Я иду на него. Бася трансформируется во что-то жуткое, над ухом повисла турель плазмомёта, с руки срывается язычок пламени. Иду, как неизбежный рок. Кельш встаёт на пути, отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи — мой друг и командир летит три метра в воздухе, падает, пропадает в рядах кресел. Один из сержантов НКВД вскидывает карабин, пальчиком ему показываю — "ни-ни!". Не понимает, турель уже начала накопление заряда, но на пути у меня встал Устинов:
— Хватит, Виктор Иванович. Ни к чему. Прекрати.
Он сказал это спокойным уставшим голосом.
— Нам нужен каждый из присутствующих. И ты — тоже. Хватит. Работать надо, Витя. Работать. Поехали со мной. У меня для тебя кое-что есть интересного.
Кладу руку ему на плечо, сжимаю. Морщится, проседает, но так же спокойно говорит:
— Тебя услышали, твоим посланием прониклись. Надо работать. Выработать концепцию боевых машин на этот год и на следующий, надеюсь — последний год войны. Надо определиться по конструкторам, заводам, установить графики, сроки выполнения, распределить людей и ресурсы. Пусть люди работают. Поехали. Я — тебя прошу!
Разворачиваюсь, иду на выход. Турель разворачивается, продолжает "сопровождение" бойца с карабином. Кельш, птицей, метнулся к бойцу, выбил карабин, ещё и оплеуху отвесил. Турель сложилась в заплечный ранец. Не удержался, так хлопнул дверью, что та вылетела из коробки, посыпалась штукатурка.
Выставка достижений народного оборонного хозяйства.
— Перегнул ты палку, — сказал мне в машине Устинов.
— А чё они? Ладно, прав ты. Я — не прав. Занесло. Народ жизни не жалеет, они достоинства вымеряют...
— Хватит!
— Молчу!
— В споре — рождается истина. Не в скандале. И жути нагнал зря. Страх — плохой помощник. Из-под палки ты, конечно, получишь результат. Но — один раз. А войны — вечны. После этой нам опять нужны будут танки. Лучшие в мире. А руки у конструкторов отобьём, ограничим полёт фантазии — не будет прорывов. Ну, воплотим мы в металле всё, что ты принёс, а дальше? А Морозов не захочет больше заниматься танками, пойдёт сады сажать или тракторы проектировать — что делать? Нельзя им так явно подсовывать наработки будущего. Отобьём вкус творчества.
— Знаю, Дмитрий Федорович, знаю. Взбеленился. Вы бы меня в дурку бы закрыли — всем легче было бы.
Устинов вздохнул:
— Непозволительная роскошь. Тебе отдохнуть бы, Виктор Иванович. Отвлечься от всего. С семьёй побыть...
— Но... — усмехнулся я.
— Да, "но..." — кивнул Устинов. Помолчали, глядя на проносящийся за окнами лимузина пейзаж Танкограда.
— Знаешь, информации новой и потрясающей поступило от тебя и твоих людей столько, что осмыслить — не удаётся. И не знаешь — кому можно её доверить, а кому — не желательно, — вздохнул Устинов, — людей ломает такая информация. Не полная информация — ломает ещё больше. Вот, до Никиты Хрущёва как-то дошло. Сам понимаешь, какого мнения о нём все твои люди. Как ты их называешь — "хроники". Сорвался человек. А мог ещё работать и работать. Теперь его делянку другой должен пахать. А мог и он не совершить тех ошибок. Кстати — у тебя к нему нейтральная позиция. Почему?
— Он — никто. Он — флюгер. Куда дует ветер — туда его и хвост заносит. Партфункционер. Не личность. Не интересен.
— Даже так? — удивился Устинов.
— Уроборос. Навершие толпы. Толпа устала от войны и Сталина, если понимаешь о чём я.
— Продолжай.
— Под словом "Сталин" я имею в виду не только самого Сталина, но и его людей, вас, его наркомов, весь этот строй, что вы воплотили, не придумав ему названия...
— Я понял, продолжай.
