Совершенно неожиданно для нас первое звено, закончив разгром грузовых ботов, вмешалось в бой, расклад сил снова качнулся, хоть и не сравнялся совсем. И хоть машин, участвовавших в бою со стороны повстанцев, было немного больше, это с лихвой уравновешивалось тем, что бандитские штурмовики были намного прочнее. Возможно, получив какое-то указание, бандиты вновь начали смещать бой в сторону городка, продавливая направление таранными ударами троек. Мы с Санычем с интересом оглядели наземную обстановку.
На грунте жирно дымили челноки, местное население добивало пеших мародеров, видимо, припомнив им все беды. Пространство вокруг городка было обильно вспахано упавшими машинами. Ссаженные на грунт штурмовиками бандитов чернели угольками, почти во всех случаях окутанными белым паром или дымом, места падения сбитых атмосферников бойцов базы, как правило, выделялись оранжевыми кляксами разбросанной вокруг пены-герметика. По всему было видно, что в бою сошлись давние и почти равные враги. Мне было совершенно не понятно, почему мародёры просто не уйдут за атмосферу, по большому счету после нескольких минут уязвимости в начале разгона, мощные машины стали бы недоступны для прицельного огня повстанцев. Как будто отвечая на мой вопрос, два слегка дымящих грузовых челнока тяжело оторвались от грунта. Бой вспыхнул с новой силой. То и дело из карусели вываливались одиночки, вытягивая машины к земле, кто-то уходил к ней по спирали, теряя фрагменты обшивки, кто-то пытался добить уже падающего противника. Тут явно не было места рыцарству. Разменяв один грузовой челнок на два атмосферника, повстанцы были вынуждены откатиться. Второй челнок, набрав скорость, активно уходил от планеты, за ним и штурмовики начали маневр отхода, прикрывшись одновременным залпом оставшихся ракет. Движки, рассчитанные на выход в космос, легко позволяли уйти уцелевшим врагам в отрыв. В течение всего боя я висел ведомым у Саныча, то и дело стряхивая с хвоста любопытных до цвета потрохов наших истребителей врагов.
Совершенно неожиданно я заметил, что в преследовании штурмовиков участвуем только мы с Санычем, потому что только наши машины смогли тягаться с ними в скорости. В какой-то момент мы фактически остались вдвоем против семнадцати машин. К моему удивлению, на нас никто не обращал внимания. То ли мародеры были совершенно уверены, что никто из мятежников не сможет их догнать, то ли аппаратура слежения у покинувших бой машин была повреждена, но нам позволяли беспрепятственно пристроиться к удирающему с планеты рою машин.
— И что будем делать, Саныч? — поинтересовался я. — Ты же не собираешься завалить к ним в гости.
— Есть огромное желание разломать грузовой челнок, — сознался Саныч.
— Там же могут быть пленники, — возразил я. — Они-то в чем виноваты?
— Ты, видать, не обратил внимания, — уточнил Саныч. — Мародеры скинули весь "живой товар", своих-то, наверное, не всех смогли подобрать. Сам подумай, целыми-то остались всего два транспорта, не штурмовикам же пеших бандитов собирать.
— А ведь верно, — согласился я. — Может, какая девица там и осталась, ну да пусть она нас простит.
На посадочную палубу космолета потрепанное воинство садилось беспорядочно. Штурмовики, понятное дело, достигли космолета первыми и часть подбитых машин начала садиться. Челнок, окутанный то и дело вырывающимися струйками дыма, шел одним из последних, за ним с трудом держался "дымящий" пробоинами штурмовик и мы с Санычем. Видимо, и челноку и пилоту сильно побитого штурмовика было не до наблюдения за окружающим космосом, по крайней мере, нас они в упор не замечали.
— Валим при посадке, — сообщил Саныч. — После первого же выстрела наша невеликая маскировка накроется тазом. А развалить этого слона с одного залпа мы вряд ли сможем. Падать же ему тут некуда, так что есть шанс, что вурдалаков этих успеют подобрать.
