К моменту, когда транспорт скатился по лестнице над обрывом, он уже взял себя в руки. Гадкое ощущение и напряженное ожидание никуда не делись, но забились куда-то вглубь черепа, напоминая о себе лишь редкими покалываниям. В бункер он не вбежал, а вошел, хотя и быстрым шагом. Фуоко лежала на спине на раздавшейся в стороны медицинской капсуле, сейчас лишенной постельного белья, и смотрела в потолок. Варуйко сидела за рабочим столом, но больше не играла в стрелялку, а задумчиво разбирала давешний ручной пулемет. В воздухе стоял сильный запах оружейной смазки.
— ...тоже ни разу не видел ничего похожего в прошлой жизни, — монотонно говорила Фуоко, делая короткие паузы. — Картины совершенно фантастические, похожие на вызванные наркотиками, судя по описаниям, что я читал. Вряд ли мы с дэйей Фуоко видим плод наших галлюцинаций... Кир!
Последнее слово она воскликнула уже нормальным голосом. Она протянула руки, и Кирис, рухнув на колени возле капсулы, крепко прижал ее к себе.
— Кир, это действительно ты? — спросила Фуоко, словно готовая расплакаться. — Я плохо вижу. Ох, Кир... ты знаешь, я тебя больше не чувствую. Не бросай меня, ладно? Мне страшно...
От страшного толчка крови изнутри в череп перед глазами поплыли белые разводы. Кирис с трудом удержался, чтобы не стиснуть подругу еще сильнее.
— Я здесь, Фучи. Я тебя никогда не брошу. Все нормально. Все совсем нормально. Ты вернулась...
— Я не вернулась, Кир... — прошептала девушка. — Не полностью. Я одновременно и тут, и там. Я два мира сразу вижу, и оба хреново. Ох, Кир, как мне плохо, когда я тебя не чувствую! Я же думала, ты умер... а я виновата...
Кирис не ответил, продолжая сжимать ее в объятиях, наслаждаясь мягким теплом ее тела. Фуоко вцепилась ногтями в его спину и затихла.
Через какое-то время она пошевелилась.
— Все, Кир, положи меня на место, — скомандовала она уже обычным решительным тоном. — Я опять разнюнилась, но уже все прошло. Кир, я передатчиком работаю между Юно и координатором. Да положи же меня, откуда взял, блин, а то за ухо укушу!
Она и в самом деле ухватила его зубами за мочку уха и слегка ее прикусила. Кирис осторожно уложил ее обратно на прогнувшуюся поверхность капсулы и недоверчиво заглянул в лицо.
— В двух мирах? — пробормотал он. — Как так?
— Очень просто. Правый глаз видит реальный мир, а левый, слепой — виртуальность. И тактильные ощущения и отсюда, и оттуда... хотя, ходер, что считать за "здесь" и "там"? И двигаюсь везде одинаково. Я в виртуальности вообще грохнулась на землю с размаху, колено разбито, боль... уже прошла по большей части, но все равно саднит, зараза. Теперь лежу в двух местах сразу, лишний раз пошевелиться боюсь. Кир, я Брагату видела, но у него крыша уехала далеко и всерьез. Маразм полный, сказанное забывает через несколько секунд. Дэй Юно, погодите, я сейчас продолжу...
Она замолчала, вслушиваясь во что-то. Ее глаза сфокусировались на чем-то невидимом.
— Хорошо, дэй Юно, — сказала она наконец. — Десять минут, ладно? Потом продолжим. Нас с ним в какой-то совершенно сумасшедший мир выбросило. Психоделический. Все вокруг плывет и изменяется, краски ядовитые, аж глаза режут. Вроде и город вокруг, и даже дома с улицами, но как сквозь воду с акварелью видно... уф, голова кружится. Дэю Юно хорошо, он глаза закрыть может и перестать видеть, а у меня не получается. Кир, ты в порядке? С тобой ничего не случилось? Почему я тебя не слышу? А ты меня?..
Кирис тяжело сел на пол, оперся спиной о стенку капсулы и взял ее руку, глядя в противоположную стену жилой комнаты.
— Я в норме, — хрипло сказал он. — Забудь про меня. Я... ну, типа, перебздел, когда тебя чувствовать перестал.
