Ролевик: Рунолог. Мелочь пузатая

Ночь проспала хорошо и без всяких выходов во внешнее пространство, хотя в собственном ментале поработала с удовольствием — столько накопилось непереваренной информации, что еще чуть-чуть — и крыша съедет. Но это же не столько труд, сколько отдых и удовольствие, сродни тому, которое испытывает ювелир, перебирающий закупленную партию драгоценных камней или скульптор, нашедший среди дров кап с конскую голову, и теперь прикидывающий, что бы из него такое вырезать.

Кстати, обнаружила свою ошибку при материализации веществ сложного состава. Конечно, аналоговое копирование — это самый быстрый способ получить нужное, только вот удержать в памяти астральную матрицу из нескольких тысяч элементов — для меня это уже на пределе сил, причем, предел даже для хюльдиной раскачанной в Академии «объемной памяти» достигнут. А вот если разделить объект на стандартные «кирпичики» и «связи», то память разгрузить реально. Мало того, иерархические уровни организации биоматериалов (эк я образцы жратвы обозвала!) дают возможность построения астральной матрицы поэтапно. И любых конфигураций, а не только той, что в образце. Я с этого, помнится, и начала, только получилось неудачно, поскольку я брала за основу структурные формулы нашей, земной химии, а они, как оказалось, не всегда верно отражают связи в молекулах. Поэтому молекулы буду копировать аналоговым способом, пока не разберусь, в чем ошибалась. Тонкое зрение «подкручу»... Принцип в нем тот же, что у электронного микроскопа, только носитель другой, на двадцать порядков мельче, в результате чего картинка получается четкая и с интересными деталями. Эх, мне бы десяток спокойных лет — я бы им всю алхимию переписала, на научной основе. А потом еще лет десять на рунологию и принципы построения глифов... Мечты, мечты... Кстати, рунологию в первую очередь на бумагу переводить придется — Гордею обещала.

А утром мы с Топой развили бурную деятельность. Сперва я порылась на свалке и нашла несколько осколков горного хрусталя, видимо, от лопнувшего носителя воздушного экрана. Смастерила из них пару амулетов для уменьшения веса предметов. Моим фирменным перераспределением эфирных потоков, без вихрей классической левитации, так что энергии хватало и той, которую не слишком чистые осколки выкачивали из окружающей среды. Потом выпросила у Гарны старое покрывало и швейный набор. Сшила сумки со спрятанными в дне амулетами. Пошла на рынок, нашла лавку старьевщика. Спросила, сколько он даст за «облегчающие ношу» котомки. Договорились на одну позлату и материал на десять таких же. До обеда мы с Топой их доделали и продали этому жлобу за семь позлат и две медных кнайтки. Таким образом мы обошли гильдейскую регистрацию амулетного производства — сдавать бывшие в употреблении вещи старьевщику мы имеем полное право.

Не заходя в гостиницу, прошли в посудные ряды и купили девять жестяных кружек и столько же держателей для энергокристаллов. Принесли домой и до вечера мастерили пищевые синтезаторы. Пару раз заглянула Темина, но не решилась мешать, такими мы были взмыленными и сердитыми. Но все успели за день, до полуночи даже опробовали все три в деле. Кристаллов, правда, не вставили, на них денег не хватило, да оно и к лучшему — есть железная отмаза, что это не готовые артефакты, а заготовки. Скомандовала Топе ложиться спать, а сама попихала «наборы выживальщика» в мешок, закинула за плечи и...

Здравствуй, Нардел! Давно не видались. Мороз пощипывает лицо, ледок под ногами хрустит... прям, дежавю и ностальгия. Чего не отнять — эфиропотоки тут мастерски по улицам пропущены, любую грязь тонкого плана выметает мгновенно, а ведь город — гнездо порока, резиденция криминала и прочая, прочая, так что страсти в нем кипят нешуточные и жизнь простеца стоит дешевле позлаты. В общем-то, власти поступили единственно верно, иначе, с таким-то количеством убийств, тут бы жирная некрота и нижнеастральная дрянь расплодилась...

