Спустя годы, когда Путешественника не станет, Арнольду отчаянно хотелось, чтобы рядом был кто-то, с кем он мог бы вспомнить страсть этой ночи. И, возможно, потерю.
Она была в его объятиях. Ее покорность, гибкость плеч наэлектризовали его. И она поцеловала его. Удар и бегство: он почувствовал короткое прикосновение ее губ, и она исчезла прежде, чем он понял, что произошло.
— Наверное, ты прав, Арнольд. Почему бы нам не закончить на этом?
Он кивнул.
Лунный свет изменился. Потемнело.
Деревья зашевелились.
— Вот и он, — сказал он.
Линда с любопытством посмотрела на него. — Кто это? — Она огляделась, пожала плечами и одарила его озорной улыбкой, давая понять, что знает, что ее поцелуй был потрясающим, и что если он был немного выбит из колеи, то она его понимала.
— Путешественник. Он здесь.
— Арнольд, ты меня пугаешь.
Деревья замерли. — Шучу, — сказал он. — Может, нам стоит вернуться.
Он взял инициативу в свои руки. Под ногами хрустела галька, и он завел светскую беседу о том, как много лет бегал здесь трусцой, как хороша была рыбалка.
Но на берегу реки было совершенно темно. И в спешке он оступился и за что-то зацепился. Он так и не понял, что это было — ежевика, камень, корень. Но растянулся на земле и услышал резкий треск, словно ломалось дерево. По ноге пробежала острая боль.
Линда тут же оказалась рядом с ним. — Лежи спокойно, — сказала она. — Что с тобой?
— Лодыжка. — Он был подавлен. И напуган.
Она осторожно развязала его ботинок и сняла его. Это было больно. — Думаю, она сломана. — Она сочувственно хмыкнула и улыбнулась ему. — Мне понадобятся ключи от машины.
— Почему?
Она снимала свою куртку и накрывала его. — Чтобы мы могли вытащить тебя отсюда. Мне понадобится помощь.
Он порылся в кармане и протянул их ей. — Это было глупо, — сказал он.
Она взяла их, наклонилась, приподняла его голову и поцеловала. На этот раз она целовала долго и страстно, ее волосы коснулись его щеки, а рука обхватила его затылок. — Оставайся на месте, скаут, — сказала она, подмигнув. — Я вернусь, как только смогу.
— Подожди, — сказал он.
Но она уже ушла. И ветер завыл в кронах деревьев.
Он сделал попытку встать, передумал и лег обратно. Черт.
— Арнольд.
Он закрыл глаза. — Привет, Путешественник.
— Ты ранен?
— Я переживу.
— Я и понятия не имел, что ты такой неуклюжий.
— Это твоя вина.
— Возможно.
— У меня сломана лодыжка, черт возьми.
— У тебя раздраженный голос.
— Ты бы тоже выглядел раздраженным. Я привел ее сюда, а где был ты?
— Арнольд, ты мне нравишься. — Голос доносился из-за деревьев и с реки. Он становился мягче. Менялся. — Сегодня ты заслужил свои крылья.
— Заслужил свои крылья? Где ты это услышал?
— На военно-воздушной базе. В Гранд-Форксе. — Деревья вздохнули. — Я буду скучать по тебе.
Арнольд приподнялся на локтях. — Ты ведь не уезжаешь, правда?
— Улетаю. Пора уходить.
— За тобой пришли? Твои друзья?
— Пока нет.
— Тогда почему ты уходишь?
— Потому что я слишком привязался к тебе.
Арнольд услышал, как завелась машина. И отъехала. — Ко мне? Я думал, ты интересуешься Линдой.
— Мы оба знаем, что ей понадобится хороший мужчина, Арнольд. — Голос звучал очень близко.
— Я не думаю, что у меня когда-нибудь будет шанс с ней.
— Продолжай в том же духе, и у тебя ничего не получится. — Деревья качнулись и заскрипели. Что-то пролетело мимо, пронзительно крича. — Мне понравилось, как мы провели время вместе.
— Когда ты уезжаешь?
— Сегодня вечером.
