* * *
Много места в различных летописях занял факт описания добровольное присоединение большей части земель бывшего Великого княжества Литовского к Москве. В начале весны этого года от жителей некоторых воеводств Речи Посполитой, земли которых ранее входили в ВКЛ, государю Ивану Васильевичу пришли посольства с грамотами, в которых имелись просьбы от жителей воеводств о принятии их самих с женами, чадами, скарбом и землями их под его царскую руку. Обеспечить им и их, единой с государем православной вере, защиту от наступления римских схизматиков, лютеранских и прочих еретиков, от татарской и иной басурманской угрозы. Сработали усилия 'витязей' по перетягиванию населения ВКЛ на сторону Москвы. Все затраты на оплату народных сказителей и проповедников, устным словом несущих в народ идею единения с единоверцами, все серебро, ушедшее на финансирование сочинение, печатание, доставку и наводнение княжества памфлетами и народными рисованными памфлетами— 'лубками', высмеивающих панов, великого князя, польские порядки, католическую и протестантскую веру с их ксёндзами и пасторами, наконец принесли пользу. Все это окупилось сторицей, увеличив земли Русского царства не менее чем на треть, с большим населением одного языка, единой веры и в общем то одной крови, с большинством населения царства.
Хотя, еще в начале января, Брусилов на докладе у Черного расписал причины поддержки большинства населения Великого княжества Литовского идеи соединения в единое государства с Русским царством, а не с Польским королевством. В том числе обсудили и причины, побудивших ряд магнатов поддержать единение с Московской Русью.
-КОМАНДИР с Литвой в общем то все уже ясно. Простой люд и мелкие шляхтичи с торговцами, процентов 80 с гаком, за Москву. Средняя шляхта и купцы средней руки, разделились по вероисповеданию. Те кто придерживаются православия, они за соединение с Русским царством. Те, которые веруют в Христа по другому, то они против. В процентах это где-то 60-65 процентов 'ЗА', остальные из данной категории против. Князья и иные магнаты княжества в большинстве против. Опасаются государя нашего, что прижмет он их вольности. И не зря опасаются. Мои люди с данной категорией работают. В основном упор делаем на князей и иных из литовской магнатерии, придерживающихся дедовской, православной веры. Учитываем и их личное отношение к Люблинской унии. Если подобный 'фрукт' соглашение не поддерживает, то с таким человеком работаем индивидуально и более плотно. Да и на золото с серебром не сильно жадничаем. Не зря древние говорили, что осел груженный мешком золота откроет ворота крепости вернее, чем вражеское войско.
-Хорошо князь. Но, на кого конкретно мы можем рассчитывать уже в нынешнем году. И чем они нам могут помочь.
-Всех магнатов, согласившихся на сотрудничество с нами, перечислять не буду, сильно долго. Назову основные фигуры. Первым безусловно идет воевода Киевский, князь Острожский Константин Константинович. Родился в православном княжеском роду в 1526 году. Рюрикович, возможно его княжеская ветвь идет от Данины Галицкого. Получил хорошее образование в православном духе. Явно позиционирует себя как покровитель православной веры. Владеет огромными вотчинами. Княжеские владения располагаются в Подолии, Галиции, Волыни. В них входит порядка трех сотен городов и несколько тысяч сел. Яростно выступал против Лублинской унии. Ревностно защищает православие. Правда, потом, ну Вы понимаете, князь Константина с сыновьями все-таки стали католиками. Но пока Костя бьется за православия аки лев. Правда золотишка пришлось подбросить и гарантировать неприкосновенность его вотчин, но их жители будут жить по московским законам.
