Гаара вошла в свою комнату. Оглядев небольшое помещение, она уселась на придвинутой к стене кровати ближе к углу комнаты. Её лицо было беспристрастным, словно это не она минуту назад едва не искалечила своего джоунина-наставника. Почему? Ответ был прост — ей было безразлично. Она не придавала чужой жизни никакой ценности. И если бы Мать потребовала тогда крови, она с радостью утолила бы Её жажду.
Гаара была социопатом. Не сказать, что это была полностью её вина: девушка не всегда была такой. В детстве она была очень доброй девочкой и хотела иметь много друзей. Но эгоистичные и эфемерные "потребности Деревни" были много сильнее маленького и беззащитного ребенка.
Изначально, обстоятельства сложились против Гаары, словно сама судьба вознамерилась её уничтожить. Нестабильная политическая обстановка в стране Ветра и проигранная война сильно поколебали положение Суны. Еще хуже было то, что даймё взял курс на намеренное снижение военной силы Суны, видя в ней угрозы своей власти, и из-за этого отдавая предпочтения шиноби других деревень. Власть Казекаге стала шаткой, а постоянное ослабление деревни только усиливало гомон недовольства.
Казекаге была гордой и властной женщиной. Часть совета могли быть не согласны с её решениями, но Казекаге крепко держала свой титул, силой демонстрируя главенство и права задавать курс Суны. Тем не менее, она не могла полностью уничтожить оппозицию, а из-за череды неудач уже пошли разговоры о необходимости сменить руководство. Казекаге не могла даже допустить мысли о том, чтобы оставить пост правителя, а потому использовала все доступные методы, чтобы удержать власть. Одним из таких методов и стала Гаара. Нельзя сказать, что правитель Суны не любила свою дочь, но она всегда была в первую очередь Казекаге, а уже потом — женщина и мать. Таким уж она была человеком. Не самым лучшим, откровенно говоря. Но мужа своего она любила искренне. И тем больнее было ей, когда едва запечатанный демон убил её мужчину. Потеряв возлюбленного, Казекаге еще больше отдалилась от своих детей. Хоть она и раньше не была образцовой матерью, но после потери супруга её сердце словно окаменело. И если своих старших детей она все еще видела в качестве возможных преемников и способов упрочить власть, то Гаара для нее была провалом во всех смыслах. Убитая горем женщина просто не могла ничего с собой поделать, но винила собственную дочь в убийстве единственного человека, которого она по-настоящему любила. Более того, Гаара была так же бесполезна в качестве инструмента: запечатанный в ней демон часто прорывался наружу, делая "живое оружие" совершенно неконтролируемым.
Так, от Гаары отказалась собственная мать еще до того, как та научилась хотя бы ползать. Многочисленные нянечки были от нее в ужасе из-за периодически происходящих несчастных случаев. Другие дети боялись её и не хотели играть. Вокруг девочки всегда была зона отчуждения. Единственный, кто оставался рядом с маленькой джинчурики была сестра её отца — Яшима. Она была единственной привязанностью Гаары, и она же была той последней каплей, что осушила сердце джинчурики. Тогда она в последний раз испытала боль, выбив на своем лбу символ "Ай" — "Любовь", как символ и напоминание себе о том, что она никогда не была и не будет любима кем-либо. С того момента Гаара окончательно замкнулась в себе, уничтожив те крохи доброты и надежды, что еще оставались в ней.
Мать Гаары, видя в нестабильном джинчурики угрозу для Деревни и ее жителей, приказала Яшиме устроить покушение на свою племянницу. Яшима подчинилась, и это закончилось тем, что Гаара, сама того не желая, смертельно ранила свою тетю, которая, перед смертью призналась в том, что всегда винила Гаару в смерти своего брата.
