Последнее было самым сложным и входило в противоречие с идеально разработанным планом. С одной стороны, ни одна собака не должна была знать о том, что убийц к магичке подослал именно Горморл. А с другой... король не хотел, чтобы Татьяна умерла, так и не поняв, кто ей отомстил. Доверить свою тайну наемникам? Немыслимо. Не насладиться плодами собственной мести? Невыносимо! Стоп... а может быть, воспользоваться услугами мага? Его даже не нужно будет посвящать в подробности. Просто попросить создать небольшой артефакт с заключенной в ней иллюзией. Любопытно, что почувствует Татьяна, когда увидит перед собой изображение Горморла? Да еще и бросающее ей в лицо обвинения? Хотя... с последним нужно быть осторожным. Ведь маг, который будет ее создавать, все поймет. Особенно после того, как убийство откроется! Может, убрать его так же, как и наемников? Жалко... магов во владениях Горморла было не так уж много. Но другого выхода просто не было. Король желал бросить обвинение стервозной ведьме прямо в лицо!!!
Татьяна тем временем думала о Горморле не больше, чем об обеде, съеденном год назад. Она была слишком занята собственной местью. Бельсы выполнили обещание, доставив ей Жреца и Ученика живьем. И теперь Татьяна заново знакомилась с падре Ваоле и Отцом Вседержителем. Только уже на своих условиях. Жаль только, что не в пыточной камере. Оказалось, что падре и Отец, так любившие издеваться над узниками, сами не выносили даже вида пыточных инструментов и теряли сознание. А Татьяне, прежде, чем измываться над двумя вполне заслужившими это сволочами, не терпелось задать им парочку вопросов. Слишком уж давно ей хотелось выяснить, каким образом благочестивые инквизиторы сумели заставить Сержена написать добровольный донос.
Надо сказать, что падре Ваоле и Отец Вседержитель практически не сопротивлялись. Они тряслись, лили крокодиловые слезы, сваливали вину на введшего их во искушение Асмодея и рассказывали все, что знали. И даже то, чего не знали. Причем разобраться в мешанине правды и вымысла становилось все труднее и труднее. Казалось, что врать для монахов так же естественно, как дышать. Более того, порой они и сами верили собственным измышлениям. Однако Татьяна не была бы Татьяной, если бы не выяснила все, что только можно. И о том, как Отец Вседержитель уговорил рыцаря предать ведьму и написать донос, и о том, как он обманул самого Сержена, стерев ему память и отправив в иной мир. Повествование было занятным. И весьма поучительным. Надо же... оказывается, Сержен был не столь виновен, как думала Татьяна. Он вовсе не желал отправлять ее в подвалы инквизиции и уж тем паче на костер. Но... оправдывать рыцаря магичке совершенно не хотелось. Как ни говори, все равно Сержен ее предал. Отрекся от нее. Но ни ненависти, ни злости Татьяна не чувствовала. Наверное, она просто переболела рыцарем. Благополучно забыла его и перестала переживать, что своей вере он был предан гораздо больше, чем своей женщине. В конце концов, Татьяна и сама понимала, что никогда не сможет занять место Владычицы в сердце Сержена. А потому глупо было страдать о неслучившемся. Тем более, столько лет спустя. Сержена давно уже нет в живых. Так пусть покоится с миром. Татьяна не могла его простить. Но ненавидеть... ненавидеть рыцаря она не могла тоже.
Когда Лавр, наконец, нашел магичку, она сидела у Ханта, обняв бутылку вина и рассеянно слушая рассуждения полоза о законах магического равновесия. Похоже, настроение у Татьяны оставляло желать лучшего. Эльф, если честно, был тоже немного не в духе. Пока магичка развлекалась, пытая своих врагов, Ролум отослал Лавра уничтожать очередного монстра. Эльф потратил на это неприятное занятие целых несколько дней, и мечтал встретиться с Татьяной, чтобы немного отдохнуть. Однако магички не оказалось ни дома, ни в пыточных подвалах, ни даже в библиотеке Совета, которую она повадилась посещать. Словом, когда Лавр, наконец, нашел Татьяну, он чувствовал себя окончательно вымотанным и обессиленным. Все, чего хотелось эльфу — это пару стаканов вина, ужин, и крепкий сон. Хотя... оказавшись в одной постели с магичкой, о последнем, скорее всего, он даже не вспомнит. Так же, как и о собственной усталости. Как ни странно, безумное вожделение к Татьяне не прошло со временем. И даже нисколько не утихло.
