Комментарий контр адмирала В.Ф.Руднева.
Глава 11. Федя, я поймал медведя!
Ноябрь 1904 г. Траверс полуострова Шантунг, Желтое море.
— Федя, я поймал медведя!
— Так тащи его сюда!
— А он не идет...
— Тогда брось его, и иди сюда сам!
— А он и меня не пускает!
Под этой немудреной и старой как мир шуткой могли подписаться к полудню адмиралы как японского, так и русского флота. Макаров мечтал о часе передышки в непрерывной перестрелки с Того, чтобы завести наконец пластыри на пробоины и погасить пожары на своих броненосцах, но... Но дай он Того этот час, тот гарантированно навалится всеми силами флота на тройку русских броненосных крейсеров застрявших к Югу от японских поврежденных броненосцев. Сейчас крейсера ВОКа, уже не способные разогнаться до скорости хотя бы в 12 узлов из за повреждений, вяло перекидывались снарядами со столь же поврежденными японскими броненосцами и отрядом старых кораблей. Их поддерживали четыре крейсера под флагом Руднева.
Сейчас "Громобой", "Баян" и "Рюрик", при поддержке четырех крейсеров Руднева, с переменным успехом перестреливались с японцами. Будь "Микаса", "Хатсусе" и "Фусо" полностью боеспособны — все три русских крейсера уже давно были бы на дне. Впрочем, сохрани русские крейсера свой полный ход — они столь же давно обежали бы кусачие японские броненосцы по дуге и присоединились бы к главным силам Макарова. Увы — принцип " пойманного медведя" действовал и тут, во втором очаге боя. Русские не имели хода чтобы оторваться от японцев, японцы потеряли слишком много артиллерии, чтобы их добить. Но подойди сюда Того со относительно целыми кораблями, судьба наглых крейсеров была бы решена. Со сбитыми трубами даже столь быстрый утром "Баян" не мог дать более двенадцати узлов, а "Рюрик" вообще тащился на восьми. "Громобой" был пока чуть быстрее, но поднявший на нем флаг Рейценштейн никогда не бросил бы два корабля чтобы спастись самому. Вокруг медленно отходящих русских вертелись старые японские бронепалубные крейсера наседая на них с кормы. С носа им угрожал совсем уже антикварный, но несущий четыре двенадцатидюймовых орудия "Чиен Иен". Именно этим пушкам даже не прошлого, а позапрошлого поколения, был обязан своим бедственным положением "Баян". Его лихой командир, Вирен, решил воспользоваться большей скоростью своего корабля и большей скорострельностью новых орудий. Пол часа назад, при расхождении с "Чиен Иеном" на конрткурсах, он попытался приблизиться к "старичку" на дистанцию торпедного выстрела. Увы, надежды на невысокую скорострельность и точность древних орудий китайского броненосца не оправдались — первым же залпом на "Баяне" были сбиты две трубы.
Все современные и быстроходные легкие крейсера сейчас вслед за "Идзуми" неслись на перехват русских транспортов, пытаясь оторваться от преследующих их пары "пересветов" и "России". И этот клубок огня и стали, наперегонки летящий на север со скоростью 15 узлов был третьим локальным местом боя. Камимура надеялся любой ценой найти и уничтожить транспорта, а русские не дать ему этого сделать. Так же любыми средствами. Сражение окончательно распалось на схватки отдельных отрядов и кораблей, и ни один из адмиралов не мог повлиять на действия кораблей не входивших в его отряд. Всякое централизованное управление боем было потеряно, и теперь исход сражения зависел от действий командиров отдельных кораблей и отрядов.
