Через сутки стоял на Подмосковном аэродроме. Кругом лежал снег, было — 27 градусов и до Нового года оставалось ещё две недели. Плотнее запахнув, купленную на Кушке кожаную куртку на меху пошёл вслед за остальными попутчиками к КПП. Мы расселись в стоявшем там автобусе и поехали в Москву ...
На Ленинском проспекте у перекрёстка попросил водителя автобуса остановиться, вышёл из тёплого салона. Перешёл боковую дорожку на улицу Дмитрия Ульянова и направился к Викиному дому.
На звонок в дверь детский голос ответил:
— Мамы нет! Дверь открывать она не разрешает!
Потом подошла девочка и спросила:
— Кто это?
Я с выражением ответил:
— Это бедный, голодный, околевший прохожий! У-у-у! Привёз вам подарки в обмен на пищу, тепло и крышу над головой. Но могу и уйти! Попросить пристанища у других детей...
Договорить я не успел. Двери квартиры распахнулись и две фигуры повисли на мне, радостно, повизгивая. Вместе мы затащили мою огромную сумку. Вика была на работе. Дети накрыли стол, с интересом посматривая на сумку. Что бы их не мучить достал подарки.
Мальчик получил куртку, портфель, ручки и жвачки. К куртке он отнёсся прохладно. Девочка наоборот схватила куртку, кофточку и умчалась примерять обновки.
Парень использовал момент её отсутствия и забрал у неё жвачки.
Я занялся приготовлением ужина. Время летело быстро и не заметно.
Раздался щелчок дверного замка, строгий голос Вики разнёсся по квартире:
— Почему не спите? Я же говорила вам! Когда вы должны быть в кроватях!
Дети, размахивая подарками, выскочили к ней. Затем вышёл я, увы, горячей встречи не получилось, скомкав её, вручил Вике предназначенные ей подарки. Вика их небрежно положила на диван, начался ужин. Он не затянулся, все молчали, думали о своём, вскоре Вика отправила детей спать. Надутая она вошла на кухню и сразу бросилась в бой:
— Ты мне не звонил, не писал. Что я должна была думать?
Изрекла она в женской манере смертельной обиды. Слова оправдания я придумывал всё время обратного пути и сейчас выдавал ей свои заготовки:
— Любимая всё очень легко объяснить. Мы жили в общежитии при заводе всё время, в город нас повезли в последний день. До этого я упал и повредил ногу. Лежал две недели! Искать откуда, можно позвонить? В тот последний день не мог. Бегал, высунув язык со всеми вместе по магазинам, хотел порадовать вас подарками, импортными уже говорил тебе, что в обычные дни нас в город не пускали. ГДР дружественная нам страна. Но заграница! И руководитель нашей группы был, сама знаешь откуда! Как доверенное лицо своей организации он с нас глаз не спускал, следил за каждым нашим шагом.
Во-вторых. Все письма домой нужно было сдавать руководителю нашей делегации в не заклеенных конвертах. Он и его помощники, треугольник, их читали и решали, можно отправить или нужно переписать, убрав то, что они сочтёт лишним. Я и так не люблю писать письма. А если ещё и под такой коллективной цензурой? Рука не поднималась!
Далее она засыпала меня коварными вопросами:
— Сколько женщин было в нашей группе? Какого они возраста? Какой размер у них груди? Сколько женщин работало на заводе? Какие они?
И ещё бесконечный список подобных вопросов. Вначале я старательно отвечал, но вскоре допрос мне надоел. Обиделся, помылся и лёг спать. Через пару минут притворился спящим. Вика зашла в спальню в халате. Покрутилась, душевно погремела. Я честно сопел, изображая глубокий сон и наблюдая за ней. Увидев, мой крепкий сон она сдалась. Ушла в большую комнату разбираться с подарками. Их подбирал старательно. Шерстяной костюм. Укороченный пиджак в комплекте с брюками и юбкой. Белая нейлоновая кофта с жабо. Итальянские высокие сапоги. Тонкий кожаный плащ на меховой подстёжке. Два флакона французских духов. Так, что ей было чем заняться. Она всё примеряла, довольно мурлыча. Вот под это мурлыканье я и уснул, уже не притворяясь, честно ...