— Твои враги рассказали тебе, наконец, все, что ты хотела? — поцеловал Татьяну в макушку Лавр.
— Все, и даже чуть больше. Теперь их Террел с Ролумом пытают на предмет выяснения всех военных тайн. И мне таки кажется, что падре с Вседержителем непременно эти тайны вспомнят. Поскольку безумно хотят жить.
— А ты представь, сколько всего полезного они вспомнят, когда захотят умереть! — хищно улыбнулся Хант.
— Тоже верно, — тут же пришла в хорошее расположение духа Татьяна.
— Ты скоро освободишься? — нетерпеливо поинтересовался Лавр.
— Да я вообще-то и не занята, — пожала плечами Татьяна. — Ролум сказал, чтобы я вообще отдыхала до конца недели. А потом он снова пошлет меня на задание. И ты даже не поверишь куда! Снова очищать тракт Румила от очередного монстра! Это просто наказание какое-то... и откуда они там берутся? Я этот тракт изучила уже вдоль и поперек. А сколько я там тварей уничтожила... вообще описанию не поддается!
— То есть, у тебя есть еще неделя отдыха? — вычленил главное Лавр. — Прекрасно! Поскольку у меня примерно столько же до следующего задания. И я предлагаю тебе провести это время с пользой. Между прочим, я оплатил хорошо знакомую тебе комнату в небезызвестном трактире на ближайшие дней семь.
— Правда? — умилилась такому знаку внимания Татьяна. — Тогда поехали! А то у меня Ржавый застоялся уже. Да и по тебе он соскучился. Что ни говори, а генетическая привязанность — великое дело.
Магичка с эльфом всю дорогу дурачились, прикалывались друг над другом, шутя делили шриша и заклятый на верность меч... словом, вели себя как расшалившиеся подростки. Избавившись от явных врагов, они не считали нужным скрываться. И магические щиты, которые Татьяна повесила на комнату, были чисто символической данью постоянным урокам Террела и инстинктам Охотника. Лавр и магичка никого не боялись. И даже не задумывались о том, что им может что то угрожать здесь, в хорошо знакомом трактире, хозяином которого является бельс. Они пили вино, плескались в ванной, занимались любовью и чувствовали себя абсолютно счастливыми. Пустившись во все тяжкие, эльф с магичкой не ощущали ни границ, ни условностей, ни сдерживающих тормозов. Восторженные, утомленные, почти бездыханные, они остались лежать в объятиях друг друга. Волна отхлынула, оставив их переплетенные горячие тела в блаженном полузабытьи утоленной страсти. Лавр с Татьяной настолько были увлечены друг другом, что пропустили момент, когда взломав магическую защиту, в комнату ворвались несколько наемных убийц.
Разумеется, опытным Охотникам, не раз и не два попадавшим в различные передряги, не понадобилось много времени, чтобы вскочить с кровати и схватить оружие. И уж разумеется, их нисколько не смутило то, что в этот момент из одежды на них ничего не было. И Лавр, и Татьяна были обучены драться в любом состоянии. И в любом положении. Вот только тела, утомленные излишне выпитым вином и неумеренным занятием любовью, реагировали на происходящее не так быстро, как хотелось бы. Да и нападающих было слишком много. Шестеро воинов, наверняка обучавшихся владению мечом в каком-нибудь клане рыцарей и два мага. Очень сильных мага. Татьяна даже не подозревала, что среди небельсов существуют подобные мастера своего дела. А потому ей приходилось довольно туго. Впрочем, Лавру было не легче. Шестеро вооруженных до зубов воинов против одного эльфа — это не самый лучший расклад. И хотя пока заклятому на верность клинку удавалось сохранять обнаженное, золотистое тело своего хозяина в относительной целостности, долго это продолжаться не могло. Удар, разворот, еще удар... Лавр держался из последних сил. Да и Татьяна явно выдыхалась. Двое магов загнали ее в угол и все, что она могла — это защищаться, периодически пуская небольшие магические разряды в противников Лавра. Убить эти разряды не могли (для этого требовалось сконцентрироваться, а значит раскрыться), но отвлекали неприятеля довольно серьезно. И Лавр умело этим пользовался. Выхватив арбалет у одного из нападавших, эльф выстрелил в голову особо активного мага. Дело пошло веселее. А уж после того, как Татьяне удалось уничтожить своего второго противника, эльф с магичкой даже поверили в то, что все обойдется.
