— Но этого просто не может быть, на потоке столько народа — и преподавателей, и студентов.
— Количество людей ничего не значит. Нас всегда было, есть и будет очень мало. Так уж все устроено, что мы пребываем всегда и везде в абсолютном меньшинстве. И это грустно. Но и изменить мы ничего не можем, приходиться сражаться теми силами, что есть в наличии.
— Я вас снова не совсем понимаю.
— Разве? — слегка удивился Елагин. — А я был уверен... Впрочем, мои мысли я невольно распространил на тебя, а это неправильно. Хорошо, попробую пояснить. В мире есть люди, которых совсем немного, я бы сказал, даже невероятно мало, буквально единицы. Их цель — поднять этот мир на божественный уровень. А он отчаянно сопротивляется, не желает подниматься. Земное притяжение настолько могущественное, что нет сил, способных с ним справиться. И все равно периодически появляются те, которые стараются выполнить то, что представляется невыполнимым. Можно даже сказать, что они идут вразрез со здравым смыслом. Они терпят поражения, но бросаются в бой снова и снова. Ищут разные пути и способы, часто спорят между собой. Редко приходят к согласию, что делает их еще слабей. Но и остановиться они не могут, хотя не совсем понятно, что мешает им это сделать. Возможно, какое-то внутреннее осознание, что соглашаться на то, чтобы оставить все, как есть, значит, совершить главное в мире преступление.
— Можно узнать, преступление против чего? — поинтересовался Игорь, не пропускающий ни одного слова учителя.
— Хороший вопрос, Игорь, он, в самом деле, вызывает ожесточенные споры. Я считаю, что преступление против себя, а, следовательно, и против мироздания. Это отказ от того, чтобы соединить то, что было некогда разъединено. Так, получилось, что в мире царит энтропия, все разъединяется и распадается, а должно соединяться, образовывать синхронность. Это не пустые слова, тут на земле мы в полной мере пожинаем плоды этого процесса. Вражда, ненависть, войны, даже эпидемии являются его результатом. Теперь понимаешь, о чем?
— Мне кажется, все же не до конца.
— А до конца и невозможно понять, — вдруг улыбнулся Елагин. — Есть вещи, которые непостижимы для человеческого ума, но это вовсе не означает, что их можно не замечать, что можно проходить мимо них. Наоборот, они-то и являются самыми главными. И Плотин все время пытался на это указать. Нам же уготована миссия их выявлять и давать на них ответ. Это особенно трудно, так как подавляющее большинство людей даже близко не в состоянии понять, о чем идет речь и зачем все это надо. А главное, объяснить им это невозможно, они все равно не поймут.
— Но тогда получается, что в этом есть что-то абсолютно безнадежное! — довольно громко вскричал Игорь.
— Во многом так оно и есть, — подтвердил Елагин. — Философия — это занятие, которое представляется абсолютно безнадежным делом. Но потому им и надо заниматься, другого варианта все равно нет. Иначе тьмы будет еще больше, и она будет еще гуще. Если в человека вошло такое понимание, ему от него уже не освободится. Это и есть высшая свобода, как писал Плотин, свобода от самого себя. Все, что в тебе есть, становится для тебя не нужным, даже скорее лишним.
— Эрнест Викторович, я не хочу вас обманывать, но мне трудно принять такой образ мысли, — проговорил Каракозов. Ему вдруг захотелось поскорее закончить разговор, он требовал от него чрезмерных усилий. А главное, навевал безнадежность.
— Да, я понимаю, — согласился Елагин. — Это все дается не сразу, но однажды ты сам придешь к таким выводам. — Он на мгновение задумался. — Когда станешь постарше, когда внутри тебя утихнут страсти, тогда поймешь, что любовь к Единому включает в себя буквально все. И при этом все остальное становится ненужным. Это то, что хотел донести до людей Плотин. Не стану больше тебя нагружать. Что же касается семинара, то я должен пройти еще один курс реабилитации. После чего обязательно начнем. А сейчас иди, Игорь.
