— Эмпата читать невозможно. Мы не можем слышать друг друга именно поэтому.
— И почему я должен тебе верить? — Спокойно продолжал он, но в глазах блестела настоящая злость. — Это я тебя не слышу, как не видит Эллис, как Джаспер не может на тебя влиять. Ах да! Ты же им мешаешь, вернее, мешает твой реал. Так может он и мне тоже не дает заглянуть в твою голову? Только вот получается, что тебя то, как раз ничего не сдерживает, и ты спокойно можешь копошиться в моих мыслях. Ведь так, телепатка? Забавно наверно было слышать мои мысли, когда я смотрел на тебя на уроках и представлял, как обнимаю, как целую, как люблю тебя! Ты наверняка досыта насмеялась над моими метаниями. Может, и твой наряд на маскараде был просто игрой в ответ на мои мысли, когда мне больше всего на свете хотелось, что бы ты тоже была вампиром, и мне не приходилось держать между нами дистанцию.
Я застыла как изваяние, уставившись на него немигающим взглядом. Его губы изогнулись в издевательской улыбке, а по моему телу прошла нервная дрожь.
— Угадал. — Констатировал он, снова поворачиваясь ко мне спиной и сжимая руки в кулаки.
Я замотала головой и тихо прошептала:
— Нет! Я никогда бы так не поступила, даже если бы и могла слышать твои мысли...
"Наверно теперь тебе действительно лучше уйти". — Раздались в моей голове его мысли.
Я нервно всхлипнула, стараясь подавить подступившие к глазам слезы. Сердце сбилось с ритма, издав два фальшивых удара раньше положенного времени. Эдвард дернулся, как от электрического разряда и резко повернувшись, испуганно оглядел меня с ног до головы.
— Я не телепет, Эдвард. — Осипшим голосом начала я. — Я абсолютный эмпат. Ты знаешь, что это значит? Я не читаю чужие мысли, как такие природные телепаты как ты. Я их слышу. Всех. Людей, вампиров, упырей, собак, белок, крупных птиц, кроме тех, кто меньше пяди ростом. Слышу всегда, в режиме on-lane, без возможности переключить волну или изменить громкость. Но это ещё не все. Мысли можно врать, а мне соврать невозможно, так как не только слышу мысли, но могу читать и чувствовать намного больше: память, чувства, эмоции, сознание, подсознание, даже тот щепоток, который называют внутренним голосом. Однажды взглянув на живое существо, при желании, я буду знать о нем все. А если мне дадут пять минут, то к этому всему прибавятся мельчайшие подробности.
— Всю жизнь?! — Опешил Эдвард. — Только взглянув?!
— Но не твою. Я не читала так пристально никого из твоей семьи. Это что-то вроде моей попытки быть честной с ними. Но единственный кого я действительно не могу не читать, не слышать, это ты.
— Слабо вериться. — Прервал он мой монолог. — Хочешь меня убедить, что никогда не слышала мои мысли?..
— Слышала! — Крикнула я в ответ на его презрительную ухмылку.
— Я же говорил. Ты роешься в моей голове и подстраиваешься под меня.
— Я слышу тебя, только когда ты сам этого хочешь, и за все время это было только пять раз. Хочешь знать, когда был первый?
— Нет. — Ответил он.
— "Куда ты пошла? Я же убью тебя!" Помнишь, когда это было? Когда ты следил за моим домом и не разговаривал при встрече. А когда мы все-таки встретились в лесу, сказал, что твоя слежка мне только кажется, и вызвался проводить домой. Что я должна была подумать?
— Подожди. — Чему-то удивился Эдвард. — Я...
— Наверно влезть в твою голову для выяснения подробностей. Помнишь, как это было? Как ломается природная защита мыслей. Давай повторим этот незабываемый момент.
Я сконцентрировалась, нащупала ту самую защиту и, представив её как тяжелую деревянную дверь, просто постучала кулаком по одной из створок. Удар получился сильный, но не способный взломать преграду, да я и не хотела этого делать. Гул от стука в чужое сознание отразился в моей голове тупой болью в районе лба. Нечто подобное должен был испытать и Эдвард. Но с непривычки он взвыл и, обхватив руками голову, рухнул на колени, я злорадно ухмыльнулась и на меня нахлынула увеличившаяся в разы волна его боли.