Лавр начал махать клинком с удвоенной силой. Присоединившаяся к нему Татьяна тоже пустила в ход меч, добавляя боевые заклятья. Четверо противостоявших им воинов, впрочем, отступать не собирались. Они были слишком большими профессионалами. И им очень хорошо заплатили за то, чтобы эта парочка умерла. Лязг мечей. Кровь. Запах паленого...битва превратилась в бойню. Войдя в азарт, Охотники безжалостно крушили своих врагов. Однако Горморл не был бы Горморлом, если бы не предусмотрел и такой, на первый взгляд почти невероятный вариант. Перед окровавленной, едва стоявшей на ногах парочкой, появилась иллюзия, изображающая бывшего Канцлера.
— Ты умрешь за то, что оскорбила меня, — заявил Горморл и подал знак.
Оставшаяся пара воинов вдруг стала двоиться... троиться... буквально через пару секунд перед Татьяной и Лавром стояло уже более десяти воинов. Сильных, азартных, свежих и злых. Эльф с магичкой тоскливо переглянулись и прижались друг к другу крепче. Они понимали, что выжить им не суждено. Но позволить убить себя, как приведенных на заклание овец? Вот еще! Если Горморл захотел забрать их жизни... то ему придется за это заплатить. По самым высшим расценкам!
* * *
Когда Горморл отправил Форса истребить очередную шайку бандитов, тот не нашел в этом ничего необычного. Подобное задание было отнюдь не первым. Разбойников вокруг Льясмы развелось — как бродячих псов. Однако оказалось, что справиться с многочисленной вооруженной бандитской группировкой не так уж просто. Не помогли даже пираты Шнурка, привлеченные к сей полезной деятельности. И тогда Форс вспомнил про Лавра с Татьяной. Боец и маг отнюдь не помешали бы ему в его нелегком деле. Тем более что теперь (может быть) гоблину не придется даже тратить нервы. Вполне вероятно, что после того, как Лавр с Татьяной переспали, между ними установилось-таки перемирие, и они перестанут собачиться по любому поводу. Улыбнувшись данным, весьма приятным мыслям, Форс направился в Мортию. Не найдя там ни Лавра, ни Татьяны, гоблин обратился за помощью к Ханту. И услышав ответ, скрипнул зубами. Оказалось, что сладкая парочка сняла в трактире комнату и не собиралась вылезать оттуда как минимум неделю. Форс злорадно ухмыльнулся. Демон им, а не романтический отдых! И, представив, какие лица будут у Лавра с Татьяной, когда он обломает им всю малину и потащит сражаться с разбойниками, гоблин окончательно пришел в хорошее расположение духа.