Йэссен перешел с тонущего "Корейца" на борт "Бесстрашного" и тот час приказал поднять на мачте маленького кораблика контр адмиральский флаг. Да, он должен был командовать отрядом броненосных крейсеров, но уж коли он волею судеб оказался самым старшим по званию из стоящих на мостике миноносцев... Ничто не помешает ему выполнять свой долг и тут, а это значит — принять командование миноносцами. Вскоре ему представился шанс этот самый долг выполнить — броненосцы Того повернули на Юг, очевидно решив уничтожить опрометчиво оторвавшиеся от Макарова Владивостокские крейсера. Между медленно ползущими на Запад избитыми крейсерами и броненосцами Того были только шесть русских миноносцев. По приказу Йэссена они повернули в лоб на японскую колонну из семи линкором, чтобы заставить их отвернуть к Востоку, и дать крейсерам время на бегство. Или — умереть пытаясь это сделать. Каждый русский миноносец весил примерно столько же, как совокупный вес снарядов главного и среднего калибра на каждом из японских броненосцев. При полной бункеровке, каждый из из японцев мог принять угля в четыре раза больше водоизмещения любого из русских корабликов, отважно выходящих сейчас в лобовую атаку. Каждый из семи японских атакуемых линкоров был раз в сорок больше русского эсминца. Со стороны порыв русских эсминцев выглядел как попытка кучки котят остановить атаку стада кабанов. Но у этих котят были ядовитые зубки, и кабаны об этом знали. Несмотря на отвратительные характеристики русских торпед*, попадание одной скорее всего выводило броненосец из строя. А две — весьма вероятно его топили.
Когда командир головного "Конго" увидел, что всего в тридцати кабельтовых на него строем фронта летят шесть русских дестроеров, он стал судорожно оглядывать горизонт в поисках мелких японских кораблей способных из отогнать. Но все авизо и японские эсминцы держались на почтительном расстоянии, из — за четырех русских крейсеров Руднева. И сейчас по русским корабликам могли стрелять только носовые орудия самого "Конго", которых было слишком мало чтобы сорвать атаку. Капитан Като перебежал на правое крыло мостика и вперил линзы бинокля в "Мияко", на котором держал флаг Того. Если тот промедлит с сигналом о повороте еще пару минут, то придется или отворачивать самовольно, или рисковать торпедной атакой с носовых углов, где почти вся артиллерия выбита русскими снарядами. Не восьмидюймовыми же снарядами отгонять миноносцы. К облегчению Като Того умел прочитывать ситуацию не хуже него, и на мачте "Мияко" уже взвился сигнал "к повороту". Спустя минуту японская колонна стала ворочать вправо к берегу, разворачиваясь к атакующим корабликом полными левыми бортами.
На мостике идущего впереди клина миноносцев "Бесстрашного" Йэссен раздавал все новые приказы по отряду. "Разомкнуться в строе фронта на пять кабельтов". "Эсминцам со снятыми с "Корейца" и "Новика" экипажами пускать торпеды с десяти кабельтов. Остальным сближаться до семи". Ни за что бы единственный штатный сигнальщик "Бесстрашного" не смог отсемафорить столько сообщений почти одновременно, но сейчас на русских трех русских дестроерах из шести сложилась оригинальная ситуация. Они были переполнены матросами снятыми с "Корейца" и "Новика". Большинство из них так и не остыло от азарта боя, когда их крейсер сначала потопил японский броненосец, а потом сам был торпедирован. Они горели желанием продолжать бой, и никогда еще ни один миноносец русского флота не был столь избыточно укомплектован. С мостика "Бесстрашного" семафорили флагами и рейтером на соседние корабли несколько офицеров штаба Йэссена, штурманы и сигнальщики с "Корейца". В кочегарках "Бесстрашного", "Блестящего" и "Властного", небывалый случай, было слишком много кочегаров и механиков. Большинство членов машинных команд "Корейца" и "Новика" были согласны кидать уголь в топки, лишь бы не быть в бою не при деле. Просто некоторым так было бы еще страшнее, а некоторые вошли в раж, и остановиться уже не могли. На верхних палубах мичмана и лейтенанты где вежливо, а где и не очень, отставляли в сторону матросов наводчиков от орудий, и становились к прицелам трехдюймовок сами.
На "Блестящем" в числе последних снятых с "Корейца" была и пара "героев дня" — Диких с Тыртовым после перехода на миноносец поначалу нашли себе тихое местечко под мостиком. По предложению Тыртова они по памяти пытались составить отчет о стрельбе, "по горячим следам". Платон несколько поворчал, но взялся за карандаш, и спустя пяток минут даже увлекся.
— Дмитрий Иванович, а ведь что забавно. Мы на ручной наводке из пяти выстрелов попали два раза. На гидравлике я думаю мы больше пяти процентов попаданий не добились, как думаешь почему?