— Не надо. — Арнольд подумал, какой пустой будет лесополоса без своего странного обитателя. — Останься еще ненадолго. Спешить некуда.
Оно терлось о кусты. И о реку. — Не похоже, что ты сможешь вернуться сюда еще какое-то время.
Арнольд опустил взгляд на свою лодыжку. — Куда ты пойдешь?
— Я еще не решил.
Наступила тишина. Потоки воздуха становились все прохладнее. Оно удалилось от него. Что-то длинное и гибкое поднялось в ночь. Луна, видимая сквозь просвет между деревьями, казалось, утратила часть своей ясности. Казалось, что перед ним стелется туман. Туман стлался и над рекой. Он был грациозным и извилистым, и на глазах у Арнольда превратился в живой фонтан. Он струился по темной воде и перестраивался на противоположном берегу.
— Путешественник, — позвал он. — Не уходи. — Он попытался встать, но боль в лодыжке снова пронзила его, и он вскрикнул. Огни закружились вокруг него и сомкнулись в неземных объятиях. В этот момент на берегу, среди узких зарослей кленов и кустов, его обдало сладким теплым дыханием, и он прильнул к нему.
Она прильнула к нему. Арнольд присвоил ему новый пол.
— Я тебя не забуду, — сказал он.
— И я тебя тоже.
— Ты вернешься?
Ветер овевал его. — Это маловероятно, Арнольд.
— Корабли в ночи.
— Пожалуйста, объясни.
— Линда, вероятно, справилась бы с этим лучше. Люди, которые встречаются, эмоционально запутываются и уходят из жизни. Ничего не происходит.
— Хотелось бы думать, что у нас получилось лучше.
Приближались машины. Визжали тормоза и хлопали двери. Он услышал вой сирены.
— Путешественница...
— Да?
— Спасибо.
— Тебе тоже. — Напряжение в воздухе начало спадать. — И еще кое-что, что тебе следует знать. Ты добился успеха с Линдой самостоятельно. Я не вмешивалась. — Он почувствовал, как она отстранилась, почувствовал, как теплые потоки стали холодными. Почувствовал, как боль вернулась к его лодыжке.
— Путешественница? — Он не знал, слышит ли она его дальше. — Я люблю тебя.
Деревья качались. Вдоль тропинки он увидел огни спасательной команды.
К концу недели за окном спальни Арнольда зазвенел ветряной колокольчик. Это был великолепный перезвон ветра, как будто оловянные орлы в полете музыкально сталкивались друг с другом и с увитой плющом оловянной аркой. Поздними вечерами прохожие на Баннистер-авеню часто останавливались, чтобы послушать изысканные звуки, разносящиеся над крышами.
Много лет спустя, когда Арнольд и Линда с семьей переехали из Форт-Мокси, чтобы открыть в Фарго магазин-дискаунтер хозяйственных товаров, он взял колокольчик с собой.
ПРОЕКТ "ПЕГАС"
Я сидел на крыльце отеля "Конец времен" с Эйбом Уиллисом, когда пришло сообщение от Харлоу: "Ронда, у нас могут быть инопланетяне. Серьезно. Вчера мы перехватили радиопередачу из скопления Зигмунда. Она ведет к ISKR221/722. Это желтый карлик, находящийся на расстоянии 7000 световых лет от нас. Мы не смогли понять передачу, но она явно искусственного происхождения. Ты находишься значительно ближе к скоплению, чем кто-либо другой. Пожалуйста, взгляните. Если все окажется так, как мы надеемся, постарайся, чтобы они не узнали о вашем присутствии. Удачи. И, кстати, держи это при себе."
— Что это? — спросил Эйб.
— Инопланетяне.
Он рассмеялся. — Ладно. Я понимаю, ты не хочешь мне говорить. — Черная дыра скрывалась за горами. — Людям понравится это место. Сколько времени ты можешь мне дать?
Мы жевали пиццу. Солнце было на другой стороне неба, безмятежно плывя над океаном. — Одиннадцать лет, — сказал я.
