Для меня время словно остановилось, и то, что я видел, происходило очень медленно, словно даже и падала она не в воздухе, а в воде. Непозволительно медленно достаётся палочка из кармана, и дурацкая мысль — отчего она не достанет свою, чтобы хотя бы попробовать замедлиться Агваменти? Очень долго рука выписывает вензель Левикорпуса — а я-то знаю, что у меня на это уходит лишь доля секунды. Заклинание летит, словно орёл парит в небе — плавно и неспешно, и пролетает в метре от Анджелины. Моя метла уже наклонена черенком вниз, и меня самого чудом не сносит с неё ускорением — я падаю вслед Джонсон. Она к этому моменту развернулась лицом к надвигающейся земле — медленно надвигающейся земле — широко распахнув руки, словно готовясь поприветствовать Молли Уизли.
— Левикорпус, — шепнули мои губы, заставив палочку в руках опять подпрыгнуть. Снова мимо. Анджелине до земли уже каких-то десять метров, и я врубаюсь в неё, уводя в сторону и прекращая её падение. Где-то неподалёку падает её метла. Три секунды кончились, и время снова пошло с нормальной скоростью. Я приземлился, сгружая её на землю, но она вцепилась в меня, как клещ, не желая отпускать. Происшедшего, похоже, никто не заметил — где-то вверху продолжали беситься близнецы, кружа вокруг Кэйти, а Рон отбивал посылаемые в него мячи. Я сел на землю рядом с Анджелиной. Она уткнулась мне в плечо, а я трясущейся рукой гладил её по голове. Так мы просидели в снегу несколько минут.
— Гарри! — послышались сверху крики. — Гарри!
Гарри — это я, если кто забыл. Анджелина оторвалась от меня и схватила за руку, крепко её сжимая. Она уже не выглядела такой мертвенно-бледной, что было ещё более страшно на её загорелом лице, и вроде как отошла. Я почувствовал, что моя дрожь тоже успокаивается.
— Перепугался? — тихо и ласково спросила она меня. Я закивал головой. — Ничего, не бойся. Я — в порядке, видишь? — я снова кивнул. — Только никому не говори, хорошо?
Она с трудом встала, опираясь на моё плечо, сделала шаг и снова рухнула лицом в снег — предательская слабость подкосила её колени. Я вскочил и выдернул её из снега, снова поднимая на ноги. Она сделала шаг и оттолкнула мою руку. Постояв немного с задранной к небу головой, она глубоко вдохнула, прогоняя последние остатки адреналинового шока, и побрела к своей метле.
Чуть позже в душе Анджелина просто стояла под струёй воды, упёршись руками в стену.
— Энджи, ты что не моешься? — заботливо спросила Алиса.
— Грязнулей хочу остаться, — огрызнулась Джонсон.
Алиса, не говоря ни слова, по новой намылила мочалку и стала тереть той спину. Я нервно закинул в рот ещё кусочек попкорна, поскольку это явно было новое слово в кинематографе. Алиса потёрла ей плечи, шею, спину, потом перешла на ягодицы и присела, чтобы помыть ноги. Анджелина развернулась, и Алиса начала с ног двигаться вверх, на живот и на грудь, помыла ей плечи спереди и шею. Я потерял всякую осторожность, закидывая в рот попкорн целыми горстями — если бы не шум воды, то меня бы точно спалили. Алиса закончила, и Анджелина улыбнулась ей:
— Спасибо, сестрёнка. Давай, я тебе тоже спинку потру.
Выступление на бис. Я был на вершине счастья.
В раздевалке перед матчем я достал из кармана два мягких шарика.
— Рон, подойди-ка, — позвал я друга.
— Ну чего? — буркнул он. Похоже, ещё не отошёл от своей утренней истерики.
— Вот это затолкай в уши поглубже, — протянул я ему шарики.
— Это зачем ещё? — подозрительно оттопырил он губу.
