Средневековая история 5. Граф и его графиня

Два мальчика и девочка. Все уже взрослые, кое-кто уже женат, и Лиля скоро в очередной раз станет бабушкой. В какой же...

Посчитаем?

Миранда, таки вышедшая замуж в Ханганат и ставшая любимой женой — уже подарила семерых внуков. Она бы и больше сделала, но Лиля прямо-таки угрожала и требовала. Промежуток между родами — не меньше двух лет! Нечего превращаться в родильную машину!

Амир немного пофырчал, но понял. Хотя гарем он содержал, а как же без него? Люди не поймут!

И даже пользовался этим гаремом. Ему привозили и дарили невольниц, а он потом передаривал их тем, кого хотел наградить. Было большой честью получить девственницу из гарема Хангана... ну и ценность тоже немалая, туда второй сорт не подсунут.

Миранда немного ревновала, но старалась держать себя в руках. И обещала приехать с младшими внуками. Надо же дать Амиру немного отдохнуть от семьи...

Джайс. Сын, радость, солнышко, заинька и два метра обаяния, женат вот уже четыре года — и не так плохо. На дочери графа Лайшем, причем разница в возрасте у них лет десять. Марион милая девочка и что самое главное — ради своего мужа готова и в огонь, и в воду. Джайс тоже ее любит и изменять не собирается. У них уже двое детей, но Марион подумывает о третьем.

Но это старшие дети. Они явно пошли в родителей и рано начали половую жизнь. Дети от Ганца совсем другие. И пока никто не женат и не замужем.

Старший сын от Ганца, Томас, Томми...

Он же барон Тримейн. Наследный и вполне довольный своей жизнью. Рьяный продолжатель дела отца. Иногда так и тянет подарить ему трубку и кепи, благо, сказки о бароне Холмсе разошлись по королевству и пользуются большой популярностью. Их даже на ярмарках показывают. Можно сказать, народное признание. И все же он скорее талантливый одиночка, чем организатор и управляющий. Эти способности вполне проявляет второй сын. Барон Август Брокленд, также наследный. Говорят, имя не определяет судьбу? Скажите это Августу-младшему, который не вылезает с верфей, стараясь построить на них малым не космический корабль. И на море его также укачивает, как и деда, как и мать.

Хотя внешне оба сына — копии Ганца. Сыграла же природа шутку с генами.

Дочка. Алина. Младшая. Любимый и обожаемый всем семейством бесенок с зелеными глазами и темными локонами. Красотка и вредина.

Придворные кавалеры уже строят ей глазки, но шестнадцатилетняя хитрюга крутит ими, как кольцами на пальцах — а выбрать пока никого не выбирает.

Лиля не заключала помолвки, отлично понимая, что с таким состоянием ни один из ее детей непристроенным не останется. Тут уж скорее стоит вопрос, как отсеять охотников за приданным.

Трое детей, двое с титулами, малышка получит поместье после ее смерти и весьма нескромную сумму сразу.

В дверь поскреблись и внутрь просунулся любопытный носик Алины.

— Мам, ты очень занята?

— Ужасно.

— Ужасное занятие — или ужасно, что я тут?

— И то, и другое, так что тебе надо от престарелой мамаши? — насмешливо поинтересовалась Лиля.

— Мам, меня завтра пригласили покататься верхом. Я возьму Лидарха?

— Нет. Ташлаха — и никаких разговоров. Лидарха я тебе не доверю, он пока еще слишком бестолковый.

— Ну ма-аамаааааа....

В ребенка полетела подушечка с кресла. Алинка тут же замолчала и исчезла за дверью.

— Между прочим, это Роман Ивельен! — донеслось из-за двери.

— Все равно бери Ташлаха, — огрызнулась Лиля.

Увы, Лидарх Первый умер почти десять лет назад. Возраст штука такая, ему подвержены все. Лиля тогда жутко горевала, пока Амир не прислал в подарок жеребенка — копию ее друга. Только маленькую. Лиля тогда растрогалась до слез. Да и вообще ханганы за последние пару десятилетий сблизились с остальными странами...