— Вот, Хрущёв сделал то, что сделал. Он ведь воплощал то, что "Сталин" задумал, не понимая ни черта в этих задумках. Не проникнувшись. Отсюда такие провалы. Потому что — нет целостного восприятия. Что по Целине, что по хрущёвкам, что по ракетам. Чё о нём психовать? А, вот то, почему он оказался у руля — вот вопрос. Вопрос к "Сталину". Вопрос к этой самой толпе. К тебе, например.
Устинов насупился. Думал он долго.
— У меня тоже нет полной картины. Как ты сказал: "не проникся". Хозяин сказал Никиту — не трогать. У него — своя роль. А почему — не знаю. Только — застрелился Никита. На радостях сдачи Паулюса нажрались, тут ему и поведал кто-то о его дальнейшем "царствовании". А он — застрелился. Вот так вот, Витя.
— Откуда протекло? Кто это был?
— Не смогли установить.
— Да, ребята. Оказывается, страной правит не только Компартия. Скорее, у вас в Партии — не одна партия.
Устинов опять напрягся. Понятно — запретная тема. Бывает. Вдруг, вспомнились все эти "теории заговора", комитеты 300. И прочий бред про масонов. Бред же. А бред — не стоит из головы выносить. Целее будет. А то застрелюсь из своего же бластера, как Хрущёв.
— Фу, как противно! Гля, чувство что в наступил в субстанцию вонючую, сапог оттёр, а запах — мерещится. Все эти дворцовые интриги и перевороты! Как это мерзко! Тьфу!
Устинов улыбается, пожимает плечами.
— Давай лучше о заклёпках, — говорю ему, — ты же за этим меня позвал? Карту Танкограда я видел, она теперь у меня постоянно тут висит, — постучал по шлему, что изображал из себя шапку-ушанку, — мы же на заводской полигон едем?
Устинов покосился на мою шапку, мельком взглянул в "пустые" мои глаза, поспешно отвёл взгляд.
— Дмитрий Федорович, не в службу, а в дружбу, не добудешь мне солнцезащитные очки какие-нибудь стильные — чтобы людей не пугать. Не вечно же мне в маске ходить? Образ Дарта Вейдера мне стал надоедать.
— Как у тебя были летом очки? Добудем. Что их добывать — с каждым самолётом приходят. В цену самолёта включили, крахоборы. Как и кучу всякого хлама. Кольты ихние, спасательные жилеты, кондиционеры. Нам, в нашей вечной зиме эти холодильники воздуха так нужны! А мы — золотом платим.
— Они на этой войне хорошо "поднимутся". Поставляют всё подряд всем сторонам конфликта. Даже своим друзьям — наглам — и то — в долг.
— Они меж собой — сочтутся, — махнул рукой Устинов, — Перекладывание денег из одного кармана в другой. А вот мы — навсегда теряем. Хорошо хоть удалось отказаться от их танков. Ты бы видел, как они насторожились! Там что не торгпред — то шпион.
— И не одной страны. Стучат во все инстанции. Что продаётся — то будет куплено. Хер бы с ними, Дмитрий Фёдорович, ты про танки, про танки.
— Ды, сейчас всё увидишь! Хочу тебя мордой потыкать. Разорался на наших, как зверь лютый.
— Наших? — уцепился я за слово, — а я — какой?
— Чужой ты, Медведь. Был, есть и будешь — чужаком. Хочешь, обижайся, хочешь — нет. Но мне рекомендовали с тобой только в открытую. Без недомолвок. Напрямки. Вот, в лицо и говорю.
— Благодарю за искренность. И, правда — не могу доверять людям, если фальшь чую. Кто врёт — тот враг. Кто говорит гадости в лицо — пусть и редиска, но честный человек.
— Редиска? — усмехнулся Устинов.
— Да, тот ещё фрукт. Не стал я вам своим, да? Ну, бывает.
Настроение — упало. Не углядел, не успел остановить — Бася что-то впрыснул в меня. настроение стало поправляться. Этого добра — завались. Из заживляющего — ничего не осталось, а вот наркоты — полно.
— Ты мне лучше расскажи, — говорю Устинову, — что удалось воплотить из того, что мы вывезли с Донбасса?
— Технику, пока, изучаем. Никому не показываем. Хозяин приказал подсказывать, но не давать готовых решений. Есть много интересного. Даже очень много. Например — роторный комбайн в снаряжении патронов — меня лично очень заинтересовал. А лёгкая броня авиадесантных танков?
