Ветер и крылья - 5

Приняла платье от эданны, сначала серебряное, нижнее, потом черное, верхнее, шитое серебром. Коснулась руки Сабины.

— Все будет хорошо...

Эданна посмотрела на королеву измученными глазами. М-да... бодрая и энергичная, сейчас эданна Чиприани выглядела старухой. Красные глаза, седые пряди, резко обозначившиеся морщины...

— Адриенна, детка...

Эданна запнулась, проглотила фразу. Но что она могла сказать?

Ты идешь на смерть, и ты же меня успокаиваешь?

Моргана кивнула.

— Не плачь обо мне. Я никуда не уйду. И... Сабина, позаботься о моем коте.

— Коте?

Моргана поглядела на себя в зеркале.

Все пока на месте. И облик на месте. Хорошо, что рядом с ней никто не стоит... ах, мастер Сальвадори, зачем же ты их сделал именно такими? Моргана видела и маску, и Баттистину под маской, и себя, словно бы за плечом этого тела...

Ничего.

Осталось уже немного...

Платье ниспадает пышными складками, волосы уложены в простую прическу — коса заплетена и короной вокруг головы... оно и к лучшему. Скроет, что на голове нет короны. Только иллюзия...

В дверь негромко постучали и открыли, не дожидаясь ответа.

Вошел невысокий седой священник.

— Ваше величество...

— Падре Ваккаро? Моргана его знала. Но не ожидала увиддеть здесь и сейчас.

— Я прибыл напутствовать вас перед казнью и принять вашу исповедь.

Моргана откинула назад голову и весело рассмеялась.

— Падре, милый, не надо!

— Ваше величество? — замер Норберто.

— Вы прекрасно знаете, мне каяться не в чем. А моему супругу уже и не поможет ничего. Давайте не тратить зря время.

— В-ваше величество...

Моргана подошла, легонько поцеловала падре в щеку. Приятно напоследок увидеть верующего человека.

И тихо, на ухо:

— Бог — есть любовь. И он читает в наших сердцах и душах. Ему не нужны признания...

Падре отшатнулся, а в дверь просунулось лицо... харя? Какого-то стражника.

— Пора...

Моргана усмехнулась. Дохлый комендант — не повод отменять казнь, не так ли? Она еще раз поправила волосы и улыбнулась своему отражению.

— Вот так...

— Мяу!

Нурик уверенно подошел к ее величеству.

Моргана криво улыбнулась.

— Ты хочешь со мной?

— Мяу.

Моргана наклонилась, подхватила кошачье тельце, черные лапки тут же обхватили ее шею, мордочка уткнулась в стык между шеей и плечом, щекоча усами и мокрым носом, замурлыкала...

— Эданна, мы договорились? — требовательно посмотрела Моргана.

— Да, ваше величество.

Моргана улыбнулась, и вышла из комнаты.

Эданна Сабина шла позади нее. За эданной шли все фрейлины.

Никто не захотел остаться в стороне. Историческое событие?

Нет.

Просто это их долг. Они пришли служить королеве, они и будут служить ей до последнего. Точка.

Моргана медленно шла по коридору.

Страха не было. Было, скорее, ожидание. И надежда.

Ее долгое бдение подошло к концу. Она так устала, так соскучилась... ей так хочется уйти. Ей давно пора... дети Лилит могут уйти, когда сами захотят. И сейчас...

Сейчас она могла это сделать.

Вот и внутренний двор.

Помост, закрытый алой тканью, плаха, рядом с ней мужчина, опирается на большой двуручный меч. Тоже в алом.

Моргана неприятно рассмеялась.

— Ваше величество? — какой-то невысокий человечек подошел, поклонился. — Мое имя Лео Федеричи, с вашего позволения, я распоряжаюсь казнью...

Моргана фыркнула.

— Распоряжайтесь, любезный ньор.

Мужчина не подал вида, что его покоробило такое отношение. Но в глазах вспыхнул гнев.

— Прошу вас пройти на помост, ваше величество. Вы желаете исповедаться?

— Нет.

— Что-то еще?

— Нет.