То, что в трактире что-то было не так, гоблин понял сразу. По абсолютной, неправдоподобной, оглушающей тишине. Форс вытащил меч и, оглядываясь по сторонам, скользнул к лестнице, ведущей наверх. И окончательно понял — в трактире что-то произошло. Впрочем... почему "что-то"? Вполне конкретное смертоубийство, забрызгавшее кровью всю лестницу, стены и даже потолок. Крови было так много, что она скапливалась в лужи и зловеще хлюпала под сапогами гоблина. Форс напрягся и попытался сосредоточиться. Однако опасности так и не почувствовал. Чтобы ни произошло в трактире, это уже кончилось. И вряд ил оставило в живых эльфа с магичкой. Впрочем... последнее лучше было проверить. Лавр с Татьяной обладали какой-то противоестественной живучестью. И умением выбираться из любых передряг. Ну... может, не из таких... Форс замер на пороге комнаты. Было такое ощущение, что какой-то безумец из удали плескал кровь в разные стороны бочками. И кровь, и ошметки мяса, и внутренности... завтрак гоблина почувствовал настоятельную потребность покинуть желудок. Однако Форс сдержался. Он перешагнул первый труп и постарался в мешанине тел разглядеть хоть что-нибудь. И понять, что произошло. Так... постель смятая, значит застали голубчиков врасплох. Видимо, среди нападавших был маг. И наверняка не один. Незаметно взломать защитные заклятья Татьяны — это надо быть большим специалистом. А в том, что щиты стояли, Форс не усомнился ни на секунду. Магичка, может, и была редкостной стервой, но безопасностью никогда не пренебрегала. Так... больше всего трупов было непосредственно возле постели. Значит, Татьяна с Лавром успели вскочить и взять в руки оружие. И сопротивлялись они отчаянно.
Форс переступил через очередной труп и остановился. Ему послышалось, или кто-то все-таки застонал? Размышлять было некогда. Гоблин одним движением вернул клинок в ножны и принялся разгребать гору ошметков, из которой ему послышался стон. Если это Татьяна или Лавр... может быть, их удастся спасти. А если кто из врагов... так добить никогда не поздно. Только расспросить сначала — кому же это помешали эльф с магичкой. Ведь не просто же так на них спустили целое войско! Форс отпихнул ногой очередное скрюченное тело и замер, ошарашенный. Гхм... ну он предполагал, конечно, что Татьяну с Лавром застали прямо в постели... но чтобы прямо без порток... даже и неприлично как-то. Хотя... теперь, пожалуй, гоблин мог понять, чего эльф нашел в этой стервозной ведьме. Обнаженное тело Татьяны, несмотря на худобу, было совершенным. И даже не слишком истерзанным. Во всяком случае, Форс, как ни приглядывался, не мог найти ни одной раны, которая могла бы оказаться смертельной. Гоблин решил было определить, бьется ли у Татьяны сердце, но, здраво поразмыслив, серьезно усомнился в существовании у магички подобного органа. Он вздохнул, накинул на тело Татьяны свой плащ, и попытался привести ее в себя. Тщетно. Форс пустил в ход и пощечины, и потряхивание, и даже артефакт. Глухо. Хм... ну и что же ему делать с этой бесчувственной красавицей? Может, водичкой побрызгать? Форс мрачно выругался, взвалил Татьяну себе на плечо и спустился вниз.
Бочонок с питьевой водой стоял обычно в углу трактира. И редко использовался по назначению. Обычно, в нем охлаждали чересчур горячие головы постояльцев. Испытанное десятилетиями средство Форс решил испробовать и на Татьяне. Ухватив магичку поудобнее, он сунул ее головой в воду. Затем вытащил и повторил процедуру снова. После третьего раза Татьяна пришла в себя настолько, что даже попыталась запустить в гоблина магическим разрядом. Однако Форс, слишком хорошо знавший магичку, успел уклониться.
— Пришла в себя? — нелюбезно поинтересовался гоблин.
— Не знаю, — пробормотала Татьяна, которая явно не понимала, где она находится и что произошло. Магичка потерянно оглядела пустой трактир, злого, как голодный раптор Форса, плащ, составляющий ее единственное одеяние, но так и не могла ничего вспомнить. Голова болела так, словно она долго, упорно и беспрерывно пьянствовала.
— Где Лавр? — потряс Форс Татьяну, которая никак не хотела возвращаться к действительности. Магичка подняла на гоблина удивленные глаза, явно силясь что-то вспомнить, а затем побелела, как полотно и бросилась обратно наверх. Форс от неожиданности не только выпустил ее из рук, но и отлетел к стене, чувствительно приложившись об нее спиной.