Смеюсь:
— Она — дюралевая. Вы алюминий у Америки больше не закупаете?
— Закупаем, — вздохнул Устинов, — столько чудес упирается в суровую реальность, просто уныние находит. Вот мы и приехали. Пошли. Приготовили для всех делегатов съезда, но они пока там перебрешутся, мы спокойно всё осмотрим.
— Ха! СУ-85! А это — КВ-85?
— Точно. Смотри, как решили с башней. Целиком башню вылить — нереально. Низ башни отдельно, башню — отдельно, крыша — катанная сталь. Всё заварили. Такую сложную конфигурацию из листовой стали не сделать.
— Согласен. А зачем опять пулемёт в затылок запихали? Анахронизм же. Если враг обошёл сзади — танк потерян. Охраной танка от пехоты должна заниматься пехота. А вместо пулемёта лучше бы ещё пару-тройку снарядов под руку разместили. Снижение веса и габаритов, опять же!
— Согласен. Пусть эта — так будет. На следующем этапе — уже иначе будет. А может и этот переделают. У нас месяц от месяца танки — разные получаются. И не в худшую сторону. Вот, смотри, эта носовая балка. Раньше была — вот такая. А тут — вообще нет. В стык сварили.
— А эту сложную конфигурацию передка — оставили. Надо было — выпрямлять! И производить — проще, да и приведённая броня — возрастёт. А вес — меньше.
— Согласен. Котин уже готовит следующую машину на базе этой. Используя наработки этого танка и наработки опытного КВ-1-3. Тот самый, средний, тяжёлого бронирования. Погон ещё увеличим под большую башню. Орудие большей мощности встанет. Да, дай-ка запишу, а то опять пулемёт "в затылок впихнёт". Не Федоренко ли это хвост?
— Так с Т-28 пошло, так и идёт. О-О-О! Зверобои!
Рыча, сквозь поднятый ими же буран, ползут два тяжелых самохода. Судя по торчащим пушкам — СУ-122 и СУ-152.
— Зверобои? — кричит Устинов.
— Тигр и Пантеру — помнишь? А это — их смерть.
— Мы их планировали как упрощённый вариант штурмового танка.
— Одно другому не мешает. Этому бревномёту что танк, что дот разваливать! Вот, порадовал, Дмитрий Федорович!
— Есть чем гордиться. Я сам приложил руку к появлению этой помеси танка и ... чего? А, ладно! КВ-2 хотели возобновлять! Пришлось вмешаться. Омичей подключил.
— Погоди, а где пулемёт?
— Сам же говоришь — пехота.
— Один пулемёт — должен быть! У танка — есть? Спаренный. И у этого должен быть. Не всегда надо бревно метать. Надо поставить ДШК или авиапушку 20 или 23 мм. И на крышу, на командирскую башню — СГ в зенитном варианте. Слушай, а как дела с 14,5 мм?
— Занимается бюро Дегтярёва, — улыбается Устинов, — авиапушка — не влезет как спаренная. МЛ-20 — та ещё громадина.
— Дим, давай я тебе нарисую Саушку?
— Не надо, Витя. Дай пережевать то, что уже приволок. Витя, ты, наверное, не понимаешь. Кроме конструкторских тупиков, есть тупик промышленный. Например, мы не сможем в этом году собрать дизель от Т-90, как бы не хотели.
— В Т-90 — турбина вертолётная.