Интересно, Роман Ивельен проявляет к девочке серьезный интерес — или так, дурака валяют? Джейкоб уже женат, а Роман все никак определиться не может... почему бы и правда не Алинка?

Благо, близнецы выросли хорошими людьми. И хорошо, что правду о родителях им никто не расскажет. Хватит версии о несчастном случае.

Лиля перебрала конверты, лежащие на столике.

Бумага. Ее дело. Ее подарок этому миру. Белая, зеленоватая, с гербами... сейчас уже есть несколько фабрик, где ее делают. И крестьяне продают туда и коноплю, и лен, и крапиву, неплохо зарабатывая на этом. Или выплачивают ими часть оброка.

Бумага, потом книгопечатание — сколько они провозились с литерами и тушью, сейчас даже вспомнить страшно. И конечно, школы и больницы. Именно туда уходит львиная доля ее средств. Конечно, альдон ее во всем поддерживает — да и как не поддержать?

Кенет Воплер — человек благодарный. А еще он видит, что ее идеи не несут зла.

Альдоном Кенет стал лет семь тому назад. После смерти альдона Романа. И принялся активно вбивать в головы священников мысль, что если они служат Альдонаю — то должны помогать людям. И начать надо с больниц. Со школ. И монастыри... женские — вообще разогнать! Пусть учатся раненым помощь оказывать, да идут в больницы для бедных. Если десять лет там прослужат — естественно, не бесплатно, могут выйти на свободу и жить как хотят. Не все, конечно, некоторых вообще надо бы на цепь посадить. Но идеи нашли отклик среди церковников.

Он тоже будет на празднике. С сыном. Марк вымахал настоящей громадиной, а еще активно помогает Августу-младшему на верфях.

Там же окопались и вирмане. А уж что они преподнесут на день рождения — даже и подумать страшно. Лейф и Ингрид, которые обзавелись уже не только восьмерыми детьми, но и где-то пятнадцатью внуками, решили не возвращаться на Вирму — и Лейф переквалифицировался из капитанов в корабелы-испытатели. Доиспытывались до того, что сделали настоящую каравеллу — и самые отчаянные сорвиголовы из вирман (в том числе и Эрик, не утративший с возрастом прыти) отплыли искать новые земли.

Восемь лет назад, да...

Тогда произошло нечто страшное. Открыли Америку. То есть континент Алилен, как называли его местные жители. Смуглые, черноволосые, чертовски похожие на индейцев... и едва не повторившие их судьбу.

Они были богаты и не верили в Альдоная. Совсем.

Тогда, восемь лет назад...

* * *

— Лилиан, это новые земли! Это несметные богатства! — Ричард, чуть постаревший к сорока годам, но по-прежнему симпатичный, меряет комнату шагами. Графиня стоит у камина и лишь руки мечутся по пластинам веера.

— Ричард, нельзя так! Нельзя! Как ты не понимаешь? От таких идей недалеко и до полного истребления. А что? Это же не люди, они не верят, а в результате, что убить поросенка, что прикончить ребенка — все будет одинаково. И будут костры, и кровь... останови это пока не поздно!

Время оказалось милостиво к Лилиан Иртон. В золотых волосах незаметна седина, лицо не покрыла сеточка морщин, а зубы все так же белы. И не скажешь, что эта женщина родила четверых детей. Старшего — Ричард теперь точно знает, что Джайс его сын. Трое младших от Ганца... как его сейчас не хватает! Если бы знать, Ричард не отправил бы его на границу с Уэльстером, но сейчас Ганц в отъезде по важным делам. Супруги Тримейн счастливы в браке более пятнадцати лет, и Ричард искренне рад за них. Они с Лилиан Иртон друзья — и пусть она тоже будет счастлива.

— Мы же не будем их убивать. Просто присоединим их к Ативерне и будем учить...

— Да не нужны им наши учения! Наоборот, мы можем сделать только хуже! Как ты не понимаешь?!

Тихий стук в дверь.

— Ваше величество, к вам альдон Роман.

— Пусть войдет!