В глазах потемнело, голову сдавило с такой силой, что мне и самой захотелось взвыть, хлещи моего "упыря". Может, я недооценила его ощущения? Во рту появился мерзкий привкус горечи, а в животе свело мышцы как при приступе тошноты. Только не упасть, мысленно повторяла я себе, пытаясь проморгаться, каждое движение век отзывалось дикой режущей болью, где-то в глубине черепной коробки
— Ну, как? Приятно? — Хриплым голосом спросила я, все ещё не видя перед собой ничего кроме черноты. — Не передаваемые ощущения. Правда? Хотя, ты наверно уже настолько привык к моим постоянным вмешательствам в твои мысли, что небольшой толчок по закрывающей их завесе, даже не почувствовал. Ведь так? Или мне самой залезть в твои воспоминания и узнать наверняка, о чём ты только что думал, а не дожидаться, когда ты ещё раз при помощи телепатического сигнала пошлешь меня вон из своего дома, как несколько минут назад!? Что бы больше без спроса не рылась в твоей голове. Меня же совсем не обязательно слушать и уж тем более пытаться понять, что и зачем я делаю. Тебе с лихвой хватает собственных выводов и решений. Я же не о чем, кроме собственной выгоды думать не могу. Не так ли?..
Как-то незаметно я перешла на всеобщий, а вслед за этим на алларар. Голос поднимался все выше, рискуя уйти на истерический ультразвук, но я старалась его сдерживать. Наверно мне хотелось выговориться, и активно жестикулируя, я позабыла обо всем, что происходит вокруг. Очередная тирада была закончена и я, наконец, оторвала глаза он сидящего на полу Эдварда, собираясь набрать в легкие побольше воздуха, для красочного продолжения, как вдруг увидела в темном окне отражение красных глаз.
Девушка, смотревшая на меня, кого-то смутно напоминала, поддаваясь каким-то звериным инстинктам, я попыталась на неё рыкнуть, но из груди донесся только свистящий сип. Этот странный звук заставил меня быстро оглядеть отраженную в том же окне комнату. Половина мебели летала в воздухе, у дальней стены стояли трое "вампиров" за спинами которых можно было разглядеть прижатых к стене их жен.
Когда они успели вернуться? А я то по наивности полагаю, что мы с Эдвардом одни. Он кстати, тоже выглядит каким-то очень напуганным или растерянным, или скорее все вместе. Все они были явно чем-то напуганы. Вот только чем?
Снова сконцентрировав взгляд на обладательницы красных глаз, я ещё раз сипло вдохнула от охватившего меня ужаса.
Это была я, стояла, нависая над Эдвардом, как скалистый утес, в позе настоящего упыря. Демонстрируя приличные по размерам когти. Лицо посерело, а губы стали казаться намного худее, чем должны были быть. Одежда на плечах намного дымилась, как будто была одета на раскаленной печке, а сердце колотилось в странном рваном ритме. Так вот как меняют ипостась?
От этой мысли по телу пробежала нервная дрожь. А от стыда и ужаса захотелось громко завизжать и выбежать на улицу, но, кажется, я знаю, что из этого выйдет. Впервые пожалела, что Джаспер не может меня успокоить.
Осознание происходящего заняло не больше нескольких секунд. Что бы как-то все это остановить, я резко выпрямилась по шву, до боли сжимая лопатки. Вслед за опустившимися руками зависшая в воздухе обстановка комнаты потеряла равновесие и с лязгом и грохотом стала падать на пол.
Ну, вот опять, я что-то не так сделала. Себя снова стало жалко, дыхание сбилось, а не успевший успокоиться пульс снова увеличил темп. Страх перевоплощения только ускорял перемены в моем облике.
Я тихо застонала от собственного бессилия и сжала кулаки.
Боль, от впившихся в ладони когтей, немного прояснили рассудок. Продирающиеся как сквозь толщу воды мысли, и страх семейства Каленов только мешал мне успокоиться.
— Рина? — Осторожно позвал Эдвард.
