Чувство вины клубилось в Вале под коркой отрицания. Но она прожила долгую жизнь и, как она верила, контролировала свои эмоции; и придерживалась принципа, что высшие цели иногда требуют жертв. Да, она думала так. Если бы ей пришлось принудить к этому своего внука, она бы так и сделала. — Вам доставляет удовольствие так подшучивать надо мной, маршал?
— Я интересуюсь людьми. Иначе я вряд ли смогла бы выполнять свою роль. И вы довольно необычный экземпляр, академик. Так много конфликтов! Вы кипите от амбиций и негодования.
— Негодование? Я — Вооруженная, маршал Санд. И я высокообразована. Чем больше Вооруженный узнает о своем собственном прошлом и прошлом своего рода, тем больше накапливается негодования, я бы сказала. Естественная реакция. — Она смаковала свой гнев, как смакует экзотический вкус чая на языке. — Да ведь нам, Вооруженным, не нужна Кара ксили. У нас есть вы, нормальные, и этого достаточно.
— О, не будьте смешной, Вала. Вряд ли вас преследовали, не так ли? Вы выглядите неподходящей мученицей! И кроме того — что такое "нормально"? Человечество уже миллион лет вовлечено в межзвездную войну. После такой истории, возможно, мы все Вооруженные. Просто для некоторых из нас это не так очевидно...
Прозвучал слабый сигнал тревоги, и Санд указала на один из виртуалов, порхающих вокруг ее головы. Изображение расширилось, чтобы показать схему корабля с линзовидными формами, проносящимися вокруг него.
— Снова существа с магнитным полем, — сказала Вала.
— Да. Они, похоже, не в состоянии держаться в стороне. Они бьются о корпус, как бабочки о стекло.
Вала задумалась, что эта суровая маршал знает о бабочках. — Знаете, с помощью этих проектов, Вооруженных, редко достигались военные цели. Когда читаешь записи того периода, иногда думаешь, что ученые Целостности создали таких существ просто потому, что могли... И, конечно, мало думали о тех, кого бросили, когда военные проекты закончились.
— Как вы себе представляете, какими мы кажемся им, бабочкам из магнитного поля?
Вала пожала плечами. — Клетками электромагнитных и молекулярных сил. Возможно, такими же, как они сами, но сделанными из неуклюжего, плотного материала, а не из их собственных изящных сгустков плазмы. Это если они вообще воспринимают таких разных существ, как мы, как разумные сущности. Это интересно — во вселенной бета могут быть формы, которых здесь нет, которые, возможно, нам было бы трудно распознать как разумных или даже живых. Как "звери гравитационной химии", которые предположительно кишат на аккреционных поверхностях, окружающих их большие черные дыры...
— Вся эта сложность. И все это скрыто, я полагаю, в запутанной странности, которой была вселенная бета Большого взрыва, — как наше собственное существование было скрыто в нашей собственной сингулярности. — Санд изучала свою руку, и зеленый и красный свет виртуальных дисплеев отражался в ее ясных глазах. — Как все это странно.
Вала поняла, что ничего не знает о происхождении Санд. Были ли у нее, например, собственные дети? — Вы сегодня в задумчивом настроении, маршал. Признаю, что вы не тот человек, за которую я вас приняла, когда мы впервые встретились в этом самом флиттере на Дельте Семь.
— Ну, вот и вы тоже. Как мы можем надеяться разобраться во Вселенной, если не можем понять друг друга, а, академик?
— Я не хотела поднимать этот вопрос, опасаясь, что это оттолкнет вас. Но я не совсем понимаю, почему, в конце концов, вы отвлекли ресурсы на поддержку моего проекта. В отличие от Звездного народа, я не вижу, чтобы потерпевшие кораблекрушение на бета-версии были вам полезны в качестве оружия.