Ричард сверкает глазами на Лилиан. Но женщина выглядит так безмятежно, словно это не она минутой раньше едва не разодрала в волнении веер на клочья.

Альдон Роман изрядно постарел за это время. И то сказать — время беспокойное. Его сопровождает патер Воплер. За это время Кенет стал более серьезным, глаза грустные и ясные, на лице прорезались морщинки, но все, кто оказался рядом, ощущают его ауру внутреннего равновесия.

Ему почти нечего желать.

Власть? Он личный помощник альдона и скорее всего, станет следующим. С такой-то поддержкой, как два короля, грех не стать. Деньги? Давно ушли в прошлое те дни, когда он считал медяки и думал, чем накормить сына. И сын — Марк — радость своего отца.

Марк целыми днями пропадает на верфях Августа Брокленда, сопровождая старого корабела и перенимая последние секреты мастерства. Август сильно сдал с тех пор, как эпидемия унесла его обожаемую 'гадюку' и сейчас передвигается только в инвалидном кресле. Увы, есть вещи, над которыми человек не властен.

— Ваше величество...

— Можете вести себя свободно, Роман. Здесь все свои.

Так и есть. Своего рода 'ближний круг', как у Ивана Грозного.

— Ричард, это великое открытие. Эрик прислал весточку... и мы сейчас должны решить, что с ними делать. Мои люди готовы плыть туда и нести свет Альдоная...

— Нет!!!

Вскрик Лилиан Иртон вышел на редкость отчаянным. Женщина схватилась рукой за гроло. А перед глазами стоят индейцы, загнанные в резервации. Вырубленные леса. Погубленная земля, лишенная тех, кто сроднился с ней кровью. И императив 'нет веры — нет души — не человек'. Из него и вырастали такие мерзости, как фашизм, нацизм...

Мужчины обернулись к ней. Не то, чтобы они собрались прислушаться к эмоциям, просто... вдруг скажет что-то важное? Именно она говорила, что за океаном есть земля, именно благодаря ее трудам туда смогли доплыть, она дала морякам компас, карты...

— поймите, — голос женщины звучит уже спокойнее. — Если мы сейчас бросимся насаждать там свою религию — они будут сопротивляться. Надо сделать так, чтобы не мы пришли к ним, а они к нам. И они сами попросят. Сейчас мы будем восприниматься, как насильники. Потом — как просветители.

Альдон вскинул брови.

— Ребенок тоже жалуется на горькое лекарство.

— Речь идет не о глупом ребенке. О народе. Вы же не станете переубеждать ребенка, отнимая у него игрушку. Вы покажете другую, ярче, интереснее... и он сам ее возьмет. С радостью и пониманием! Добра насильно не впихнешь!

— И что вы предлагаете?

— Я читала письмо Эрика. Он скоро будет дома, то есть здесь, в Лавери. С женой, принцессой той страны. Ее имя Тиаль. Почему бы нам не показать ей всю красоту нашей страны? И не направить с ними в обратный путь патеров и пастеров — но умных, осторожных, тех, кто сумеет рассказать о нашей вере так, чтобы это было... привлекательно? И это будет первым шагом. А потом... мы сможем дать многое! Стекло, фарфор, бумагу, шелк, коней... да найдется и что дать, и что взять! Но лучше, если мы будем союзниками! Ричард, пойми! — Лиля в волнении заходила по комнате. — Мы можем взять силой. Но Ативерне такой кусок не по зубам. Даже в коалиции с Уэльстером. А если государств будет больше двух — начнутся проблемы, склоки, ссоры... нам мало Авестера? Или Эльваны? Вы ведь умные, вы это сами знаете...

Мужчины призадумались.

Все так.

И проблемы, и кусок, и...

На континенте сейчас семь государств. Ативерна, Уэльстер, Ханганат, Ивернея — коалиция. Эльвана, Авестер, Дарком — тоже. Но между Уэльстером и Ивернеей отношения... своеобразные. Они до сих пор не простили замужества принцессы Лидии. Тем более — такого. Тайного, с побегом...