— А у нас Миля только слезает с самолётной темы. Только-только "пропитывается" винтами. Из чего делать несущий винт? А? Углепластик? А как его сейчас сделать? А? То-то! Пока только воспроизводим автожир. Для отработки и осмысления концепции. Турбина! Лопатки? А титан сейчас в промышленных масштабах не то, что не производится — не добывается. Тут у нас топливо со дня на день кончиться. Нефть надо добывать. Хотя, похвалюсь — кое-что из опыта перегонки нефти у вас, потомков, переняли. Выход полезного с тонны сырой нефти — возрос. В Сибири строятся с нуля перегонные кубы по новой технологии. Один из твоих "хроников" техникум закончил по промышленной переработке нефти и газа. И даже работал по специальности. Родом с Украины, а пять лет проработал в Сургуте. Вернулся, на наше счастье, в отпуск, пошёл добровольцем, попал к нам. Ирония судьбы — уехал из Сибири, попал опять в Сибирь. Только там сейчас — тайга глухая. Так, что, Витя, мало притащить, как вы говорите? А-а! "Артефакт" — надо его научиться производить. Те же радиостанции. Без производства печатных микросхем — они просто безделушки. Мы тут прикинули, сколько времени и средств займёт только выход на технологию микросхем — ох, и опечалились мы! И наука ещё не догнала. Всё это уже открыто, но научные открытия надо "приземлить", воплотить, найти способ относительно доступного промышленного производства. Массового. Лазеры, как ты говоришь, плазма — вообще не торенная дорожка. Там, даже наука топчется во тьме. Какая квантовая физика? У нас Циолковский — ещё пока больше фантаст, чем учёный. Пойми, я ещё хорошо помню, как коня в упряжь запрягать. Ты — помнишь?
— Нет. И не знал никогда.
— А ты — плазма, лазер, турбина, ракета!
— Ты же и будешь космонавтов благословлять.
— Буду. Уже знаю. И был горд собой, своей судьбой. Но, это где-то там. В вашем мире.
— В нашем мире, Дима, в нашем. И у нас нет выбора. Мы должны не только немца победить, но и показать всем, что нас на колени — не поставить. И нас — не догнать. Чтобы даже желания не было к нам сунуться, диктовать нам условия!
— Поэтому и не надо убивать творчество наших гениев. Если мы не поставим изобретательство на поток — все ваши чудеса утекут за моря. И нас же потом будут гнуть наследием наших же потомков! На все эти чудеса, что ты притащил, мы будем ориентироваться, но идти своим путём. Пример ваших "артефактов", опыт поколений избавит нас от ошибок.
— И мы наделаем новых.
— Да! Новых. Неизбежно. Но, только так и верно! Только так и надо! Изобретать, творить. Копирование западных образцов нас не приблизило к паритету с ними, но позволило догнать. Копирование ваших образцов нам не позволит вас догнать, и не даст преимущества над противником — они скопируют быстрее. Нам нужна промышленность, нам нужны материалы, нам нужны новые отрасли народного хозяйства, та же электроника. Нам нужны люди, что это всё изобрели. Нам не столько нужен Т-64, сколько нам нужен — Морозов и его КБ. Нам нужен только МиГ-27. Нам нужны Ильюшины, Лавочкины, Мили, Микояны, Петляковы, Туполевы, Королёвы. Нам нужен не АК-47, а сам Михаил Калашников. Нам нужны изобретатели и конструкторы, генералы и наркомы, рабочие, крестьяне и солдаты. Люди, Витя. Люди.
— Вы не даёте конструкторам знакомиться с образцами из будущего?
— Нет. Это нам помогает не тратить время и средства на заведомо ошибочное направление. Или, наоборот, вложиться в направление, что сейчас считается пустышкой, та же робототехника и квантовая физика. Но они — должны пройти свой путь. Иначе — уже завтра мы получим Т-54 и никогда не увидим Т-64.
— А я — слил информацию?
— Ты — нет. Ты — ежнутый на всю голову псих. Ты — чокнутый гений. Ты — уникум. Ты — это ты.
— Я — то, что вы из меня вылепили.
— А я — то, что из меня вылепили. И мы должны вылепить из нашей смены то, что нужно. Из молодых конструкторов новых Кошкиных, Морозовых, Туполевых, Курчатовых, Дегтярёвых и Симоновых. Того же Калашникова. Его — ещё нет. А он — нужен. То, что делаешь ты — это не слив. Особенно — как ты это делаешь. Это не отбивает руки. Это даёт соперничество, показное измерение длины "достоинства". То, что и нужно. "Этот псих — смог? Я что, хуже?"
Смеюсь.
— А как же мой костюм?
— Вот и пусть подумают. Ещё прошлым летом ты носился, как дурачёк с крашенной торбой, со своим Доспехом. Вот — Доспех-2. Так и поясняем. Пусть думают. Никакой ты не пришелец. Не инопланетянин, не потомок из будущего. Ты — чёкнутый, ёжнутый на всю башню гений. Понял?
— Понял. А мои "хроно-зайцы"?