Вторая фигура. Воевода Брацлавский, князь Вишневецкий Андрей Иванович, родился в 1528 году в княжеском роду Вишневецких, происходящих из Гедеминовичей. Православный. Воеводой стал только в этом году. В 1569 году вместе с князьями Острожким, Сангушко, Чарторыйским, своим братом Константином и Андреем Капустой участвовал в Люблинском съезде, как один из делегатов украинских князей-магнатов. Выступил против заключения унии. Однако под давлением польских и части литовских магнатов, как и иные противники унии, подписал её. Однако выторговал у польских сенаторов сохранения прав и привилегий литовской шляхты, перешедшей вместе с землями в малопольские воеводства, свободного вероисповедания и пользование старорусским языком. В прошлом году князюшка поссорился, вступил в конфликт за спорные земли с князем-предателем Курбским Андреем Михайловичем. Дело дошло до войны и судебных заседаний. Пока ни одна сторона не выиграла спор. Но отношения князя Андрея, к перебежчику и его покровителям из польских магнатов-католиков естественно мягко говоря очень негативное. В общем пообещали так же не изгонять из его обширных земельных владений на Волыни. Да и золота не один бочонок завезли.
Не стоить сбрасывать со счетов и родного брата князя Андрея, князя Константина Ивановича Вишневецкого, подвоеводу Киевского, который так же, как и его брат, православный и не приемлет Люблинскую унию. По тем же причинам, что и у брата, поддерживает присоединение к Русскому царству. По деньгам, он нам правда, обошелся подешевле, чем его брат.
Третьим можно назвать воеводу Новогрудского, Сапегу Павла Ивановича. Данный индивид родился в 1490 году в магнатском, хотя пока и не княжеском роду Сапега, из литовских шляхтичей. Как православный выступил против заключения Люблинской унии, но как и иных делегатов, первоначально выступающих против, уговорили и его подписать этот акт.
Четвертым, я бы поставил, Ходкевич Григория Александровича, так же без титульного магната Великого княжества Литовского. Ранее занимал ряд высоких должностей в княжестве. Был даже великим гетманом литовским. Не мало попортил нам крови во время Полоцкого похода. Но в 1569 году, в Лублине, в знак протеста против объединение Польши с Литвой, отказался от всех государственных и административных должностей княжества. В настоящее время ни каких должностей не занимает, но имеет громадный авторитет среди литовской шляхты, и не только православной, но и среди католической, хотя сам придерживается православия. До прошлого года, активно развивал русское-православное книгопечатание. Построил у себя в местечке Заблудово в 1568 году, при православном монастыре, типографию, в которой и издавал потихоньку церковные книги православного обряда. Однако в прошедшем году под сильным давление католического духовенства вынужден был отказаться от поддержки кириллического православного книгопечатания. И естественно, последнее, уже в этом году, благополучно загнулось. На сотрудничество с нами пошел охотно и даже денег взял не много.
Но меньше всего денег нами потрачено на Довойна Станислава Станиславовича, бывшего Полоцкого воеводы, которого, мы еще во время нахождения его с семьёй в царском плену, привлекли к сотрудничеству. Вот и отрабатывает пан Довойна свои ранее полученные монеты и отличное времяпрепровождения в 'ужасном московитском плену'.
На этих людей мы рассчитываем, с несколькими сомнениями, на сто процентов. А вот на Минского воеводу Горностай Гавриила Ивановича, пока на сто процентов рассчитывать не стоит. Хотя и православный магнат, но его отец, уважаемый Горностай Иван Иванович, занимавший в своё время пост наместника Дарсунишского, был так называемым 'новым человеком', выдвинулся на вверх из слоев мелкой литовской шляхты. И его сыну, нынешнему Минскому воеводе, местная магнатерия это пока не забыла. Вот ему с одной стороны и хочется переменить все, поменяв монарха, тем более, что и 'плюшки' за это отличные, как уже получил, так и обобщают. А с другой стороны, хочется войти в члены этой самой магнатерии полноправным членом, а для этого необходимо продемонстрировать верность польскому королю, быть им замеченным, обласканным и приближенным к трону. Вот и не может пока пан Гаврила решить куда ему податься. Так что золота и серебра этот крохобор у нас ещё не мало вытащит.