— А при посадке их еще легче собрать будет, — удивился я. — Зачем же им помогать.
— Если будет не совсем управляемая посадка, то этот слон хорошенько шмякнется об этот чудесный кораблик, по которому плачут мои противокорабельные слоники, — вздохнул Саныч. Ну почему я не на "Блохе"?
Когда они посадочной палубы стали просматриваться даже без приборов наблюдения, а челнок дал первый импульс маневровыми движками, мы атаковали. По договоренности Саныч обработал челнок, я же развалил корму подраненного штурмовика. В месте попаданий Саныча на челноке вспухли два оранжевых пузыря, прибавив суденышку скорости, после моих попаданий пилот штурмовика зачем-то запустил атмосферный движок и, не справившись с управлением, влип куда-то в развороченную корму челнока. Несмотря на какое-то мельтешение на посадочной палубе и красивую иллюминацию с той стороны, тандем сильно грохнулся на палубу и рассыпался на ворох каких-то запчастей, а оба аппарата покатились по палубе, на которой, по всему судя, имелась искусственная гравитация.
Тут нас и заметили стрелки оборонительных систем. Под отчаянные стенания Саныча о забытых дома толстых ракетах мы на всех форсажах ломились к планете. Видимо из-за спешки и нашей наглости первый залп лазеров прошел впереди нас. Но, как мы не юлили, второй залп накрыл оба наших истребителя. Саныч, потеряв часть задней обшивки, закувыркался, отдаляясь от вражеского корабля. Из разрывов фюзеляжа полетели бусины какой-то жидкости, создавая бисерную нитку, за которую как будто был привязан изуродованный истребитель. Мне досталось меньше. Лазерный луч бортовой артиллерии мазнул по левому борту, второй лизнул нос машины. Отказало почти все оружие, двигатель начал подвывать, теряя тягу, отказал система внешнего обзора. Тройка штурмовиков, спешно сорвавшаяся с борта корабля правителя, вознамерилась нас догнать. Тут бы нам и геройская смерть пришла. Жирную точку в бою поставил "Ботаник". Залп дальней артиллерии снес правую половину бортового оборудования корабля мародеров. Светлана превратила его в космический мусор только потому, что отстреливала идущие на наши беспомощные машины штурмовики мародеров. Мародёрскому кораблю вообще сильно повезло, что у Светланы не было времени маневрировать для прицеливания "генератором хаоса". Счастье свое испытывать умные пираты не стали и дали деру так, что куски обшивки от перенапряжения, наверное, в узлы завязались.
Перехватив "Клопом" до входа в атмосферу кораблик Саныча, Светлана сообщила, что по показаниям капсулы он жив, но серьезно ранен. Автоматика же моей машины все-таки смогла наладить сносную работу движка, и я пошел на посадку самостоятельно, по возможности не напрягая израненный аппарат. Нарезав почти полный круг в атмосфере планеты, я снизился на окраине почти спасенного нами от разграбления городка. Пока движок держался, я решил кружить вокруг поселения. Внизу могло происходить что угодно, а "Клоп" уже направлялся ко мне.
Моему взору предстало поле недавнего боя. До подхода "Клопа" у меня было достаточно времени осмотреться. Системы внешнего обзора сдохла, но и в обзорные окошки можно было кое-что рассмотреть. На земле копошились экипажи поврежденных машин. Кое-кто осматривал трофейные челноки. Местные жители растаскивали по домам отобранное мародерами добро. Стайка чуть было не угнанных в рабство "девчат" флиртовали с пилотами. Мне удалось рассмотреть и несколько улизнувших в укромные места парочек, видимо, не только флиртовать полагалось за спасение жизни. Я улыбнулся. И мне было спокойно на душе, потому что Саныч жив и мы уцелели в мясорубке, оказавшись там вроде бы по нашей чистой глупости. И мне было почему-то легко на душе из-за того, что эти освобожденные "девчата" могут сейчас не только флиртовать с такими же молодыми парнями, чудом избежавшими смерти в недавнем бою. И мне был безразлично, что они были не людьми, а уларсу, так похожими на мягких пушистых белок Земли.
