А Сэм Ватанабэ и впрямь светился. Вернее, светился его белоснежный костюм, вдруг начавший отливать молочно-белым светом, куда более приятным, нежели кариесно— желтые отсветы ночных ламп. Только вот светящийся толстяк ничего хорошего предвещать не мог по определению. И вздернутый им в воздух охранник немедленно в этом убедился. Теряя силы и не успевая регенерировать, трикстер ощутил, как от вторгшейся внутрь его тела руки начинает исходить жжение. Самое страшное жжение, более ужасающее, чем любое человеческое пламя. Внутренности принялся грызть огонь Наследников. Из широко распахнутого рта жертвы не вылетело ни звука. Только отсвет показался в самой глубине.
Грета и Канзаки с разных позиций наблюдали, как на руке Ватанабэ бешено задергался охранник. Из ушей, ноздрей и раскрытого рта неожиданно бурно хлынула кровь. Вены на лице, висках, моментально взбухли и налились синевой. Всего несколько секунд — и Сэм опустил руку. Слегка встряхнул, и посиневший труп упал к его ногам. Еще недавно умудрившийся выжить и сохранить сознание с пробитой грудью, охранник не подавал сейчас признаков жизни. Опущенная рука толстяка, сжатый кулак которой блестел красноватой грязью чужих потрохов, принялась белеть. С рукава сходили, впитываясь в ткань, следы вторжения в чужую плоть. И лишь с костяшек пальцев упали на ковер тяжелые капли.
— Гриль, — хмыкнул Ватанабэ, и Мегуми увидела, как на лице появляется, рассекая омертвение, ухмылка. Не испачканная кровью рука вытянулась в направлении Греты, указующий перст почти больно уткнулся в женскую фигуру. — Вас я попрошу остаться.
Внезапно сбоку от Канзаки раздался оглушительный треск, и боковое стекло машины ввалилось в салон. Снаружи просунулась чья-то рука. Жесткие пальцы примерялись к горлу, но промахнулись и пребольно цапнули за плечо. Над дверцей появилось лицо. Залитое кровью и ободранное так, что кусок щеки сиреневым лоскутом свисал до плеча. Один из сбитых охранников пытался отомстить за переломанные кости и размазанные по полу внутренности.
Как страстно благодарила потом Канзаки годы подготовки, что дали ей Крестоносцы! Пока испуганные глаза смотрели на живой труп, тянущийся к живому телу через окно, рука сама нырнула од куртку и схватила выданный Сэмом револьвер. Оружие вынырнуло на свет божий и молниеносно развернулось дулом к трикстеру. Тот уже готов был исправить собственную ошибку, кончики переломанных пальцев холодили женскую кожу. Выстрел получился на удивление громким и дымным. Мегуми даже закашлялась, когда пожилое орудие выпустило ненужную дымовую завесу. Пуля угодила охраннику-зомби прямиков между глаз, удар отшвырнул истерзанное тело от машины. Пораженный в упор трикстер свалился на пол и затих, лишь пару раз дернув изломанными ногами.
Сэм тоже ощутил прикосновение живых мертвецов. Ему в ногу вцепился второй из расплющенных охранников, волокущий по смятому ковру содержимое собственного живота. Сбоку уже поднимался предводитель стражей, сунувший руку за пазуху. Оружие в Меркури носить разрешалось исключительно представителям государственных служб, которым оно было положено. Но, в нарушение всех норм, охрана Греты имела при себе пистолеты. Двадцатизарядный "Марк I" нацелился в лицо белоснежному толстяку. Тот, не выказывая ни малейших признаков волнения, потянулся к карману брюк.
Хлопок "Марка" был сух и почти неслышим. Раздавшийся в ответ треск классической "Беретты", снятой еще в театральном центре с трупа террориста, казался на его фоне оглушительным. Девятимиллиметровая пуля, подгоняемая реакцией горения пороховых газов, разминулась с разогнанной электромагнетизмом сестрой. Но, если пуля охранника не достигла цели, просвистев у самой щеки толстяка, снаряд Сэма угодил прямехонько в пистолет противника, разнося ствол и калеча пальцы.
