— Иногда ты бываешь таким циничным, — со смешком пожурил Келтис. Вэйлэсфро ткнулся в него носом, и Келтис шлепнул его.
<Все шутки в сторону>, Вэйлэсфро сказал более серьезно, <ему и Уолшарно понадобятся недели, чтобы по-настоящему наладить свои отношения. И ему, вероятно, понадобится по крайней мере столько же — или дольше! — раньше я был бы уверен в его шансах удержаться в седле в серьезном бою.>
— Наверное, ты прав, — согласился Келтис. Действительно, обычно не было лучшего судьи в искусстве верховой езды человека — или, как он предполагал, градани, — чем скакун. — Тем не менее, — с надеждой добавил человек, — он исправляется быстрее, чем почти кто-либо другой, за кем я когда-либо наблюдал.
<Возможно, ты прав насчет этого>, задумчиво признал Вэйлэсфро. <Я хотел бы, чтобы мы больше понимали, какого рода "табунное чувство" он, по-видимому, приобрел. Интересно...>
— Тебе интересно, что? — подсказал Келтис через несколько секунд.
<Интересно, что бы это ни было, позволяет ли ему установить связь с Уолшарно на более глубоком уровне, чем остальные из нас могут достичь вне боя? Следи за ним, брат. Он поправляется быстрее, чем следовало бы. Как ты думаешь, мог ли он использовать свою версию табунного чувства, чтобы предугадать движения Уолшарно?>
— Вот это очень интересная мысль, — тихо пробормотал Келтис. — И пока у нас возникают интересные мысли, вот еще одна для тебя. Ты когда-нибудь раньше слышал о том, чтобы защитник Томанака связывался со скакуном?
<Нет>, Вэйлэсфро ответил через мгновение — очень долгое, задумчивое мгновение. <А ты, брат?>
— Нет, я не видел, — сказал Келтис. — Потому что этого никогда раньше не случалось. И я ловлю себя на мысли, что задаюсь вопросом, как отношения Базела с Томанаком повлияют на Уолшарно.
<Я и предположить не мог>, откровенно признался Вэйлэсфро. Затем он рассмеялся. <Тем не менее, это может оказаться меньшим изменением, чем ты, возможно, ожидаешь, брат. В конце концов, его имя, безусловно, подходит для компаньона защитника!>
— Да, это так, — согласился Келтис, смеясь вместе с ним. — Интересно, знал ли что-нибудь его табунный жеребец, когда он давал ему это имя?
<Случались и более странные вещи. И независимо от того, знал он что-то или нет, имя, безусловно, подходит.>
— Да, это так. Если уж на то пошло, Базелу это тоже подходит.
Вэйлэсфро вскинул голову в знак согласия, которому боевые кони давным-давно научились у людей. На языке сотойи "Уолшарно" означало "Солнце войны", хотя его также можно перевести как "Рассвет битвы".
— В любом случае, — продолжил Келтис, — я полагаю, что даже без статуса Базела как одного из защитников Томанака, сам факт того, что градани вообще был выбран в качестве всадника ветра, должен предполагать, что нам всем лучше быть максимально непредубежденными в отношении их связи.
<Некоторым легче, чем другим>, сухо подумал Вэйлэсфро. <Но как бы быстро он ни учился, действительно ли у нас есть время для них двоих, чтобы завершить связь? Что бы ни напало на табун Гейрфрессы, оно все еще где-то там. Что, если оно нападет на другой табун? Или на сам Уорм-Спрингс?>
— Я не знаю, — честно признался Келтис. — Знаю, что Базела беспокоят те же вопросы. Но я все равно не думаю, что он будет готов двигаться по крайней мере еще два или три дня.
