Перевернувшись на кровати и не обнаружив под боком свернувшейся клубочком Мелсы горбун не удивился — если девчонка видела, что он сильно не в духе, то после полагающихся ночью утех незаметно исчезала ещё до рассвета. Но в этот раз она немного ошиблась — Олден был не сердит, а занят делами отряда, уже заранее прикидывая, что покажет сегодняшний смотр. Последнее пополнение своей сотни ему пришлось набирать чуть ли не из мальчишек и десятники до сих пор пытались унять гуляющий в головах сопляков ветер! Конечно же — со временем обучение и дисциплина возьмут своё и из этих шалых и неграмотных щенков будет толк, но пока что молодые "Ястребы" больше походили не на воинов, а на сбежавших из балагана скоморохов. Даже вроде бы несклонный к озороватым проделкам Велд отличился, да ещё как! Олден чуть не расхохотался, вспомнив, как застал на плацу едва ли не половину своей сотни. Воины стояли кругом и едва животы не надрывали от смеха, а в центре этого сборища выгарцовывал конь эмпата. Велд с самым серьёзным видом стоял рядом и отбивал ладонями ритм, а Верный, тряся пышной гривой и высоко вскидывая круп, старательно стучал копытами в такт хозяину... Конечно же, влетело тогда всем — как виновнику представления, так и собравшимся зрителям, но наказания в тот раз были не очень строгими, а распекающий ротозеев и бездельников сотник с трудом прятал в глазах улыбку...
Проснувшись, Олден не стал залёживаться в кровати — уже более месяца он занимался ведением хозяйства в одиночку. Последний ординарец попросил перевода в другую сотню после того, как в казарменной лаборатории, ни с того ни с сего, взорвался шар с холодным пламенем. Хотя больше всех тогда пострадал Регир, а только-только ступивший на порог Ивар отделался опалёнными бровями, этого хватило для того, чтобы в его сердце навсегда поселился испуг. Ивар так и не смог унять свой страх и это не прошло мимо внимания Олдена, поэтому просьба о переводе его не удивила. Так часто бывает — кто-то ломается на малости, а кого-то пережитое испытание делает лишь сильнее. Регир до сих пор лежит в лазарете, укутанный бинтами с ног до головы, но в его глазах уже лучиться привычная усмешка; а сам он то и дело возмущается, что если так пойдёт и дальше, то он помрёт от самых страшных болезней в мире — скуки и безделья...
Спустившись на просторную кухню, сотник обнаружил, что куховарить ему сегодня не придётся. Мелса (и когда только успела!) позаботилась обо всём и теперь Олдена поджидали чугунок с кашей и тушёное мясо. Принявшись за завтрак, горбун снова задумался о том, что после смотров ему всё равно надо будет назначить себе нового ординарца — без ещё одного человека дом казался слишком пустым... Вот только Рик загружен в лаборатории, Зелд понятлив, но не слишком расторопен... По хорошему, в ординарцы следовало взять Велда — эмпатом уже давно пора было заняться всерьёз, но тут-то и крылась главная проблема. Чующий так и не забыл Олдену своей переделки в лендовца, тем более, что эта история получила в Крейстете неожиданное даже для горбуна продолжение. Вновь перебирая в уме детали произошедшего Олден помрачнел. Лёгкое облачко на горизонте порой превращается в грозовую тучу и эта — так не ко времени произошедшая встреча вполне могла стать вестницей грядущих неприятностей.