— Я бы не была так уверена. — Санд махнула рукой, вызвала еще одну виртуалку и взмахом отправила ее, вращающуюся в воздухе, к Вале. — Вот концептуальное исследование того, как мы могли бы использовать саму бета в качестве источника гравитонов, возможно, гравитационных волн. В конце концов, древнее оружие "звездолома" по сути является гравитационно-волновой пушкой. Может ли бета работать как универсальный источник энергии для такого оружия? Или, как вы сами сказали, бета — это беспорядочное, пористое пространство-время. Возможно, ее можно было бы использовать как своего рода космический обмен, соединение через червоточину. Ксили уже могли бы использовать ее таким образом. Может быть, мы даже смогли бы воспользоваться энергией Большого кризиса беты, который скоро начнется.
Вала улыбнулась. — Вы бы превратили в оружие целый космос? Для солдата вы мыслите масштабно.
— Мы ведем большую войну.
— Но я не принимаю ничего из этого как личный мотив для попытки спасти Люру и ее людей. Что это, маршал? Гуманизм?
Санд невозмутимо пожала плечами. — Называйте это так, если хотите. Мы — вид, который однажды завоевал Галактику. Я верю, что даже сейчас мы должны стремиться к большему, чем просто отступление — что даже когда тьма сгущается, по крайней мере, мы можем помочь друг другу. — Она пристально смотрела на Валу с намеком на холодный юмор в глазах. — А как насчет вас, академик? Я вряд ли думаю, что вы здесь из-за теплоты и доброты. О, возможно, все началось именно так, когда вы впервые услышали о бедственном положении этих потерпевших кораблекрушение на бете из уст Котона. Но сейчас все зашло дальше этого, не так ли? Риск, на который вы готовы пойти с Котоном, убедил меня в этом.
— Все вы, ученые, одинаковы. Вы хотите осуществить эту передачу не для того, чтобы спасти потерпевших кораблекрушение. Вы хотите сделать это, потому что думаете, что сможете. И стоимость не имеет значения. Да ведь вы так же плохи, как оружейники Целостности, которые создали ваших предков и которых вы притворно презираете. Вы не что иное, как горнило амбиций. И в это горнило будет брошен ваш собственный внук, молодой и улыбающийся.
Вала впилась в нее взглядом. Но она первая отвернулась, ее лицо пылало. Маршал рассмеялась.
Прозвучал еще один сигнал тревоги, тихий перезвон.
Крок постучал в дверь и открыл ее. — Потерпевшие кораблекрушение бета включили питание в своей будке. Мы готовы к попытке переноса.
Санд посмотрела Вале в глаза, и академик поняла, о чем она думает. Последний шанс отступить.
Вала встала. — Давайте сделаем это.
14
Кит неуклонно приближался к ядру ядер. Команда сгрудилась за мордой кита, распевая свои жуткие повторяющиеся песнопения.
Люра сидела, глядя сквозь покрытую шрамами шкуру кита. На руках у нее был Крот, а рядом с ней плашмя лежала огромная машина для снабжения, которую кит буквально откусил от периметра Плота. С другой ее стороны сидел Брат Пестен, давно погрузившийся в благоговейное молчание.
Кит вздрогнул, затрясся и издал еще один глубокий, мучительный стон. Вполне возможно, что он застонал, подумала Люра, потому что прошло много смен с тех пор, как Ото и его команда вынудили его покинуть последнюю богатую туманность, где он мог питаться, и он начал это ужасающее погружение глубоко в сердце огромной гравитационной системы, в которую были встроены они все. Ото сказал, что его кит никогда не оправится от этого испытания, и Люра чувствовала, что он никогда не простит ей этого, каким бы ни был исход этого странного приключения.
И все же они были здесь, погружаясь к ядру ядер по приказу мальчика из другой вселенной.
За несколько переходов кит пробился сквозь слои густого черного облака обломков, окружавшего само ядро. Но теперь все менялось. Мрачные облака расступились перед ними, и обломки начали демонстрировать глубину и структуру. Бледный розоватый свет засиял вверх, и завесы из вещества разбитых звезд и туманностей изогнулись дугой над китом, делая его карликовым.