Моргана уверенно поднялась на эшафот. Каблучки постукивали по дереву. За ней поднялись эданна Чииприани и две фрейлины. Моргана их плохо запомнила. Кажется, дана Варнезе и дана Санти?

Вполне возможно.

Теперь уже это неважно.

По обычаю полагалось заплатить палачу.

Моргана даже и не подумала этого сделать.

— Расчет возьмете у моего бывшего супруга, — звонко объявила она. — Ему нужна моя смерть, пусть он и платит.

Показалось ей, или из-под алой маски донесся смешок?

— Вам не кажется, что в вашем костюме и в декорациях, не хватает белого и золотого? Все же цвета Эрвлинов...

— Если ваше величество прикажет... — вмешался ньор Федеричи, понимая, что сейчас об него как следует вытрут ноги.

Правильно понял.

— Любезнейший, прежде чем на эшафот подниматься, сапоги снимите. Я тут на колени становиться буду, — цыкнула на него Моргана.

Теплое кошачье тельце вцепилось в одежду, прижалось...

Она не боялась.

Но почему-то так было легче и спокойнее. И веселее, что ли?

— Нурик, пора, — шепнула она коту.

Когти разжались. Кот спрыгнул на плаху, подумал, поточил об нее когти...

— Ваше последнее слово, ваше величество, — вмешался снизу ньор Федеричи.

— До встречи, — усмехнулась Моргана.

Пустилась на колени, положила голову на отполированное дерево, опустила руки... к ладони прижалось уютное кошачье тепло.

Свист клинка она скорее почувствовала, чем услышала.

А потом...

Боль?

Ее не было. Или не было осознания боли. Потому что откуда-то сверху, к ней на плаху медленно спускались те, кого Моргана любила больше самой жизни.

— Коррадо! Фабрицио!

Ее супруг. И ее спутник!

Мужчины переглянулись, улыбнулись — и протянули руки, помогая ей подняться.

Моргана послушно вложила свои ладони — в их. Ощутила надежное уверенное тепло...

— Я так соскучилась, мальчики...

— Идем? — Фабрицио всегда был нетерпеливым.

— Минуту. У меня есть еще одно дело...

Моргана оглянулась назад.

Голова лежала в корзине. Тело бессильно распростерлось на залитом кровью эшафоте. Эданна Сабина подхватила кота и прятала лицо в густой шерсти. Нурик явно был не слишком доволен, но не сопротивлялся. Лучше так, чем потом лапы от крови вылизывать...

Моргана улыбнулась — и прищелкнула пальцами.

Сейчас. Именно сейчас, пока тело не вернуло себе истинный облик... это еще несколько секунд. Потом жизнь в нем замрет окончательно.

— Пепел к пеплу, — тихо произнесла женщина.

А в следующий миг палач с воплем отскочил от тела.

Шарахнулся и свалился с эшафота ньор Федеричи.

Глухо вскрикнула эданна Сабина, упала в обморок какая-то фрейлина...

Тело 'королевы' на глазах у всех рассыпалось черным пеплом. Пыль сыпалась и сыпалась на алую ткань, оседала на ней вечной чернотой и серебром... и на плахе осталась лежать только разрубленная черная роза.

— Господи, — прошептал кто-то.

Моргана довольно улыбнулась.

Ладно. Коменданта хватило продержаться. А эту энергию дала ей смерть Баттистины. Впрочем, о ней Моргана тоже не жалела.

Поднявшему руку на Высокий Род — смерть!

Палач просто привел приговор в исполнение.

Моргана знала, в эту секунду осыпается пылью в подвале ее алтарь. Она берегла, хранила, держалась, сколько могла. Но настала и ее пора.

Пора уходить.

Моргана Сибеллин, первая из династии, повернулась к своим мужчинам и улыбнулась.

— А вот теперь — пора.

Три души зашагали по солнечному лучу, не оглядываясь назад. Для них история только начиналась.

* * *

— Господи... Господи...

Других слов у эданны Сабины не было.

Челия поднесла руку ко рту.

— Это же...

