— Алина...
Грегор осторожно похлопал ее по щеке, и она тихо застонав, открыла глаза.
— Как ты, девочка?
— Он сбежал? — еле слышно, прошептала она.
— Ну что ты. Его твой Малыш сейчас ест. Скоро сожрет совсем, — Грегор усмехнулся, — Слышь, орет как?
Алина вздрогнула, приподнялась и, собравшись с силами, громко и отчетливо приказала: — Малыш, нельзя!
В то же мгновение пес разжал хватку и замер над поверженным врагом, лишь грозным рычанием обозначая, что подняться ему, без приказа хозяйки не позволит.
— Ты что же не позвала никого? — Грегор осторожно усадил Алину.
— Я увидела его, когда он уже из дома выбирался. Если бы я кричала, он бы сбежать успел. Он знал, где цепь у Малыша кончается... Я хотела заставить его поближе к нему подойти, но сил у меня не хватило...
— Что ж твой Малыш не лаял?
— Он никогда не лает. В монастыре лаять нельзя.
— Ну спустила бы его тогда... Зачем самой-то было лезть?
— Как я могла? — девочка недоуменно посмотрела на него. — Я же пообещала, что не спущу.
— Да уж... — только и смог проговорить Грегор.
В это время из дома с фонарем выбежала Римма и метнулась к ним:
— Господи, что тут у вас произошло?
— Да вот, вора поймали, — Грегор кивнул на скорчившегося на земле и тихо стонущего человека, с разодранных рук которого текла кровь, и рядом с которым замер ощетинившийся Малыш.
— И что он украл?
— Не знаю еще.
— Вон, мешок его валяется, — кто-то из рабочих кивнул на лежащий у забора мешок.
Грегор подошел к мешку, поднял, развязал и даже присвистнул от неожиданности:
— Да уж, женушка... тут и твоя шкатулочка и все мои деньги... Знатного мы, видать, вора поймали.
— Может помочь ему? — несмело спросила Римма, глядя на окровавленные руки пойманного вора, — а то вон как пес ему руки погрыз... помрет еще...
— Да ему руки вообще откусить не помешало бы... нечего тебе с ним возиться, с ним работники займутся.
— А они смогут? — Римма недоверчиво взглянула на мужа.
— А чего тут мочь? Замотают ему руки чем-нибудь, чтоб кровь остановить, и свяжут покрепче, а с утра пораньше я его к графу отвезу, и пусть у него в подвалах с ним разбираются. Лечить ему руки надо или вообще по самую шею отрубить. Ты вон, девочке лучше помоги, он чуть не придушил ее
— Он душил тебя? — Римма испуганно склонилась к Алине. — Ой, бедненькая моя, синяки-то на шее у тебя какие... пойдем скорее, мазью намажу тебе. У меня есть мазь на травах, старушка мне одна дала, синяки враз проходят, пойдем скорее, моя хорошая, — Римма помогла Алине подняться и увела в дом.
На следующий день, в то время, когда Грегор повез пойманного вора к графу, к ним пришла Климентина.
— Здравствуй, соседка, муж-то твой где?
— Здравствуй, — кивнула ей Римма. — Муж к графу уехал. Вора мы ночью поймали, вот он его к графу и повез.
— Вора? — удивленно переспросила Клементина. — И что он у вас украл?
— Да не смог ничего украсть, поймали его мы, вон пес наш поймал, чуть не сожрал бедолагу, — усмехнулась Римма.
— Ну и дела, — Климентина с опаской посмотрела на спокойно лежавшего в тени большого дерева Малыша. — А с виду и не скажешь, что злой он. Недаром значит, Грегор его из монастыря-то взял. Кстати, когда он вернется-то теперь?
— Да к вечеру обещал быть.
— Рим, как вернется, скажи ему, что я просила, чтоб он прям сегодня ко мне зашел. Бычок у меня захромал, а муж тоже уехал, вот мне срочно решить надо: резать его или как... Пусть посмотрит его и скажет, и коли резать, то может и купит он его у меня на мясо.
— Хорошо, скажу, — кивнула Римма, и Клементина, поблагодарив ее, ушла.
Вечером вернувшийся от графа Грегор, узнав, что его просила зайти жена сапожника, отправился к ней.