С того момента её жизнь превратилась в Ад. Регулярные покушения не давали девочке ни на секунду расслабиться и стали почти обыденностью. Гаара относилась к окружению параноидально и убивала бездумно по сиюминутному подозрению. Никому и никогда не было позволено касаться её, а рискнувших она незамедлительно калечила или убивала, и по той же причине она никогда не знала тепла человеческого прикосновения. После нескольких удачных попыток отравления она почти перестала питаться, чем доводила себя до истощения. Она нашла выход в отбирании еды, которую уже кто-то попробовал. Очень часто её жертвой становились старшие родственники, а именно — Канкуко, из-за чего та была до смерти запугана своей младшей сестрой. Гаара не доверяла и презирала всех вокруг. Каждый для нее был врагом, каждого она была готова незамедлительно убить. Гаару преследовали кошмары. Она редко могла вспомнить о чем были те сны, но сохраненных ощущений было достаточно, чтобы желать испытывать это как можно реже. Бессонница стала её вечной спутницей.
Чем дальше — тем больше Гаара превращалась в психопата. Из-за несовершенства запечатывания, Однохвостый имел достаточно власти над своим джинчурики, чтобы чувствовать себя вполне комфортно. Хитрый демон обманул покинутую всеми и изолированную от общения девушку, из-за чего, в конечном итоге, Гаара перестала считать Казекаге своей матерью. В том смысле, что теперь она даже не признавала их кровного — биологического родства: Гаара искренне верила в то, что её НАСТОЯЩАЯ мать — Однохвостый. И потому она была послушна ему, без раздумий убивая всякий раз, когда ее "Мать" того требовала. И со временем Гаара стала смутно ощущать некое удовольствие в этом. Раздавить врага, напитать песок его кровью, усладить свой слух его криками и хрустом дробимых костей! Это словно наполняло Гаару вкусом к жизни, который она никогда не испытывала. Потому очень скоро все окружающие для джинчурики стали лишь презренными существами, живущими лишь до тех пор, пока она это им позволяет. Но убивать подобных букашек было скучно, это не горячило её кровь. Но сильные противники — дело другое. Они могли какое-то время сопротивляться, пытаться бежать или даже попробовать убить ее! С такими жертвами было интересно играться, а их отчаяние и ужас смерти в самом конце заставляло Гаару дрожать, испытывая почти сексуальное удовольствие. Более того, именно в такие моменты ее Мать была наиболее довольна, что еще сильнее упрочивало жизненные ориентиры юной Сабаку.
Гааре были неинтересны люди. Какой толк в интересе к мелким букашкам, что умрут по мановению её руки? И тем более было удивительно, что она вдруг заинтересовалась кем-то, кого до того не собиралась раздавить в "Песчаной гробнице". Тот мальчишка вынырнул из-за поворота внезапно и тут же налетел всем телом на автоматическую защиту джинчурики Однохвостого. Обычно, Гаара бы просто отшвырнула внезапный раздражитель подальше, попутно сломав тому пару костей, или вовсе перемолов песком, но, к собственному удивлению, не сделала этого. Что-то заставило её отринуть привычную меланхолию, и это "что-то" было в том парне. Девушка нахмурилась, пытаясь понять, почему она вообще обратила внимание на кого-то столь незначительного: ведь тот совсем не испускал "чувства силы", а потому в его убийстве не было никакого удовольствия и, следовательно, внимания он не стоил. Но все же... Гаара что-то почувствовала в нем. Не враждебное, не будоражащее... Это было просто Странным. Это Странное Чувство она еще никогда не ощущала за свою жизнь, она не могла его как-то идентифицировать. И, как назло, Мать спала, а потому Гаара не могла спросить у нее совета. И не только ощущения — казалось, тот мальчишка был сосредоточением странностей. Было понятно, что он боялся Гаару. Она привыкла к этому и прекрасно чувствовала чужой страх, направленный на нее. Это было привычно. Это было естественно. Это было правильно. Но в этот раз все было не так: вкус страха исчез, сменившись чем-то, что джинчурики не могла понять. Это не было первым случаем, когда кто-то не боялся ее: как минимум каждая вторая её жертва испытывала чувство превосходства и снисходительности перед ней. Был так же привкус гордости, самоуверенности, злобы, ярости... Гаара прекрасно определяла эти эмоции и, как правило, в конце концов, все они сменялись на такой сладкий первобытный ужас и чувство безысходности. Тут же... Гаара просто терялась, будучи совершенно сбитой с толку. Новое чувство по отношению к ней, которого она ни разу не чувствовала за всю свою жизнь.
