Спустившаяся со второго этажа женщина окинула взглядом нашу пару. Кивнула Грете на уютный диванчик в глубине холла и, потрясающе качнув бедрами, последовала вслед за девушкой.
Пока женщины перебирают содержимое баула и сумки, откровенно пялюсь на хозяйку данного заведения.
Слишком высокая для чистокровной азиатки, со свойственным европейцам овалом лица, изящным прямым носом, чуть раскосыми карими глазами и высокой, большой грудью под тканью дорогой блузки. Причем в женщине нет даже намека на вульгарность. Страшно дорогие, но ни в коем разе не вычурные серьги, подчеркнуто строгая прическа и скорее деловой стиль одежды.
А собственно, кого я ожидал тут увидеть?
Успеваю вдоволь насладиться видами нашей гостеприимной хозяйки.
Причем видами в довольно интересных ракурсах. Разбирая баул с вещами, девушка и женщина совершенно игнорировали присутствие в помещении еще двух мужчин, это я про себя и седого охранника.
Отдать должное сообразительности Греты. С вещами тут дефицит. Для кого-то больший, для кого-то меньший, но он есть.
А куда нужно идти пристраивать барахло проститутки? Естественно, к другим проституткам.
Вроде очевидно, но я бы до такого не додумался. Хотя, тут, безусловно, виновато привитое советским обществом воспитание. В СССР ведь секса не было, ага.
Оставив за спиной вновь задремавшего охранника, останавливаемся на крыльце публичного дома.
— Девятьсот тридцать экю, — озвучила итог торговли Грета.
— Да, это мы удачно зашли. Я так понимаю, вы с этой фрау неплохо знакомы?
— Угу. В середине прошлого сезона в ее заведение свежих девочек везли. Но не довезли. И мы были в числе тех, кого наняли для поиска пропажи.
— И как, нашли?
— Угу, то, что от них осталось.
— Девочки еще кому-то глянулись?
— Нет, они с дороги сбились. Машину сломали. А потом к ним пришли жажда и звери. Русский, всегда вози с собой тройной запас воды. Всегда! Для себя и для машины.
— Вольф поэтому и использует технику с воздушным охлаждением мотора?
— Угу. Он как-то раз тоже на этом обжёгся, теперь дует на воду. Собственно, так мы с ним и познакомились.
Историю знакомства Вольфа с парочкой местных маугли услышать, к сожалению, не удалось. Грета подхватила меня под локоть и потащила в сторону верхнего рынка. Зато удалось ознакомиться с местным оружейным производством. И я вам доложу, там есть очень любопытные экземпляры.
Но обо всем по порядку.
В отличие от многолюдного, шумного, местами грязноватого и дурно пахнущего нижнего, верхний рынок, это словно местный Уолл-Стрит. Здесь не торгуют овощами и рыбой, здесь торгуют товарами из-за ворот и продукцией местных "высоких" технологий.
Лотки и навесы на верхнем присутствуют, но в отличие от низа, всегда пристроены к более капитальным зданиям магазинчиков и лавок. Этакая выносная витрина.
Ближний к реке ряд из семи магазинчиков торгует заленточной бытовой химией и одеждой местного пошива — в основном практичные шмотки, этакая смесь милитари и спецодежды. Хм, за тряпками на прилавках выставлены изделия из кожи. Добротные ремни, подсумки, патронташи, крепкая кожаная обувь на любой вкус. И все это по совершенно смешным ценам.
Беру с прилавка особенно понравившиеся высокие берцы, скорее даже невысокие сапоги на шнуровке. Толстая подошва, крепкие двойные швы, усиленный носок и пятка, мягкая кожа голеностопа и тканевые вставки для вентиляции — годная обувка.
Смешно лопоча, круглый как колобок продавец, шустро выкатился из-за прилавка и бухнулся передо мной на колени.
Вот это я понимаю сервис, продавец мигом впихнул меня на табурет и принялся стягивать берцы с моей ноги.
— Эээ, болезный, пальцы не оторви мне.