— Святая, — шепнул кто-то в толпе. Не так уж много людей было допущено на казнь, но падре Ваккаро, стража, палач, фрейлины... и понеслось шепотком, промчалось по замку...

Упал на колени рядом с плахой палач. Прикоснулся. Куда там...

Была обычная, дубовая, а стала черная с серебром. Цвета Сибеллинов.

И мужчина впервые в жизни взмолился Богу, поверив даже не то, что в его существование, а в его всеведение. И понимая, что за все совершенное здесь, придется ответить там.

Казненная Адриенна Сибеллин становилась легендой королевства.

* * *

— Что-что там было?

Филиппо был весьма доволен жизнью. Как же прекрасно — просыпаться свободным человеком!

Свободным!

А еще лучше, когда рядом с тобой любимая женщина, когда она улыбается, когда...

Все самое лучшее в жизни его величество перечислить не успел. Вчера они с Ческой удрали из дворца, сегодня вернулись с утра, когда все уже было концено, и наткнулись на министра двора. Дан Микеле Баттиста лично доложил его величеству о том, как прошла казнь.

— В пыль?! Как — в пыль!? Почему в пыль!?

Смертельно побелела эданна Франческа, понимая, что это значит.

Казнь прошла. Но тела-то нет!

Доказательств нет...

А спустя некоторое время пойдут такие слухи...

Можно бы попробовать пустить встречные. Но...

Черная с серебром пыль, которая намертво осела на плаху. Впиталась — не вытравишь...

Разрубленная роза — стебель отрублен от бутона аккурат у чашелистиков, но роза цветет, живет, пахнет...

Ческа обхватила себя руками.

— Любимый...

Король заметил это и подошел к женщине.

— Ческа, милая, ну что ты... не надо! Все хорошо, все замечательно... ее больше нет, а мы поженимся и будем счастливы. Обязательно...

Ческу затрясло. Почему?

Она и сама не знала. Но холод окутывал ее волнами, проникал внутрь...

— Я пойду, милый. Мне надо еще к балу подготовиться...

Король милостиво отпустил любовницу, проводил ее взглядом, посмотрел на министра двора.

— Что еще скажете, дан Баттиста?

Дан Микеле пожал плечами.

— Ваше величество, из уважения к вашему отцу, прошу меня выслушать. Даже если сказанное вам не понравится.

Филиппо поморщился.

— Слушаю.

Вот ведь... старичье! Как они не могут понять — сейчас другие времена! Закоснели, замшели в своем прошлом, и не осознают, что надо, надо двигаться вперед, что будущее принадлежит таким, как Филиппо — молодым, умным, хватким...

— Если вы женитесь на эданне Франческе — полыхнет бунт, — спокойно сказал министр. — Королеву не любили, но уважали. Эданну Франческу ненавидят в народе. Плюс казнь королевы по явно надуманному поводу....

— Она на меня покушалась! — вспыхнул Филиппо.

Ответом ему был взгляд министра... такой... на детей так смотрят! На тупых.

А чего!

Если молотком, да по пальцу, понятно — гвозди виноваты! А еще молоток и стена!

— И сегодняшняя казнь. Что это было, ваше величество? Я никогда о таком не читал и не слышал.

— Сибеллины, — скрипнул зубами Филиппо, не замечая, что почти оправдывается. — Сибеллины, вот и все. Кто знает, на что способна эта нечисть.

— На разрубленный цветок. И черное с серебром... палач сказал, что уходит.

— Уходит?

— В монастырь. Он будет отмаливать грехи.

Филиппо посмотрел на министра дикими глазами.

Палач? Да они... это весьма и весьма особая категория людей. Отличные профессионалы, умные, жестокие, безжалостные, прагматичные и равнодушные. Другие в этой профессии не работают.

Есть еще садисты, которые получают удовольствие от пыток, но... такие тоже в этой работе не задерживаются. Тут ведь нужно не замучить человека, а добиться своего.

— Это безумие?

— Нет, ваше величество. Палач уходит в монастырь. Фрейлины — все уходят.

— Куда? Тоже в монастырь?