<Почему бы и нет?>
— Потому что я просил его не делать этого, — спокойно сказал Келтис. Вэйлэсфро повернул голову, чтобы посмотреть на него, и Келтис пожал плечами. — Да, мы должны двигаться. И, да, основная ответственность должна лежать на Базеле — ну, на нем и на Ордене. Но что бы там ни происходило, это происходит на Равнине Ветров, Вэйлэсфро. Это на нашей земле, и это атаковало и убило наших скакунов, и на данный момент ты и я — ну, ты и я, Базел и Уолшарно — единственные всадники ветра здесь. Вот почему я разослал депеши до того, как мы покинули Дипуотер. К настоящему времени, должно быть, более дюжины других всадников ветра находятся на пути к Уорм-Спрингс. Я ожидаю увидеть первого из них не позднее завтрашнего дня. Тебе не кажется, что наша собственная честь и ответственность требуют, чтобы несущие ветер и наши братья отправились с воинами Томанака в такой момент?
Вэйлэсфро начал было перебивать, но потом остановился, чтобы послушать, что хотел сказать Келтис. И в конце он снова фыркнул и кивнул головой в знак согласия.
<В твоей логике, брат, вероятно, есть огромные дыры>, сказал он, <но в твоем сердце нет дыр. Думаю, мы можем дать нашим недолеткам еще день или два попрактиковаться.>
* * *
— Прошу прощения, милорд, но вы уверены в этом?
Саратик Редхелм, лорд-правитель Голден-Вейл, свирепо посмотрел на своего маршала. Сэр Чалтар Рансер встретил его свирепый взгляд своим собственным ровным взглядом. Чалтар служил Саратику более десяти лет, и начинал он простым оруженосцем при отце Саратика, почти за двадцать лет до этого.
Саратик напомнил себе об этом, стараясь взять себя в руки. У него не было сомнений в том, что Чалтар был полностью предан — как мог быть предан только оруженосец сотойи — лично Саратику и Голден-Вейл. Но долгая служба этого человека давала ему право давать советы, когда он думал, что его сеньор вот-вот совершит серьезную ошибку. И он, очевидно, думал, что это то, что должно было произойти.
"И я бы, наверное, меньше злился на него, если бы часть меня не беспокоилась о том, что он прав", — мрачно подумал Саратик. Но он не собирался признаваться в этом Чалтару.
— Да, я уверен в этом, — сказал он вместо этого и встретился глазами с Чалтаром. На обветренном лице темноволосого седеющего рыцаря не было никакого выражения, но он склонил голову в коротком поклоне.
— Очень хорошо, милорд, — сказал он. — В таком случае, я бы рекомендовал отправить Третью и Пятую.
Саратик поджал губы, тщательно обдумывая совет. Это было так проницательно, как он и ожидал от Чалтара, хотя Третья и Пятая роты сильно отличались друг от друга.
Третья рота сэра Фалту Гривсбитера на самом деле была самой крупной на службе Саратика. В двести человек она была почти вдвое больше Пятой роты сэра Халнака Партизана. Но Фалту был также самым корыстолюбивым из офицеров Саратика. Он был очень хорош в своем деле, хотя и немного склонен к жестокости как к решению большинства проблем, но он был предан человеку, который ему платил, и он набрал в свою огромную роту людей, очень похожих на него.
Сэр Халнак был почти диаметральной противоположностью. Его верность была дана его сеньору, потому что он поклялся ему в верности. После самого Чалтара он, вероятно, был самым надежным из всех полевых командиров Саратика.
— Отличное предложение, Чалтар, — размышлял вслух Саратик. — Конечно, Фалту и Халнак ненавидят друг друга до глубины души.
— Честно говоря, милорд, это соображение — одна из причин, по которой я считаю, что они были бы лучшим выбором.
— А? — Саратик откинулся на спинку стула, прищурившись от яркого солнечного света, проникающего в его кабинет через окна позади Чалтара.
— Конечно, милорд. — Чалтар махнул рукой с тупыми пальцами. — Честно говоря, если мы собираемся рисковать кем-то, я скорее потеряю Фалту, чем кого-либо другого. Но он надежен только до следующей зарплаты, и я бы не поверил, что он не предаст вас в мгновение ока, если поступит предложение получше — или если он решит, что это спасет его собственную шкуру. — Маршал сделал паузу, затем поморщился. — На самом деле, милорд, я полагаю, это не совсем справедливо. Фалту достаточно храбр, когда дело действительно доходит до драки. Именно в его планировании перед началом боя его мышление зависит от того, что он ожидает получить от этого.
