Конечно, пригодный для дыхания воздух, чистая вода, продукты питания были предметами первой необходимости, и, без сомнения, для обеспечения этих потребностей были спрятаны гидропонные баки и установки для переработки отходов. Пул предполагал, что там также будут машины для приготовления пищи, используемые только в качестве запасного варианта, так как они были энергозатратными и заметными со стороны.
Но здесь, на открытом пространстве, где жили люди, вдоль внутренних стен раскинулись старомодные фермы, пережиток давно исчезнувшей эпохи сельского хозяйства на Земле. Капуста росла огромными кочанами. Тем временем люди жили в домах на стеблях покрытого изоляцией льда, которые поднимались с пола или торчали из стен. Грантт сказал Пулу, что стебли были намеренно оставлены на месте, когда вырезалась камера.
В заведении было оживленно, по-домашнему скромно. Люди работали на полях, или приводили в порядок дома, или просто собирались небольшими группками в воздухе, разговаривая. В одном углу было что-то похожее на школьную группу: маленькие дети и пара взрослых сгрудились вокруг курятника. В другом группа пробиралась по одной из солнечных полос, чистя, полируя, чиня. Они отбрасывали огромные тени на среду обитания.
Этот пузырь света был местом, где люди продолжали жить своей жизнью, настолько, что немногие из них даже взглянули на Пула, незнакомца, знаменитого — или печально известного — мирового деятеля. От этого он почувствовал себя еще лучше. Почти успокоенным.
— Я всегда был уверен, что мы выживем здесь, как только соберем приличное население, — сказал Грантт, ведя Пула по мирку. — Я имею в виду, у нас, марсиан, уже были необходимые навыки. Весь Хирон размером всего пару сотен километров в поперечнике; мы на Марсе строили аркологии больше размером. И Хирон щедр. Он на двадцать пять процентов состоит из водяного льда по объему и насыщен органической химией. Сначала мы думали раскрутить его, чтобы обеспечить нам нормальную гравитацию — я имею в виду, нормальную для Марса.
— Но это сделало бы вас слишком очевидными.
— Для ксили, да. Мы инстинктивно скрывали все, что делали, с самого начала. В конце концов, мы пришли сюда прятаться. И присматривать за ксили.
— Мы разобрали большинство кораблей, которые доставили нас сюда, и погрузили спасенное во льды. Вся наша внутренняя связь осуществляется по закрытым кабельным системам. У нас есть несколько ВЕС-двигателей, снятых с кораблей, которые мы могли бы достать из хранилища, если бы нам действительно срочно понадобилось много энергии. Пока мы живем на девяносто девять процентов за счет потока энергии солнечного света, который естественным образом попадает на поверхность Хирона.
— Живем скромно и тихо, и до сих пор это срабатывало. И, — раздраженно добавил он, — когда вернешься, можешь сказать своему отцу и его коллегам по управлению, что нам не нужны директивы, выговоры и лекции о том, как оставаться незаметными. Мы знаем. Мы уже пережили десятилетие в нескольких астрономических единицах от неистовствующих ксили. На самом деле сообщения от руководства сами по себе являются одними из худших угроз нашей безопасности.
Пул ухмыльнулся. Его отец знал все о марсианах. Большая часть из десяти миллионов, в конце концов, бывшие обитатели планеты оказались беженцами на самой Земле, и большинство из них все еще были там, на холодной Земле, в облаке Оорта.
На самом деле, в первые дни после Перемещения марсиане внесли неоценимый вклад в выживание Земли: в отличие от большинства рожденных на Земле, у них был личный опыт жизни в холодном, практически безвоздушном мире.
Но марсиане, сказал Гарри, были самоуверенной, злобной, склонной к спорам компанией, которая была проклятием его жизни. Итак, еще одна жалоба от Джека Грантта, подумал Пул, на самом деле не имела бы большого значения.
— ...Это он. Я говорил тебе. Татуировка у него на лбу выдает это. Хотя выглядит неправильно. Татуировка.