Каракозов вышел из кабинета, его тут же встретила Злата. Он подумал, что она ждала его появления. Ему показалось, что ее лицо было встревоженным.
— Поговорили? — спросила она.
— Да, — подтвердил он.
— Это был трудный разговор?
— Трудный.
— Хочешь, провожу тебя до метро? — вдруг предложила Злата.
— Хочу.
Они вышли на улицу. До метро было идти не больше десяти минут, Игорь же хотел, чтобы путь длился не менее часа. И это самое меньшее.
— Знаешь, я еще в раннем детстве поняла, что мой папа — необычный человек, — проговорила Злата. — В чем необычность, я, конечно, не знала, но нисколько не сомневалась в ней. А когда повзрослела, то убедилась, что не ошиблась.
— Я согласен, таких, как Эрнест Викторович я не встречал.
— Поэтому ему трудно. И тем, кто с ним рядом, — тоже. Может, в чем-то еще трудней, ведь они не такие, как он.
— Я хотел бы быть рядом с ним, — произнес Игорь, желая на самом деле сказать, что он хотел быть рядом со Златой. Но произнести такое не решился.
Злата окинула его внимательным взглядом.
— Ты еще не можешь по-настоящему это знать, ты далек от него. А вот я близко. Но я нисколько не жалею, что мой отец такой человек. Я бы жалела, если бы он был другим.
— Я понимаю.
— Да, не понимаешь ты еще ничего, — вдруг немного даже раздраженно возразила девушка. — Что ты заладил: хочешь, хочешь, понимаешь, понимаешь. Ты и близко не представляешь, что тебя может ждать. Мы пришли, вот твое метро.
Весь путь от дома Елагина до метро Игорь готовил себя к тому, что пригласит Злату на свидание. Но когда настал этот момент, растерялся. Его смутила внезапная вспышка раздражения с ее стороны. Она явно была направлена против него. Хотя, по его мнению, ничего, чтобы ее вызвало, он не сказал и не сделал.
— Я пойду, — сказала она. Она развернулась и стала так быстро удаляться, что Игорь даже не успел сказать ей: "до свидания".
27.
Первым делом, когда Игорь вернулся в общежитие, то заглянул в Интернет, чтобы узнать, кто такой этот человек со странной фамилией Жемга. Найти его оказалось не сложно, оказывается, это довольно популярный деятель правящей партии. Но вот дальше, начались неясности. Игорь так и не смог по-настоящему понять, что он собой представляет, и чем в реальности занимается?
По должности этот Жемга являлся директором института "Современные исследования и прогнозы будущего". Название было весьма многообещающим, но вот чем конкретно занималось это учреждение, Игорь по-настоящему так и не понял. На сайте информации было немного, и вся она являлась какой-то обтекаемой. С одной стороны проводились какие-то исследования, с другой — ни по одному из них не приводились полученные результаты. Одно было ясно, организация действительно была близка к нынешней власти, так как получала от нее гранды. Да и на нескольких найденных Игорем фото Жемга был запечатлен в обществе высокопоставленных особ.
Что же касается непосредственно самого Жемги, то это был мужчина приблизительно лет пятидесяти, довольно приятный на вид, всегда щегольски, но не вычурно одет. Если бы не ореол странной и подозрительной таинственности вокруг него и возглавляемого им института, у Игоря о нем сложилось бы вполне благоприятное впечатление.
Впрочем, как только Игорь закончил изучать материалы о Жемге, то тут же забыл о нем. Его мысли снова заполонила Злата. Он так ждал их встречи, так надеялся, что она кардинально изменит их отношения, переведет совсем на другой уровень. А вместо этого они едва не рассорились. Причем, по инициативе девушки; у них был нормальный разговор, а затем она вдруг вспылила. После чего резко распрощалась с ним. Но вот, что послужило причиной такого ее поведения, Игорь понять не мог. Он уже много раз воспроизводил в памяти их беседу, но это не помогало разобраться в причинах ее поведения. Либо он вообще ничего не смыслит в женской психологии, либо тут кроется какая-то загадка.