Эйб был одним из тех парней, которых никогда не устраивали полученные ими ответы. Одиннадцать лет, должно быть, были лучше, чем он ожидал. Тем не менее, он почесал щеку и уставился в свое пиво, как будто я удивил его новостью, которая могла закрыть его проект. — На прошлой неделе ты говорил о пятнадцати.
— На прошлой неделе я говорил, сколько у тебя будет времени, прежде чем это место будет проглочено. Но ты не захочешь оставаться здесь в течение последних нескольких лет. Будут землетрясения, обрушение камней и Бог знает что еще. Одиннадцать лет ты будешь в безопасности. Если хочешь поспорить со мной, могу сократить время до десяти.
— Нет. Пожалуйста, Ронда. Я не пытался создать проблему.
— Мы не хотим, чтобы кто-то погиб, Эйб. Я не могу дать тебе гарантии дальше этого срока.
— Конечно. Я понимаю. — Он грустно улыбнулся мне. Бедняга так и не получил добавки. — Мы можем с этим смириться. — Каким-то образом ограничения, наложенные черной дырой, стали моей виной.
Я уставился на него. — Когда вы собираетесь построить другие отели?
— К пятнице. Заявки на бронирование уже посыпались лавиной. — Он снова улыбается мне, и внезапно мы снова живем в счастливом мире. Эйб был организатором "Межзвездных одиссей", которые предоставляли отдых в открытом космосе людям, серьезно заинтересованным в том, чтобы отвлечься от рутинных посещений морских побережий, игорных заведений и планетных кольцевых систем. На планете, которую кто-то с серьезным чувством юмора назвал Гармонией, были огромные горные хребты, широкие равнины и бескрайние океаны. Это выглядело красиво. — Хотелось бы, — продолжил Эйб, — чтобы солнце не закатывалось так быстро. Я рад, что мы сможем это увидеть, но было бы полезно, если бы мы смогли подольше сохранить безоблачное небо.
Солнцу класса К оставалось жить три года.
Черной дырой была KR-61, единственная в настоящее время наносящая некоторый ущерб, находясь на разумном расстоянии.
Мне было поручено подтвердить безопасность проекта. Это означало, что я провел в этом районе несколько недель, измеряя орбиты и траектории тысяч объектов, чтобы определить, будет ли какая-либо непосредственная опасность для места отдыха на Гармонии. Тот факт, что сама планета обречена, как объяснил Эйб, усилил интерес. Они уже начали рекламную кампанию. — Все хотят попасть на Гармонию.
Мы доели пиццу и пиво, подписали документы и пожали друг другу руки. — Спасибо, Ронда, — сказал он. — Приятной поездки домой. И передай от меня привет Эйко. — Эйко была моим пилотом. — Если захочешь вернуться на несколько дней, мы будем рады видеть тебя у себя. Бесплатно. Просто позвони мне.
Я сказал ему, что не очень люблю черные дыры, и удалился к месту старта. Эйко ждала возле посадочного модуля. — Прочитал сообщение?
— Да, — сказал я.
— Мы продолжим?
Я забрался внутрь. — Он не оставил нам особого выбора.
— Это пустая трата времени. — Эйко садилась следом за мной. Она выполняла свою вторую миссию, но никто никогда не обвинил бы ее в сдержанности. Технически, на борту она была главной, и ее тон менялся, когда она закрывала люк. — Там ничего нет. — Она была привлекательной, с черными волосами, голубыми глазами и подвижными чертами лица, у нее были дела поважнее, чем мотаться по галактике с фиктивными миссиями.
— Привет, Ронда, — сказал Брайан. Он был искусственным интеллектом нашего корабля.
— Привет, Брайан. Как дела?
— Честно говоря, я был бы рад уехать отсюда. Мне не нравятся черные дыры.
— Полагаю, — сказала Эйко, — что Эйб доволен результатами.
— С ним все в порядке. Он жалуется, но лучше и быть не могло.
— Почему так?
— Если катастрофа более или менее неизбежна, это увеличивает объем продаж. Если до конца света слишком далеко, люди теряют интерес. Эйб притворяется, что недоволен тем, что у него не было больше времени, но на самом деле его это вполне устраивает.
