— Если бы мы были снаружи, вы бы могли увидеть звезды. Они такие красивые в этом мире.
Звезды?
На миг перед глазами Рона вспыхнуло небо, усыпанное крупными — с вишню, сияющими
звездами. Их было так много.... И они были прекрасны. Они смотрели на мир с огромной высоты, а Рон смотрел на них в ответ — и чувствовал, что если потребуется отдать всю кровь, до последней капельки, если потребуется отдать жизнь, душу и посмертие, чтобы только его народ жил, смотрел на эти звезды, любил — и радовался жизни — он бы с радостью пошел на это. Но небо часто бывает жестоко. И смерть одного человека его не удовлетворит. Оно всегда требует жертв...
Рон невольно дернулся и тряхнул головой. Да что это с ним такое!? Когда он последний раз думал о звездах!? Или это просто потому, что он выбрался из заточения?
— Что-то не так? — тихо спросила женщина.
— Нет, все в порядке.
— Первое слово было правильным.
Рон внимательно посмотрел в темноту.
— Ты меня видишь?
— Вижу. Подожди, сейчас я кое-что сделаю.
Несколько секунд она чем-то шуршала в темноте, а потом по палатке разлился неяркий свет. И Рон жад-но впился взглядом в свою спасительницу. Да, он видел ее раньше, из медальона, но это было другое. Тогда все люди представлялись ему смесью ауры и материи. Совсем не так, как сейчас.
Она была довольно молода. Хотя возраст для волшебников понятие растяжимое. Но Рон не дал бы ей больше двадцати пяти. Красива? Он не употребил бы и этого слова. Тину нельзя было назвать красави-цей в общепринятом смысле слова, как ту же Орланду ан-Криталь, но в ней было что-то такое... Искра души. Искра живой человеческой души, которая освещала и ее и все вокруг нее. И еще бешеная, детская и потому неистовая любовь к жизни. Растрепанные недлинные волосы, кривая улыбка, исказившая широ-кий рот, пушистые ресницы, прикрывшие темные глаза.
— Это мой фонарик. Хотя я не знаю, на сколько хватит батареек.
Рон подумал, что разозлил ее своим разглядыванием. Но внешне это никак не выразилось. Просто ко-роткая реплика совсем о другом. Как будто королева прощает конюху невольную грубость. Ну да, он на-хамил. Но он же не знает, как поступать правильно! За что же его карать? И Рон неожиданно подумал, что не хочет такого отношения к себе. Ему неожиданно захотелось, чтобы кривая гримаска превратилась в искреннюю и широкую улыбку, без всяких там аристократических "Зубов не показывать". И чтобы вол-шебница разговаривала с ним не как врач с пациентом, а как подруга. Как с теми ребятами, с которыми она путешествовала.
— Фонарик?
Рон ожидал, что она воспользуется магией. Смешно обладать силой — и не использовать ее. Женщина покачала головой.
— Если я попробую зажечь магический огонь, здесь ничего не останется в радиусе километра. Я пока еще неумеха.
— Ничего себе — неумеха!? — Рон невольно дернулся — и тут же закусил губы от боли. — Всем бы такими неумехами быть!
— Ничего вы не понимаете, — женщина отвернулась и чем-то зашуршала в углу. — Я действительно нови-чок в магии. А вот своим инстинктам привыкла доверяться с детства. Потому и смогла все это совершить. В магии же многое построено не только на математике, но еще и на доверии к самому себе... Я, может, непонятно объясняю, но лучше я не умею!
— Все понятно, — успокоил девушку Рон.
— Очень рада, что хоть кому-то что-то понятно. Думаю, что ты голоден.
Голоден!? Да Рон готов был сожрать целую планету! И не потому что проголодался. А просто так — чтобы ощутить вкус еды.
— У нас на обед уха и эльфийские хлебцы. Не возражаешь?
Возражать!? Наверное, что-то такое отразилось у Рона в глазах, потому что женщина подмигнула ему.
— Держи, а то я уже за себя боюсь. Каннибализм — страшная сила.
И вложила в протянутую руку Рона большую миску с восхитительно пахнущим супом.