Своим друзья он решил ничего не говорить ни о своем визите и разговоре с Елагиным, и уж тем более, о размолвке со Златой. Хотя его не оставляло предчувствие, что то и другое как-то связаны между собой и еще будут иметь свои последствия. Правда, какие конкретно, не представлял.
Впрочем, разговор с Елагиным в отличие от мыслей об его дочери вскоре окончательно выветрился из памяти. На факультете ничего особенного не происходило, декан, как скала, сидел на своем месте, Елагин раз в неделю читал лекции, после чего исчезал, словно привидение. Никаких попыток снова встретиться с Каракозовым, не предпринимал. Злата тоже не подавала о себе вестей; почему-то первое время Игорь надеялся, что она позвонит, извиниться за свою излишнюю резкость, но телефон молчал. И, в конце концов, он решил, что опасения учителя беспочвенны, а о Злате лучше забыть — никакого интереса к нему она не испытывает.
Чтобы окончательно избавиться от мыслей о Злате, Игорь решил не просто ждать, когда они сами собой исчезнут, а предпринять с этой целью действенные меры. Он хорошо помнил, что Стахеев ни раз повторял, что лучшее лекарство от любви к одной девушке — это влюбиться в другую. Так Каракозов и решил поступить.
Он знал, что у Андрея всегда есть про запас пару девушек. И однажды попросил друга познакомить с какой-нибудь его подругой.
Они не стали откладывать это мероприятие, и уже на следующий вечер Стахеев потащил Игоря на какую-то тусовку, где, как обещал Андрей, он непременно кого-то подцепит. Они оказались в какой-то квартире, где было тесно от заполнившего ее народа. Девушек хватало вполне, причем, были они на любой вкус: всех мастей, всех комплекций и всех ростов. Игорь даже растерялся от столь большого разнообразия и не знал, на ком остановиться.
Сама по себе тусовка, учитывая царящие в студенческой среде нравы, была вполне приличная. Все пили, но умеренно, танцевали, но без неприличных жестов, никто не пытался заняться любовью в ванной или на балконе. И все же Игорь сразу же почувствовал себя не в своей тарелке; он всегда испытывал дискомфорт, оказываясь участником подобных сборищ. Не то, что он являлся их противником, но у него никак не получалось сбалансировать свое внутреннее состояние с внешним окружением. Ему самому это не нравилось, но, несмотря на старания, ничего не получалось изменить.
Игорь пытался вести себя, как все: пить, танцевать, но ясно ощущал, что не вписывается в общую атмосферу. Пару раз пригласил девушек на танец, но ни с одной не сумел разговориться. Кончилось это тем, что он забился в угол, откуда молча наблюдал за всеобщим весельем, думая о том, почему же у него ничего с этим не выходит. Он бы с удовольствием ушел, но неудобно было это делать без Андрея; тот может обидеться.
Но Андрей заметил трудности друга и решил прийти ему на помощь. Он подошел к нему, держа в руке два бокала с вином. Один протянул Игорю.
— Выпей, — предложил он.
— Что-то не хочется, — отказался Игорь.
— Выпей, поможет. А потом я тебя кое с кем познакомлю.
Это обещание заставило Игоря выпить.
— Вот и правильно. А теперь пойдем. Я кое-что рассказал о тебе, и девушка жаждет узнать тебя поближе. И даже возможно, совсем близко, — засмеялся Стахеев. — Не упусти.
Андрей подвел Игоря к девушке. Она понравилась ему: вполне симпатичная, одета не вычурно, но приятно.