Клементина встретила его, одетая в нарядное, праздничное платье, все в огромных красных маках, которое красиво оттеняло ее большие темные глаза и черные волосы.
— Ну ты и вырядилась, соседка. Ждешь кого-то что ли?
— Жду... — с преддыханием ответила Климентина, и Грегор утонул в бездне ее томного взгляда.
— И кого же? — тряхнув головой, чтоб избавиться от наваждения, спросил он.
— Тебя, — соседка шагнула ближе к нему и взяла за руку. — Пойдем.
Грегору показалось, что он погружается в какой-то липкий туман. Его охватило чувство нереальности всего происходящего и, держа ее за руку, он пошел следом за ней в сарай в самом конце ее двора. Ее улыбка, взгляд и запах каких-то трав, что окутывал ее, рождали в его душе безумное желание обладать ею.
В сарае царила полутьма и еще сильнее пахло какими-то травами и цветами. Однако, несмотря на то, что у него даже кружилась голова от переизбытка клокотавших внутри него чувств, Грегор попытался взять себя в руки и, стараясь не смотреть на Климентину, хрипло спросил, еле ворочая, пересохшим от возбуждения языком: — И где же бычок твой?
— Ты так торопишься увидеть его... Спешишь куда-то что ли? -Климентина подалась вся к нему. Грудь ее высоко вздымалась от глубокого и прерывистого дыхания, а взгляд уволакивал в темную бездну греховных желаний.
Не в силах противостоять им Грегор схватил Климентину за плечи и притянул к себе. Она ничуть этому не противилась, даже наоборот: прижалась всем телом, а руками стала расстегивать пряжку его ремня. Почувствовав это, Грегор впился ей в губы страстным поцелуем, и она столь же страстно ответила на него, продолжая при этом расстегивать его ремень. Когда Климентина окончательно расстегнула ему брюки, Грегор задрал ей подол платья и завалил на сено, сложенное в углу сарая.
И в это время дверь сарая распахнулась. Грегор испуганно оглянулся, ожидая увидеть мужа Климентины, но в дверях стоял не он. На пороге сарая стояла Алина и укоризненно смотрела на него.
— Чего тебе надо? — хрипло спросил Грегор, старательно пытаясь восстановить самообладание.
— Идите домой, пожалуйста, — тихо проговорила девочка, — не стоит Вам с ней делать этого, грех это.
— Ты чего это несешь? — с сена приподнялась Климентина, — А ну пошла прочь с моего двора! И только попробуй языком свом поганым трепать, скажу, что украла ты у меня деньги, а Грегор подтвердит, что ты по двору моему без моего приглашения шлялась. Так что проваливай, и язык свой прикуси.
Ничего не отвечая ей, Алина, глядя прямо на Грегора, продолжила: — Не надо Вам этого... Вы все этим испортите. У Вас замечательная жена, и она любит Вас, не надо. Пойдемте домой, пожалуйста.
— Ты что не слышишь, что я говорю тебе, побирушка чертова? — Климентина, одернув платье, поднялась с сена и шагнула к двери, — А ну проваливай отсюда, а то завтра же графу сообщу, что воровка ты.
Но Алина даже не взглянула на нее, продолжая смотреть только на Грегора:
— Пойдемте, Вы только на свежий воздух выйдете, и Вам сразу легче станет. Вы почувствуете, что не нужна Вам она... это как наваждение, оно быстро проходит, пойдемте.
— Ах ты, тварь! А ну пошла вон! — Климентина схватила стоящую в углу сарая метлу и замахнулась на девочку, рассчитывая, что та отшатнется или убежит. Но та не двинулась с места, поэтому удар метлы сбил ее с ног, и Климентина растерянно замерла над ней, не зная, что делать дальше. Однако пребывала она в таком состоянии недолго, увидев, что Грегор, недовольно хмурясь, поднимается с сена, она повернулась к нему: — Ты мужик или кто? Тобой что, уже нищенки командуют, а ты утираешься и приказы их исполняешь? Ну что ты сидишь? Скажи ей, чтоб поднялась и выметалась отсюда, а то еще раз сейчас метлой ее огрею. Ты и кормишь ее, и поишь, а она мало того, что не уважает тебя, так еще по чужим дворам промышляет, командует, что делать тебе, да еще и грязный поклеп на тебя и меня возводит. Тебе как мужику не стыдно какой-то нищенке так позволять обращаться с тобой? Скажи ей сейчас же, чтоб проваливала с чужого двора, ведь если пропадет у меня чего, ее в этом обвиню и тебя, что потакал ей в том.