— А чего тут удивительного, Платон Иванович? Стреляли то с меньшей дистанции, мне проще было выставлять возвышение. При стрельбе по миноносцам вообще только крен "Корейца" надо было скомпенсировать...
— Да нет, я не про вертикальную наводку говорю. Мне показалось, что я на ручной могу наводить точнее по горизонту. Вручную башня поворачивается медленно, и можно точнее определить момент совмещения целика с мишенью. А так, на гидравлике, иногда приходится то ждать пока цель сама влезет в прицел, то гонять влево вправо по нескольку раз. Все проскакивает зараза...
Составление отчета было прервано донесшимся с мостика тихим матом командира миноносца капитана второго ранга Шамова.
— Это они что, совсем охренели? Вшестером атаковать колонну броненосцев днем, в лоб, да еще когда на половине кораблей давка хуже чем в Питерском трамвае утром?
Повернувшись Тыртов увидел, что миноносцы поворачиваются к Югу, с явным намерением атаковать японцев. Неожиданно хлопнув его по плечу Платон Диких огорошил его вопросом, —
— Ну что, товарищ лейтенант, в орлянку будем играть или как?
— А зачем? — не понял подоплеки вопроса Тыртов.
— Так сейчас начнется такая каша, — весело проговорил Диких, — так хоть пострелять напоследок вволю. Если угадаешь — твое носовое орудие мое кормовое. Все одно мы порукастее будем, чем эти пацаны наводчики на миноносцах. Сюда, не в обиду им будет сказано, никогда нормальных командоров не присылают. Все что получше на крейсера да броненосцы разбираются.
— А может у командира разрешения спросим? — вспомнил о субординации Тыртов.
— Ага, ему сейчас не все равно кто стреляет из этих пукалок. У него есть дела поважнее, не стоит его отвлекать. Ну так что, орел или решка?
Не угадавший Тыртов побежал на корму, успев услышать как Платон матом понижает наводчика носового орудия до подносчика снарядов, заодно отчитав того за тугие маховики наводки. Как он вспоминал позднее, это был последний раз когда он слышал голос Платона Дикого.
По мере сближения русские миноносцы с каждой минутой обстреливались все сильнее, но до пуска торпед существенных повреждений не получил ни один из них. Слишком много орудий противоминной артиллерии было выбито в артиллерийском бою. Да и их расчеты на многих кораблях кто подменял прислугу орудий более крупного калибра, уже валившуюся с ног, кто тушил пожары, а кто помогал кочегарам поддерживать пары, что при сбитых трубах тоже требует дополнительных рук. В дневном артиллерийском бою расчеты мелкой артиллерии было зачастую принято использовать не по назначению. И теперь орудия на многих кораблях открыли огонь с запозданием. Но по мере пристрелки то один то другой русский эсминец получал попадания разного калибра и разной тяжести. Как ни странно, но дерзко несший контр адмиральский флаг "Бесстрашный" проскочил через огонь почти без повреждений, потеряв только пять человек от осколков близких разрывов. Выпустив торпеду из носового аппарата он отвернул вправо, чтобы отстреляться и из пары поворотных. Вслед за флагманом маневр дисциплинированно повторили и еще два переполненных спасенными миноносца. В момент поворота "Блестящий" получил попадание восьмидюймового снаряда с "Конго" в носовое орудие. ** Из расчета носового орудия и находившихся на баке не уцелел никто, на мостике погибли половина всех кто там был, включая командира корабля. Старшим из выживших на мостике оказался лейтенант с "Корейца", по приказу которого "Блестящий" шел прямо до тех пор, пока не были выпущены торпеды из кормовых аппаратов, после чего израненный корабль отвернул на Запад, выходя из под обстрела.
Полтора часа спустя, когда окончательно потерявший плавучесть "Блестящий" поднял сигнал "Терплю бедствие" к нему подошел "Алмаз". В суматохе эвакуации и переноске раненых Тыртов оторвался наконец от прицела и решил пойти поискать Платона Диких. Он слышал, что после взрыва носовое орудие так и не возобновило стрельбу, но заставлял себя верить, что его товарищ и друг просто ранен. Сейчас доковыляв по кренящейся уже под 20 градусов палубе до носа, он понял что наводчик носового орудия выжить не мог даже теоретически. Даже через полтора часа нос миноносца был красным от крови, а от носового орудия не осталось даже тумбы основания. Только дыба в палубе с торчащими бимсами. В ушах лейтенанта звучали слова Георгиевского кавалера прапорщика Диких о плавности ручной наводки. Это казалось было последние напутствие старшего товарища, и идея настолько крепко засела в голове молодого и упорного лейтенанта, что имела далеко идущие последствия.
