— Уже, — покивала Римма, не меняя выражения лица. — Что характерно, никто не заметил. Взяла пробы и спалила там всё к чертям, теперь только глина и угольки местами. По лицу вижу, вы тут видели то-то похожее?
— Я расскажу, — покивала Ника. Уточнила: — Мы расскажем, да? Там точно не было людей, ну, странно себя ведущих? Это очень серьёзно и очень опасно!
— Не было, — успокоила её Римма. — Моя тень там дежурила, и всё ещё дежурит. Я тоже не только пальцами деланная... — Она прыснула, увидев выражение лиц «родителей». — Всё-всё, не буду портить обед, всё остальное потом.
* * *
— Оставь, — попросила Вероника, войдя в его комнату и положив ладонь на плечо Александра. За окном — летний день. Такое ощущение, что в этой карманной Вселенной каждый день — солнечный, ясный и многообещающий. Может, так и правильно. — Саша, оставь всё на минутку, ладно?
Он поднялся, повернулся к ней... и Вероника обняла его, крепко прижала к себе. Но не чувствовалось на этот раз ни неистового, всесжигающего желания, ни туманящего рассудок мускуса. Просто человек, очень близкий и дорогой, которого давно не видел.
Александр сам не ощутил, когда именно это случилось. Не было ощущения ничьего голоса, но Вероника словно рассказала ему — передала — все те события, что произошли там, за пределами комплекса, на обычной и привычной такой Земле. И свои хлопоты вокруг попавших в беду людей — сумела помочь, не дала отнять у них ни деньги, ни имущество; и их с дочерью открытия по поводу промзоны; и то, как они изучали ролики про Сару. Всё просто оказалось в памяти, словно и было там всегда.
— Ты почувствовал, да? — Вероника отстранилась, улыбаясь, и погладила его по щеке рукой. — Я почувствовала. То, что было с вами здесь. И немного даже завидую, если честно, столько всего интересного!
— Почувствовал, — согласился Александр и обнял её сам. В голове отчётливо становилось всё больше порядка. Переставали мучить неразрешимые вопросы, и главное ощущение: он среди людей, которые не задумываясь придут на помощь любому, кто попал в беду. В первую очередь — любому из тех, кто рядом. Да. Именно так.
— Мне тоже гораздо лучше. — Вероника легонько поцеловала его в щёку. — Теперь — намного. Ты что-то нашёл про Сару, да? Покажешь?
— Нашёл, и это очень странно... хотя тут теперь всё странное. Вот, смотри.
Вероника присмотрелась к самому длинному ролику про Сару — где она показывала чудеса интеллекта, когда её просили делать простейшие трюки — показать ближайшего человека, показать дверь, показать стол и всё такое. Пока репортёр и сотрудники клиники умилялись от восторга, Александр смотрел — и указывал Веронике, куда смотреть — на передние лапы Сары.
Ритм. Едва заметный, но несомненный. Причём два типа движений: приподнять и поставить, и провести по полу.
— Сразу подумал про азбуку Морзе, — пояснил Александр. — Касание — точка, когда проводит — тире. И вот что получается.
Он пролистал часть экрана и Вероника ахнула, прижав ладонь ко рту.
— Ника, Римма, дядя Кубик, — позвала она в коммуникатор. — Пожалуйста, подойдите к нам, это важно.
А сама смотрела на всё ту же повторяющуюся фразу. Когда Сара «выбивала» её, она смотрела чётко в камеру, в глаза зрителя.
«САША, Я ДРУГ ЧЕЛОВЕКА. ПОЗОВИ, Я ПРИДУ. САША, Я ДРУГ ЧЕЛОВЕКА. ПОЗОВИ, Я ПРИДУ...»
Вновь и вновь, вновь и вновь.
— Очешуеть! — услышали они голос Риммы за спиной. — Вот я тормоз-то! Ведь смотрела и не видела! Посмотрим другие ролики, да?