Через несколько дней после того как Велд принёс присягу, на общем смотре к нему подошло несколько "Молниеносных". Увидев, что двое из ратников — десятники, а светловолосый парень, хоть и был старше самого Чующего всего лишь года на два, уже носил сотнические нашивки, Велд вытянулся, отдавая положенную честь (уж что-что, а устав вбивался молодым ратникам быстро и качественно). Но "Молниеносный" сотник лишь небрежно махнул рукой: "Брось. Мне церемонии ни к чему. Лучше скажи, какого ты рода!". "Обычного, глава." — почувствовав, что задавший столь странный вопрос парень является хоть и слабым, но всё-таки Знающим, эмпат тут же выставил ментальную защиту, тем более, что сотник не отставал: "Я — Ирни из рода Стейжеров. Это — Ниск из Вейретов и Лигор из Кертов... А ты, наверное, из лезенских Рюгов. Верно?" Не понимая, чего от него всё таки хотят, Велд вместо ответа лишь отрицательно мотнул головой. Увидев это Лигор ткнул кулаком в бок другого десятника и шепнул: "Я же говорил, что он не из этих собак!" Между тем попытавшийся прощупать эмпата Ирни, хотя и наткнулся на защиту, продолжал лучиться дружелюбием: "Я всё же попробую угадать: Дайконы!.. Тоже нет... Неужели Солены!?.. " Поняв, что перечисление родов может затянуться надолго, Велд в очередной раз попытался внести ясность: "Я из простых, глава. До присяги Ленду был углекопом в Крейге.". На лице сотника отразилось неприкрытое удивление, а до этого лишь мрачно сопящий Ниск тихо буркнул: "Вот и вся разгадка — мать этого щенка слишком высоко задирала юбку..." Услышав такое замечание, эмпат зло ощерился — устав уставом, но поливать грязью память Истлы он никому не позволит! "Может, твоя мать и вела себя так, но моя была честной женщиной и не твоему поганому языку судить о ней... Глава!". Десятника перекосило: "Да как ты смеешь, выблядок..." Закончить Ниск не успел — сотник вдруг взял десятника за грудки и прошипел: "У тебя действительно поганый язык! Не мешало бы его немного укоротить!", а подоспевший Дерек схватил Велда за плечо и с грозным рычанием уволок его подальше от сцепившихся "Молниеносных".
Покосившись на своего десятника, эмпат понял что тот встревожен не на шутку, а Дерек убедился что их никто не слышит и спросил: "Что им от тебя было нужно?". Велд полностью передал состоявшийся разговор и добавил, что сам не понимает, почему "Молниеносные" пристали к нему с распросами. Дерек вздохнул: "Действительно не понимаешь?" и, столкнувшись с недоумевающим взглядом эмпата, окончательно помрачнел: "Видишь ли — с таким лицом, как у тебя в Ленде обычно не уголь копают, а "Молниеносными" служат. Твои черты слишком породистые — хоть на монете чекань...". Эмпат мотнул головой: "Дерек, неужели ты думаешь, что я...", но десятник успокаивающе хлопнул его по плечу: "Нет, конечно. Ты этого не знаешь, но когда-то давно из Ленда бежало несколько благородных родов — уходя от гнева Владык они затерялись в Ирии, смешавшись с нами — простыми людьми. Думаю, что в тебе просто проявилась их старая кровь, а эти благородные ублюдки поняли всё по-своему!.. И ещё — будь поосторожнее с Ирни, ведь он племянник нашей Владычицы!". Велд нахмурился: "Но ведь он сказал, что его род — Стейжеры?" Дерек усмехнулся: "Этот род давно угас, а его вотчины перешли к тогдашнему князю Ленда... Герб Стейжеров избавил мальчишку от клейма незаконнорождённого, но в тоже время лишил права на наследование и Ирни это знает...Знают и другие, но молчат, так как хотят сохранить на плечах головы! Поэтому-то я тебе и говорю — будь осторожнее..." Их разговор прервало начало построения, а потом он так и не возобновился. Впрочем, ни Дерек, ни сам Велд не стремилиь его продолжать...
...Конечно же, Олден уже давно заметил, что применённое им заклинание подействовало как-то неожиданно, и из Велда получился не неприметный лендовец, а отпрыск благородного рода, но он даже предположить не мог, что кто-то из "Молниеносных" начнёт всматриваться в черты рядового "Ястреба". То, что Ирни заинтересовался происхождением эмпата, встревожило горбуна, да и Велд после произошедшего снова замкнулся в себе, а на сотника смотрел исключительно волком, на все вопросы отвечая только "нет" или "да"... К тому же, в последнее время с эмпатом начало твориться и вовсе что-то неладное: он ещё больше помрачнел и осунулся, а в его глазах ясно читалась тревога. Что-то грызло его изнутри, подтачивая силы, но своею бедой Велд не собирался делиться ни с Дереком, ни с приятелями, ни тем более с Олденом. Вспоминая выставленную эмпатом защиту, горбун задумчиво хмыкнул — мальчишка слишком хорошо усвоил уроки Мегрена, но только что теперь с ним делать!?