— Дэй Сэйторий, — укоризненно заметил с потолка Дзии, — сейчас не время для отговорок. Боюсь, случившееся с вами и госпожой Брыль имеет чрезвычайно важное значение для понимания общей картины. Должен ли я рассказать дэйе Фуоко?
Кирис стиснул зубы и тихо зашипел, чтобы не выругаться непечатно. Кто вообще его просит не в свое дело лезть?
— Кир! — встревоженно осведомилась Фуоко. — Что произошло? Ну-ка, не ври мне!
Она высвободила руку, помахала ей в воздухе, чтобы нащупать его лицо, больно ухватила его за нос и вынудила повернуться к ней.
— Говори! — скомандовала она. — Живо, а то рассержусь.
— Ну... — пробормотал парень, отводя взгляд. — Мы с Мартой... ну, когда я тебя потерял, снова попытались тебя вернуть... ну, в общем... у меня не встал. Вообще.
— Ходер... — с явным облегчением выдохнула Фуоко. — Всего-то? Переволновался, наверное. Девчонки в классе шептались, что такое случается. А на тебе лица нет, словно умер кто.
— Боюсь, дэй Сэйторий серьезное преуменьшает проблему, — снова вклинился Дзии. — У него не просто "не встал", как он выражается. Эрекцию не сумела вызвать даже Майя путем прямого воздействия на нервную систему. Складывается впечатление, что не просто пропал канал между вами. Похоже, полностью отключены или перекоммутированы какие-то участки ваших психоматриц, располагающихся внутри Арасиномэ. С учетом, что в остальном вы чувствуете себя нормально, тот, кто проделал данную операцию, должен чрезвычайно хорошо разбираться в устройстве биологических психоматриц на Палле. Такая операция оказалась бы крайне сложной даже для меня. Встает вопрос — кто и зачем вмешался? Дэйя Винтаре, поскольку дэй Сэйторий прибыл, прошу еще раз повторить свой рассказ о событиях с момента, когда вы вновь оказались в пустыне. На сей раз, пожалуйста, не упускайте даже самые незначительные детали.
— Но дэй Юно...
— Пожалуйста, попросите также дэя Юнару комментировать ваш рассказ, если он заметит упущения. Понимаю, что вам очень сложно воспринимать два мира одновременно, но пока что мы ничего поделать не можем.
— Ну... ладно.
Объяснив ситуацию невидимому Юно, Фуоко принялась излагать свои приключения — начиная с внезапного попадания в самую гущу сражения и кончая сценой в кабинете Брагаты.
— ...и потом я повисла в ночном мире, а Кира больше не слышала, — закончила она. — Я побарахталась какое-то время, пыталась канал услышать, а потом бац, и вот в таком состоянии. И здесь, и там одновременно.
— Но при том вы не ощущали ничего, идущего от дэя Сэйтория? — уточнил Дзии.
— Нет. Только кожу покалывало, когда с линиями в ночном мире пересекалась.
— Понятно, — задумчиво отозвался неб. — Должен заметить, что передача ощущений из виртуальности с каждым разом все улучшается. Судя по вашим рассказам, ваши ощущения приближаются к натуральным. Кто бы ни поддерживал вашу психоматрицу, ему все лучше и лучше удается адаптировать к ней входящий поток информации. Могу предположить, что ваши ощущения в виртуальности скоро станут полностью идентичными тем, что передавало бы ваше настоящее тело.
— Почему-то меня совсем не радует перспектива, — буркнула Фуоко. — Ох...
Она зажмурилась и подавила отрыжку, тяжело сглотнув.
— Чем я могу помочь? — немедленно осведомился неб.
— Ничем, спасибо... Только горло слегка саднит от трубки. И тот мир совсем взбесился. Такие переливы цветов, что тошнит. Буквально. Дэй Юно! — она подняла руку и взглянула на пустое запястье. — Я компас плохо вижу. Надо выбираться... Нет, не надо нести, я идти попробую. Я придумала, как. Кир! Отнеси меня в терминал Арены.
— А? — переспросил Кирис.
— Балда! Я там могу ногами перебирать, когда в воздухе вишу. Здесь в воздухе, а там идти смогу. Заодно в реальном времени стану репортаж с места событий вести, а то задрало кодом общаться. Давай, действуй.
Она щелкнула его по макушке.