Затем, внезапно, облака рассеялись, и они проплыли над самим ядром ядер.
— Клянусь Костями, — пробормотал Пестен древнее, не свойственное Братьям ругательство. — Это как планета.
Ядро ядер представляло собой компактную поверхность, сгруппированную вокруг массивной черной дыры в ее сердце, сплющенную сферу, на пересечение которой потребовались бы сотни переходов — если бы вы могли противостоять силе тяжести. Это был, безусловно, самый крупный организованный объект, который кто-либо из них когда-либо видел или слышал о нем.
И это действительно было похоже на "планеты", описанные Котоном в его собственной вселенной, на планету, выполненную в оттенках красного и розового на фоне угольно-серого и черного. Там были "океаны" из какого-то квазижидкого материала, густого и красного, как кровь; они плескались о "земли", выступавшие над общей сферической поверхностью. Были даже небольшие "горные хребты", похожие на морщинки на кожуре прокисшего фрукта, и облака, похожие на дым, которые проносились над поверхностью морей. Там было непрерывное движение: огромные волны пересекали моря, и горные хребты, казалось, бесконечно изменялись, и извивались берега странных континентов.
Пестен был в восторге. Он всматривался сквозь китовую кожу, как будто хотел пролезть сквозь нее. — Это больше похоже на альфа-мир, как описал его Котон, чем на что-либо, что мы видели раньше. Больше похоже на саму Землю, чем на что-либо, что мы когда-либо видели! Возможно, это самая крупномасштабная структура, которую можно найти на бете. Но даже это намного меньше, чем тривиальный альфа-мир.
— Ты понимаешь, что мы видим своего рода оболочку, содержащую саму черную дыру. Она представляет собой баланс между притоком материала из облака обломков и излучением от аккреции вокруг самой черной дыры. Это не то окружение, которое Котон описал для альфа-черных дыр; оно имеет гораздо большую структуру и, по-видимому, большую плотность. И оно удерживается вместе чем-то еще, уникальным для беты -гравитационной химией!
— Ты говоришь так, как будто гордишься этим.
— Ну, а почему бы и нет? В альфе нет подобного зрелища.
— Но к нам это не имеет никакого отношения, — пробормотала Люра.
— Да, да... У тебя есть свой Крот? Мы должны отправить изображения того, что мы видим, на альфу.
Команда забормотала. Люра увидела, что их силуэты вырисовываются на фоне нового, более бледного свечения, и они указывают куда-то. Люра повернулась, чтобы посмотреть. В центре одного из странных континентов была сетка розовато-белого света, выгравированная на поверхности, как огромная игровая доска.
— Смотри, — выдохнул Пестен. — Смотри!
Идеи теснились в голове Люры. — Жизнь, — прошептала она.
— И интеллект. Два ошеломляющих открытия с первого взгляда.
— Как это возможно?
— Ну, а почему бы и нет? Жизнь подпитывается резкими энергетическими перепадами, местами, где из хаоса возникает структура и возникает организованность.
Не в первый раз Люра задавалась вопросом, как много из древних знаний, которые он повторял, он действительно понял.
И теперь она увидела больше решеток. Некоторые покрывали целые континенты, и линии света стрелами опоясывали шар, и Люре показалось, что в решетке она видит отдельные структуры: пирамиды, тетраэдры и кубы.
— Но мы знали, что они были здесь, — сказала она. — Не так ли, Брат? В этом был весь смысл нашего бесконечного труда по перемещению звездных ядер и помещению их в ядро ядер. Это были наши боги, обитатели ядра. И они вознаградили нас кислородом, откачанным в завесу туманностей...
Крот пробормотал: — Это Котон, говорит от имени академика Валы. Она говорит, что удивлена, обнаружив здесь доказательства существования разума, несмотря на ваши убеждения. Она думала, что вы просто суеверны насчет богов в ядре ядер.