Размышления об эмпате поселили в сердце горбуна неясную тревогу и, покончив с завтраком, он направился не прямиком в казармы, а на Рыночную площадь. Там — в толкотне и суете он собирался немного развеяться и сбросить с плеч неожиданный груз дурного предчувствия.
...Несмотря на ранний час на площади уже царило оживление — продавцы во весь голос расхваливали свой товар и зазывали покупателей. Вставшие с первыми лучами солнца хозяйки — с собранными в тяжёлые узлы косами на затылках и осанками княгинь — придирчиво выбирали молоко, мясо и раложенные кучками овощи.Чумазые мальчишки то предлагали женщинам донести заметно отяжелевшие корзинки до дому, то пытались стянуть всё, что плохо лежит или не прибито гвоздями к прилавку... Правда, такое оживление царило лишь в той части рынка, в которой торговали съестными припасами, а подвизающимся на продаже всяческих ленточек, кружев и дешёвых украшений лавочникам приходилось лишь перекладывать свой товар с места наместо в ожидании покупательниц. Зато заезжие торговцы не скучали — сбившись в кучку, они обсуждали цены и безопастность дорог в разных княжествах, да ещё и травили байки сгрудившимся вокруг них зевакам. У Олдена была пара хорошо знакомых купцов — у них он не только покупал необходимые ему ингредиенты, но и узнавал последние новости, щедро оплачивая их посиделки в какой-нибудь уютной корчме. В свою очередь купцы ценили не кичащегося своим происхождением покупателя, и не только готовы были достать для Олдена любую редкость, но и порою наступали на горло собственной торгашеской гордости, отдавая товары по цене, не намного превышающей истинную стоимость! В общем, для обеих сторон это было выгодное знакомство, но в этот раз не увидев среди кочующих по всему Ирию торговцев знакомых лиц, Олден собирался уже пройти мимо, когда упоминание Астара и золота заставило его подойти поближе и пристроится позади раскрывших рты от занятной истории зевак.
"...Пленный колдун перед смертью запечатал этот рудник заклятьем, согласно которому золото дастся в руки лишь тому, кому оно не нужно будет и кому его блеск глаза не застит! Много лет прошло с тех пор — уже немало Знающих да Чующих пыталось вывести жилы, уже внук тогдашнего Владыки стал править Астаром, а рудник всё так и стоит заброшенный и даже крупинки золота не даёт! Вот и пообещал Херстед, что тот, кто оживит рудник не только за одним столом с ним есть станет, но и вознаграждён будет по-княжески! И надо ж такому случиться, что прослышал об этом лаконский Чующий по имени Лекки. Был он хорошим мастером и любил браться за задачи, которые другим оказались не по силам. А тут ведь не только своё мастерство показать можно, но и с Владыкой наравне сесть! Взыграла в сердце Чующего гордыня, пришёл он к Херстеду и пообещал, что оживит рудник! Улыбнулся Владыка и сказал, что его слово неизменно, да только чем слаще княжеская улыбка, тем горше награда за исполненное!
А надо сказать, что Лекки работал не сам, а в паре со своим сыном — говорят, что тот хоть и был ещё совсем мальчишкой, сил и разумения имел поболе, чем отец. Смекнул паренёк, какая награда их ждёт и попытался отговорить отца от этой затеи, да только поздно уже было. Как только произнёс мальчишка, что не нужны ему ни богатство ни слава, как осколок камня порезал ему руку и кровь оросила скрытые в скале жилы. Вот так — согласно колдовскому слову всё и исполнилось — отдала скала сокровище тому, кому оно не нужно вовсе! Да не просто отдала — из раскрывшихся жил золото в руки к парнишке само потекло! Только не обрадовался он такому везению и сказал отцу — "Коли скажем князю, что оживили рудник, большая беда случиться. Ведь золото это заклятое и недоброе!" Но не послушал Лекки сына и пошёл к Херстеду за наградой! Князь его встретил честь по чести — рядом с собою усадил, из своего кубка выпить дал!.. Вот только от крепкого вина закружилась голова у Чующего и в глазах потемнело... Когда же он очнулся, то увидел вокруг себя лишь сырые стены темницы, а на шее своей ощутил княжескую награду — рабский ошейник!