Выронив разрушенное оружие, охранник не растерялся и бросился вперед. Его функцией была защита хозяйки, с пистолетом или без него. Ватанабэ снова выстрелил, потом еще и еще. Получив почти очередь в грудь, противник упал. Не дожидаясь, пока он станет, толстяк перевел прицел на второго из оставшихся целыми стражей и, получив пулю из такого же "Марка" в живот, продырявил трикстеру оба плеча. Еще пару выстрелов Сэм потратил на обезображенного зомби, пытавшегося сломать ему ногу.
В иное время Грете, возможно, было бы интересно посмотреть на танцы мальчиков-огнеедов, которые разворачивались в ночном вестибюле. Но сейчас было явно не до того. Появление здесь толстого типа могло означать только одно — Инквизиция таки вышла на нее. Это же тот самый, Сэм Ватанабэ. Это он сорвал разведку Анны в Токио. Дух соперничества предпочел заткнуться, когда Грета, не думая о сравнении с соперницей, бросилась прочь. Старший охранник заранее предупредил ее, что в случае неприятностей уходить нужно через кухню. Вход в служебные помещения находился по другую сторону парадной лестницы, как раз там, куда швырнуло ее столкновение с машиной. Полы плаща напомнили крылья, когда белокурая женщина побежала.
— Канзаки! — Мегуми услышала властный отрывистый окрик Сэма. Тот быстро указал ей на спасавшуюся бегством. — Подстрели ее!
Девушка, успевшая уже выбраться из салона и пройти мимо разлагающегося трупа трикстера, и сама заметила беглянку. Вскинув револьвер, она попыталась прицелиться Грете в спину. Но та, словно чуя вражеский взгляд, запетляла зигзагами. Боясь потратить ценный патрон, Мегуми закусила губу. Спустя секунду, блондинка с размаху врезалась в служебную дверь и скрылась.
Канзаки отчетливо ощутила, как в голову ударяет кровь. Адреналин, творимый по приказу мозга, будоражил тело. Да и не очень-то хотелось, чтобы Ватанабэ остался недоволен. А может, просто напал кровавый угар.
— Я за ней! — крикнула Мегуми, огибая капот и устремляясь следом за Гретой.
— Ой... — посмотрел ей в спину Сэм. — Как знаешь.
Мужчина пожал плечами и обернулся. Предводитель стражей уже поднялся, демонстрируя окровавленный костюм. Его помощник целился в удалявшуюся Мегуми.
— Хамло.
Три пули ударили в руку, на редкость удачно разрушив еще один пистолет и дробя локтевой сустав. Одна все-таки ушла в молоко.
Снизу пытался дотянуться до паха изломанный полутруп. Справа и сзади заходили лишенные огнестрельного оружия противники. Было весело.
— Должен предупредить, — Ватанабэ ловким жестом поправил сползшие черные очки и молниеносно выставил перед собой сжатый кулак. — Я надираю задницы во имя Господа!
Глава 4: Смертельное очарование
Дверной замок кухни был варварски выломан одним мощным пинком и болтался рядом с ручкой на той их половине, что Мегуми толкнула, когда заходила. Коротко и напряженно дыша, девушка замедлила бег, приведший ее сюда, и всмотрелась в помещение. Несмотря на позднее время, на кухне горел свет, и что-то шипело. От входа со стороны вестибюля шел узкий неосвещенный коридор, заканчивавшийся где-то под лампами. Виднелся выложенный кафелем пол. У самого конца коридорчика-кишки раздался тихий звон. Канзаки увидела выкатившуюся железную крышку от кастрюли. Похоже, повар ошалел от неожиданного визита. Жив ли он?
Мегуми шагнула в коридор. Тело и мозг начинали понемногу работать вместе, и к подогреваемому адреналином азарту погони уже примешивался некоторый страх. Здоровый, не мешающий делу страх. Его испытывал бы всякий, намереваясь вступить в противостояние с существом, способным выжить, будучи раздавленным автомобилем. Пальцы сжимали рукоять револьвера почти судорожно, но слегка опущенный вниз ствол не дрожал. Впереди не раздавалось ни звука, только шкворчало на плите неведомое блюдо, которому не суждено было стать очередным завтраком или, может быть, поздним ужином для кого-то из постояльцев. Желтовато-белый свет заливал плитку на полу, навевавшую мысль о больнице, отражался в том же самом кафеле на стенах. Слушая собственные шаги, Канзаки ощущала нарастающее тепло и душную испарину царства еды и посуды.