Кирис молча поднялся, подхватил ее на руки (ему лишь кажется, или она и в самом деле похудела? ребра торчат, нужно у Дзии спросить) и понес в испытательный зал. Парсы, опередив его, с разбегу прыгнули на дверь и растворили ее синхронным ударом лап. Дотащив подругу до терминала (его уже успели поправить, и он снова стоял ровно), Кирис осторожно запихал ее в дверцу, где девушку тут же втянуло, подхватило и расположило вертикально суспензорное поле. Дверца захлопнулась, а изображение Фуоко появилось на настенном экране.
— Мы идем, — сообщила она после нескольких странных телодвижений, действительно начиная перебирать ногами в воздухе. — Дэй Дзии, погасите свет в терминале, чтобы с толку не сбивал, буду смотреть одним глазом. Дэй Юно, ведите меня. Кир, брысь отсюда. Мы теперь не один час бродить станем, так что займись чем-нибудь полезным.
Настенный экран погас, наступила тишина.
— Дэй Сэйторий, присоединяюсь к совету дэйи Винтаре, — невозмутимо сказал Дзии. — Перспективы ее дальнейших приключений пока неясны, так что вам не следует сидеть здесь в напряженном ожидании результатов. Я вижу, что ваши нервы напряжены до предела. Кому-то другому я бы предложил мягкие успокоительные, но на вас, к сожалению, они не подействуют. Вам следует расслабиться другими способами. На занятия вам в таком состоянии идти незачем. Предлагаю заняться составлением отчета об утреннем тестировании двигателя. Дэйя Баркхорн о своих ощущениях уже рассказала, а вот вы — нет. Между тем, ваши видения и эмоции чрезвычайно важны.
Кирис нечленораздельно буркнул под нос и вышел обратно в жилую комнату. Похоже, сегодня день сплошных обломов. Все его отшивают, а ему даже приткнуться некуда. Вара по-прежнему сидела за столом, протирая тряпочкой разложенные на столе части пулемета. На полированной столешнице виднелось несколько свежих глубоких царапин. Сестрица одарила Кириса косым взглядом, хмыкнула и вернулась к своему занятию. Парень заложил большие пальцы рук за кромку шорт и задумчиво покачался с пятки на носок. Мерзкий привкус во рту, оставленный сценой в медпункте, проходить не собирался, но узел напряженного нетерпения в солнечном сплетении потихоньку ослабевал и распускался. Занятия... В последнее время он пропускал куда больше обычного, и геометрия, тригонометрия, физика и эсперанто снова угрожающе нависали над его учебным табелем. Как-то так получалось, что связанные с паладарами и Арасиномэ приключения отъедали все больше времени. Если так пойдет и дальше, придется переходить на индивидуальную программу — но не так, как Фучи, далеко впереди всех, а в хвосте процессии. Скорее всего, даже ее замыкающим. И что тогда? Оставаться вечным дурачком на содержании паладаров? Ах, да, наследство же обломилось. Ну, значит, не на содержании, а богатым бездельником. Так, что ли? Ну уж нет, в жопу такую жизнь! Никогда он ни у кого на шее не сидел и сидеть не собирается, даже если речь о старикашке, расщедрившемся на наследство. Надо учиться.
Но Дзии, как всегда, прав во всем. И учебник в таком состоянии в голову не полезет, и отчет надо оформить. Авось у паладаров появятся идеи, что за кодла такая внезапно к движку ломанулась и о каком пахане речь. А заодно он успокоится (потом еще купнуться можно по-быстрому для пущего расслабления) и займется учебой. Не на уроки пойдет — лучше пока далеко от Фучи не отходить — но хотя бы домашку сделать. Кирис задумчиво поглядел на Варуйко, уже собравшую пулемет, но разобравшую и протирающую пистолет. Она заняла его стол, но сгонять ее значило нарваться на ее острый язык. Да еще и оба парса запрыгнули на стол и с интересом наблюдали за происходящим — и они наверняка что-то свое добавят. Нет, пусть кто-нибудь поумнее с ними в перебранку ввязывается. Фучи, например. Он слегка пожал плечами, подошел к столу Фуоко, уселся и включил паладарский монитор, благополучно вернувшийся на свое место вместе с паладарами.
— Дэй Дзии, — сказал он в потолок, — давайте отчет забацаем. Я готов.