...Меньшого же Чующего с того дня никто не видел — паренёк точно в воду канул! Херстедовские ищейки искали его по всему Ирию, да только всё без толку! Тем временем с рудником тоже не всё гладко пошло. Прознав о свершённом, разгневались горные духи на князя и теперь золото из рудника не только кровью Чующего омыто — почти каждый день гибнут там рабочие под завалами! Смекнул Херстед, что без сына Лекки ему горных хозяев не усмирить, и велел пустить слух, что пока парнишка сам в Астар не вернётся, князь будет изводить пытками всех, кто ему хоть немного был близок!.."
— А ты, как я посмотрю как раз из тех, кто этот слух разносит, точно сорока! — грозно рыкнул Олден и закрывающие его до этого момента слушатели испуганно брызнули в стороны. — Говори, падаль, что тебе велено вынюхать в Крейстете?!
— Я честный торговец и не потреплю подобного обращения!— ещё не понимая, с кем связался, астарец попытался принять гордый вид, но сотник, кривя губы в злой усмешке, уже шагнул к нему.
— Видели мы таких честных — пошлину ещё не уплатил, а уже по сторонам зыркаешь! Всё высматриваешь да вынюхиваешь! — метнувшаяся вперёд рука схватила купца за горло и уже в следующий миг он с ужасом почувствовал, как его ноги начинают отрываться от земли. — У тебя есть выбор, гнида, — либо ты рассказываешь мне всё здесь и сейчас, либо сводишь близкое знакомство с крейстетским палачом. В отличии от меня, его хорошим манерам не учили! — и без того жутковатая улыбка горбуна превратилась в оскал и задыхающийся, уже почувствовавший, что помощи ему ждать неоткуда купец, с трудом прохрипел:
— Смилуйся! — железные пальцы сотника немного ослабили хватку и астарец смог вздохнуть. -Твоя правда, воин — не по своей воле я эту байку травлю. Как раз перед моим отъездом собрал нас глава гильдии, поведал эту истории и добавил, что если мы не хотим по миру пойти от княжеской пошлины, то должны о золоте и Чующих рассказывать во всех городах, в каких торговать доведется!
Но глаза Олдена лишь холодно прищурились:
— Это действительно всё?
— Всё! Но история эта — чистая правда и смертников в Астаре теперь действительно отправляют не на плаху,а в рудники!.. — купец с трудом сглотнул и едва слышно прошептал. — Я только имя паренька забыл...
Пальцы сотника разжались, и получивший свободу астарец на дрожащих ногах отступил к телеге со своим товаром, где тяжело осел на корточки возле колеса. Олден мрачно взглянул на купца:
— Даже если рассказанное тобою — правда, мутить народ в Крейстете тебе никто не даст! Что б уже сегодня твоего духу в столице не было! Ослушаешься — пеняй на себя!
Резко повернувшись, горбун направился прочь, а астарец, потирая шею, ещё долго думал, с чего бы это горбун так взбеленился — он ведь не похабщину про Лендовскую княгиню рассказывал?! Решив что "Ястреб" не иначе как сам из Чующих, а участь подобных ему по дару зацепила горбуна за живое, купец вздохнул и стал готовиться к отъезду. Встретиться с уродливым "Ястребом" ещё раз ему не хотелось — ещё придавит, точно муху, и как звать не спросит...
Между тем быстро шагающий в сторону казарм Олден, пытаясь унять овладевший им гнев, что есть силы сжал кулаки. Прав, ох и прав был Мегрен, когда говорил, что Велду покоя в Крейстете не будет, ведь Херстед всё рассчитал верно! Эмпаты действительно могут уловить боль дорогого для них человека, но во что превратит её их дар заранее угадать нельзя! Вещий сон, чувство надвигающейся угрозы, непонятная болезненная слабость, а то и вовсе череда не имеющих ясных очертаний и не поддающихся толкованию ночных кошмаров — даже у одного эмпата восприятие то и дело меняется и предсказать эти изменения не может никто! Херстед хорошо знал об этом и потому пустил гулять по Ирию байку, которая недвусмысленно пояснит Чующему, что с ним происходит!..