Утром Вика отправила детей в школу, их возни и сборов не слышал, проснулся, ощутив прижимающееся ко мне тёплое женское тело. Дальше спать было не правильно. Со всей душой мы отметили мой приезд. Да так душевно! Что только мельком взглянули на часы и пулей вылетели из кровати. До прихода детей из школы оставалось двадцать минут.
Быстро оделись и навели порядок. Вика начала накрывать стол, при этом горестно переживала, что не успела продемонстрировать мне привезенные мной подарки. Я её успокоил, сказал:
— Всё, что ты продемонстрировала мне в кровати, было превосходно! Мне это понравилось гораздо больше, чем демонстрация твоего одетого тела.
Звонок в дверь прервал возникшую дискуссию. Пришли ученики.
Мы все вместе пообедали. За столом дети с восторгом рассказывали, как в школе приняли их обновки. Организовав меня на уборку и мытьё посуды, Вика погнала детей делать уроки. Справившись с возложенными на меня работами, я поехал на свою квартиру. Заполнил тайники привезенным имуществом, взял из рублёвой заначки десять тысяч. Понял, что за полгода Вика привыкла к машине. Что бы избежать обид, нужно было покупать ещё одну машину.
Из своей квартиры я позвонил товарищу генералу. Сообщил о своём приезде и договорился о встрече в субботу.
Этим вечером мы собрались поехать к родителям Вики. Сборы были долгими, целый час бедная девушка не могла решить проблему. Что одеть? Брюки или юбку? Хотелось одеть и сапоги, и всё остальное ..., я ей не мешал. Наконец выбрались. Викиной матери подарил кофту и духи, её отцу ручку и бутылку коньяка. И целый вечер кормил всех байками, врал про жизнь в ГДР. Врал вдохновлено и красочно все остались довольны. Так и закончился этот день. В то, что я уже дома, всё ещё не верил. Казалось это очередной сон!
На следующее утро поехал в контору. Сдал командировочное удостоверение, написал отчёт, получил деньги. Мне предоставили две недели отпуска по ранению.
Написал рапорт на положенный отпуск, получил ещё 45 суток, не считая дороги. В общем ближайшие два месяца был свободен. Закончил дела в конторе и поехал на автомобильный рынок. Походил, посмотрел машины. Мне понравилась ВАЗ-2106 золотистого цвета, с хозяином мужчиной 53 лет мы договорились о цене. Он сел за руль моей машины, я сел за руль его и мы поехали. Двигатель машины, на которой ехал я, работал чётко, она хорошо слушалась руля. Мою машину мы оставили у Викиного дома, а сами поехали в ближайший комиссионный автомобильный магазин. Оформили справку-счет, я расплатился с продавцом, довёз его до ближайшей станции метро. Высадил и поехал в ГАИ.
Викин паспорт взял ещё вчера вечером, справка-счёт на машину была на её имя. В ГАИ знакомый начальник дал команду и мне быстро оформили все документы. Даже прикрутили номера. И я поехал домой.
Вечером после ужина Вика начала атаку на мою машину. Она рассказывала мне, как ей удобно было с машиной жить в этой жизни. Я её выслушал, а потом сказал:
— Ну, так и езди ..., на своей машине! А то приросла к моей машине!
— У меня бедной девушки нет машины!
С горечью на мгновение смешавшись, произнесла Вика.
— Нет? Я понимаю, что это не красиво, но в серванте я нашёл ключи и документы на машину. Ты завела себе любовника?
Произнёс я и устремил на неё подозрительный взгляд. Вика хотела уже ответить мне. Она даже набрала воздух, но тут что-то сообразила и бросилась к серванту. Ключи и документы, о которых я говорил ей, лежали сверху. Она взяла их, внимательно прочла документы, а затем, не говоря и слова, бросилась одеваться. Уже в дверях спросила:
— А как я узнаю машину?