Рон втянул ноздрями запахи. Боги, как же давно он был этого лишен. Миска невольно задрожала в руках, и женщина поспешно перехватила ее на полпути к полу.
— Спокойно, Рон. У меня не так много посуды, чтобы дать тебе ее переколотить. Давай-ка я тебя сама покормлю. Будь умным мальчиком, открой рот и скажи "А".
— Бэ — чисто из вредности отозвался Рон. И обнаружил, что сидит с ложкой во рту.
— Прожуй. А потом проглоти. Не забыл, как это делается?
Не забыл. И вкус у супа оказался еще прекраснее запаха. Рон готов был слопать целое ведро, но при-шлось ограничиться одной миской.
— Если все будет хорошо, завтра перейдем на твердую пищу, — обрадовала его женщина. — Кстати, как ты относишься к эльфам?
К эльфам? Рон пожал плечами. Он неплохо относился к эльфам. А с их королем даже дружил. И не оби-жался, что они не стали помогать ему или заступаться. Он и сам не попросил бы эльфов встревать в свои дрязги с волшебниками. Дружба это одно. А ответственность за свой народ — немного другое. И если его друг, как простой эльф, еще мог ему помочь, то, как король... Рон был искренне удивлен, когда увидел эльфа на совете, где он просил помилования для друга. Этого он никак не ожидал.
— Нормально. А что?
— Ну, может, у тебя аллергия на эльфийскую пищу. Или просто ты их не любишь.
— И что тогда?
Рона начинала забавлять эта ситуация. Эта женщина имеет что-то против эльфов — или наоборот?
— Тогда я попросила бы тебя держать свое мнение при себе, чтобы мы не поссорились. Я хорошо отно-шусь к эльфам, а Лирин — их королева — мой друг.
— Лирин?
— Ее настоящее имя просто невозможно произнести. Поэтому...
— Лиреанделон рэ-Аллиерэн кавэрэ Меарилэннон. Да?
И невольно покачал головой, когда глаза женщины раскрылись на пол-лица.
— Хорошая память — это самое главное для волшебника. Вам придется долго над собой работать, Тина. Просто чтобы оправдать ваше звание.
— Если мы вообще выживем, — оставила за собой последнее слово женщина. — Откуда вы знаете Лирин?
— Она меня тоже хорошо знает. Я дружил с ее отцом. Что сейчас с Лэнном?
— Если Лэнн — это ее отец, то...
— Да, — огрызнулся Рон, уже догадываясь об ответе. — Меарилэннон рэ-Аллиерэн кавэрэ Ристалоэннон. Его величество.
— Бывшее. Его убили люди. Подробности — у Лирин, — лицо женщины стало просто ледяным. — Я ей друг, а не исповедник.
— Хороший подход.
— Ага. Не лезь мне в душу — и я не наплюю в твою.
— Так-то вы к людям относитесь.
— Именно так.
За разговором Рон и не заметил, как очистил тарелку и теперь умоляюще взглянул на женщину. Вместо ответа та сунула ему в руку эльфийский хлебец.
— Изволь съесть — и на боковую. У тебя сейчас главные задачи — есть и спать. И побольше, побольше...
— Как прикажете, моя вэари.
— Ага, вот так я тебе и приказала.
К удивлению Рона, женщина никак не отозвалась на его обращение. А ведь на такие слова имел право только один человек — тот, с которым она должна была зачать ребенка. Пропустила мимо ушей? Одобря-ет его попытку сблизиться? Или просто не знает об этом нюансе?
Рон впился зубами в галету и вздохнул. Зная Тину (а он уже немного знал эту девушку) — можно было всерьез рассматривать только третий вариант.
— Тина, а вы вообще что-нибудь знаете о сообществе волшебников?
— Только то, что оно существует и временами отдельные его представители доводят меня до головной боли. А что?
— Ничего. Но вы собираетесь стать полноправной вэари?
— А куда я денусь с подводной лодки?
— А что такое подводная лодка?
— Железный пузырь, в котором можно погружаться в глубины океана.
— Зачем?
Изумление Рона было неподдельным.