Зато графиня Лорт была просто счастлива, о чем и сообщала Лиле в письмах и при встрече. Родила шестерых детей и была довольна своей жизнью.

Между Ативерной и Ивернеей тоже были нестыковки. Замужество Лидии царапнуло ее братьев. А вот если бы на ней женился Ричард... далее понятно.

Да и Уэльстер с Ативерной, с тех пор как умерла жена Ричарда...

Нет, они не ссорятся. Но некоторые ниточки лучше не натягивать слишком туго, не дай Альдонай, порвутся.

Милая принцесса умерла во время эпидемии около года назад. Чума — страшная штука. Ни прививок, ни-че-го...

И бились ученики лекарских курсов, безуспешно пытаясь спасти хоть чьи-то жизни.

Королева же заболела, ухаживая за старшим сыном. Мальчик выжил, а вот она...

Ричарду на память об их любви остались пятеро детей. Две девочки, три мальчика...

— А договора можно скреплять и браками, — невинно намекнула уже более-менее спокойная графиня. Не кричать же криком, а то получится как у Высоцкого. Кричи, не кричи, что Трою видишь павшей в прах, но докричаться можешь только до костра. — Давайте хотя бы попробуем?

Мужчины переглядывались. Они еще сто раз это обговорят. Но может быть и не станут рваться напролом, через бурелом? Может быть, выберут путь подлиннее, который не нанесет вреда и им, и земле Алилен?

Лиля понимала, что это слишком самонадеянно, но вдруг она затем и оказалась здесь, чтобы чуть-чуть помочь на сложной развилке? На которой иначе свернули бы в другую сторону — и пошла бы молотить кровавая мельница. Так легко разрушить. Так тяжело вернуть...

* * *

— Ваше сиятельство...

Секретарь, кстати — все тот же, протягивал письмо.

— От его величества.

Лиля вскрыла печать резким движением. Ричард вернулся и сегодня приглашал ее в гости. Что ж, надо бы заняться собой. Да, последние шесть лет Лилиан Иртон — официальная фаворитка короля. Единственная и неповторимая. Нет, случаются у него увлечения на пару недель, не без того, но только увлечения. А так...

Тогда восемь лет назад после открытия Эриком нового континента, на старом едва не вспыхнула гражданская война. Помогли два фактора. То, что вирмане давно вычистили Лорис от разной нечисти вроде пиратов, лишая Эльвану и Авестер неплохого козыря. И то, что церковь оказалась на стороне Ативерны. Альдон Роман тогда едва не отлучил от церкви всю королевскую семью Авестера.

Как людей, которые сеют бурю и пожнут ураган кровавый, многие души за собой уводящий и потому Мальдонае угодный.

Но без интриг и заговоров все равно не обошлось. И защищая Ричарда, погиб Ганц Тримейн. Заговорщики отлично понимали, что с таким защитником дотянуться до короля будет сложно — и убрали сначала Ганца.

Им это удалось. Удары кинжалом и более серьезных доставали. И Лиля не смогла ничего сделать. Был сильно поврежден кишечник, почка... не с этим уровнем медицины бороться, разве что боль снять.

Хорошо хоть попрощаться успели.

* * *

— Вот и моя пора настала... уходить.

Лиля, стоящая на коленях рядом с кроватью раненного, не плачет и не произносит ненужных слов. Чего уж там, она благодарна Ганцу. Все эти годы он учил, берег, прикрывал ее спину, она была счастлива с ним, как с мужчиной и с человеком. И сейчас она может только сказать ему правду.

— Рана смертельна. Я могу дать яд.

Чем ей нравилась вера в Альдоная — это еще и отношением к смерти. Если у человека нет надежды, как сейчас, он может умереть по своей воле. И это не грех. Зачем мучиться лишние часы?

— Ты, как всегда, честна, — по губам Ганца скользит легкая улыбка. Лиля усмехается в ответ.

— я и была честна с тобой, всегда.

— Да, это скорее я... я хотел бы рассказать тебе о двух вещах. Постарайся понять мня. Это я тогда спровоцировал Фалионов.

Лиля пожимает плечами.

— я догадалась.