— Нет. Они единогласно боятся оставаться при дворе. Эданна Чиприани высказалась весьма определенно.

— Она была на казни?

— Да, ваше величество.

— пригласите ее ко мне.

— Да, ваше величество. Если мне позволено будет высказаться еще... эта казнь стала самой страшной вашей ошибкой.

Филиппо сжал кулаки. Вдохнул, выдохнул... не получилось успокоиться. Голову дурманил красный туман ярости.

Да что ж такое!?

Почему все и всегда указывают ему! Он что — неправ!?

Глупости!

Все он правильно сделал!

Убедить самого себя не вышло, в стену полетела чернильница, оставила на алом и золотом некрасивое черное пятно. Как цвет Сибеллинов...

— Вон отсюда! И пригласите эданну Чиприани!

* * *

Сабину долго ждать не пришлось. Она была во дворце, так что нашли ее достаточно быстро. Эданна наблюдала за слугами, которые собирали ее вещи.

К королю?

Хорошо же...

Она покосилась на кота, который лежал на кресле. Животное она заберет с собой. Не оставит здесь!

Ни за что!

Стоит только вспомнить, как он мурчал до последнего на руках у королевы, как теплая мордочка касалась ее руки... иногда животные стоят дороже людей.

Если б эданне предоставили выбор — короля спасать или кота, она бы и не думала. Кота, конечно!

Какой там растакой король? Тьфу, дрянь!

Но сходить она к нему сходит.

— Жаль, кот, нельзя тебя взять с собой. Но я и не на плаху... надеюсь.

— Мау, — равнодушно сказал кот.

Он все видел. И все понимал. И был рад за Моргану. И ждал хозяйку. А эта женщина...

Пусть сходит. Ничего с ней страшного не произойдет.

* * *

Филиппо посмотрел на эданну Сабину..

— Вы уходите, эданна.

— Да.

Он не спрашивал, она не оправдывалась. Да, вот так и есть. И что?

— Расскажите мне, что было на казни?

Эданна Сабина напряглась.

Королям не хамят. И по яйцам их не бьют. И в глаза не вцепляются с визгом. И матюгами не кроют вдоль и поперек... королей даже убивают по политическим причинам!

А как хочется!

— Казнь прошла прекрасно, ваше величество. Палач был милосерден и отрубил голову быстро, — отрезала она.

— А потом?

Все...

У каждого есть свой предел терпения. И эданна Сабина сегодня его уже перешла. Не остановить.

— А потом, ваше величество, истинная королева этой земли рассыпалась в прах. Черный и серебряный. Вы этого хотели? Поздравляю, последняя из Сибеллинов мертва, ее ребенок неизвестно где. Можете радоваться.

— Придержите язык, эданна!

Куда там!

Если женщина сорвется с нарезки, ее не остановить. Эданну Сабину в том числе.

— Я, ваше величество, в монастырь не уйду. Дома помолюсь, чтобы Господь помиловал и это королевство, и его жителей. Мы виновны перед королевой, Богом и совестью. А вы... счастья вам с эданной Франческой.

— ВОН! — сорвался Филиппо.

Не выдержал.

Будет еще какая-то гадина его любимую своим языком марать!

Ответом эданны стала хлопнувшая дверь.

А в стену полетел уже стул. Новый письменный прибор пока не принесли, так что...

Ничего! И стул стерпит! Она стена, ей положено... еще у них мнение там какое-то! Не много ли все эти твари на себя берут?! С королем спорить!?

Гррррр!

* * *

Казалось бы, больше эданну Сабину довести было нельзя. Но...

Эданна Франческа в ее покоях?

Градус 'кипения от ярости' скакнул в заоблачные дали. Эданна зашипела так, что ей позавидовала бы рота кипящих чайников и минимум три вулкана.

— Тебе что здесь надо, дрянь?!

Такого приема эданна Франческа не ожидала. И даже растерялась как-то... привыкла за последние годы. Она — любовница принца. И никто, вот никто не смеет с ней так разговаривать!

Кланяются, прогибаются, могут шипеть в спину, могут подпустить чуточку яда, но чтобы в лицо хамить? С порога?