Люк над головой закрылся. Эйко села на место пилота, и мы быстро взлетели. С океана дул легкий бриз. Если исключить из уравнения черную дыру и добавить немного местной жизни и инженерных разработок, то Гармония могла бы превратиться в мир садов.
Мы поднимались в ясном небе. Внизу в солнечных лучах сверкал купол, окружающий отель. Остальные здания будут расположены в том же районе, одно на вершине горы, другое на берегу океана.
Я подождал, пока Эйко передаст дела Брайану и вернется в салон. Когда она это сделала, то села напротив меня и улыбнулась. Она точно знала, о чем я думаю. — Нам понадобится около шести недель, чтобы добраться туда, — сказала она.
— Хорошо.
Она наклонилась вперед и вздохнула. — Ронда, такое случается регулярно?
Я рассмеялся. — Инопланетяне? Конечно. Каждые несколько тысяч лет.
— Я серьезно. Это нормально? Чтобы меня отправили на идиотскую миссию?
Все знали, что никаких инопланетян не было. — Такое иногда случается, — сказал я.
— Харлоу сказал, что это была радиопередача.
— Это верно.
— Так что, если они правильно определили источник, сигнал был отправлен семь тысяч лет назад. — Улыбка стала шире. — Надеюсь, они не ждут нашего появления до сих пор.
Мы отправились в путь через несколько минут после того, как вернулись в "Бринкманн". Эйко была так же рада, как и я, покинуть Гармонию. Это был прекрасный мир, но он был очень похож на Мариким, за исключением, конечно, того, что там не было никакой жизни, кроме Эйба и его команды. И иногда я задумывался о них. Несмотря на стерильность, никому из нас не нравилось думать о том, что его засосет в черную дыру. Никогда не пойму, зачем кто-то платит за то, чтобы увидеть это.
Эйко решила, что пришло время сменить тему. — Знаешь, я никогда не понимала, почему мы так зациклились на поисках инопланетян. Сколько мы этим занимаемся? Около пятнадцати тысяч лет? Их просто нет, детка.
Да, их не было. Мы уже сталкивались с подобным раньше, с искусственной передачей, которая, как оказалось, возникла на какой-то давно забытой космической станции, или с местным сигналом, который просто распространялся повсюду. Была пара случаев, которым не было объяснения, но они никогда не повторялись. Миссии, отправленные на их поиски, ничего не нашли. — Я думаю, нам не нравится быть одним, — сказал я. — Это может угнетать.
— Да, Ронда. Думаю, что может. Честно говоря, я не слишком задумываюсь об этом. — Смысл был достаточно ясен: Эйко редко проводила время в одиночестве.
Мы проделали долгий путь от родного мира. Места, которые мы населяли, теперь были прекрасны, покрыты дубами и вечнозелеными растениями, полны животных. Но все птицы, кустарники и дельфины, которые существовали где бы то ни было, пришли из лесов и океанов Земли. Мы не нашли ни травинки, ни даже клетки где-либо еще.
Я не знаю, задумывались ли люди когда-нибудь об этом. Это просто принятая реальность. Вселенная принадлежит нам, и мы можем делать с ней все, что захотим.
У нас было не так много времени, чтобы чем-то занять себя, поэтому я начал читать о первых днях существования Земли, когда ученые ожидали найти признаки древней жизни, погребенные в песках Марса. Марс был домом для живых существ во многих художественных произведениях, написанных в ту эпоху, до того, как мы покинули планету. Но когда мы туда прибыли, там, конечно, ничего не было.
На Европе подо льдом были океаны. Это был один из спутников газового гиганта Солнечной системы. Но и там ничего не нашли. Согласно историям, самый серьезный толчок произошел, когда в эпоху, предшествовавшую сверхсветовой, мы добрались до Глизе 832 на автоматизированном транспортном средстве. Планета земного типа, вращающаяся в зоне жидкой воды, имела океаны и массивы суши. Но когда "Рейнджер" прибыл на место, то не обнаружил никаких признаков жизни. Ни деревьев, ни какого-либо движения. Отчет робота, полученный шестнадцать лет спустя, разочаровал всех.