— Лучше молчи. — Шепотом ответила я, продолжая дышать, как знатный астматик. Каждый вдох-выдох сопровождался разноголосыми свистами и хрипами.
Что теперь делать? Как все исправить? Гостиная в весьма плачевном состоянии. Сломалось, конечно, не так много, но расстановка мебели говорила о недавнем землетрясении и сильном урагане.
Колдовать я не могу, руки сильно трясутся, да и вообще состояние очень нестабильное, так одно неосторожное слово, действие или услышанная мысль и уже ничто меня не остановит.
Ой! Не надо об этом думать!
— Спокойно. — Я сделала ещё один глубокий свистящий вздох. — Оно того не стоит.
И стала осторожно ощупывать гроздь амулетов. Кажется, в одном из них был приличных размеров сапфир. Нащупав нужный, я, не заморачиваясь с верёвкой, дернула его вниз и сделала несколько шагов в центр комнаты.
— На ремонт. — Выдохнула я, кладя драгоценный кулон на чудом уцелевший рояль. И так же медленно, боясь нарушить концентрацию, развернулась к двери и на негнущихся ногах пошла на улицу.
— Рина? — Снова позвал Эдвард. Ответить я не могла и только махнула рукой, намекая, что бы он заткнулся и не лез.
Глава 28. Тайны.
Хорошо, что приехала сюда не на своей машине, за руль мне однозначно нельзя. Сразу повернув в сторону дома, я зашла в лес, через несколько шагов стала увеличивать скорость и очень скоро сорвалась на бег.
Вот ты мой милый, почти познакомился с моим внутренним миром, а точнее с взбесившейся гарпией. Или в кого я там должна была превратиться? Монотонная работа мышц и бьющий в лицо ветер помогли успокоиться. Только добежав до своей поляны, я смогла остановиться, упав на колени перед раскидистым дубом и уткнувшись в него лбом, стала пытаться восстановить дыхание.
— Рина? — О, явился. Попытка номер три.
Я оторвала голову от дуба и, запоздало, разомкнув окровавленные руки, принялась отчищать лоб от впившейся в него коры.
— Что? — Сухо ответила я.
— Ты как?
— Лучше чем обстановка гостиной.
— Что с тобой было? — Он подошел ближе и сел рядом со мной на землю. — Это как тогда, на бейсболе? У тебя снова вспыхнули глаза.
— А не боишься, подходит так близко? — С издевкой спросила я.
— Не говори глупости.
— А там боялся.
— Я испугался за тебя. С тобой что-то происходило. И я не понимаю, что.
— Тебе же лучше. — Я подняла руки к лицу, намереваясь спрятать в них, но, посмотрев на красные разводы, только невесело ухмыльнулась и принялась оттирать ладони о траву.
— Может, расскажешь?
— Что бы получить очередную порцию обвинений? Нет уж, уволь.
— Прости. Я не должен был на тебя накидываться. Просто меня задело, что ты так долго скрывала от меня свои возможности. — Он протянул руку к моему лицу.
Мне захотелось прижаться к нему, разреветься и наконец-то рассказать все, но мое сердце против моей воли слало набирать скорость, все хуже держа ритм, и опять появилась нехватка воздуха. Я очень нестабильна. Любая встряска и рассказывать будет нечего и некому.
— Не надо. — Чуть слышно выдохнула я. — Я могу в любую секунду потерять контроль над собой.
— И тогда ты попытаешься меня убить? — Слишком спокойно спросил он. От этого спокойного голоса вся концентрация стала рушиться как песочный замок. — Мне уйти?
— Только если ты этого хочешь? — Я только просила не прикасаться ко мне, а он уже хочет уйти
— Чем тебе помочь?
— Не знаю. Помолчи минуту. — Тяжело дышала я. — Я справлюсь.
Через несколько минут сердце снова успокоилось. И глубоко вздохнув, я ухмыльнулась своим мыслям.
— Что смешного?
— Просто подумала, что будь я дома. Рикон бы наверно макнул меня в фонтан, что бы не по делу не кипятилась. И вот думаю, а помогло бы это или только все усложнило?
— После того как ты расскажешь, что с тобой было, я смогу предположить возможные варианты твоего успокоения.
— Я боюсь.
— Чего?
— Твоей реакции.
— Тебе нечего бояться. Расскажи.
Я тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. Что сказать? Как сказать?
— Часто у тебя такие приступы? — Спросил он, видя мои метания.
— Впервые. То, что было на поляне не идет ни в какое сравнение. Там я просто защищала тебя. А сейчас .... Я теряла контроль над собственным сознанием.
Тогда была просто частичная трансформация, а сейчас сильный стресс, но как это в более мягкой форме объяснить ему. Не говорить же открытым текстом, что это он чуть не довел меня.
— Я не понимаю.
— Не знаю, как объяснить.
— Объясни, как можешь. Прошу тебя. Один раз, расскажи все так, как есть на самом деле, без этих постоянных недоговорок.
— Это самая неприглядная, правда, обо мне.
— Мне все равно. Ты для меня важнее всего на свете и что бы я о тебе не узнал, это не изменит моей любви к тебе.
Я только криво усмехнулась.
— То-то ты так бурно отреагировал на новые подробности.
— Прости, больше такого не повториться.
— Зарекалась... кх. В общем, не зарекайся.
— Договорились. — Эдвард привлек меня в себе. Мое сердцебиение уже успокоилось, и я больше не сопротивлялась. — Я жду.
Мы сидели в обнимку под моим дубом, так хорошо, так спокойно. Как страшно разрушить все это.
— Я не знаю, как начать.
— Начни с начала.
— Сначала Бог создал землю. — Хихикнула я.
— Хорошо. — Нежно прорычали мне в затылок, тогда начни отсюда и пошли обратно.
— Ты точно не будешь, потом на меня срываться?
— Я же обещал. Не так уж я и злобный тиран.
— В общем, в наших семьях незаменимым аргументом в семейных разборках является тяжелый, например гранитный, обеденный стол.
— Опять шутишь? — Устало спросил Эдвард, крепче прижимая меня к себе.
— Как раз нет.
— И зачем же такой стол?
— Обычно под ним прячется муж, пока жена крушит дом.
— Ты серьезно? — Искренне удивился он.
— Да. Только Слава Богам, бывает такое крайне редко. Так как смена ипостаси происходит вследствие сильного... — Я замялась, подбирая нужное слово.
— Вследствие сильного чего?
— Вследствие сильного эмоционального напряжения. То есть, это может быть стресс, шок, злость и т.п. Но данная эмоция должна быть настолько сильной, что бы выбить из колеи.
— Я так сильно тебя обидел? — Напрягся Эдвард.
— Просто. Я не ожидала, что ты так отреагируешь, узнав, что я слышу чужие мысли. Я могла ожидать подобной реакции от кого угодно, но только не от тебя. — Потупилась я. — Хотя и головная боль сыграла не последнюю роль, может, если бы я не пыталась сломать твою защиту, то все бы обошлось, накричала бы и успокоилась.
— Извини. Но я так и не понимаю, почему ты не сказал об этом раньше?
— Сначала, как-то к слову не пришлось, дальше не хотела, а потом... уже просто боялась все испортить. Впервые в моей жизни, ко мне относились, как к нормальной, а не как к изгою.
— Зная, что ты можешь читать мысли, или как ты говоришь слышать, мы бы не стали относиться к тебе хуже.
— Легко говорить.
— Но я, же тоже читаю мысли, значит, тоже должен был стать изгоем для своей семьи, но они мужественно меня терпят. — Попытался он пошутить.
— Это твоя семья.
— И твоя тоже.
— О тебе знает только твоя семья и больше никто.
— О тебе тоже.
— В том то и дело, что нет. Я из другого мира. Моя семья, мы все эмпаты, за исключением мамы, но она Архимаг и когда-то давно тоже научилась, как ты читать мысли. Больше в долине таких как мы нет. А о наших способностях из далека кричит цвет волос. Ты не представляешь, что чувствуешь, когда все тебя сторониться. Когда идешь по улице, а тебе кланяются и стараются думать, только о своем почтении к твоей семье. И при этом все без исключения бояться, что я залезу куда-то глубже. Любому живому существу есть что скрывать, у всех есть такие мыслишки, которых стыдятся и, видя меня, они знают, что я вполне могу их прочитать.