Саратик кивнул. Такое отношение Фалту было одной из причин, по которой он в первую очередь завербовал этого человека. Бывали времена, когда лорду-правителю требовался подходящий инструмент для ловли рыбы в мутных водах.
— Халнаку, с другой стороны, не очень понравятся его приказы, — продолжил Чалтар с откровенной честностью, — но он твой человек и всегда им был. Он выполнит их, какими бы они ни были, и он старше Фалту. Итак, милорд, я думаю, мы должны поручить ему это дело. Его старшинство сделало бы это логичным, но что еще более важно, мы можем сообщить ему о ваших полных намерениях и положиться на то, что он будет действовать в соответствии с ними. А пока позвольте мне рассказать Фалту часть того, что вы намереваетесь — ту часть, которую он должен знать, — но недостаточно подробностей, чтобы предательство нас показалось ему стоящим риска. Мы можем доверять Халнаку в том, что он наилучшим образом использует его... и если случится так, что мои опасения окажутся оправданными, он поставит себя в арьергард, которого никто из нас не пропустит. Не говоря уже о том, — маршал тонко улыбнулся, — что все знают Фалту немногим лучше, чем обычного наемника. Если с ним случится что-то неприятное, думаю, что для барона Кассана было бы разумно заключить, что сэр Фалту был подкуплен лордом-правителем Ирэтианом — который является вассалом Теллиана, а не барона — чтобы значительно превысить любые приказы, которые вы могли бы ему дать.
— Как всегда, твои рассуждения проницательны, Чалтар, — промурлыкал Саратик. — Проследи за этим. И проследи, чтобы человек барона Кассана, Уоршоу, был прикреплен к сэру Фалту. — Чалтар вопросительно посмотрел на него, и Саратик пожал плечами. — Что-то в этом человеке беспокоит меня, Чалтар. Недостаточно, чтобы оскорбить барона Кассана, отказавшись от его услуг, и, боги знают, он доказал, что достаточно способен во всем, о чем мы его просили до сих пор. Но если он — клинок, который может оказаться в наших руках, я бы предпочел, чтобы он отрубил пальцы Фалту, а не Халнаку. И то, что он в безопасности среди тех, кого "подкупил Ирэтиан", тоже может быть не очень плохо.
* * *
— Там посыльный от сэра Джалахана, милорд.
Барон Теллиан оторвал взгляд от костра, у которого они завтракали при большой дороге на Балтар, услышав голос Тарита Шилдарма.
Ему и его оруженосцам оставалось еще два дня пути — по крайней мере, для тех, кто был на боевых конях, а не на беговых, — от Хиллгарда. Они задавали легкий темп, позволяя лошадям, от которых они так многого требовали в погоне за Лианой, немного прийти в себя. Тем не менее, это было не из приятных путешествий, и особенно не для Тарита. Крепкий, темноволосый и темноглазый оруженосец был назначен личным оруженосцем Лианы еще до того, как она научилась ходить, и когда она была ребенком, она держала его сердце в своих пухлых руках. И она никогда не ослабляла эту хватку. Из всех оруженосцев Теллиана Тарит тяжелее всего перенес потерю своей дочери из-за дев войны, и он продолжал винить себя за это. Это была чушь, и Теллиан знал это, но Тарит упрямо настаивал на том, что он должен был ослушаться прямых приказов Лианы и не позволить ей отослать его прочь. Тот факт, что она придумала для него совершенно правдоподобное поручение, казалось, ускользнул от него, и Теллиан только надеялся, что время исцелит его горе и притупит это истощающее чувство вины.
— От сэра Джалахана? — переспросил барон через минуту, стряхивая с себя задумчивость.
— Да, милорд, — сказал Тарит и протянул запечатанный пакет с посланием.