Гостиничная кухня оказалась достаточно просторной, чтобы не приходилось показывать чудеса акробатики, курсируя меж рядами ящиков, столов, тумб, плит и моек. У правой стены, рядом с коридорчиком, стояли серебристые передвижные столики, прямо напротив вошедшей девушки раскинулся разделочный стол. По левую сторону пыхтели плиты. Точнее, пыхтела только одна из них, та, на которой кипел в кастрюле очевидный суп. Поднимавшийся пар, не сдерживаемый крышкой, которую Мегуми походя толкнула, самоотверженно бился о дно навесного ящика. Ни следа беглянки.
Она шагнула вперед. Напряженная безмятежность кухни Канзаки почти пугала. Очень хотелось, чтобы женщина-трикстер уже успела убежать куда-то еще, подальше. Чтобы не нужно было сталкиваться с ней вот здесь, сейчас, в тот самый момент, когда разум подло принялся пугаться. Хорошо зная себя, Мегуми с гарантией готова была сказать, что минутой раньше была гораздо смелее. А минутой позже будет намного увереннее. Но именно сейчас в голове девушки происходил короткий и жизненно важный процесс слома инстинктивной боязни.
Во рту пересохло. Оглядев широкую площадку перед выходом, Канзаки шагнула к ряду столов, что расположились возле плит. От одного угла помещения до другого, увенчанного огромным холодильником и дверью в неизвестность, столы и печи составляли крошечный узкий проход. В него-то девушка и заглянула. Нет, никто не прятался, скорчившись, в столь ненадежном укрытии. Но... Но что-то шелохнулось ближе к дальнему углу. Сглатывая, Мегуми шагнула мимо плит. Бешено шипевший суп осел каплями воды на ее куртке, когда Канзаки прошла мимо. Задетая рукавом стойка с кухонными ножами на одном из столов едва слышно тренькнула. А невнятное шевеление опять раздалось — со стороны холодильника.
Внутренности неприятно стягивались в тугой узел. Мегуми медленно и неслышно протянула руку к дверце. Белый квадрат холодильника, мощного, широкого, занимавшего едва ли не четверть комнаты, глядел из-под потолка безглазой мордой и смотрелся на редкость угрюмо. Выдохнув, она схватилась за ручку.
— Не убивайте! — резанул по ушам заячий визг в ту же самую секунду, когда девушка узрела перед собой скорчившегося на нижней полке человека в белом одеянии. Мужчина средних лет закрывал голову руками, сгибаясь в позе эмбриона и задевая головой пучок лука. Палец на спусковом крючке страшно заныл. Все еще боровшаяся с внутренним страхом Канзаки едва не выпустила пулю.
— Не буду, — поражаясь тому, как ровно звучит голос, сказала Мегуми. — Ты кто?
— Повар! — пискляво, то ли от страха, то ли от природы, ответствовал принявшийся мелко дрожать любитель прохлады и лука. — Я здесь спрятался, когда услышал грохот и выстрелы.
— Ага, — она снова окинула бедолагу взглядом. — Здесь был кто?
— Вроде да, — пискнул повар. — Я слышал.
— Ясно. Там что? — Мегуми кивнула в сторону двери, что сейчас оказалась по ее правое плечо.
— Там наша "холодная", — почти заикаясь, пояснил мужчина. — Мы в ней держим мя...
Он еще говорил, шевелил бледными губами и смотрел снизу-вверх, а Канзаки уже поняла, что пленник холодильника что-то увидел. Краем глаза, не успев понять, не успев толком испугаться. Мегуми обостренным восприятием уловила даже не тень в его взгляде, а лишь мимолетное ее подобие. Интуиция и хорошая наследственность, определившая скорость реакции и послушность тренированного тела, спасли девушке жизнь. Резко дернувшись влево, она уловила на границе зрения серую фигуру в плаще. Мгновенье спустя чудовищной силы толчок опрокинул Канзаки боком на ближайший стол. Загремела снесенная плечом стойка с ножами. А сверху, под вопли несчастного повара, уже наваливалась Грета. Белокурые волосы взметнулись, когда женщина-трикстер молниеносным движением схватила японку за руку, державшую пистолет. Запястье как будто сдавили стальные тиски. Мегуми казалось, что еще миг — и кость треснет, отрываясь от тела.