— Ну, представь, начнёт сейчас Слизерин какие-нибудь дразнилки кричать, а ты гол пропустишь, — пояснил я.
— Не пропущу! — задрал он нос.
— А если пропустишь? — вкрадчиво спросил я.
— Не пропущу! — буркнул он и вышел, толкнув меня плечом. Доннерветтер, до чего же ты тупой, а?!!
Остальные тоже потянулись на выход, и тут Анджелина сказала:
— Алиса, ты за меня. Я со стороны посмотрю, — и двинулась в сторону трибуны.
— Э-э-э... — раскрыла рот от удивления Сниппет. Близнецы дружно заржали удачной шутке Джонсон и шлёпнули друг друга по ладони.
— Кэп? — вопросительно посмотрел я на неё.
Она обернулась ко мне, слегка задрав нос, чтобы бесстрастно смотреть на меня свысока. Я почувствовал себя неловко. Она меня прямым текстом просила никому не говорить о том, что вчера произошло, но сейчас у меня не было другого объяснения её странному её поведению, кроме как из-за последствий вчерашнего. Она боялась снова свалиться с метлы! Анджелина развернулась и пошла дальше, а я, догнав её, преградил дорогу.
— Что тебе надо, Гарри? — с кривой ухмылкой спросила она.
— Что такое, Энджи? — встревоженно спросила подошедшая Кэйти. — Почему ты не играешь?
— Ты, что ли, всерьёз? — возмутился Фред. — Это же игра со Слизерином!
— Вот и посмотрим, как вы без меня справитесь, — хмуро ответила Анджелина, отодвигая меня в сторону.
Я достал из кармана невесть как завалявшийся там кусочек попкорна и положил его себе в рот.
— Хрум!
Хоть вблизи стадиона и было шумно, но звук разгрызаемого попкорна произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Кэйти и Алиса, как по команде, вздрогнули, и Кэйти начала стремительно бледнеть. Анджелина остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду, и втянула голову в плечи, как при выстреле. Потом она начала медленно разворачиваться, и я видел, как краснеет её лицо и белки глаз. Она, сжав руки в кулаках, пошла на меня, словно бык на тореадора, а я попятился, движимый инстинктом самосохранения. Её лицо исказилось о гнева, и она перешла на бег, а я тоже вприпрыжку стал от неё уходить. Выбежав за границы стадиона, я прыгнул на метлу и, убедившись, что она сделала то же самое, по спирали начал уходить выше и выше, а она, забыв всё на свете, гналась за мной, что-то гневно крича вслед. Вдруг я услышал, как она хохочет. Я обернулся и увидел, как она летит, подставив лицо навстречу ветру, раскинув руки и радостно смеясь.
Я свернул вниз и полетел ко входу на стадион, и она последовала за мной. Я приземлился, она — тоже и решительным шагом направилась ко мне. Моё сердце ушло в пятки — импровизация, конечно, сработала на отлично, но взбучки мне, похоже, не избежать. Я бросил метлу и рванул в раздевалку, надеясь, что мне удастся спрятаться в каком-нибудь углу, а потом прошмыгнуть мимо... Тоже не вышло — Анджелина безошибочно вычислила мой план, и пёрла прямо на меня.
— Гарри! — позвала она меня несколько более ласково, чем предполагали обстоятельства. Я задрожал. — Иди сюда, гадёныш!
Мои лопатки упёрлись в стенку, и я понял, что это — конец. Нарочито неторопливо Анджелина, покачивая бёдрами, подходила ко мне.
— Всё рассмотрел, паршивец? — спросила она меня, проводя руками по изгибам фигуры. Я проглотил ком в горле и кивнул. — Хорошо рассмотрел? — я снова кивнул. — И как тебе? Понравилось?
Я закрыл глаза и представил себя сапёром, который ошибается в жизни только один раз. В руках у меня кусачки. Какой провод резать? Красный или синий? Красный или синий? Красный или синий?!!
— Да, понравилось, — сказал я, зажмурившись ещё сильнее в ожидании удара. — Ты очень красивая.