-Не чего это 'железо' жалеть Валерий Глебович. Славу Богу у нас их запасы имеются не маленькие.
— Так же нельзя в полной мере рассчитывать и на родича бывшего великого гетмана литовского, Ходкевича Яна (Ивана) Иеронимовича, родившегося в 1530 году в этом большом магнатском роду. Губернатора Задвинского герцогства и генерального старосты жемайтского. Эта ветвь рода придерживалась лютеранского вероисповедания и Ваня получил воспитание в окружении протестантов. Притом и образование получил в Европе, обучался в Кёнигсберге, Лейпциге и Виттенберге. Был одним из самых главных и ярых противников унии Литвы с Польшей. Возглавляя литовскую делегацию на сейме в Люблине, сумел воспрепятствовать простому присоединению ВКЛ к Польше, путем поглощения последней первого. На том же сейме безрезультатно пытался не допустить перехода Волыни, Киевщины и иных земель княжества в состав Польши. При этом настроен антимосковски и ни в коем разе не поддержит царя Ивана Васильевича. 'Там', он в своё время, выступал против кандидатуры Грозного на литовский и польский престолы, поддерживал кандидатуру 'лягушатника'. А потом перекинулся к 'южному колбаснику', высказываясь за передачу ему трона Речи Посполитой. Но пока он наш тактический союзник. Вот оторвем Литву от Польши, тогда надо будет срочно, по тихому решать вопрос с данным Хоткевичем, раз и навсегда.
-Подготовьте мероприятия для окончательного решения вопроса с этим Янов и с лицами поддерживающих его. Желательно где-нибудь в одном месте и со всеми разом. И 'хвосты' на тех же великопольских балбесов перекиньте.
-План, для данной операции, готовиться товарищ КОМАНДИР.
На чем собственно и закончился этот разговор, ибо уже через три минуты Брусилов был вынужден уйти, призвали неотложные дела службы.
Колонны русского воинства, в походном порядке, не встречая сопротивления, входили в города и местечки присоединяемых земель, занимали села и деревушки. Уже к середине мая русские вошли в 'столицы' воеводств, в Минск, Мстиславль, Новогрудок, Киев, Луцк, Брацлав, где и встали гарнизонами. Так же отряды царских стрельцов заняли все пограничные крепости вновь присоединенных территорий, как на восточной, так и на западной и южных границах, а при необходимости встали на постой и в северные крепостицы. В самый последний момент, глядя на своих коллег-воевод из Киева, Мстислава, Брацлава, минский воевода Гавриил Иванович Горностай, так же поддержал жителей своего воеводства и приказал открыть ворота Минска и иных укреплений воеводства перед царскими войсками. Остальным воеводам и прочим королевским чиновникам, которые не приняли новую власть, пришлось быстренько покинуть отпавшие от польско-литовского государства территории, вместе с массой католического духовенства и протестантских проповедников.
Естественно король Речи Посполитой Сигизмунд II Август, не смог снести такого оскорбления и убедив сенат объявив Посполитое рушение, сам, с лично ему подчиняющимся, не очень великим по количеству сабель, коронным войском, выдвинулся к границам отложившихся воеводств, которые благоразумно не стал пересекать, ожидая пока шляхетское ополчение соберется и подойдет ему на помощь, что бы вышвырнуть московитов с его земли и наказать бунтовщиков. Но снова благородная шляхта сорвала сбор войска, попросту проигнорировав королевский приказ и решение своего сейма, который правда и сам затянул на полтора месяца принятия решение об объявлении Посполитое рушение, попросту не явившись на места сбора, ни сама, и не прислала, у кого имелись, вооруженных воинов. И это было уже не первый раз, и чем дальше, то тем более и более шляхта пренебрегала своей обязанностью защиты государства, попросту не прибывая на места сбора ополчения их повета. Да и численность самого ополчения уменьшилась. Отошли к Москве ещё в 1563 году, полоцкое и витебское воеводства, с городами Полоцком и Витебском. Да в этом году шесть воеводств отпали. Что так же не увеличило численность шляхетского ополчения.