В голосе Климентины было столько напора, что Грегор растерялся, и ему действительно стало стыдно, что девчонка, хоть и осторожно, но пытается пристыдить его и командовать им.
Он шагнул к девочке, помог подняться, после чего достаточно резким тоном приказал: — Иди домой, Алина, нечего действительно по чужим дворам шляться. До добра это не доводит. Я сам разберусь, что мне делать. И чтоб без моего разрешения больше не смела со двора выходить, еще раз выйдешь, накажу!
Алина посмотрела на него долгим укоризненным взглядом, потом тихо проговорила:
— Господи, помоги ему от чар бесовских избавиться, — после чего резко развернулась и ушла.
— Ну и девку ты пригрел в доме, не девка, а змея подколодная... Ну разве можно Грегор всякую шваль в дом пускать? Вот пустил и не избавишься теперь от нее вовек... Выгнать тебе ее надо, выгнать поганой метлой, пока не поздно, — Климентина закрыла дверь сарая и, шагнув к нему, вновь прижалась всем телом. — Поверь мне, будет лучше, если ты выгонишь эту нищенку.
— Боишься, что расскажет о тебе? — Грегор с усмешкой посмотрел на нее. Его отпустило чувство безумного влечения и липкой неги, в которых он захлебывался до недавнего времени.
— Я боюсь? Еще чего не хватало! — Климентина презрительно фыркнула. — Пусть только попробует, что про меня сказать, я ее быстро к графу, как воровку отправлю.
— А вот это даже в мыслях не держи. Я не позволю тебе девчонку оговорить. И хватит виснуть на мне. Грех это и, правда. Иди бычка своего лучше показывай, — он отстранился от нее.
— Ой-ой-ой... как он заговорил... смотри, сам с ней впросак не попади. Девчонка еще покажет тебе, если не выгонишь ее или покорности не научишь. Не боится тебя ведь она и за хозяина не почитает.
— Сам разберусь, нечего меня учить. Бычка лучше покажи.
— Разбирайся... и чем быстрее, тем лучше... — усмехнулась Климентина. — А если бычка ты так хочешь увидеть, пойдем, покажу тебе бычка.
Она провела его в соседний сарай.
— Ну и на какую ногу он хромал? — осмотрев все четыре ноги молоденького бычка, поинтересовался Грегор.
— Не помню уже, — абсолютно без всякого интереса отозвалась соседка.
— Климентина, да он совсем здоров. С чего ты взяла, что захромал он, и резать его надо? — Грегор удивленно посмотрел на нее.
— Да я знаю, что не надо резать его... — грустно вздохнула та в ответ. — Я тебя не из-за него звала... Жаль, что девчонка испортила все... но коли ее уму-разуму научишь или избавиться от нее сможешь, то зайди, когда надумаешь, только время выбери, чтоб мужа дома не было, и заходи. Я всегда тебе рада буду.
— Да уж, — хмыкнул Грегор и отправился домой.
Уже подходя к дому, он подумал, что Алина теперь, скорее всего, будет считать, что он все-таки изменил жене.
— Ну и пусть считает, не оправдываться же перед девчонкой... — решил он, — к тому же вряд ли она посмеет что-то Римме сказать.
Когда он вошел в дом, жена суетилась, накрывая на стол.
— Как хорошо, что ты уже вернулся, ужин готов, горячее все, — улыбнулась она ему, а потом спросила: — Ты бычка-то Климентины осмотрел? Ну и как он? Под нож или побегает еще?
По тому, как ласково и весело говорила Римма, Грегор понял, что Алина, которая помогала Римме расставлять тарелки на столе, действительно ничего ей не сказала. Сама девочка даже не подняла взгляд на него, когда он вошел.
— Осмотрел, — буркнул Грегор. — Здоров он, так, бредни бабские, да пустые опасения. Ни к чему его резать.