— Надо бы погладить хоть одну, — появилась мысль, — Просто чтобы удовлетворить любопытство, такие же они мягкие, как земные белки или мягче.
Нарезая очередной круг, я заметил, как четверо местных деловито стаскивали в кучу одетые в темные комбинезоны трупы мародеров. Оставшееся от боя оружие уже было сноровисто разобрано местными и припрятано до следующего прихода гостей. Странно, но трупы мародеров совсем на казались мне ни мягкими, ни пушистыми, да и трогать их тоже совершенно не хотелось. Истерзанная машина, казалось, жила своей жизнью и делала это на последнем издыхании. В двигательном отсеке что-то скрежетало и хрустело, подсветка приборной панели мигала и периодически мерцала. Я не беспокоил раненого зверя, ибо смысла в каких-либо манипуляциях просто не было. Где-то позади что-то в очередной раз треснуло-хлопнуло, и приборная подсветка погасла, откуда-то из ее недр потянуло дымком. Оставаться в машине стало опасно, и я снизил скорость до разумного минимума и стал присматривать место для посадки. Практически под моим истребителем начиналась широкая борозда, пропаханная сбитым штурмовиком, черная тушка которого лежала, почти полностью зарывшись в грунт. Верхняя броневая плита была сдвинута, из нутра среди серых хлопьев пены вился дымок. На моих глазах из пробоины еще раз плеснуло пеной, дымок исчез. Видимо штурмовик все еще боролся с повреждениями. Метров в тридцати от штурмовика, накренившись над землей, висел изувеченный "истребитель" с базы. Кабины в теле стальной птицы не было, она лежала на боку метрах в двадцати выше по склону холма. Рядом в тени кабины сидел, обмахиваясь каким-то лоскутом, рыжий пилот. Рваный комбинезон висел на откинутой створке, вяло колыхаясь на ветру, как боевое знамя. К пилоту шли трое местных, неся носилки и какие-то сумки. Как потом оказалось, всего база потеряла в бою пятнадцать машин против семнадцати спущенных на землю штурмовиков правителя. Кое-что, включая штурмовики мародеров, несомненно, еще подлежало восстановлению, но потери в технике с обеих сторон оказались значительными. Так что можно было сказать, что в плане техники мятежники кое-что даже могли и приобрести, чего не скажешь о погибших пилотах. Я убрал ход, и моя машина, видимо, из-за каких-то повреждений начала медленно кружить на месте.
Рядом завис "истребитель" с базы. Четыре пробоины в левом борту вырвали кусок обшивки, из дырки виднелись розовые бугры застывшего герметика системы борьбы за живучесть, фюзеляж по ходу "истребителя" имел следы пожара. Одно орудие оказалось вырвано "с мясом", из пролома висели, раскачиваясь на ветру, проводки и световоды. Эфир наполнился помехами близко работающего передатчика и треском чужой речи. Пришлось звать на помощь Светлану.
— Помощь нужна, союзник? — перевела Светлана.
— Нет, — ответил я.
— Тогда я пошел на базу, — начал он разворот. — Тащиться туда буду до нового пришествия богов. С такими пробоинами лететь быстро нельзя. Хорошо, что двигатель цел.
— Удачно добраться, — пожелал я.
— Спасибо вам за помощь, — поблагодарил он. — Твой друг не зря погиб, мы многих успели спасти.
— Он не погиб, — возразил я.
— Ясно, — ответил пилот, отваливая в сторону базы. — Мы вообще думали, что вы оба погибли.
— Да у вас тут рассадник оптимистов, — лениво подумал я.
* * *
*
Я напился прямо на "Клопе", напился, не раздеваясь, и увалился спать. Мой израненный истребитель остался лежать на плитах посадочной площадки военной базы. Я наотрез отказался бросить его у городка. Не мог я бросить товарища, не давшего мне погибнуть. То же самое я посоветовал сделать Светлане, а именно, ни в коем случае не выбрасывать останки истребителя, на котором летал Саныч.