— Ради интереса, чтобы узнать что-то новое, чтобы напакостить своему противнику...
— Да нет! Я понимаю, зачем нужно плавать под водой! Но зачем для этого пузырь, да еще железный? Проще же магией!
— Как видите — не проще, — огрызнулась Тина.
— Откуда вы, говорите, родом?
— С земли. Лирин обозначила мой мир, как Землю Иисуса — 13.
— Иисус, Иисус.... А! Вспомнил! Библия, бог един, и мучительная смерть в конце, чтобы все точно уверо-вали! Да!?
— Если вкратце — то да.
— Тогда понятно. Вообще-то я попал в лапки совета, когда он был еще на шестой Земле. Но, кстати, уго-варивал его отказаться от глупой затеи. Ежу понятно, что Иисус, с самыми благими намерениями, втяги-вал свои миры в долгую братоубийственную войну.
Тина вспомнила, сколько народа в ее мире поубивали из-за дурацких расхождений в вере — и покриви-лась.
— Благими намерениями выстелена дорога в очень плохое будущее.
— Именно.
Тина внимательно посмотрела на собеседника. И решительно отобрала у него остатки галеты.
— Спать. И никаких возражений.
Щелкнул фонарик, погружая палатку в темноту. Маленькие руки легли на плечи Рону, чуть надавили — и волшебник обнаружил, что уже лежит навзничь, а Тина укрывает его удивительно теплым одеялом.
— Мы обо всем поговорим, когда вы проснетесь в следующий раз. А теперь — спать.
* * *
*
Рон проспал всего шесть часов. И когда он открыл глаза, наступало утро. Дальше все развивалось очень спонтанно.
— Тина, — позвал он.
Я в этот момент делала зарядку. Пришлось прервать и подойти к Рону.
— Доброе утро?
— А оно доброе?
Я протянула ему руку, помогая встать и выбраться из палатки. Рон послушно принял мою помощь и с удобством устроился на траве.
— А почему нет? Мы живы, здоровы и свободны.
— И надолго?
— А это уже как получится.
Пессимизм Рона начинал действовать мне на нервы. И я решила больше не откладывать разговора.
— Ты себя хорошо чувствуешь?
— Более чем.
— Это тебе понадобится. А теперь садись и слушай.
Я спокойно, не меняя ни тона, ни выражения, рассказала, как познакомилась с Орландой. Рассказала о своих встречах с очистителями, с эльфами, с драконом и разумной яблоней. И перешла к миру Двенадцати дев. Рассказала про Эмрипея, про амазонок, про Керат и про медальон, попавший мне в руки. И про свое решение. Точно так же я рассказала о своей беседе с верховным волшебником и про убитый город. А по-том — про постамент и найденное на нем тело.
До этой минуты Рон слушал спокойно, но тут его проняло.
— Тина, а как вы воссоздали мое тело?
Он уже начинал догадываться об ответе, и я опустила глаза.
— Вы не слишком хорошо обо мне думаете, Рон. И — вы правы в своих подозрениях. Я не воссоздавала ва-ше тело. Я не могла этого сделать. Я просто увидела тело без жизни и без души. Тело, которым я могла воспользоваться. Тело, обладающее огромными магическими способностями. Идеального донора даже для своей души, если бы я решила сменить пол. Вы имеете право быть недовольным за такое мое решение, но любое тело лучше, чем заточение в медальоне.
В этот миг я зауважала Рона. Зауважала?! Нет! Гораздо больше! Я начала им восхищаться. А именно — его реакцией. Я бы в такой ситуации закатила истерику. Рон же просто замолчал. Руки его сжались в кулаки — и зубы он стиснул так, что чуть челюсти не треснули, но промолчал. Я молчала тоже, исподтишка разгля-дывая его при свете дня.