А вот и второй признак Серого буфера — бандиты. Тепловое и аурное зрение подтверждает — пять тушек, слаженно отлипших от стен и двинувшихся за мной. По барабану болезным, что я магичка, зажимают в клещи. Не дав им приблизиться на расстояние задушевной беседы, левитирую вертикально вверх и кидаю на каждого по сдвоенной тидде. Руна замедления — штука простая и надежная, как кувалда, трое из пяти застывают неподвижно, один шевелится, еще один... уф, спасибо Уваху, защитить успел, а я вот — ушами прохлопала. Заряд из махага — не та вещь, от которой легко увернуться, тут только щиты и помогут. Не убирая двойной щит камня, отправляю в шустриков связку ис-тидда-кано-хагал. Если даже — а вдруг? их самих не убьет, то махаг и амулеты испортит невосстановимо. Кристаллы не любят, когда их то замораживают, то нагревают. Короткий вскрик, тишина. Вот теперь можно спуститься. Когда завтра найдут пару трупов, воздействие рунами однозначно укажет на дварфа, все остальные использовали бы плетения. Мой маленький рост сработает за, а вот худоба — против такого предположения, поэтому... вхожу в состояние локаны и левитирую над дорогой, чтобы по ней не взяли мой след.

Скупщики ночью спят, они нормальные, а в Нарделе и уважаемые люди... и другие разумные существа, но я знаю того, кого точно бессоница мучит. Не потому, что совесть нечиста (у него она отсутствует напрочь, как и левая нога до бедра), а потому что альвы вообще мало спят, и, живя в человеческом обществе, частенько страдают из-за этого. От скуки. Наэлад, правда, не столько скупщик, сколько охотник за довоенными артефактами, но после того, как покалечился, сам в вылазках не участвует, только скупает у других черных копателей. Выяснять обычным путем, где он сейчас обретается, мне не с руки, самое простое — переместиться к нему тем же способом, каким только что перешла в Нардел. И почему я лишь сейчас до этого додумалась? Поправила мешок на плече, взлетела на крышу, присела в тень от трубы. Убрала локану, сосредоточилась, представляя его худое лицо с колючим взглядом льдисто-серых глаз и брюзгливым ртом.

Твою ж мать... Это что — городская тюрьма? Или нет, похоже на то, что чье-то частное подземелье. Уж больно дорогие подавители магии на парнях поназдеваны. Посмотрела вокруг, оставаясь в астральном теле — стоит ли переходить? Пока осматривалась, ко мне какая-то сторожевая сущь сунулась и я ее автоматически оператором смеха приголубила. Нижнеастральная, значит, ибо пропала мгновенно, стихийников таким быстро не проймешь, они «крепче телом». Встретилась глазами с альвом. Теоретически, он меня сейчас не видит — как маг Наэлад слова доброго не стоит, и уж ни разу не шаман. Так нет же — заметил что-то, уперся взгядом.

— Дан, мне уже духи чудятся, — слишком равнодушным голосом, чтобы поверить его спокойствию. — Давай, пошевеливайся.

— Не могу! — отвечает второй. — Антимагия. А ногтями, сам понимаешь...

— Зубами грызи!

— Может, сам погрызешь, а?

— Кусок придурка! Кто из нас в свою тушу полтораста золотых вбухал?

— Так я же амулеты вшил, а они...

— Мышцы модифицировать надо! И кости, — скривился. — Не смотри на меня, дураком был...

— Парни, не спорьте, — я все-таки полностью перешла. — Что вы тут делаете?

— Не видишь? Кутим, развлекаемся, девок портим! — у, какой злой взгляд, так бы и разорвал на клочки, кабы руки свободными были.

— Наэ, — поставила мешок на пол, растерла ладони. — Не надо ругаться, ты лучше скажи — браслеты со сторожками? Если я с вас их сниму — прибежит кто?