Так и простояли до первого снега друг против друга королевские войска, с примкнувшим к нему очень небольшим по количеству шляхетским ополчением и царская армия, состоящая в основном из сформированных в последние годы стрелецких полков увеличенного состава, до тысячи стволов в полку. Из имевшихся под рукой царя Ивана IV сорока четырех полков, в 'литовском стоянии' участвовали только двадцать пять. Остальные были разбросаны по просторам царства. Порядка пяти удерживали Выборг и земли в его округе. Не менее десятка стояли гарнизонами в городах и крепостях бывшей Ливонии. В том числе и по границе с Речью Посполитой, изрядно нервирую польского круля своим существованием у рубежей его государства. Кроме пехоты, со стороны русских было двадцать тысяч кованой конницы поместного ополчения и отряды касимских и казанских татар, общим числом в пять тысяч сабель, которых отпустили по домам ещё до снега и ухода кварцяного войска на зимние квартиры. Сигизмунд II Август со своими коронными войсками в четыре тысячи кавалерии и подошедшими менее чем двумя тысячи конных шляхтичей из ополчения, так и не рискнул напасть на московские полки. А Иван IV, хотя и имел под рукой двадцать пять тысяч пехоты и столько же кавалерии, тоже не стал затевать боевые действия, просто стоял и демонстрировал полякам воинскую мощь их восточного соседа. Ибо помнил план, утвержденный им самим, в котором четка указывались действия крымского хана и турецкого султана на этот и следующий года. Иметь в преддверии большой войны с басурманами на южной и юго-западной украине, ещё и войну на западной границе, было не позволительной глупостью. А так он не начинал войну. Жители исконно русских земель добровольно решили сменить государя, и сами попросились под его руку и призвали его с войском защитить их от врагов. Что он и делает, как велит его монарший долг по отношению к подданным. Заодно, перед началом трудной войны, увеличил своё войско за счет прибывшего населения.
В отличии от кавалерия, русская пехота осталась зимовать на вновь присоединившихся землях, прикрывая их лезвиями своих бердышей и стволами 'сакмарочек' с 'единорогами' от недруга и способствуя установлению на них московских законов. Заодно укрепляли города и крепости, в которых стояли гарнизонами. При этом помогали царским подьячим в наведении порядка и московской законности на новых землях царства. И как бы так, проходя, набрали с новых земель рекрутов, еще на шесть стрелецких полков, которых за зиму и вывезли в учебный лагерь, расположенный в окрестностях Нижнего Новгорода, в котором и приступили к обучению рекрутов в стрельцов и формированию из них шести крайних полков, из запланированных царем пяти десяткам тысячных полков.
* * *
Но этот год принес не только хорошие вести. Снова из Европы пыталась прорваться на Русь 'черная смерть'. И который год подряд снова 'споткнулась' на учрежденных царской волей карантинах, образованных во всех поселениях, которые первыми встречали 'заморских гостей' из Европы. А уж появление на них, кроме карантинных стражников, и карантинных лекарей, прибывших из города Петрограда Уральского уезда, дало возможность самим стражникам не так уж и бояться этой лихоманки. Настои, которыми потчевали здоровых стражников лекари, помогали избежать заболевания. А если даже и прихватить кого мор, другие настои, которые лекари вливали через иглы в вены заболевших стражей, поднимали болезных на ноги со смертного одра. В этом году имел место случай заболевания чумой пары стражников в Риге, не убереглись от блох на уже зараженном когге. Так лекари сумели вырвать их из лап смерти и вернуть здоровье. Подхватившие заразу рижские стражники, уже к осени настолько оправились от болезни, что начали нести предписанную им государевым указом службу.