— Можно по номеру, а можешь по велению сердца!
Важно изрёк я уже ей в спину. Она, не дослушав меня, уже умчалась. Вернулась через час и бросилась мне на шею.
— Задушишь!
Простонал я, легонько вырываясь из её объятий.
— У тебя будет две машины! Но не будет меня.
Она отпустила мою шею.
— А где ты взял деньги?
Спросила Вика. Я честно признался ей, что как бдительно нас не охраняли, проявив, хитрость и ловкость я связался с иностранной разведкой. Сообщил им страшную государственную тайну, о том, что люблю её! И что она спит со мной. Добавил и кое-какие подробности. За эти сведения иностранная разведка выплатила мне большую сумму. Вот откуда у меня деньги!
Вика махнула рукой. Пожив со мной это время, она поняла, что ответы на некоторые вопросы она не получает. И с этим уже смирилась.
Уже в кровати она вспомнила мои слова, про заведенного ей любовника и спросила:
— А ты ревнуешь?
— Ты забыла? Меня зовут Отелло!
Вскрикнул я и схватил её за горло. Больше вопросов не было, Вике было не до вопросов. Приобретение ей машины отметили с похвальным старанием.
В субботу поехали к товарищам генералам. Вика настояла, что бы ехали на её машине. Объяснила, что так мне будет комфортней, я могу расслабиться, выпить. А она приносит себя в жертву, ради меня! Будет нашим водителем, так и решили.
Приехал в гости и начал процедуру подношения подарков. Женщинам вручил кофточки из ангорской шерсти, обоим товарищам генералам женскому и мужскому по авторучке. Товарищу генералу ещё вручил свитер и бутылку французского коньяка. За столом Вика сетовала, в каких тяжёлых условиях я провёл полгода. Женский генерал смотрела на неё подозрительно, думала, что Вика вешает им лапшу на уши. Где я был и где служил? Она знала. Потом поняла, что лапша висит на Викиных ушах! Плюнула слушать её и занялась усиленным кормлением детей.
Товарищу генералу Вика могла говорить и о космосе, и о косметике. Он умел слушать, не слушая при этом сохраняя заинтересованный и внимательный вид. Настоящий профессионал!
Новый год встретил в настоящем семейном кругу. Вика не работала. На школьные каникулы женский генерал взяла детям путёвки в Ленинград от их министерства. Девять дней мы с Викой отдыхали, ходили в театры, музеи. Один раз посидели в ресторане. Пригласив товарищей генералов.
Ходить в рестораны Вика не любила, ей хватало и работы в ресторане.
За это время я и документы товарища майора прошли медкомиссию в госпитале имени Бурденко. Моё заключение было хорошим! "Здоров. Годен. Для дальнейшего прохождения службы. С товарищем майором было хуже. Его признали "Не годным для дальнейшей прохождения службы. Его комиссовали, присвоив третью группу инвалидности. Он стал инвалидом войны ...".
После прохождения комиссии он был направлен в Киевский военный округ для оформления документов. Но в новой жизни товарища майора было и радостное событие. Он женился на Вике! Это было записано в свидетельстве о браке, но она о своём счастье ещё не знала. Пока.
Закончились школьные каникулы, дети пошли в школу, а я засобирался в Киев. Проведать отца и решить вопросы товарища майора. Бросить инвалида я не мог! Была снежная и холодная зима, но я решил ехать машиной. Выехал утром. Сильно не гнал и к ночи был в Киеве.
Три дня наносил визиты и раздавал подарки. Наконец сумка опустела, и я успокоился, смог осмотреться и подумать. У всех была своя жизнь, свои заботы. Я и мои интересы, моя жизнь, были далеко. С грустью понял, что отдаляюсь от друзей, выпадаю из их жизни. Увы, так всегда и было. Что-то теряешь, что-то находишь. Кого-то теряешь, кого-то находишь ...