"Утро" в моей душе было довольно хмурым, но к моему удивлению, похмелье не мучило меня.
— Привет, Светик, — поздоровался я, протирая глаза. — Как давно я тебя не..., видел.
— Доброе утро, любимый, — ласково отозвалась Светлана. — Заходи, давно заждалась, три гардероба подобрала на следующее свидание.
— Шалунья ты у меня, — усмехнулся я. — Как там Саныч?
— Нормально, — ответила Света. — Я его не выпускаю из вредности, путь полежит в медицинском блоке, мне спокойнее. У него, кстати, появился воздыхатель.
— Кто же это? — удивился я. — Стекляшка, что ли?
— После вашего боя, который мы наблюдали с "Ботаника" Белочка с него готова пылинки сдувать, — усмехнулась Светлана. — Так и крутит пушистым хвостом. Я ее даже в медицинский блок пустила, Саныч все равно в герметичной капсуле, так что атмосфера уларсу в отсеке ему не страшна.
— Везет разгильдяю на баб, — завистливо вздохнул я. — Даже инопланетянки на него вешаются. Я ведь тоже воевал, чего ко мне не лезет никто? Ты чего нас раньше-то не вытащила?
— Да разве что спалить всех и вся, — ответила Светлана. — Вы ж там, как котята в корзине были, где кто не разберешь. Можно было накрыть только всех в куче.
— Ясно, глупо, конечно, все это случилось извини, — покаялся я. — Слушай, а мечту мою можно осуществить? Я вот, на Саныча насмотревшись, что-то загорелся желанием кого-нибудь из "белочек" погладить, можно такое организовать?
— Маску сделать можно, я уже прикидывала, — отозвалась Светлана. — Адаптацию к местной заразе легко сделать, у вас другая ДНК, да и вообще другая структура клеток. Ваша зараза друг другу будет не страшна. Если что, вылечим или заново соберем.
— Это замечательно, — обрадовался я.
— Сережа, только зачем тебе это? — продолжила Светлана. — У них же органы размножения, хоть и схожи с людскими, но не совсем так расположены, да и не западут на тебя их "девчонки", нет у тебя нужных гормонов, им "запах" партнера очень важен.
— Ты — развратница, Светлана Ботаниковна, — возмутился я. — Вот такого от тебя не ожидал! Я после боя немного мозгом перенапрягся, вот и пришла мысль просто погладить, они такие уютные с виду.
— Да? Извини, — удивилась ехидно Светлана. — Я-то грешным делом подумала...
— Хватит думать всякое... — возмутился я. — И вообще пойду, погляжу, как там мой боевой собрат.
Один собрат лежал в медицинском блоке, и из кокона кроватки видна была только его сильно раздосадованная морда лица. Белки в отсеке уже не было, так что я позволил себе поучительно похлопать по квази-органической крышки медицинской капсулы, покачать головой, сказать пару напутственных пошлостей и свалить, чтобы не бесить бельчачьего героя. Второй собрат лежал на планете белок особнячком от прочей поврежденной техники, в том же месте. Пока я приходил в себя хозяева военной базы перетащили с поля боя всю изувеченную технику. Часть побитых машин оказалась сильно разукомплектованной, а некоторые штурмовики на соседней площадке приводились в порядок ударными темпами, глядя на которые мне сильно захотелось повесить возле площадки плакат "Пятилетку за три дня". Работа у белок бурлила, как утренний чайник. Я уселся перед истребителем и стал печально разглядывать изувеченную машину. Через какое-то время ко мне подошел кто-то из базовских техников в оранжевом комбинезоне и застрекотал.
— Хороший истребитель, союзник, — перевел МИ "Клопа". — Можем попробовать починить. Хорошая машина. Лучше "Когтя", лучше "Штиха".
— Спасибо, может, позднее. Свои почините пока, — поблагодарил я. — "Штих" — это машины мародеров?