— Бальсое сипасиба, — продавец справился с моей обувью. Гортанно крикнул, и щуплая девчушка приволокла из глубины магазина ворох пахнущей кожей обуви.
Отставив в сторону выбранные мной берцы, продавец шустро отфильтровал ворох обуви и поставил передо мной две пары обуви, похожих на выбранные мною. Прищурив и без того узкий глаз продавец ощупал мою ногу, разве что на вкус не попробовал. Цокнув пухлыми губами, решительно придвинул мне одну из принесенных пар берцев.
Надо же, глаз — алмаз. Берцы сели по ноге как влитые.
Надо брать.
Но, восток — дело тонкое. В восточной традиции положено торговаться. Хотя бы для приличия.
Придвинув покупку к себе, вопросительно смотрю на продавца.
Догадавшийся, что от него хотят, продавец показывает растопыренные ладони, а потом еще два пальца. Двенадцать экю, стало быть.
Я бы и полсотни за такое чудо не пожалел, еще бы и рыжей пару прикупил, женские модели обуви тут особенно хороши. Но, не померив, брать не рискну, в Порто-Франко тоже обуви хватает, хотя ценник в пять раз выше.
Напустив грусти во взгляд, с сомнением осматриваю обувь и, словно делая величайшее одолжение, показываю ладонь с четырьмя отогнутыми пальцами.
Обалдевший от подобного предложения, продавец судорожно сглатывает, косится по сторонам, но берет себя в руки и демонстрирует две растопыренные ладони.
Десять экю, стало быть.
Вот и чудненько.
Кладу на потертый прилавок купюру достоинством в 10 экю, забираю обувь и одариваю продавца лучезарнейшей улыбкой.
У азиата, что называется разрыв шаблона, он явно настроился на бескомпромиссный торг с гринго. А тут такой поворот.
— Бальсое сипасиба, бальсое сипасиба, — вот заладил, как испорченная пластинка. Китайский болванчик, это как раз про таких кадров.
Снимаю с крючка на стене элегантную кожаную шляпу. Отличная работа, приятная на ощупь светло-коричневая кожа, чуть загнутые широкие поля.
Вот только мерить шляпу я не буду, и если доведется встретить ковбоя в подобном головном уборе, руки не подам.
А то, потом руку не отмоешь. Не скажу, что шляпа именно женская, но представить вот это на мужике, особенно с недельной небритостью... Брр.
Опять вопросительно смотрю на продавца.
Китаеза улыбается и показывает две растопыренные ладони.
— Бальсое сипасиба, бальсое сипасиба, — продавец разрывается между необходимостью метнутся открыть передо мной дверь лавки и надеждой впарить что-нибудь еще. Разум побеждает жадность, — Бальсое сипасиба.
— И тебе нехворать, — выхожу на улицу, что там у нас дальше?
Чуть сбоку от галантерейной лавки приютилось недостроенное здание аптеки, если я правильно трактую красный крест на вывеске.
Ничего интересного, если вы не аптекарь или врач. Хотя, если вы аптекарь или врач, интересного тоже мало. Склянки с порошками, связки сухих трав, горшочки с остро пахнущими мазями, колбочки разноцветных жидкостей.
Ни аспирина, ни градусника, ни даже такой полезной штуки, как клизма.
А ведь между Северным и Южным Кхам нам навстречу аптекарский конвой попался.
Хотя, если Док имеет тут аптеку или больничку, ее надо рядом с офисом Ордена искать.
А тут, так сказать, аптечка для народа попроще.
Следующий ряд — различная электроника, от никому не нужных телевизоров, до спаянных местными умельцами радиостанций.
Тощий, высокий азиат с длинным хвостом сальных волос вскрыл снятую с затонувшего грузовика радиостанцию. Потыкал в потроха радиостанции щупом мультиметра, что-то долго рассматривал через большущую лупу. Затем минут пять совещался с толстяком, вынырнувшим из расположенной в задней части магазина мастерской. И, наконец, вынес вердикт — сто тридцать экю.