— Да кто тут прибежит-то? — Дан громыхнул цепями, разворачиваясь ко мне. Ух ты, какой качок! полтора центнера чистых мышц. — Пещеры дикие, из живности только жуки и мокрицы. Сюда одни гилиды заглядывают, да и то в верхнюю часть, логово у них там, со щенками.

— Помолчи, живность, — Наэлад успокоился и даже воодушевился. — Хюльда, ты ведь нам поможешь? Ты же для этого сюда пришла?

— Конечно, помогу! Хотя не ожидала увидеть тебя в таком месте и таком положении... — покачала головой. — Я ж хочу тебе артефакты толкнуть, специальные, для таких вот копателей, а помрешь — некому будет. Значит, так, ребятки... Вы сейчас быстренько клянетесь мне своей плотью, кровью и костями, что не будете покушаться на мою жизнь, имущество, здоровье и свободу, а я вас раскую, вооружу и помогу выжить. А не хотите клясться — уйду, мне это быстро.

— Наэ, она в самом деле все это сделает? — Дан заворочался, пытаясь придвинуться поближе.

— Это Хю, она может, — альв задушевно улыбнулся. — Она по камешку разнесла древнее святилище в Логе, перебила сотню гильдюков в Керемнице, а Кугро вообще взорвала на куйн.

— Клянись уже, льстец.

— Клянусь... — Наэлад неловко встал на одно колено, опираясь плечом о сталагмит, протез с него похитители сняли или он его вообще прицепить не успел — из одежды на альве была только нижняя рубашка, так что, не исключено, вытащили его из постели. — Дан, дерьмо ктахи, ты жить хочешь?

— С тобой, что ли, пенек с погорелой рощи?

— Ох, и дошутишься, мяско... — альв сощурил глаза. — Клянись, или сам тебя освежую.

Я приняла их клятву, сняла антимагические оковы (долго ли умеючи?), нарезала эфирным лезвием полтора десятка каменных ножей (ну, не совсем ножей — треугольных, острых, как бритва, пластин с подобием ручки) из подходящего булыгана, а напоследок дала один из наборов — больше им все равно не задействовать, у Наэлада резерв маловат. С голоду не помрут, и ладно.

— Как сможешь — заплатишь, — говорю. — А я пока поищу на оставшиеся покупателя.

Альв вскинулся:

— Не продавай еще пару... нет, пять дней, ладно? И еще сделай... ну, штук десять. Я все куплю. Позарез надо!

— Тот зарез, под который вас сюда в колодках засунули?

— Именно. Дело стоящее.

— Деньги при сдаче товара! — говорю. — А то знаю я вас, копателей, долгов наберете — и сгинете.

— Да заплачу я, заплачу, только сделай.

На том и порешили. Оставила их в пещере — большие мальчики, сами выберутся, и вернулась в гостиничный номер.

Слышу — музыка снизу доносится, знакомая такая. Думаю — что за концерт посреди ночи? Спускаюсь в залу...

А там все, кроме дворника, вокруг стола собрались, а на столе сидит призрак мальчишки и на дудке играет. Топа сияет, как медный таз, Гарна платком глаза промакивает, Темина застыла, словно восковая кукла, а ее родители старательно смотрят в сторону. Увидели меня — оживились. Дух тоже заметил, но доиграл. Сильно переделанную «Серенаду для струнного оркестра», у меня из памяти спер, что ли? Ну, молодец, я же не осуждаю, я удивляюсь и радуюсь — ага, заулыбался, паршивец... А Темина встала и порывисто шагнула ко мне.

— Хюльда, вы уже нашли целителя в вашу экспедицию?

— Нет, а что?

— Хочу к вам попроситься.

— Вэль Хюльда, хоть вы скажите! — ее отец встал из-за стола, и я заметила, как рука у него мелко подрагивает, а по голосу и не скажешь, что волнуется. — Ее в столицу на учебу пригласили, у нее там жених, через декаду помолвка, а она в какую-то экспедицию собралась!