Прошло уйма лет, а Игорь до сих помнит, что ее звали Людмила, хотя с тех пор он позабывал массу имен девушек и женщин, с которыми был знаком гораздо позже. Ему показалось, что и он ей приглянулся. Они потанцевали, выпили пару бокалов вина. Все стали расходиться, и они пошли вместе.
В квартире они мало разговаривали, в основном перебрасывались отдельными фразами. К тому же там было чересчур шумно, чтобы полноценно беседовать. Когда же они пошли по затихающему вечернему города, то никто им не мешал общению.
И совсем скоро Игорь убедился, что им не о чем разговаривать. Точнее, темы, которые интересовали его спутницу, вызывали у него просто отторжение. Он быстро смекнул, что она обычная дура, ни о чем не думающая, кроме как о самых обыденных вещах, из которых состояла ее жизнь. Ему стало ужасно скучно уже через десять минут. Хотя девушка все так же выглядела привлекательной, она перестала его интересовать во всех аспектах. Если когда они только познакомились, он стал мечтать о том, чтобы поцеловаться ее, то сейчас это желание куда-то испарилось. Хотелось одного — уйти и больше никогда ее не видеть.
Он шел рядом с Людмилой, а непрерывно думал о Злате. Игорь окончательно понял, что кроме нее ему никто не нужен, и рецепт Стахеева в данном случае не работает. Людмила же с каждой минутой все больше удивлялась молчанию и отчуждению своего спутника. В какой-то момент ей это надоело, и она стала обвинять его в том, что он не обращает на нее внимания. Они поссорились, но это обстоятельство только обрадовало Игоря — не надо было искать повод для расставания. Он просто повернулся и пошел в другую сторону.
Часа два он бродил по ночным улицам. В голове, словно любимая мелодия, звучало исключительно имя Златы. Домой вернулся он посреди ночи, Андрей еще не спал.
— Как, все получилось? — поинтересовался он.
— Получилось, — буркнул Игорь, изображая, что очень хочет спать. Ничего объяснять ему совершенно не хотелось.
28.
Зимние каникулы Игорь провел дома. С родителями разговаривал мало, а с прежними друзьями и приятелями даже не стал встречаться. Но в отличие от предыдущего посещения родного города такое отчуждение не только не не огорчало, а скорее радовало. Чтобы сдать все экзамены на отлично, пришлось много работать, и он чувствовал сильную усталость. Поэтому требовался отдых, который свелся преимущественно к чтению книг и лыжным прогулкам в соседнем парке. Раньше он не испытывал большого влечения к катанию на лыжах, но сейчас увлекся этим занятием до такой степени, что даже рисковал съезжать с довольно крутых горок. Пару раз упал, но это его не расстроило, скорее, наоборот, развеселило.
Родители больше не пытались устанавливать с ним контакт, по-видимому, сочтя это дело неблагодарным, их участие в жизни сына сводилось в основном к его кормежке. Он был за это им благодарен; как это ни звучало прискорбно, больше от них ему ничего не требовалось. За время учебы он довольно сильно оголодал, и сейчас просто отъедался. У него даже щеки округлились, и он с некоторым удивлением смотрел в зеркало на поправившегося молодого человека — таким он себя еще не видел.
Впрочем, его заботило ни несколько приобретенных лишних килограмм, а то, понравится ли его немного обновленный образ Злате? Игорь много думал о ней, но несколько отстраненно — все же давала знать довольно длительная разлука. А было ли это хорошо или плохо, понять не мог. Она продолжала жить внутри него, но как-то по-иному; если раньше он вел с ней бесконечные внутренние диалоги, то теперь просто пытался представить, чем она может заниматься в ту или иную минуту? Это гадание чем-то напоминало игру, которая его по-своему увлекала. При этом почему-то он был уверен, что больше они никогда не свидятся; скорее всего, ее отец по причине болезни навсегда отказался от идеи возобновления семинаров. А если это так, то нет больше предлога для встречи. К тому Злата явно не желает его видеть, о чем свидетельствует их последний разговор.