* * *
После пуска с трех русских эсминцев девяти торпед, Того был вынужден приказать довернуть еще на два румба, чтобы избежать возможных попаданий. Теперь японский броненосцы шли уже на за "Рюриком", а скорее от него. Но атака, призванная купить поврежденным кораблям время на спасение, еще не закончилась. Тройка русских корабликов, не отягощенная спасенными с "Новика" и "Корейца", продолжала преследовать японские линкоры. На острие атаки оказался эсминец "Безупречный"...
Вообще иногда корабли оправдывают данное им название на все сто процентов. Взять например "Новик", никто уже не помнит, что это молодой дворянин поступающий на военную службу. Для уха русского человека 20-го века это означает скорее что то новое. И действительно — первый "Новик", построенный в Германии своими действиями против японских миноносцев настолько всех впечатлил, что его подобия накануне Великой войны появились как в британском так и в германском флоте. Был создан целый класс легких крейсеров скаутов, который был весьма актуален пока... Пока на Путиловской верфи не достроили по оригинальному русскому проекту второй "Новик", эсминец. Поначалу мировая военно морская общественность решила, что русские чудят. Зачем строить эсминец, который почти в два раза крупнее остальных, имеет артиллерию с явно избыточной мощностью и в два раза больше торпедных труб чем его одноклассники? Эти хихиканья продолжались до 1915 года, когда "Новик" в одиночку без потерь не расстрелял два немецких эсминца, загнав одного из них на минное поле где тот затонул. Пара новейших эсминцев оказалась в артиллерийском бою абсолютно неадекватна русскому "большому брату". А уж когда в столкновениях немецкого скаута "Бреслау" с парой черноморских "новиков" вдруг выяснилось, что пара русских эсминцев проигрывая немецкому крейсеру в водоизмещении и цене, кроет его по всем остальным параметрам... Бортовой залп у пары русских эсминцев оказался сильнее, скорость выше. При попытке немцев сблизиться, они легко занимали выгодное положение для торпедной атаки, и "Бреслау" пришлось бежать. Так что класс скаутов порожденный первым "Новиком" был, по иронии судьбы, отменен "Новиком" вторым.
В случае же с "Безупречным" его имя сыграло с ним злую шутку. После разгрома русской эскадры в Цусимском проливе уцелевшие в дневном бою корабли уходили кто куда мог. Некоторые командиры решили идти куда угодно, только не пытаться прорваться во Владивосток, и их корабли в большинстве своем уцелели. Те же, что согласно приказу продолжали пытаться прорваться во Владивосток почти все были перехвачены японцами. "Безупречный" встретился с "Читосе", одним из лучших легких крейсеров японского флота, который шел в сопровождении дестроера "Ариаке". Никто не знает, почему русский миноносец не смог спасти бегством. Скорее всего после дневного боя он не мог развить полный ход, и единственный верный маневр "держи дистанцию" был неприменим. Чем именно "Безупречный" достал японцев, никто из его экипажа не расскажет, но что по соотношению сил у него изначально не было никаких шансов. То ли русский эсминец удачно попытался провести торпедную атаку, чем напугал японцев. То ли просто долго сопротивлялся в безнадежной ситуации и упорно отказывался тонуть. Но это был единственный случай в Цусимском бою, когда после утопления русского корабля японцы (изо всех сил старающиеся влезть в клуб "цивилизованных морских держав" в этой войне они вели себя предельно корректно, они потом оторвались на китайцах...) не стали спасть его команду, хотя имели такую возможность. Из 73 русских моряков не уцелел никто. Одно известно точно, миноносец до последней секунды своей корабельной жизни оставался "Безупречным" и дрался до конца. И наверняка, при другом развитии событий командир, команда и сам корабль вряд ли повели бы себя по другому.