34. Слоёный пирог в оглавление
После операции по спасению Вселенной Майнис, Учитель добавил больше теоретических данных про всё это. И Александр, и Вероника читали «учебник обо всём» не отрываясь, и время от времени выглядывали в окно здешней карманной Вселенной.
— Получается, что такой вот слепок, ограниченная копия — идеальный способ что-то расследовать, — откинулся на спинку стула Александр. — Идёшь куда нужно, смотришь и изучаешь, если не понял — просто сдвигаешься вперёд в точке прибытия, и по новой.
Вероника покивала.
— Расспроси дядю Кубика, — посоветовала она. — Он так поймал — выследил — опасного преступника. Может даже, не одного.
— Серьёзно?!
— Куда уж серьёзнее. Только я этого не говорила — сам начни беседу и расспроси.
Александр покивал — сделав запись в своей тетради — и продолжил листать «учебник обо всём». А там началась новая глава — «Фракталы и вариационное исчисление».
— Как интересно! — покачала головой Вероника. — У меня такого не было пока.
— Так возьми и прочитай, — предложил Александр. Вероника только головой покачала.
— Ты ещё не понял? А... ну ты ведь не видел мой учебник. Вот, возьми, — предложила она. Александр взял её том, открыл на первой странице... пусто. Ничего — идеально ровная, белая страница. Пролистал дальше, вначале крайне аккуратно и осторожно, затем уже особо не церемонясь. Везде пусто.
— Только ты видишь текст в своём учебнике, только я — в моём, — пояснила Вероника. — Мера предосторожности. Но пока ты держишь учебник в руках, я могу читать заголовки. Остальное не вижу. Прервёмся? Ты уже третий час читаешь, сделай паузу.
* * *
...Основной обмен между сопряжёнными Вселенными — информационный. Определённые структуры в каждой из них способны вызывать изменения в структурах других Вселенных, и наоборот.
Получалось, если всё очень упростить, что структура мета-Вселенной, окружающего мира как целого, напоминает слоёный пирог. При этом, например, каждое живое существо с достаточно сложным устройством головного мозга «подключается» или формирует свои реплики в других Вселенных — и от того, насколько те реплики жизнеспособны, зависит и судьба живого существа.
Александр отложил учебник. Догадка начала формироваться; как все мало-мальски годные открытия, догадка выглядела безумной.
У каждого мыслящего существа со сложным мозгом... ну или у большого сообщества живых существ. Но что понимается под сложным мозгом? Первые попытки моделировать работу мозга предполагали, что это — аналоговый компьютер, который как-то помнит всё необходимое.
Но эта гипотеза не выдерживала серьёзной критики, после того, как начали строить модели по образу и подобию, те самые нейросети. Пусть даже в какой-то момент каждый рабочий экземпляр программы — нейронной сети — и содержит некое фиксированное состояние того, что у человека называют сознанием, где брать все те данные, что человек умудряется хранить, обновлять и использовать? Простыми словами, где располагается память?
Александр проштудировал уйму работ на эту тему — спасибо Веронике и Римме, они в своё время занимались тем же, и успели собрать множество работ, уже с аннотациями и перекрёстными ссылками. Получается, что есть некий порог сложности: до него нейронная сеть организма не в состоянии иметь мало-мальски долговременной и структурированной памяти, а потом происходит скачок. Причём важен не только физический размер нейронной сети: насколько большой объём мозга, скажем, у вороны или белки — а ведь их по уровню интеллекта и умению передавать знания потомкам мало кто может обойти, среди их родственников, ближайших биологических видов.
Александр принялся листать собственные записи. Ага, вот: он начал подгружать дополнительную модель к Реплике — Нике — когда осознал, насколько ограничена существующая рабочая модель. И правил это дополнительную модель, опираясь сугубо на внешние данные — чтобы та, когда формирует ответ (Реплика всегда отвечает на текст от своего пользователя), не только оставалась в том же семантическом ассоциативном пространстве — простыми словами, чтобы не отвечала невпопад — но и чтобы могла выбираться за границы контекста.