Сто тридцать экю за полувоенную радиостанцию, пусть и не рабочую — шутник однако.
Видя легкое замешательство Греты, подхватываю радиостанцию с прилавка и желаю продавцу богатства, процветания и не голодать.
Цена стразу удваивается.
Вот это уже теплее. Но...
— Грета, есть мнение, стоит проверить, сколько дадут за этот прекрасный аппарат в соседней лавке.
Девушка согласно кивает: — Веди, русский, я не разбираюсь в электронике.
Да я, в общем-то, это уже понял.
В соседнем магазине разговор тоже не складывается. А вот в следующем магазинчике, первый уведенный мною по эту строну хребта Кхам европеец, мельком глянул на рацию, раздел взглядом Грету, перевел взгляд на мою скромную персону. И предложил за рацию четыре сотни.
Видимо, аппарат живой или подлежащий восстановлению при минимуме затрат. Цена примерно вполовину ниже той, что за рацию дадут в Порто-Франко, но, пожалуй, максимально возможная здесь и сейчас.
Ударив по рукам, переходим к последнему ряду магазинов. Тут к магазинам пристроены не просто мастерские, а целые мини-заводики. В последнем ряду торгуют огнестрелом и запчастями к транспорту.
В части автозапчастей обычный рынок, по форме и содержанию точная копия того, что имело место быть с четверга по воскресенье в моем родном городе там, за воротами. Разве что, половина запчастей сильно б/у, и вместо оборудования для перевода двигателей на газ, здесь торгуют газогенераторами на дровах.
Все, что нам здесь нужно, это отправить местных торговцев к "Попрыгунчику". Пусть торгуются с Дензелом за поднятые из воды домкраты, ключи и прочее автомобильное железо.
А вот в части оружия, это просто праздник какой-то.
Грета исчезает менять на деньги свою часть добычи и ракетницу с боеприпасами. А я приступаю к осмотру экспозиции.
По части разнообразия ассортимента фабричных "изделий" из-за ленточки между Порто-Франко и местными лавками пропасть размером с дыру в Российском бюджете (у героя идет 1996-97 год).
Огнестрел представлен в основном китайскими моделями не первой свежести, от клонов винтовки Маузера до клонов АК. Есть немного оружия производства СССР, но там цена вырастает сразу вдвое. Всякого разного иностранного тоже весьма прилично. Есть даже крупнокалиберный пулемет Браунинга, и американский гранатомет М79.
Не подумайте, что я великий знаток гранатомётов, на этикетке над ценой марка написана.
О! ДШК тут тоже есть! Явно не первой свежести агрегат, как ствол не вычищай, а раковины от коррозии остались. Но даже в таком состоянии это очень весомый АРГУМЕНТ.
Интересно азиаты живут. В Порто-Франко таких калибров, легально не купить, а тут вот оно, стоит — ждет покупателя.
Правда при такой цене все это крупнокалиберное железо быстрее ржавчиной изойдет, чем продастся. Но, это уже другой вопрос.
По патронам ситуация тоже не ахти. Ассортимент никакущий, при совершенно заоблачных ценах.
Плохо у них тут со снабжением, совсем плохо.
Прохожу мимо стены, увешанной холодняком. Вот тут много, красиво, на любой вкус, но это пусть китаезы друг друга такими железяками кромсают. У меня пока патронов хватает.
Во! Даже арбалеты есть, причем отнюдь не игрушечные, а вполне себе брутальные агрегаты. Рессоры они, что ли на арбалетные плечи пускают?
За холодняком и арбалетами выставлен гладкоствол.
Чутка фабричного из-за ленточки и, ужас сколько, явно местного. Тут и помпы на любой вкус: длинные, короткие, с откидным прикладом и вообще без оного. Даже монстрик с двумя магазинами есть. Не берусь судить о практической пользе такого монстра, но вот он выставлен на витрину — бери, пробуй.
За помпами выставлены одноствольные переломки, вот тут все просто, надежно, дешево и сердито. Таким и зверя шугануть можно. И лихих людей озадачить, пусть гадают, однозарядка у тебя или что посерьезнее.