— Gelb schwein, — прохрипела Грета, выгибая руку противницы на излом. Она и впрямь собиралась оторвать Канзаки запястье. Но исключительно рефлекторно протянула собственную свободную руку к револьверу, что беспомощно повис над краем стола.
Чувствуя, как немеют, слабнут пальцы, Мегуми разумом, вдруг обретшим необычайную ясность, поняла — оружие не удержать. И не применить. Если женщина-трикстер не играет, простому человеку не на что надеяться. Разум запросто принял собственную кончину, что должна была случиться через пару секунд. Но вот сердце, бешено стучавшее в груди, умирать не хотело. И именно сердце подсказало Канзаки, что делать. Левая рука согнулась, заходя за приподнятую голову. Глаза смотрели на противницу, а ладонь нащупывала пластмассовую рукоятку. И в то самое мгновение, когда почти расплющенная рука японки выпустила револьвер, а длинные тонкие пальцы Греты готовы были сомкнуться на стволе, Мегуми ударила.
Реакция человека, даже самого здорового и тренированного, намного уступает реакции трикстера. Если тот не отвлечен. В последний миг Грета успела подставить локоть, и удар ножом пришелся почти вскользь. Но доля секунды сделала свое дело. Лезвие прошлось по шее самым кончиком, вспарывая кожу и задевая артерию. Острота кухонного кромсателя мяса и овощей была на высшем уровне. Мигом позабыв о противнице, блондинка ухватилась за кровоточащую шею. Хватка на выламываемой руке ослабла. И Канзаки, не теряя времени и возможностей, ударила снова. Грета дернула головой, уходя от атаки и в этот раз, но с еще меньшей удачей. Лезвие полоснуло по лицу, рассекая щеку и добираясь до глаза.
Заливаясь кровью, женщина-трикстер подалась назад. Этого-то Мегуми и добивалась. Втиснув меж собой и противницей колено, она изо всех сил оттолкнула Грету. Нещадно раздирая кожу запястья, хватка на руке с пистолетом исчезла. Боль лишь подстегнула движение. Канзаки поволокла револьвер в сторону противницы и нажала на спуск. Громыхнул выстрел.
— Hundin! — утробно выдохнула Грета и отшатнулась. В боку ее образовалась дырка с обугленными краями, уродовавшая плащ.
Мегуми не была склонна к красивостям и пошло завалилась на левый бок, падая в проход меж плитами и столами. Приземлившись плечом, весьма чувствительно, девушка безо всякого промедления повернулась, целясь в противницу. Но женщина-трикстер уже была далеко. Одним сильным рыком она переместилась к противоположной стене кухни. Чувствовала себя Грета отвратительно. Безбожно провисала разрубленная щека, голова косилась набок из-за раны на шее. Но хуже всего была боль в боку, зудящая, расходившаяся волнами по всему телу. Почему-то стало жарко, нестерпимо жарко. Кровь, как будто нарочно, начала сочиться сильнее.
Проклятье! Эта желтая свинья таки попала в нее! Теми самыми пулями, от которых чуть не кончился Фрэнки. Это значит, что раны зажить не успеют. Ноги уже становились ватными, взгляду все казалось расплывчатым и темнеющим. Дьявол!
Прочь! Прочь отсюда! Этак она еще и умудрится проиграть схватку один на один какой-то желтопузой человечке!
Канзаки вынырнула из-под стола, готовая стрелять. Но увидела лишь, как плащ исчезает в проходе двери, которую она не заметила в правой стене. Противница сбежала. Дышать как-то сразу стало легче. Нервическое покалывание в плечах еще сохранялось, к нему добавилась тупая ноющая боль в растерзанной руке. Переложив револьвер в левую, Мегуми посмотрела на пораненное запястье. На нем уже набухали жутковатые синяки и краснели глубокие красные борозды царапин. А ведь еще секунда, и руки у Канзаки вовсе не стало бы. Она буквально почувствовала волю блондинки. Та как раз собиралась выпрямить внутреннюю пружину, что высвобождала усилие. То самое усилие, что отломало бы человеческую руку.