Отдаю должное своему вкусу. Не знаю, как Рон Джетлисс выглядел раньше, но сейчас он был просто вос-хитителен. У него была молочно-белая кожа без единой веснушки и скульптурные, почти идеально пра-вильные черты лица. Говорю почти. Чуть более высокий лоб, чуть более длинный нос, полные, красиво очерченные губы — и вместо задуманного Творцом совершенства возник чертовски привлекательный муж-чина. И это я еще ничего не сказала о его мускулатуре. И о высоком росте. Я доставала ему макушкой до плеча, а ведь я не карлица. Во мне не метр пятьдесят, а все сто семьдесят два сантиметра. А темно-рыжие волосы, кольцами падающие на широкие плечи? И это при угольно-черных бровях и таких густых ресни-цах, что их вместо забора ставить можно.
И самая привлекательная черта нового Рона. Это — его глаза. Большие, прозрачные, неистово-голубого цвета. Как будто ему в глазницы вставили два кусочка весеннего неба. Невероятно красивые глаза. Даже жалко, что они достались мужчине, а не женщине. Полцарства за такие глаза.
Рон молчал довольно долго.
— Давай перейдем "на ты".
Я настолько не ожидала этого предложения, что даже не сразу сообразила, как ответить.
— Да. То есть, нет. Ой! Да, конечно, я согласна. Это значит, что ты не сердишься?
— У тебя ведь не было выбора, — пожал плечами Рон. — Совмещение прошло успешно?
— На мой взгляд — более чем. Все твои знания, навыки, способности — все восстановилось в полном объе-ме. Единственный минус — ты можешь иногда вспоминать то, чего никогда не знал. Тебе досталась память юноши, в теле которого ты живешь.
— Юноши?
— Ты выглядишь года на два старше меня. А если хочешь узнать подробнее — покопайся в своей памяти. Должен же ты знать, сколько лет твоему телу.
— Это подождет. Тина, я подозреваю, что ты помогала мне не просто так.
— Правильно подозреваешь, — не стала ломаться я. — Я человек корыстный. И теперь хочу попросить тебя о двух услугах. Больше мне ничего не надо.
— О каких? Достать луну с небес и звезды на платье?
— Угу. И солнце на трусики.
— Как скажешь. Я полетел?
— С крыши на забор. Так, ладно. А если без шуток — во-первых, мне нужно, чтобы ты покопался в своей памяти.
— Зачем?
— В своей новой памяти, — уточнила я. — Мне очень нужно узнать, кто убил этого юношу и уничтожил го-род.
— Зачем тебе это знать?
— Пошлю ему цветы.
— На память?
— На могилку.
— Мстить будешь?
— Нет. Восстанавливать справедливость и объяснять, что ТАК — НЕ ДЕЛАЮТ!
— И как ты собираешься это провернуть?
— Какая тебе разница? Ты мне адрес дай, а уж там я сама приду в гости.
Перед глазами плавал приятный и успокаивающий образ старого доброго танка Т-34. И парочки гранат рядом.
— Хорошо. Это несложно, если ты пообещаешь взять меня в компанию.
Мне показалось на минуту, что я ослышалась. И я ляпнула первое, что в голову пришло.
— А на фиг ты мне там сдался?
Рон ехидно оскалился.
— А без меня ты вообще можешь сидеть на кочке и плеваться в небо. Сама понимаешь.
Я понимала.
— Гад ты и лошадь твоя гадская.
— Какая лошадь?
— Такая, сякая и разэтакая, — непонятно ответила я.
— Значит, работаем вместе.
Я закатила глаза.
— Нет, ну ладно — я. Тебе это на фиг нужно?
— Что значит — на фиг? Во-первых, это теперь мое тело. И я кое-что за него должен. А во-
вторых, мне просто надо размяться. Проверить старые навыки, погреть косточки...
Это было разумно.
— Хорошо, — согласилась я. — Помехой ты не будешь. Но одно условие у меня есть.
— Разве?
— Факт. Того козла, который сотворил это колдовство, отдаешь мне. Я с ним тоже что-то подобное сделаю.
— Тогда лучше мне, — Рон был спокоен и невозмутим. — Видишь ли, у меня больше опыта в этих делах, да и навыки обновить надо... перед встречей с верховным волшебником.
Слушая, нарочито спокойный голос Рона, я кивнула и нехорошо оскалилась. Ой, как я не завидую верхов-ному волшебнику...