Пестен вспыхнул. — Возможно, мы примитивны по сравнению с вами — и многое забыли в этом враждебном месте — но не дураки!
— Нет, нет... Она извиняется... Это не то, что она пыталась донести. Она вообразила, что выход кислорода не связан с падением зерен. Это как молиться о дожде, говорит она. Теперь она не так уверена. Однако, по ее словам, маловероятно, что какой бы разум ни обитал здесь, ему нужны ваши куски железа. Посмотрите на масштаб этого ядра; подумайте о вовлеченных массах. Она думает, что разумные существа ядра, скорее всего, восприняли падение ядер ваших звезд как сигнал о том, что в облаках туманностей, окружающих ядро, сохранилась жизнь, химическая жизнь, подобная вашей. И до тех пор, пока это происходило, существа ядра пытались поддерживать вас. Как если бы ваши ядра были сообщениями, криками о помощи, передаваемыми в ядро. Вы были правы в том, что в ядре были могущественные умы, защищающие жизнь в вашем космосе. Просто они не были богами...
Люра была ошеломлена этими идеями.
Пестен сказал: — Подумать только — существа такого масштаба и такие разные во всех отношениях должны обращать на нас внимание.
— Эмпатия, похоже, универсальна, — сказал Котон через Крота. Но Люра не была уверена, что означает это слово. — В конце концов, однако, Вала говорит, что этот эксперимент по симбиозу закончится. Симбиоз, бабушка, что это значит? Ибо туманности, все они, умирают, как гаснут ваши звезды.
Люра знала, что это правда. Но еще долго после того, как вымрут деревья, киты и небесные волки, и потемнеют все звезды и туманности, и исчезнут все люди, гравитационные сущности все еще роились бы над их бурлящим миром черных дыр. Эти существа были истинными обитателями этого бета-космоса; люди, мягкие, мокрые, грязные и дряблые, были всего лишь временными пришельцами.
Конечно, когда в этой вселенной наступит Большой кризис, описанный Котоном, не выживут даже гравитационные боги ядра ядер.
Раздался тихий перезвон. Котон позвал через Крота: — Пространственно-временные напряжения — поток гравитонов.
Пестен сказал: — Просто скажи нам!
— Моя бабушка говорит, что мы готовы попробовать перенос.
Люра вздрогнула, глянув на металлическую коробку, лежащую рядом с ней.
Инженеры Вселенной альфа нашли способ модифицировать снабженческую машину Плота.
Они попросили Пестена подсоединить ее к Кроту с помощью кусочков проволоки, выдернутых из обрубков одной машины и вставленных в отверстия другой. Казалось, этого было достаточно, чтобы информация была передана из Вселенной альфа через Крота в машину снабжения.
А затем, по указанию альфы, машина снабжения перестроила себя. Люра видела волны искрящегося света, проходящие через ее корпус, и пульсацию крошечных регулировок, словно мышцы напрягались под кожей. Котон сказал ей, что внутри машины были устройства поменьше, большинство из которых были слишком малы даже для того, чтобы их можно было увидеть, которые предназначались для устранения мелких дефектов — подобно тому, как тело человека или дерева может само залечивать свои мелкие травмы. Теперь, с помощью Крота, инженеры вызвали эти маленькие механизмы и приказали им не чинить машину снабжения, а превратить ее во что-то совершенно другое.
Из всех внесенных изменений Люра поняла очень немногие, но наиболее очевидным было увеличение шва вдоль боковой части корпуса машины снабжения, дополненного толстыми металлическими петлями. Теперь Пестен и Ото просунули пальцы под край этого шва и приподняли. Крышка огромного ящика медленно поднималась, потому что была очень массивной, но наконец откинулась и упала в сторону. А внутри можно было отчетливо разглядеть пространство, выдолбленное в массиве компонентов, которые были туда втиснуты, — гнездо, размером и формой напоминающее человеческое тело.