Дальнейшее поведение странной букашки вызывала у Гаары еще больше недоумения.
Гаара посмотрела на странную вещь, что ей дали. С виду обычный амулет, которыми часто приторговывают в лавках, совершенно ничего сверхординарного: обычный бархат, натянутый поверх деревяшки. Будучи наученной болезненным опытом детства, девушка проверила неожиданной подарок со всей тщательностью и, к своему удивлению, совершенно ничего не обнаружила. Ни капли чакры, ни скрытых печатей, ни грамма яда или иного другого вещества. Просто ткань, нитки и дерево. Казалось бы: обычная безделушка, которую и выкинуть не жалко. Но отчего-то Гаара даже не задумалась о том, чтобы избавиться от бесполезной вещи. Касаясь его пальцами, девушка не могла отделаться от противоречивого ощущения мягкого тепла и нежной прохлады на коже. Еще одна странность. Какое-то время Гаара думала разрезать странную вещь на тонкие кусочки, чтобы попытаться понять причину необычных ощущений, но она быстро оставила эту идею, не желая безвозвратно ломать талисман. В конце концов, так и не придя к какому-либо результату в ходе своих размышлений, девушка решила на какое-то время оставить необычную вещь себе.
— Нагиса. Каору. — Медленно произнесла Гаара имя человека, что вызвал её интерес впервые за долгие годы.
Глава 23
— Ладно, жизнь, это очко отходит к тебе. — Пробормотал я, когда тройка Суны скрылась из виду. Вот уж чего не ожидал, так это натолкнуться на еще одного джинчурики. Меня просто-таки тянет к ним! Ох...
Но это действительно печально. Даже не зная что произошло с Гаарой в её жизни, но даже схематических знаний, что давал канон, было достаточно, чтобы сложить примерное представление об этом. Опять же, сказать, что мне это не нравится, было бы приуменьшением.
Прекрасное напоминание о том, что живу я не в сказке. Ничего не скажешь.
— Коооооооорууууууу-чаааааааан!
Бух!
— Ва?!.. Наруко. — Вздыхаю, почувствовав внезапную тяжесть на спине. — У меня чуть сердце не выпрыгнуло!
Хах. Задумавшись я, даже того не заметив, уже добрался до обычного места сборы команды 7. Как ни удивительно, но я и Наруко оказались тут самыми первыми.
— Умм.. Прости? — Беспечно повинилась Апельсинка. Отпустив мою шею, она неловко шаркнула по земле ножкой, чуть опустив взгляд: — Просто.. умм.. Ты был так занят эти дни.. и я, как бы, немного.. соскучилась?..
— Божечки, ну что с тобой поделать?.. — Вздохнув, не могу удержаться, чтобы не приобщиться к этому ходячему источнику милого позитива. Совершенно машинально моя рука легла на золотистую макушку девушки.
— Хе-хе.. — Довольно рассмеялась Наруко, довольно щуря глаза от ласки. Её губы растянулись в широкой улыбке, а щечки слегка порозовели. — Кору-чан меня погладил!
— Выглядишь счастливой. Это так приятно? — Поддразниваю я лукаво.
— Ну.. не то что бы .. Но у тебя.. п-п-приятные руки.. — Чуть сбивчиво ответила Наруко, наклоняя голову.
— "Приятные руки", да? — Задумчиво повторяю. Хм.. Никогда бы не подумал.
Хмм..
Задумчиво смотрю на Наруко: та стоит крайне довольной мордашкой и вовсю тащится от ласки.
Хмммммммммммм..
Перебирая пальцами, скользнул ими за область уха.
— У-ммяя.. — Едва слышно выдохнула Наруко, наклоняя голову.
"Кажется, она пристрастилась к этому". — Отмечаю про себя, наблюдая за девушкой. Она почти как собачка. Хм, добавив ушки и виляющий хвост — и образ будет идеальным! Кавай. Внезапно, удивительное открытие ударило меня: — "Ох, а я, кажется, пристрастился к Наруко?!"