Она подошла ко мне вплотную, и вдруг я почувствовал на губах её губы и язык. На автомате я ответил, и руки мои сами сомкнулись...
— Поттер, — сказала она, отрываясь от меня, — убери свои руки с моего зада.
— Ты правда этого хочешь? — я раскрыл один глаз и немного потискал её ягодицы.
— Нет, — выдохнула она и снова потянулась ко мне.
— Где они? — послышались с улицы ещё через пару минут голоса наших товарищей. — В раздевалке нет?
Анджелина, нахмурившись, с неохотой оторвалась от меня и хлопнула ладонью по груди.
— Спасибо, Гарри, — сказала она.
— За что? — удивился я. — Это мой долг.
— Угу, — хмыкнула она и развернулась ко входу, куда было сунулся Фред. — Здесь его нет! — уверенно сказала она. — На стадионе искали?
Они вышли, и я, подождав с полминуты, тоже пошёл за ними. Когда судья попросила капитанов подать руки, мне было ясно видно, как слизеринец — как его там — больно сдавил Анджелине пальцы, так, что она до крови прокусила губу, и меня охватило ощущение нереальности, сюрреалистичности происходящего — неужели стоящая рядом судья этого не видит? Неужели никто не видит? Я огляделся по сторонам. Снейп видит, и едва заметная змеиная улыбка ползёт по его губам — он явно горд своим воспитанником. Флитвик видит, и его рука уже стискивает ножик у пояса. Макгоннал видит, и её губы шевелятся, что-то выговаривая Снейпу, который в ответ лишь презрительно усмехнулся.
Игра проходила, как и должна была — Слизерин оглушительно пел свою кричалку, Панси ими с восторгом дирижировала, а Рон пропускал мячи. В какой-то момент я подлетел к трибуне и завис прямо напротив неё. Она продолжала, стоя ко мне спиной, размахивать руками и кричать:
— Рональд Уизли — наш король! — пока слизеринцы не начали показывать на меня пальцами и оскорблять. Она обернулась и осеклась, увидев меня:
— На помойке он... — она насупилась и замолчала.
Я взмахнул руками и запел вместе со всеми:
— ...Родился! Слизерину пригодился!
Она проказливо улыбнулась и развернулась к своим, снова начав дирижировать. Подпевая им, я даже немного позавидовал — Гриффиндор на трибунах сидит мрачный, и даже изготовленные Луной шапки в виде головы льва ничему не помогают, а эти — веселятся вовсю. Собрались, придумали мерзкий стишок, выучили полным составом — вот, как нужно за команду болеть! Выиграть это, конечно, не поможет...
Увидев, как на меня несётся Малфой, я нырнул вниз и схватил снитч прямо перед его носом. Раздался свисток, и в меня тут же пребольно врезался бладжер. Я выпустил было снитч, но снова его поймал и кульком рухнул на землю. Кто-то на скорости спрыгнул на землю рядом, и надо мной, соблазнительно облизывая губы, нависла озабоченная Анджелина. Надеюсь, она меня опять поцелует.
— Ты как? — спросила она. Поцелуи, похоже, отменяются.
— Жить буду, — прохрипел я. К удару бладжером в копчик ещё добавилось падение на спину почти с двух метров. Я укоризненно посмотрел на Краба. Тот хмыкнул и развёл руками. Ну, хоть не в голову попал — и то хлеб. Анджелина помогла мне подняться и хотела было что-то сказать, но ей помешал взбешенный Малфой.
— Ну, Поттер, как тебе мои стишки? — спросил он дрожащим от ярости голосом. — Понравились?
— Мне? — спросил я. — Очень. Замечательная идея и превосходное исполнение. Сам придумал? Ты молодец, Малфой! Не знал, что у тебя такой талант!