Ещё до этого, среди встреч и визитов выкроил время, позвонил в военкомат, записался на приём к военкому под фамилией товарища майора.
В назначенное время сидел в приёмной военкома, ждал своей очереди. Наконец меня вызвали, я вошёл в кабинет. Военком, полковник лет 56, встретил меня радостной улыбкой, скосил глаза и прочёл в списке мою фамилию. После чего вежливо осведомился, чем может мне помочь. Я улыбнулся и протянул ему папку из моего личного архива компромата. В ней была выписка из протокола допроса одного арестованного, справки из архива Советской Армии и ещё кое-что. В самом низу, под всеми бумагами лежало моё удостоверение. Он всё прочёл и скис. Исчезла улыбка, на лбу выступила испарина. Полковник лепетал, что подал рапорт об отставке и ждёт приказа. О внуках и больной жене, о своих болезнях. Я слушал молча. Он повторил всё по второму кругу и умолк. Повисла тишина.
Прервав, нависшую тишину сказал:
— Вы всё сказали? Значит, всё осознали, свои ошибки и свои грехи признали. Это хорошо! Ваше раскаяние вам зачтётся, если Вы поможете органам, то органы забудут об этой Вашей ошибке. Так как?
Военком перевёл дух и ожил. Он заверил меня, что помочь органам это его гражданский долг! И он свято выполнит его! Честное коммунистическое!
Я протянул ему другую папку с документами инвалида-майора. Он внимательно просмотрел их. Во время его знакомства с документами, сказал ему, что если будут трудности с паспортом, то этот вопрос решу сам. Но военком был очень любезен и заверил меня, что начальник районного отдела милиции его друг, проблем не будет. Убрав папку, он попросил зайти через три дня и если его не будет на месте, то забрать готовые документы у его секретаря. На этом мы простились навсегда, я был уверен, что документы получу у секретаря. Три дня провёл в хлопотах. Квартиру северного работника сдал. Квартиранты могли вселиться после моего отъезда. С квартиросъёмщиком договорился, что деньги за съём квартиры он будет отдавать отцу. Тот уже был на пенсии и эти деньги ему пригодились бы. Хотя меня не покидала уверенность, что моя сестра доберётся до них, как добиралась и до пенсии отца. Но это было дело её совести, что-то изменить я не мог.
В назначенный день был в приёмной военкома. Его секретарь, не молодая женщина, сообщила, что товарища военкома на месте сейчас нет, он в городском военкомате. Я назвал фамилию майора и сказал, что должен быть пакет у неё для меня. Она открыла ящик стола, достала из него пакет и протянула его мне.
К пакету была приколота записка, военком извинялся за своё отсутствие. Если есть у меня вопросы и нужда? То просил звонить. Здесь же были указаны его рабочий и домашний телефоны. Поблагодарил секретаря и покинул военкомат.
Дома вскрыл пакет и просмотрел его содержимое. Новый паспорт. В него были вложены два листочка, форма ?6 и ? 15. С места жительства инвалид-майор был выписан, в связи с переездом на постоянное место жительства, по месту прописки его жены. Пенсионное удостоверение. Из него узнал, что майору-инвалиду назначена пенсия в 109 рублей 65 копеек. Удостоверение инвалида третьей группы. Там была запись: "Инвалидность назначена по состоянию здоровья и частичной утрате трудоспособности в результате ранений полученных при ведении боевых действий в составе ограниченного воинского контингента Советской Армии в республике Афганистан". Открепительный лист в военкомат и отдел социального обеспечения по новому месту жительства. Два удостоверения на медали. Одно на боевую медаль "За отвагу". Второе удостоверение на медаль "За воинскую доблесть при исполнении интернационального долга". Последним документом из пакета я достал свидетельство о браке. Естественно везде на всех документах были мои фотографии. Всё было сделано как надо. Вечером сделал два звонка.
Позвонил военкому домой. Поблагодарил и сообщил, что соответствующими органами инцидент забыт, он может служить дальше спокойно. Второй звонок сделал Вике. Сказал ей:
