Приведя нас в комнату, карга попыталась слинять, но у меня такие штучки не проходят.
— Стоять!!! — Взревела вся моя женская природа.— Пока я моюсь, организуй мне лекаря и приличные шмотки, если не хочешь остаться без хлебного места.
Местная Фрекен Бок скривилась как от лимона, и щелкнула в мою сторону хвостом, а потом брезгливо скривилась:
— У нас нет одежды для крылатых оборванок, — и развернувшись, крикнув:
— Ванная за дверью, — шурша юбками, удалилась.
— С хавчиком, смотри, не промахнись, щедрая ты наша, — крикнул в след ей бурчащий желудок Сосискина.
— Ну, не сука, а? — возмущено открылся мой рот.
— Сука, — согласился пес, — но она тебе личико подправила.
Я тут же кинулась в ванную и, увидев свое отражение, почти простила эту Мэри Попинс. От синяков и ссадин не осталось никакого следа, а спина наконец-то перестала болеть и чесаться. Наплескавшись вдоволь и приведя себя в относительный порядок, облачившись в дежурную простыню, мы с псом потопали допрашивать Темку.
Он маялся в ожидании нас за очень скромно накрытым столом. Едва увидев мою пародию на богиню победы, мальчишка вспыхнул, как маков цвет, и, пытаясь скрыть свою неловкость, попытался налить себе из графинчика. Но я отреагировала быстрее, во мне внезапно проснулись педагогические замашки, поэтому шлепнув его по руке я отрезала:
— Мал пока, самогон хлестать, еще поллюции не закончились, а ты себя мужиком крутым возомнил.
— Мне уже сто шестнадцать лет, — потирая ушибленную руку, попытался отстоять свое право на стакан подросток.
— А по-нашему тебя шестнадцать, вот когда будет двести десять, тогда и получишь право доступа к крепким напиткам, а пока радуйся, что бабушка Даша и дядя Сосискин разрешают тебе пивка лакнуть, куда вообще твои предки смотрят, — поддержал меня Сосисискин.
— Я же сказал, их дома нет, и неизвестно когда они появляться, если вообще появляться, — вяло ковыряясь в тарелке, огорошил нас Темка.
— Так с этого места поподробнее, — откинувшись на стул, проигнорировав наезд на мой возраст, я потребовала, наконец, объяснить, что тут черт возьми, происходит.
А происходило тут вот что.
Папахен и мамахен ребенка, едва ему исполнилось шестьдесят лет, уехали на родину родительницы. Она была на половину сукубка, родилась в огненном мире, и ей климат Лабуды не подходил, страдала бедняжка постоянным кашлем. Вот она с мужем и отправилась здоровье на тамошних курортах поправлять, и, судя по редким письмам, супруги вообще не собирались возвращаться. Папенька выдал сынишке доверенность на управление делами, нацепил символ власти и, потрепав по голове, скинул с себя проблему управления государством. Нет, ребенка не оставили совсем без присмотра. О нем заботился этот бычара с хвостатой таранью, жившие задолго до нашего появления беби-ситтеры. Бесы у ворот, получалась, были охраной, а Казначей раз в месяц появлялся с деньгами и отчетами. Контроль за обучением темному искусству был поручен Верховному колдуну. Еще поначалу к Темкеу приходили и учителя, но со временем прислуга, видя, что их никто не контролирует, разболталась, няни уволились, преподавательский состав разбежался, главный по финансам забил на государственные дела и стал усиленно набивать свой карман, а Верховный пакостник, видим так глубоко ушел в научную работу, что даже ни разу не появился. Выйти за территорию домика Темка не мог — не пускал охранный круг, наложенный отцом. Вот так подросток и жил, предоставленный сам себе, и не имел реального представления, что происходит за стенами его дома.
— А как же Избранные? — Опережая меня, вылез на авансцену Сосискин.
— И знаменитый зал с крыльями и прочие случаи уничтожения сочувствующих им граждан? — Поддержало его мое полное обалдение.
— А это, — отмахнулся Темка. — От них еще мой дед научился избавляться, ничего сложного.
Я неприлично открыла рот, а Сосисин подавился кашей, заменяющей на этом празднике живота, мясо.
— Объясни немедленно, — потребовали мы хором.
— А чего тут объяснять, все просто, — потянулся налить себе пивка разъяснитель, но, видя мое суровое выражение лица, спрятав от греха руки под скатерть все же ответил. — Когда ни с того ни с сего эти оголтелые дуры на нас косяками поперли, дед поначалу оборонялся, а потом плюнул и порвал все отношения со светлыми и открыл к своему другу портал в соседнее измерение. Тот договорился с местными демонами и желающие лишить его жизни стали прямиком в лапы тамошних жителей попадать, а чтоб поменьше лезли к нам со своими претензиями, друг его организовал там музей и периодически водил по нему вояк из местных придурков.
— Но я же тоже Избранная, у меня даже крылья и зверь имеется, пусть жрущий постоянно, но священный, — не веря своим ушам, заорал мое неверие в абсурдность происходящего.
Темка, испугано вздрогнув от моего вопля, пролепетал:
— Так ты же не имела мыслей меня убить, поэтому и увидела дом и смогла в него зайти, а вот если бы ты шла меня убивать, то вместо моего дома ты бы увидела Черный замок на горе под багровым небом и, шагнув в его двери, очутилась бы совсем в другом мире.
— А земли, нам же светлые говорили, что Темный Лорд захватывает их территории, — осторожно поинтересовался Сосискин.
— Так демонам надо было платить за услуги, а потом когда они уходили, выжившие светлые покидали их, а наши подданные заселяли, чего добру-то пропадать.
— А разгул нечисти, а черные маги и колдуны, которые плевком сшибают драконов? — выпалила моя память.
— Нуууу, точно не знаю, но, кажется, так мои подданные развлекаются от скуки, их же никто за это не наказывает, вот и делают что хотят, — задумчиво протянул Темка. — Да мы вообще не поняли, с чего на нас вдруг светлые ополчились и войну развязали, — подвел итог рассказу Темный лордец.
— Ты попала, попала, попала, Темные вообще тут не при делах, — похоронным колоколом стучало в висках.
— Угу, подруга, убивать парнишку ты не станешь, а если даже подумаешь об этом, то мигом окажешься в гостях у страшной сказки, — подтвердила мой инстинкт самосохранения.
— Так что приготовься, матушка, ты тут застряла всерьез и надолго, — убито подвел итог мой большой облом.
Сосискин видя мое потерянное лицо подошел и, пытаясь ткнуться мордой в колени, начал вливать позитив:
— Ладно тебе, везде люди живут, попробуем устроиться на новом месте, в конце концов, везде ищи плюсы.
— Какие? — Убито поинтересовалась раненая в самое сердце надежда.
Пес лизнул меня в лицо и, подмигивая, утешил:
— Ну, по крайней мере "шедевр" про Машку редактировать не будешь, да и в живых останемся.
Я молча согласилась, при другом раскладе шансов понянчить внуков у меня не было.
— Вот сволочи, они же знали, когда тебе подсовывали контракт, что ты не выйдешь отсюда, — высказалось мое возмущение в адрес демиургов, и я полностью разделяла его мнение, только в более красочных выражениях.
Чтобы успокоиться и придумать, как во всем этом лучше разобраться, мы стали задавать еще кучу уточняющих вопросов и замучили Темку своими бесконечными "Что? Как? Почему?". Заметив, что мальчишка начал уставать, я предложила пойти подышать свежим воздухом, но прежде чем вы вышли в сад, нас посетила делегация из обслуживающего персонала.
— Мы отказываемся жить под одной крышей с Избранной и ее зверем, практически роя копытом землю порадовал нас дворецкий.
— Или вы немедленно отправляете ее в измерение к демонам, или мы уходим, — выдвинула свои условия кастелянша с расширенными полномочиями.
И вот тут я поняла, что Темка — все-таки настоящий Темный Лорд. Невинные по цвету глазки моментально стали красными, за спиной распахнулись кожистые крылья побольше моих, лицо повзрослело на несколько лет и он, вскочив, отрезал:
— Никто и никогда не смеет указывать Властелину Темной Империи, что и как ему делать. В ваших услугах мы больше не нуждаемся, прошу покинуть дом, обо всем произошедшим узнает мой отец, и он сам назначит вам наказание.
Дождавшись когда уволенные уйдут, Темка сел, принял свой обычный вид и, жалко улыбаясь, выдавил:
— Хорошо, что хоть охрана не сбежала, а то вы завтра уйдете, и мне вообще поговорить не с кем будет, — и отвернулся, пытаясь не показать блеснувших слез.
Мы с псом удручено переглянулись, на нас только что свалился подросток с переходным возрастом, которого надо было кормить, поить, одевать, обувать учить и воспитывать, а в довесок целая разворованная Темная Империя, в которой буйным цветом цвела анархия.
— Малыш, даже не знаю, тебя обрадовать, или огорчить, но мы детей в беде не бросаем, — потрепав его по плечу сообщили я, моя совесть и ответственность за более слабых. — Поэтому готовься, беру твое воспитание в свои руки и лапы Сосискина, будем из тебя приличного Темного Лорда делать.
На следующий день, я одетая в один купальник и свои бриллианты (уж больно у охранников жуликоватые морды были, выпускать из рук свои сокровища мне совсем не хотелось), развалившись на кресле, лениво цедила местное сухенькое, периодически подливая себя из кувшинчика, стоящего на спешно сооруженном мной из садовой мебели, стола для переговоров. А что день жаркий, одежды у меня приличной нет, в животе от воды уже лягушки квакают, не париться же мне в очередной простыне, да и мастерить деловой костюм из подручных средств, времени не было. И если организм насыщался жидкостью, то мой мозг ждал одну очень нужную мне делегацию, которая имела наглость задерживаться. Отложивший свои дела с Эдиком и потерявший связь с Попандоплой, Сосискин маялся бездельем, дремля в тенечке, периодически поднимая голову, сердито ворчал:
— Ни один уважающий себя деловой человек не позволяет так опаздывать, на счетчик таких делаш надо ставить.
Когда ожидаемые мной товарищи, наконец, появились, весь мой характер пришел в боевую готовность, и, хрустнув пальцами я нацелилась на предстоящее сражение. На меня, глядя как на особо опасную рецидивистку, надвигались Верховный колдун, Казначей и Главнокомандующий темными силами.
— Избранная, я убью тебя! — едва дойдя до меня, одновременно взревели главный по колдовству и его товарищ по смертоубийству.
В руке первого появился огненный шар, а второй спешно стал вытаскивать огромный меч, стучавший ему ноге при каждом шаге. Допущенный до финансовых потоков пока хранил осторожное молчание.
— Обязательно убьете, рано или поздно так и так умирать бы пришлось, — прихлебывая из стакашки, философски одобрил их намерения мой фатализм.
— Но пока вы это еще не сделали, подумайте о том, что с вами сделает отец парнишки, когда вернется. — И я вскочила и, грохнув кулаком, заорала:
— Вы млять, пердуны старые, о чем думали, когда пацана одного тут бросили?! Если бы к нему пришла не добренькая я, а портал не сработал, и сюда бы прорвалась агрессорша с целым выводком фанатиков, от ребенка бы даже мокрого места не осталось! Ты, — палец угрожающе нацелился на ответственного за обучение. — Какого хера ты даже не проверил как у парня дело с магией, ты хоть знаешь, что он даже свечку без огнива зажечь не может?!
Мой взгляд переметнулся на военачальника:
— Ты, сапог конченый, хоть раз пришел на его тренировку с мечом?! Ребенок вилку с ножом с трудом держит!
— Ну а ты, — трясясь от бешенства я подлетела к пиявке, питающейся золотом из казны и, схватив его за грудки, прорычала:
— Ты мразь, когда в последний раз хоть медяшку Темке присылал, он в обносках ходит, а в соседнем городишке уже почти никто ему в долг еду не отпускает!
И мысленно перекрестись, я кинула шестерку, замаскированную под джокер:
— Приедет его отец, что я ему скажу: простите, Ваше Темнейшество, вас тут по миру пустили, Империю скоро светлые за долги заберут, а ваш сын даже от мухи защититься не может?!
И пока никто не открыл рот, припечатала:
— Мне что прям сейчас сообщить родителям Темного Лорда, что вы провалили полученное вам дело и фактически предали свою страну?
После этих слов желающие меня убить шарик убрали, ножичек в чехольчик засунули, и народ начал, как всегда бывает в таких случаях, начал неловко оправдываться и валить все друг на друга. Казначей по-прежнему хранил молчание.
А пока они не стали задавать вопросов, откуда я знаю отца свалившегося на меня подопечного, быстро стала раздавать указания.
— Значит так, с завтрашнего дня ты Старший научный сотрудник лично будешь приходить сюда и учить парня вашим темным пакостям. Заодно и светлые в тонусе держаться будут, а то совсем там расслабились на своих огородах. Ты, прапорщик, лично займешься с парнем физподготовкой и боем на мечах. — Ну а ты, — я презрительно кинула взгляд на зажравшегося казнокрада. — С этой минуты отстраняешься от государственной кормушки.
— Не имеешь права, у тебя полномочий таких нет, — наконец-то подал голос ворюга.
Его бурно начали поддерживать начавшие приходить в себя обличенные мной пассажиры.
— Ошибаешься растратчик, на полюбуйся, — я кинула в него доверенность от имени Темки, припрятанную на этот случай под скатертью.
— Она не имеет никакой силы, заверить ее может только отец Темного Лорда и или кто-то выше его по статусу, а его тут нет, а с богами тебе не договориться, — не глядя в нее мерзко улыбаясь отмахнулся от меня змея при портфеле.
— Можешь подавиться своей бумажкой с бесполезной подписью, — начал праздновать победу спец по обману детей и вдов.
И почти сломленные мной оппоненты, опять начали высказывать свои сомнения в моей легитимности.
— С каких это пор подпись демиурга стала никчемной? — лениво поинтересовался молчавший до сих пор Сосискин. — Ты сморчок лорнет то свой настрой на нужную резкость и посмотри, чья на бумаге печать и подпись стоит. А пока ты слегка занят, я пожалуй дам пищу для размышлений твоим друзьям.
Поднявшись, пес неторопливо сдернул лапой с земли свою подстилочку и, схватив в зубы две толстенные папки, до сей поры скрывавшиеся под ней, и, не спеша, приковылял к столу.
— Нате, полюбуйтесь, что ваш предводитель над лохами, наворотил за последние сто лет, удивляюсь, как вы на паперти не стоите с таким управляющим, — швырнул компромат под ноги опешившего мага и настоящего полковника, мой на сто ходов вперед продуманный пес.
По мере того как верхушка из двух темных перелистывая страницы досье на все делишки ответственного за бюджет страны, она начинала наливаться яростью.
— Так вот куда пошли деньги на строительство укреплений на границе, — задохнулся от возмущения Главнокомандующий.
— А я все думал, почему в Академии вместо нового общежития был построен один туалет, — вторил ему потрясенный Верховный колдун.
В ответ на эти вопросы Казначей все отрицал и твердил, что не брал ни копейки и что они могут проверить, он, дескать, ютиться в скромной лачуге и живет от зарплаты к зарплате.
— И вообще я регулярно отчитывался перед вами, вы сами принимали мои отчеты и утверждали их, — сделал попытку перевести стрелки схваченный за руку.
— Конечно, у тебя лично ничего нет, ты же голодранец, — подражая Папанову, заржал Сосисискин. — Ты абсолютно бескорыстно трудишься, да так что ни одна налоговая не подкопается, а государство тебе памятник должно поставить за беззаветный трудовой подвиг.