"Что посерьезнее" выставлено сразу за одностволками. Такого количества револьверных ружей я, пожалуй, больше никогда не увижу. Основная масса пятизарядные револьверные ружья 16 калибра. Но кроме них хватает и 12 калибра, причем встречаются явно боевые экземпляры дробовиков — коротыши на 10-12 патронов в барабане. Для полевого выхода сомнительный агрегат, а вот для разборок на кротких дистанциях, то что доктор прописал.
Под чутким взглядом продавца иду навстречу соблазну и снимаю с кронштейнов особенно изящное ружье.
Хм, прикладистое. А как тут барабан извлекается? Или как в "Нагане" по одному патрону перезарядка?
Барабан откинулся вправо, явив взору качественную обработку барабана и весьма посредственную канала ствола.
Машинально вынимаю из патронташа под обрез патрон 16 калибра. Войдет, нет?
Патрон вошел, но подпрыгнувший продавец заверещал как резаный с общим смыслом, что патроны в барабан совать нельзя.
Ну и ладно.
Но продавец не успокоился. Оказывается, нельзя совать обычные. Для револьверных ружей местный Арсенал наладил выпуск специальных патронов в латунной гильзе.
О! оказывается, у них даже нарезные револьверные карабины есть. Интересно.... Н-да.
Надо срочно отсюда валить, пока что-нибудь купить не заставили.
Отмахиваясь от назойливого продавца, вываливаюсь на свежий воздух.
— Ох, ё! Тьфу, блин, — чуть в канаву не навернулся. Раскопали тут, понимаешь. Что, кстати, раскопали?
Фундамент под еще один магазин мастерят. Солидный такой магазин получится, не меньше оружейного.
Смотреть на верхнем рынке больше не на что. Сходить, что ли глянуть, что да как в низу? Хотя смысл? В рисе, рыбе и улитках я все равно ничего не понимаю. Но, время есть, и надо бы его чем-то занять.
Положение спасает звук ритмичных ударов железом о железо, исходящий из-за пристроенных к магазинам мастерских.
Протискиваясь между отрытым котлованом нового магазина и мастерскими, разглядываю заковыристое оборудование и станочный парк. Станочный парк производит двоякое впечатление, с вполне современными станками соседствуют агрегаты, чуть ли не конца девятнадцатого века. Десятка два азиатов, что ковыряют на верстаках и станках, в дальнем углу сверкает искрами сварка. Но все равно кустарщина. Каждый ствол доводится отдельно, а об унификации деталей, даже и говорить не приходится.
Оставив за спиной оружейные мастерские и недобрый взгляд охранника, спускаюсь к подножью холма. Тут, оказывается, тоже торгуют, причем очень полезными вещами: топорами, лопатами, заступами, тяпками, колосниками, цепями, коваными гвоздями и скобами. Немудреной скобянкой, засовами, брутальными замками, крючками, дверными петлями и прочим крайне необходимым в хозяйстве железом.
Производство крайне примитивное — горны на древесном угле, крохотная литеечка, наковальни, ручной прокатный станок. Даже сварки нормальной не наблюдается. Вместо нее местные умельцы стараются все собирать на заклепках. Конец 19 века во всей красе.
Пожилой азиат, в толстом кожаном фартуке, накинутом на покрытый разводами грязи торс, подхватил из горна раскалённый до темно-вишневого цвета корявый прут примерно метровой длины.
Ковать будут?
Ан нет. Прут сунули между волков ручного прокатного станка, двое раздетых по пояс подмастерьев налегли на рукоять метрового ворота. Хрустя шестернями редуктора и брызгая окалиной, чудо из времен начала промышленной революции начало медленно протискивать заготовку между волками.
— Русский, ты куда пропал? Подходи к машине, — голосом Греты ожила подвешенная к сбруе рация.
— О?кей, иду.
Жаль, не получится досмотреть техпроцесс до конца. Я, признаться, только начал входить во вкус. Но, дела ждут, пора возвращаться.