Он надулся, почувствовав, что разговор пошёл совсем не в ту сторону, куда он планировал, а потом затараторил:
— Что, нашли себе дырку на ворота? Достойный вратарь, ничего не скажешь. Уж лучше бы он свою толстую мамашу в ворота засунул — ни один мяч бы мимо не пролетел...
Не обращая на него внимания, я обнял подошедшую Кэйти, поздравляя с победой, а она при этом покраснела, словно я её раздевал взглядом. Отпираться не буду — раздевал. И даже где-то лапал... Но — только взглядом, клянусь! А то, что рука со спины соскользнула — происки гравитации, честно!
— А с другой стороны — бездарного тупицу Артура Уизли — ни на что, кроме как мячи подавать, он не годен, — продолжал подпрыгивать Малфой, пытаясь залезть мне в объектив..
Я с интересом разглядывал Фреда и Джорджа, которые с пеной у рта рвались начистить этому ничтожеству рыло, не понимая, отчего они так заводятся. Ежу же понятно, что Малфою сейчас горько и обидно — победу у него вырвали прямо из-под носа, причём, не кто иной, а ненавистный Поттер, который по жизни Малфоя в упор не видит и плюёт на все его тщетные потуги привлечь к себе внимание. Я шагнул к Малфою и отвесил ему оплеуху, которая совершенно неожиданно для меня сбила его с ног. Я сел на него сверху и занёс было кулак, а потом посмотрел на рыдающего подо мной тщедушного мальчонку с разбитым носом, которого только что прилюдно втоптали в грязь и прямо сейчас ещё и смешают с дерьмом, и со всей силы ударил. Ещё и ещё. Его голова отчего-то моталась при каждом ударе, и со стороны могло показаться, что я его нещадно избиваю.
Судейская тётка, наконец, соизволила обратить на нас внимание, и меня снесло с Малфоя выпущенным ей заклинанием.
— Поттер, Уизли! — закричала она, подскакивая к нам. — Немедленно в кабинет декана! Марш!
Я развернулся и пошёл в сторону замка. Сзади топал Джордж.
— Гарри, какого чёрта? — спросил он меня, трогая разбитую губу.
— Ты меня спрашиваешь, зачем я вломил тебе или почему не вломил Хорьку? — спросил я, не оборачиваясь.
— Именно, — ответил он. — Какого чёрта?
— Такого, — я притормозил, чтобы он со мной поравнялся. — Что на тебя нашло, Джордж? Что на вас обоих нашло?
— Что ты мелешь? — спросил он. — Ты его защищаешь?
— Давай-ка я тебе обрисую ситуацию, чтобы у тебя было меньше вопросов, — сказал я. — Вы вдвоём с Фредом — два здоровых лба в хорошей физической форме — полезли бить морду какому-то слизеринскому гадёнышу, которого каждый из вас может одним кулаком пришибить и не поморщиться...
— Мал клоп, да вонюч, — пробормотал Джордж.
— Ты представляешь, как бы вы выглядели, избивая Малфоя? — спросил я. Я махнул рукой: — Я думаю, что тебе следует остыть, а потом обязательно об этом подумать. Не откладывать и не забывать. Подумать.
— А ты? — недовольно спросил он.
— А я ему всё-таки залепил один раз, — пожал я плечами. — Совсем уж без наказания оставлять это безобразие нельзя было...
— А это тогда зачем? — он кивнул на мою руку, костяшки которой я умудрился разодрать, когда с оттягом раз за разом бил в ледяную крошку рядом с головой Малфоя.
— А это — чтобы мне самому легче было остыть. Не Хорька же бить, в самом деле?
— Действительно, — хмыкнул он, вдруг улыбнувшись. — Мне отчего-то кажется, что из нас двоих старший — ты.
Мне очень хотелось положить руку ему на плечо и задушевным голосом посоветовать не стремиться к тем урокам, что свалились на меня за мою короткую жизнь. Достать из кармана клёш пачку Синья Сёвис, небрежно закинуть папиросу в рот, прикурить от зажжённой о каблук спички... и упасть, корчась от кашля и задыхаясь.