Мммааа... Да. Было в этом что-то завораживающее. Если подумать: люди же любят играть с щенками?! А Наруко в такие моменты ну настоящий Щеночек! В этом нет моей вины, если тут просто невозможно удержаться!
Ох, уже просто глядя на нее я чувствую, как все мои тревоги отступают~
Хм, а если?
*тык*
— Й-яй! — Воскликнула вдруг Наруко, отпрыгнув от меня.
— Ара? Это было внезапно. — Подавив желание схватиться за сердце, с еще большим любопытством смотрю на замершую в смятении девушку. — А ну-ка..
— К-кору-чан? — Посмотрев опасливо, девушка сделала нерешительный шажок назад. Но ноги у меня длиннее, а потому и шаг длиннее. Приблизившись, я протянул вперед руку и..
*тык!*
— Уйя! — Воскликнула Наруко, схватившись за щеки.
"Ч-черти меня возьми!" — Это было воистину шокирующее открытие. Невероятно! Кто же знал?!
*тык*
— Уяяй!
Но кто же знал?!
*тык-тык-тык*
Кто же знал, что "лисьи усы" Наруко такие чувственные?!!!!!
*тык-тык* *щуп-щуп*
Мягко-примягко~
*щуп-щуп* *тиск-тиск*
Аххх.. Чувствую, как благодать снисходит на меня~
*тиск-тиск-тиск*
Гармония была открыта мне. Я был самой Гармонией. Великое равновесие. Баланс Вселенных открылся мне.
— К-кооорууу.. — Сдавленный всхлип Наруко добрался до моего разума совершенно внезапно. Словно очнувшись от наваждения, я поглядел на стоявшую передо мной девушку, и мне стало очень стыдно.
Наруко стояла, отчаянно жмурясь. Её веки трепетали от напряжения, пальцы сжаты в кулачки и прижаты к телу. Заметно порозовев щеками, она стоически терпела мои тисканья.
— Ох!! Прости, Наруко! Я.. гхм.. я.. Я просто не знаю, что на меня нашло. — Сконфужено извиняюсь. Но Ками-сама, как же это приятно! Кожа в области отметин оказалась невероятно мягкой на ощупь! Ух, ее так приятно тискать!
— Уммх. — Шмыгнув, Наруко сделала шаг назад. Открыв влажно блестящие глаза, девушка неловко переступила на месте, прикрыв лицо руками.
*Ту-дум*
Сердце пропустило удар от этой картины. Ох..
Чуть приподняв голову, девушка посмотрела на меня сквозь пальцы:
— Н-нуу... это нормально.. Это просто.. было немного.. внезапно.. Но.. Если это.. *бубубубу...* то я.. *бубубу* — Тихо Что-то неразборчиво пробормотав себе под нос, Наруко смущенно опустила взгляд, еще сильнее заливаясь краской.
Ч-черт, да у меня самого лицо от стыда горит!
Ох, ками, что я творю-то?!
Мммаа.. Какая неловкость!!!
Проклятье, и почему я чувствую себя как какой-то злодей?
— Это..
— Ум?..
— Да.. я.. ух..
— Мм.. этто.. *бу-бу-бу*..
Неловко! Неловко!!! НЕЛОВКО!!!! Боже, весь воздух, все пространство просто пропитано насквозь неловкостью ситуации!
Ох, но какие же у Наруко мягкие щечки... Очень приятные на ощупь..
Гхм.
— Уфф.. Ох, я не опоздал? Эм? Что-то случилось?..
Сакурай!!!! Ками, как я рад тебя видеть!
— Ах. Гм. Сакурай-кун! Давно не виделись! — Бодро воскликнул я.
— Что случилось?! Ничего не случилось! Ммоооу! А Бакаши-сенсей как всегда опаздывает! Глупая сенсей! Ха-ха-ха! — Ненатурально рассмеялась Наруко, полностью поддерживая мое стремление. Ох, Наруко, это выглядит настолько фальшиво, насколько это вообще возможно!