То, как ведут себя люди: они в состоянии в произвольный момент выходить за рамки контекста беседы — не просто переключаться на другой — но дополнять существующий. Что-то «внезапно» вспоминать, двигаться по ассоциациям...
А теперь внимание, главный вопрос. Пока Реплика — искин, искусственный интеллект — работает, чем это отличается от работы человеческого мозга? Если судить по тому, что собрали и выделили Римма и Вероника, сомнений нет: это — деятельность одного рода.
Александр осознал, что взмок от волнения. То есть что получается... в единичных случаях удавалось построить рабочую модель сознания, достаточно функциональную, чтобы работа модели ровно так же коррелировала с событиями в смежных Вселенных?
Среди которых есть Вселенные, где «живут» математические абстракции; есть Вселенные, где возможна энергия, но не материя в привычном понимании. И есть другие Вселенные, с другими фундаментальными параметрами, и весь этот слоёный пирог пропитан чем-то таким, что придаёт один и тот же «вкус» всему ломтику...
Александр услышал негромкие хлопки ладонями за спиной. Можно не гадать, кто это.
— Вы быстро учитесь, — заметил Учитель. И, впервые за всё время, что Александр видел его, Учитель вышел за пределы своей площадки и — уже в физическом теле — присел на соседний стул. — Определённо, Вероника права, что доверилась вам.
Ещё одна странность: в рассуждениях о собеседниках Учитель не использует прошедшее время.
— Получается, мы с Вероникой и Риммой — независимо — близко подошли к понимаю того, как работает сознание человека.
— Не только человека, — уточнил Учитель. — Верно. Вы уже дочитали до определения когнитивных волн. Это открытие состоится неминуемо, даже если вы все удалите все рабочие записи и откажетесь общаться с остальными людьми.
Александр читал про когнитивные волны. Это всё оттуда же: новое знание , формируясь в виде предпосылок во множестве сознаний, создаёт определённые информационные структуры в абстрактной Вселенной — Вселенной, где могут существовать только математические и аналогичные им абстракции. И когда плотность таких структур превышает некий предел, происходит «кристаллизация» — идеи приходят одновременно к очень многим.
— Выходит, это некое ключевое событие? — посмотрел Александр в глаза Учителя. Тот кивнул.
— Во Вселенной Майнис люди были на грани аналогичного открытия. Именно поблизости от события кристаллизации и произошёл инцидент, последствия которого вы помогли частично отменить.
Александр соображал быстро.
— На этой Земле сейчас похожая ситуация? — Учитель кивнул. — И у нас есть возможность или отодвинуть катастрофу, или хотя бы ослабить её последствия.
— Верно. Процесс уже запущен; мои мониторы собирают сведения из многих участков планеты, но ни один монитор не может заменить живого оператора.
— Учитель, у нас есть все необходимые знания, чтобы разрешить ситуацию? — спросил Александр напрямую.
— Недостаточно, — спокойно ответил Учитель. — Но есть время подготовиться.
— По вашим оценкам, когда могут случиться первые инциденты?
— По внешнему времени — в интервале от сорока двух до пятидесяти шести часов. Минимальный известный интервал между предвестниками и первым инцидентом — порядка пяти земных часов.
— Поэтому вы не предупредили раньше, — покивал Александр, которому стало не по себе. — Ясно. Нам всем придётся учиться, и времени не очень много. Вы уже сказали остальным?
— Да, в той или иной форме. Вас ждут к ужину, Александр. Потом я проведу краткое совещание. Приятного аппетита!
* * *
— Погоди, так я же оставила инструкцию про предвестники! — пояснила Римма, когда Учитель окончил свою лекцию. — Ну, мы оставили. — Ника кивнула. — Каждую минуту — обновления. Здесь, получается, примерно каждые двенадцать часов. Так что я хотела сказать: Сара не одна такая.