— Это потому, что он был одним из первых, дурачок. Должно быть, так и было, если вдуматься. Они еще не стилизовали это...
Двое молодых людей спускались к ним с неба, полного домов.
Юноша и девушка, похожие друг на друга, со взъерошенными светлыми волосами, отросшими и стянутыми сзади. Ясные голубые глаза. Им могло быть лет семнадцать-восемнадцать. Одетые в свободные, практичные комбинезоны, с грязными коленями и нарукавниками, они выглядели так, словно только что вернулись с работы на ферме. И у обоих на лбу были стилизованные четырехгранные символы, выделенные лимонно-зеленым цветом.
Грантт хмыкнул. — Перестаньте пялиться, вы, у вас плохие манеры. Да, это он. Майкл Пул, познакомьтесь с Фламмарион; ее брат — Вайнбаум. Мои приемные дети.
Пул удивился: — Приемные?
Девушка фыркнула. — Это типично для тебя, Джек. Самый важный человек в Солнечной системе приезжает с визитом, а ты нам о нем не рассказал. Ты даже не рассказал ему о нас.
Грантт выглядел скорее усталым, чем смущенным. — Если я кому-то должен извинения, ладно.
Пул сказал: — Я встречал твоих приемных детей раньше, много лет назад. Ты снова женился, Джек?
Он кивнул. — Я познакомлю тебя с Таней. Эти дети потеряли отца во время эвакуации. Здесь, в Хироне, много распавшихся семей. Много новых семей собирается вместе. Как живая мозаика.
— Что ж, я рад за вас. — Пул внимательно посмотрел на юношу. — Вайнбаум, однако. Писатель-фантаст эпохи антропоцена, да? Я слышал о нем.
Юноша выглядел озадаченным. — Нет, это кратер на Марсе. Или был.
Грантт сказал: — Другая мода. Люди начали называть своих детей в честь объектов на Марсе — видите ли, чтобы мы не забывали, — и некоторые из малышей, как эти двое, взяли себе собственные имена. Им было шесть и семь лет, когда упала Клетка. Но, конечно, эти объекты были названы в первую очередь в честь мифологических существ, известных личностей и всего остального с Земли. Я знаю, что Фламмарион был астрономом.
Девушка критически оглядела Пула. — Вы не такой высокий, каким кажетесь в виртуальных драмах.
Он ухмыльнулся. — Я слышал это раньше. Они используют актеров. Даже в документальных фильмах они подчищают образы.
— Вам следовало бы исправить эту татуировку, — сказал Вайнбаум, взглянув на лоб Пула. — Хотя в ней есть какая-то примитивная аутентичность.
— Спасибо.
— Наши были спроектированы должным образом.
— Некоторые люди программируют это в своих генах, — сказал Вайнбаум. — Итак, ваш ребенок родится с татуировкой. Символ свободного человечества. Но мы думаем, что это неправильно. Будет разумнее, если ребенку придется выбирать, носить его или нет, когда он вырастет. Некоторые люди проводят своего рода церемонию, когда делают татуировку.
— Что-то вроде крещения, — сказал Джек Грантт, бросив предупреждающий взгляд на Пула.
Пулу страстно хотелось отвернуться от пристального взгляда этих двух ярких, трудолюбивых подростков с их броскими татуировками. Он не был уверен, что было хуже, когда ему поклонялись или когда поносили. В любом случае, он подозревал, что в последнее время слишком много времени проводит, прячась от всего этого. — Я не мессия, — пробормотал он.
— Может, и нет. Но ты — все, что у нас есть. — Грантт безуспешно попытался обнять Пула за виртуальные плечи — инстинктивная категориальная ошибка, напомнившая Пулу о его матери. — Давай. Послушай, я договорился, что ты позже выступишь с докладом в нашей школе. Уверен, возражать не будешь. А пока приходи посмотреть, чем мы тут занимаемся. Мы не просто играем в "фермеров в небе"...