— Ну страху на пустом месте нагнать Климентина мастерица, это всем известно, — рассмеялась Римма, — хорошо, что хоть посоветоваться решила вначале, а не сразу резать, вот бы тогда муж ей взбучку потом устроил.
Грегор, ничего не отвечая, прошел к тазу, для умывания.
— Польешь? — обернулся он к жене.
— Конечно, — Римма с готовностью взялась за кувшин, чтобы полить ему, а потом повернулась к Алине. — Пойди ребят покличь ужинать.
Алина тут же вышла. Умывшись, Грегор прошел к столу и сел.
— Что-то ты смурной какой-то... Случилось, что ль чего? — осторожно поинтересовалась жена.
— Ничего не случилось. Устал просто. Думаешь к графу ездить, ближний свет? Да еще Климентина со своими бреднями. Попусту ведь сходил. Час бычка со всех сторон осматривал — здоров он.
— Может, тогда, не из-за бычка тебя звала она? Муж уехал у нее, вот и решила тебя к себе зазвать, вдруг что обломится, — Римма весело хихикнула и, подойдя сзади к мужу, ласково потрепала его по волосам. — Ты ж у меня красавец видный, на тебя полсела еще до свадьбы засматривалось. Да и сейчас, небось, не меньше тайно по тебе сохнут. А она баба бойкая, ты смотри, не влюбись в нее часом.
— Ты мне эти бредни брось! — Грегор зло стукнул рукой по столу. — У тебя что, тоже ум отнялся?
— Ну что ты раскипятился? Пошутила я... — Римма испуганно отступила от него. — Пошутила... не сердись, пожалуйста.
— Ты на шутки такие язык-то прикуси, нашла, чем шутить.
— Извини, не буду больше, — Римма ласково дотронулась до его плеча. — У баб же знаешь, когда беременные они, ум совсем отнимается, так что не серчай.
— Не серчаю, — раздраженно проговорил он и добавил: — Мы есть-то будем или как? Где дети?
— Сейчас придут, Алина их позвать пошла.
— Вот ведь девка, хоть бы раз, что бегом сделала... нет, ходит, будто королева какая.
В этот момент в горницу вошли Алина и сыновья.
— А мы уже во дволе умылися, мам, — весело сообщил Николка, — мы за стол слазу, — он залез на свой стул, — Пап, а ты нас давно здешь?
— Давно, — хмуро отозвался Грегор, он дождался, чтобы все сели, и они прочли молитву.
За все время ужина, Алина так ни разу и не подняла на него глаз. После ужина Грегору захотелось улучить момент и подойти к ней самому, чтобы наедине как-то объясниться. Не оправдываться, нет, но как-то дать понять, что, во-первых, она полезла не в свое дело, а во-вторых... а что во-вторых, Грегор и сам не знал. У него было муторно на душе и хотелось как-то это чувство сбросить с себя. Однако подойти вечером к Алине он так и не смог. Сначала вокруг той постоянно крутился Николка, а потом, когда она его уложила, девочка сразу, отпросившись у Риммы, ушла спать сама.
Следующий день не принес изменений, Алина по-прежнему старалась не смотреть на него и кроме всего прочего стала его явно избегать.
А вечером к Грегору подошла Римма.
— Ты бы поговорил с Алиной, — тихо попросила она.
— Это еще зачем? — Грегор раздраженно посмотрел на нее.
— Обидел ее кто-то, а она не говорит кто. Я еще вчера заметила, не такая она какая-то, а сегодня смотрю, Николку на руки подхватывает, и аж губы закусила и побелела вся. Ну, я к себе ее завела, заставила платье снять, а там синяк на полбока и похоже ребро повреждено, дышать ей больно. Ну я намазала мазью, потом спрашиваю: кто-то обидел тебя или сама упала? Молчит, словно воды в рот набрала, глаза в пол опустила и молчит. Так и не добилась я ничего. Ребят поспрашивала, они говорят, что вроде не падала она и не обижал ее никто... В общем, поговори, может, тебе что расскажет. Ведь, может, кто чего дурное сделать хотел... она девочка красивенькая... ведь не просто так молчит она... не дай Бог из рабочих кто или из соседей...