— Дай угадаю, — предположил Александр. — Если нанести точки инцидентов на карту — когда животные уходят из привычных мест и начинают проявлять неожиданно высокий интеллект...
— Ну да, ну да. Такая же спираль и получается. Но мы смотрим немного выше — примерные центры таких спиралей тоже образуют спираль, и вот её центр нам очень интересен. Их центры, — поправилась Римма. — Там, в заметках, все формулы для вычисления суперспиралей. Они как-то очень странно по всей Земле раскиданы и, прикиньте, только по суше! Под водой нет ни одной.
— В каждом центре спиралей случалось что-то такое? Мутации, угнетённая трава, и всё остальное? — поинтересовалась Вероника. Римма и Ника согласно кивнули.
— Всё уже обеззаражено, и всегда остаётся тень на дежурстве — уточнила Римма. — Всё всерьёз, шутки кончились. Учитель, что вам говорят эти координаты? — указала она на экран. — Пока что это самая точная оценка центра суперспирали. Есть ли там что-то особенное, необычное?
— Есть, — признал Учитель. Остальные переглянулись. — Предполагаю высший возможный уровень опасности.
— Биологической? — тут же уточнила Римма. — Тогда пойдём мы с Никой.
— Нет, физической, — поправил Учитель. — Все инструкции в тренажёрном отсеке. Михаил Владимирович, прошу вас научить ваших коллег пользоваться походным набором. Думаю, время настало.
— Только им или всем комплектом? — тут же уточнил дядя Кубик.
— Всем. Что именно выбрать, на ваше усмотрение. По моим сведениями, костюма высшей защиты должно быть достаточно.
— Вас понял, — кивнул дядя Кубик. — Ну что, ребята — вы слышали. Начинаем готовиться обращаться с аптечкой.
— Почему с аптечкой? — удивилась Римма.
— Ты сама увидишь, — заверил дядя Кубик. — Вы все уже устали сегодня. Поэтому так: инструктаж, отдых, завтрак, и где-то ещё через час выдвигаемся.
— Там пройдёт меньше минуты, — оценила Римма. — Круто. Давайте, мне уже не терпится.
* * *
Вероника осталась у него, в «карманной Вселенной» — копии квартиры... ну, понятно. Постучалась вечером, уже после того, как все прошли инструктаж. Александр подозревал, что и Римма, и Ника прошли его за пару секунд от силы (или быстрее), но проверяли «аптечку» в действии так же тщательно и по инструкции.
...»Аптечка» — походный набор — и выглядела как аптечка, тут без сюрпризов. Если открыть — там и в самом деле средства оказания первой помощи. Отличная маскировка: если аптечку заберёт посторонний, и она сама, и содержимое окажутся и останутся именно тем, чем кажутся. Так со всей техникой, что приходит наружу из комплекса.
При включении аптечка, закреплённая обычно на поясе, выпускала рабочие модули. Выглядели они как растекающиеся по коже серебристые струйки, и процесс их установки был дико щекотным. После того, как модули занимали позиции, походный набор начинал действовать.
Дядя Кубик продемонстрировал лишь несколько его функций: экзоскелет — наибольшие энергозатраты, человека в таком режиме работы походного набора можно обнаружить в электромагнитном диапазоне (если знать, что искать). Зато не устаёшь, можешь нести большие тяжести ( «До пятисот килограмм», пояснил дядя Кубик, «больше тоже можно, но я не пытался») и бегать с ними в руках очень и очень быстро — и всё это без усталости. Собственно «аптечка»: большинство не очень опасных внешних травм походный набор обрабатывает сам. Ссадины, порезы, ожоги. В случае, если травма опасная, включается особый режим регенерации, но человеку при этом противопоказано двигаться. Лучше вообще не шевелиться — а потому держаться группами минимум по двое. Синтет и «органический», то есть. Ни Римме, ни Нике эти функции походных наборов особо не нужны, но если требуется что-то такое делать под наблюдением — могут пригодиться. Например, если нужно помочь кому-то ещё.