Грантт повел Пула вверх по ледяной лестнице к одному из наиболее сложных сооружений. Это оказалось скоплением рабочих помещений. Здесь, по-видимому, дежурили люди, и пространство было насыщено информационными технологиями, с умными экранами на стенах и абстрактными и более полными виртуальными фигурами, которые плавали в воздухе.
— Это, — загадочно сказал Грантт, — место, где мы сами присматриваем за ксили. И где мы развлекаем гостей.
— Гости?
Они завернули за угол, и Пул оказался лицом к лицу с Хайсмитом Марсденом и Мириам Берг, оба излучали слабую, мерцающую нереальность виртуальных проекций.
66
Пул и Мириам стояли в условиях слабой гравитации лицом друг к другу. Одна проецировалась с орбиты Юпитера, другой — из облака Оорта.
Наконец Пул сказал: — Не похоже, что ты теряешься в словах, Мириам.
— С другой стороны, — огрызнулась она в ответ, — это совсем похоже на тебя. Ты хотя бы помнишь, когда мы в последний раз встречались лично?
— Я...
— Скажу тебе. Восемь лет назад. Вскоре после Перемещения, когда Хайсмит и я лично прилетели на холодную Землю на один из суперсекретных саммитов Гарри. Двести дней ползли по внешней системе в корабле с малой тягой и низким уровнем выбросов... И сейчас мы не стоим лицом к лицу, не так ли?
Хайсмит Марсден ухмылялся, его серо-белые волосы развевались ореолом в условиях низкой гравитации. — О, тебе тоже обязательно так себя вести? Все это фехтование. Иногда
ты кажешься такой незрелой, что я ловлю себя на мысли, что мне хочется взять тебя за жабры. Мириам, обними его.
Их столкновение, две обнимающиеся виртуальные фигуры, было неудобным. Затем Пул перестал думать и отдался моменту.
Крепко прижимая его к себе, она сурово прошептала: — Ты не изменился, Майкл. Я верю в шумиху вокруг тебя, хорошую или плохую, не больше, чем ты сам себе. Но у нас есть работа, которую нужно сделать. Так что возьми себя в руки.
Грантт улыбнулся. — И приходи посмотреть, что ксили делают с нашей Солнечной системой.
Он провел их по остальным помещениям, где техники настраивали дисплеи, а серьезные с виду наблюдатели делали пометки на умных экранах. В воздухе висели виртуальные модели планет и их спутников.
Хайсмит Марсден наблюдал за происходящим с явным одобрением. — Музей планетных систем. У нас на Галлии-три очень похожая обстановка.
Грантт сказал: — Конечно, мы делимся всеми нашими данными и интерпретациями с Землей, Галлиями и другими убежищами. Но вот наша операция по сбору разведданных в действии. Не то чтобы ситуация сильно менялась изо дня в день. Ксили — это ничто иное, как преднамеренное вторжение.
В одной комнате были показаны миры в Клетках. Это были основные небесные тела, когда-то населенные большим количеством людей, а теперь находящиеся под угрозой уничтожения вишнево-красными рамами, которые заключили их в ловушку. К этому моменту они включали отделившуюся Луну и Венеру, где лава хлынула сквозь толстый слой атмосферы, давным-давно замороженной солнечным щитом человечества. Даже Меркурий. И Марс, конечно. Первая жертва. Теперь Марс был почти безликим, как увидел Пул. Опустились даже великие вулканы Тарсиса. Острова из какого-то темного шлака плавали в мировом океане угрюмо светящейся магмы. За десять лет в этот мир было введено достаточно энергии, чтобы почти полностью расплавить планетную кору толщиной в пятьдесят километров. Но эта Клетка все еще удерживала планету на месте.