04.31.1232 по времени Паллы. Реабилитационная виртуальность Демиургов "Академия-Си"
Празднично одетая толпа на площади перед дворцом Даорана волновалась и бурлила. Рикона наблюдала за ней, забравшись на тумбу фонарного столба. Она старалась не обращать внимания на нескольких мелких ребятишек, гроздью повисших на том же столбе с другой стороны и ужасно галдящих. Она знала, что дети являлись частью декораций — Бокува наделила ее способностью видеть зеленоватый нимб вокруг нэмусинов, который у мелюзги отсутствовал. Пихались и шумели они, однако, как настоящие, периодически чуть не спихивая ноги Риконы с ребристой покатой вершины тумбы.
Отсюда, с дальнего края площади, большое крыльцо, куда полагалось выходить графам Сайлавата или их представителям в Даоране, выглядело совсем маленьким. Рикона могла бы приблизить его, пользуясь новым телескопическим зрением, но ей не хотелось. Она купалась в волнах ностальгии, пробуждаемых почетным караулом из кадетов всех четырех Академий, окруживших крыльцо плотной цепью. Красные мантии боевых священников Махотрона перемежались в ней с серой униформой паладинов Академии Белладора, а зеленые кители будущих государственных чиновников из Академии Белой Башни — с сине-желтыми мундирами Академии Высокого Стиля. Когда-то — а ведь еще совсем-совсем недавно! — Рикона отдала бы правую руку, чтобы самой оказаться в том карауле. Но сейчас...
После возвращения декорации Академии-Си поразили ее своей убогостью. Кофейня "У Мараты", куда кадеты Академии Высокого Стиля так любили заходить во время редких увольнительных, со своими потертыми золочеными люстрами и тяжелыми дубовыми столами выглядела унылой и безнадежно провинциальной. Любая закусочная в торговом квартале Колуна дала бы ей сто очков форы — и в части несолидно легкой, но удобной мебели, и в части меню, и в обслуживании. Сламы, которые и в прошлой жизни выглядели угрюмым скопищем полуразвалившихся лачуг, сейчас казались просто грудами плохо сложенных бревен, по какому-то недоразумению еще не сгнивших до конца. Королевский дворец? Донельзя помпезен, забит громоздкой и жутко неудобной мебелью, заполнен тьмой мельтешащих слуг и придворных — в отсутствие королевы все до одного куклы. Площадь Цветов? Просто большое пустое пространство с грустно текущей из примитивного фонтана струйкой воды.
Вот и Площадь славы в Цетрии, когда-то казавшаяся просто огромной, сейчас выглядела маленькой и захолустной. Вымощенный брусчаткой квадрат со стороной от силы пятьдесят метров — или двадцать пять уже почти позабытых саженей — окруженный с трех сторон двух— и трехэтажными домиками с деревянными наличниками и высокими крышами, просто дышал провинциальностью. Даже вычурная резьба и фигурки по всему фронтону дворца придавали ему пафос, столь нелепый по сравнению со строгой функциональностью стекла и бетона административных зданий Хёнкона. А помпезность нарядов мужчин и женщин, толпящихся на площади, казалась позаимствованной из любительского спектакля вроде тех, что ставили студенты университета "Дайгака".
Умом она понимала, что город не изменился — изменилась она сама. Но за каких-то три декады, проведенных на Палле, и еще несколько дней на Текире?..
Однако же Цетрия, пусть и ненастоящая, всего лишь одна из площадок нарисованного Ракуэна, оставалась единственным городом, известным Риконе до Паллы. Ложные воспоминания, когда-то засунутые ей в голову медицинскими небами Яны Мураций, за три декады в Университете поблекли и размылись так, что она уже почти ничего не могла вспомнить. Фальшивый дом, ненастоящие папа с мамой, якобы родной город — от всего остались лишь невнятные обрывки. Вместо них изредка прорывались такие же невнятные настоящие воспоминания из прошлой жизни: высокие городские здания, автомобили, отличающиеся стремительными зализанными формами от тех, что она видела на Палле, какая-то река, стадо шипящих гусей, от которых она, совсем мелкая, стремительно улепетывает к маме — настоящей маме... Настоящая память казалась такой же искусственной, как и ложная, одна Цетрия выглядела живой и красочной. Но предложи ей кто сейчас вернуться сюда, в Академию Высокого Стиля или любую другую академию, и Рикона наотрез отказалась бы. Детский сад же!