Теллиан взял его с благодарным ворчанием, которое частично скрывало укол беспокойства. Он намеренно избегал заранее посылать какие-либо сообщения в Балтар. Несмотря на относительно умеренный темп, который он установил, он и его воины доберутся до Хиллгарда не более чем через два дня — максимум через два с половиной — после того, как мог прибыть гонец из Кэйлаты. Он отказался предоставить Хэйнате письменное подтверждение того, что они навсегда потеряли свою дочь, когда задержка с тем, чтобы сказать ей лично и держать ее в своих объятиях, пока она плакала, была бы такой короткой.
Но Джалахан должен был знать, что Теллиан, должно быть, уже на пути обратно в Балтар, будь то с Лианой или без нее. Так что же могло быть настолько срочным, что сенешаль не счел возможным подождать и сообщить об этом ему напрямую?
Мгновение он смотрел на пакет с посланием, затем глубоко вздохнул и сломал печать. Он извлек послание изнутри, открыл его и сел на корточки, чтобы прочитать.
Но затем второе предложение послания рывком заставило его выпрямиться и с побелевшим лицом выругаться в знак недоверия.
Он чувствовал, что все его оруженосцы смотрят на него, знал, что выражение его лица выдает слишком многое, но ничего не мог с этим поделать. Он прочитал короткое, ужасающее сообщение от начала до конца, затем заставил себя перечитать его, чтобы убедиться, что ошибки не было.
Их не было, и он почувствовал, как его плечи поникли.
— Милорд? — спросил голос. — Брат ветра?! — произнес он более резко, и он встряхнулся.
— Да-да, Хатан, — сказал он, глядя через стол, чтобы встретиться с встревоженными глазами своего брата ветра.
— Что это? Конечно, не баронесса?!
— Нет. — Теллиан снова резко покачал головой, как будто пытаясь заставить свой разум снова функционировать. — Нет, Хэйната в порядке. Это...
Он снова посмотрел на сообщение Джалахана, затем смял его в комок в кулаке с побелевшими костяшками.
— Это не что-то в Хиллгарде или Балтаре, — сказал он хрипло. — В Уорм-Спрингс произошло... чрезвычайное происшествие. Принц Базел отправился разбираться с этим.
— Понимаю, — Хатан пристально посмотрел на него на мгновение, и Теллиан послал мысль Датгару.
<Брат, попроси Гейрхэйлана, чтобы Хатан больше не задавал вопросов. Попроси его сказать ему, что я скоро все объясню.>
<Конечно>, ответил его боевой конь. <И могу я надеяться, что заодно ты объяснишь это мне?> сухо продолжил Датгар.
<Конечно, объясню>, заверил его Теллиан и почувствовал знакомое чувство комфорта от отношения Датгара. Хотя, размышлял он более мрачно, даже Датгар был бы в ужасе от этой новости.
— Хорошо, Тарит, — сказал он вслух, поворачиваясь обратно к старшему оруженосцу. — Как я уверен, вы уже поняли, записка сэра Джалахана вряд ли является хорошей новостью. Однако в Балтаре и Хиллгарде все хорошо. Проблема лежит дальше на север, и, как я сказал Хатану, принц Базел и лорд Брандарк уже покинули Хиллгард, чтобы разобраться с ней. Однако я лорд-правитель Уэст-Райдинга. Это моя обязанность, а не принца Базела, отвечать на просьбы моих лордов-правителей о помощи. Никто из вас, — он обвел взглядом слушающих оруженосцев, — ничего не мог бы сделать, чтобы помочь с этим... однако это особая проблема. Так что мы с Хатаном оставим тебя здесь и пойдем дальше.
— Милорд!.. — Тарит начал мгновенный автоматический протест оруженосца, но Теллиан твердо покачал головой.
— Мы не собираемся спорить об этом, старый друг, — сказал он. — Хатан и я едем впереди. И я тоже не хочу, чтобы вы загоняли лошадей, пытаясь догнать нас! — Он строго посмотрел на оруженосца. — Ваши лошади ни за что не смогли бы угнаться за нами, так что нет смысла пытаться. Это понятно?