— Темина! — кивнула ее отцу, дескать, пусть успокоится. — Тебя можно поздравить? И кто счастливый избранник?

— Не имеет значения, Хю. Я все решила. Если он меня любит — дождется.

— А если не дождется?

— Значит, и не любил, — поджала губы, чуть не слезы в глазах. — Пусть так... но я никогда себе не прощу, что могла быть там, где творят будущее... а сама, как наседка — гнездо, муж, цыплята...

— Дети, доченька! — вмешалась мать. — Муж и дети — это и есть будущее, а всякие открытия... от них одни неприятности.

— Вот, мама, поэтому-то я и не остатнусь дома, даже если Хюльда откажет.

— Я не откажу. Но, все-таки, дело опасное, из Рифеев еще ни один маг живым не вернулся.

— Все когда-то бывает в первый раз, правда? — Темина просияла. — По рукам?

— По рукам!

По рукам-то — хорошо, да как бы мне их не оборвали духи рифейские. Если не договорюсь с ними, конечно. Утром озадачила Топу «комплектами выживанца», благо, Темина заказала на складах целый ящик жестяных кружек, и его доставили за полчаса, а нам оставалось лишь докупить держатели для энергокристаллов. Оставила я ученика в куче жестянок и клочьев мха, которыми они были переложены, а сама пошла говорить с шаманами.

Сперва собиралась перейти в Кериру, это название местности и крепости у южной границы Ламейны, в доимперские времена — грозное пристанище Медвежьего князя, во время недавнего мора — проклятое место, где жили солдаты, отсреливающие беженцев из зараженного края, а теперь — старая и никому не нужная развалина с четырьмя инвалидами-хранителями. В саму крепость не буду соваться, да я ее внутренностей и не знаю. Мы с матерью только стены издалека видели, когда она возила меня показывать орочьей родне. Не меня, конечно, ту Хюльду, чье тело я теперь занимаю, но родня оценивала не личность бойкой шестилетки, а ее способности к магии, и по этому поводу стойбище гуляло три дня. С тех дней мне вспоминается разве что сморщенная физиономия шаманки да мерзкий вкус травяного отвара, которым меня напоили прежде, чем отпустить одну в лес. Как я, то есть, настоящая Хюльда, осталась тогда в живых — не знаю, на месте этого куска памяти — гулкая пустота. Но, раз уж это произошло, то пусть отвечают по своим обязательствам — «помогать родной крови тем больше, чем более в ней имеется силы». Силы во мне хватает, кровь — та же, а личность мою их духи признали. Родственничкам не отвертеться.

Присела на кровать, закрыла глаза, как въяве представила почерневшие от старости и пожаров камни крепости, опустила глаза к земле — трава! Я вижу лето, а сейчас зима. Непорядок. Вернулась в тело, встала, походила по спальне. Наверно, если я видела ее один раз, летом, то вспомнить зимний пейзаж с крепостью никак не могу, только вообразить. Тщательно реконструировала в воображении портрет страшной крепости, добавила снега на стенах и крыше донжона, сугробы на поле вокруг нее, голые деревья далекого леса. Легла на пол, закрыла глаза. Вот она, кре... э... опять зеленая трава и яркое солнце. Тьфу ты! Втянулась в тело. Воспроизвела в воображении зиму. Еще одна попытка... Лето! Лето, свартчокан! И никуда от него не деться.

Если зимой чудится лето, значит, это кому-нибудь нужно. Вот только переходить туда физическим телом не буду, а то еще устрою какой-нибудь парадокс и попорчу наш нежный и хрупкий мир. Тщательно убрала все ощущения тела, буквально стала «вся-внимание», причувствовалась. Кому я тут нужна? О, вот оно! Детский страх. Тотальный, мощный, широкополосный выброс — такой ужас способен испытывать только ребенок: брошенный, покинутый матерью, окруженный хищниками или врагами.