— Мы думаем, — сказал Марсден, — что со временем ксили или их устройства полностью уничтожат Марс. И, в конечном счете, предположительно, все планеты и спутники Солнечной системы — во-первых, те, на которых есть или когда-то были следы человеческого населения, но мы не видим причин, по которым это должно останавливаться на достигнутом. Это займет некоторое время.
Подсчитано, что потребуется четырнадцать столетий, чтобы накопить достаточно энергии для разрушения Марса, например. Мы знаем, что гигантам — Юпитеру, Сатурну, Урану, Нептуну — тоже уделяется внимание. Нам пришлось эвакуировать наши станции в высоких облаках. Похоже на какой-то другой вид гравитационного оружия, ракеты, запущенные в их недра. Похоже, идет долгосрочная дестабилизация. Возможно, в конечном счете, взрывы приведут...
— А меньшие миры? Меньшие луны, астероиды?
— Пылевая чума, — мрачно сказал Грантт. — Подойди и посмотри.
Он провел их в другую комнату, где размещалось большое схематическое изображение скоплений малых миров и астероидов Солнечной системы. Эти изображения были получены станциями "Эйри" с высоким наклоном, которые все еще были укомплектованы экипажами и работали так же скрытно, как и остальные. Пояс астероидов, кольцо вокруг Солнца, сверкал светом, обозначая атаки, как это было на подобных изображениях в течение десятилетия.
— Все началось с Тайника, — сказал Грантт. — И парагонов, которые населяют его. Они все еще выпускают зонды — и вы знаете, что один из этих младенцев может одним ударом полностью разрушить тело диаметром в семьдесят километров.
— Однако, помимо этого, — сказал Марсден, и Пулу показалось, что его тон звучит слишком педантично-научно для такого повествования о разрушениях, — как мы наблюдали, продолжается то, что мы называем пылевой чумой. Квазибиологическая технология, использующая массу-энергию наших астероидов против них самих: превращение обломков в оружие для уничтожения еще большего количества астероидов.
— Квазибиологическая: мы наблюдали эту самовоспроизводящуюся стратегию некоторое время, но теперь думаем, что для достижения этой цели ксили, возможно, выпустили на волю еще один вид жизни в Солнечной системе. Еще один из их видов-клиентов? Еще один реликт ранних дней Вселенной? Они кажутся неприятными маленькими узелками анимированного пространства-времени, совершенно непохожими ни на что, что мы видели раньше. Питаясь энергией гравитационного притяжения тех самых объектов, которые они разрушают. Поедая их изнутри, разрывая их, чтобы создать больше копий самих себя. И так они распространяются, пока ничего не останется. В конце концов даже самые маленькие тела, даже камешки в небе, превратятся в пыль.
Мириам рассматривала изображения. — Оглядываясь назад, мы думаем, что можем различить отдельные фазы атаки ксили. После первоначального выхода из червоточины и сбора оборудования и энергии с Меркурия и Солнца они запустили свои первые зонды, чтобы проверить нас, исследовать. Затем последовала программа целенаправленного уничтожения обитаемых миров и тел: от Марса, Земли и Луны до самых маленьких мест обитания в глубоком космосе. Теперь они продолжают атаковать тела, где нам еще предстоит установить значительное присутствие, ресурсы, которые нам еще предстоит задействовать: планеты-гиганты, необитаемые скалистые миры и спутники, астероиды и кометы. Все это. И, несомненно, волна разрушения распространится за пределы планетной системы, до пояса Койпера, в конечном счете, до облака Оорта. Так что, полагаю, мы никогда не сможем восстановиться: во всяком случае, не здесь, в Солнечной системе. Но, как говорит Джек, для завершения этой программы потребуется некоторое время.
Грантт сказал: — И это дает нам шанс на борьбу. На данный момент существует приличное число людей, выживших в Солнечной системе. На самом деле, поскольку выжила сама Земля, большая часть человечества, с точки зрения населения до ксили, все еще жива.
Большая. Пул отвернулся при этом слове. Он почувствовал, как виртуальная рука Мириам скользнула в его руку.
