— Болезнь не съест, — сказала Нимве. — Хворь не высосет, в землю боль уйдет, вернется жизнью.
Свет, такой яркий, что больно глазам. Так хорошо и тепло на сердце... Веки опущены, но и сквозь них отлично видно.
— Мать-Земля, на все Твоя воля...
Белое сияние Нимве не увидела — уловила краем глаза. Там, в отдалении, у старой ивы. Белый факел, или, может, сияющий столп. Фигура, сотканная из света.
— На все Твоя воля, — Нимве пыталась разглядеть, понять, что это такое, но, когда поворачивалась, ускользало и сияние. Лишь на границе поля зрения она могла его видеть. И что-то говорило: оставь. Пусть будет так. Это Ее воля.
— Один уйдет, — сказала Нимве, вдохнув полной грудью. — Один останется. Тот, кто по правую руку — забери его боль. Оберни огнем, оберни водой, позволь ему жить, все равно он твой. Одну жизнь даруешь, другую возьмешь, как изволишь, так будет, Великая Мать! Всё твое.
Сиянье всколыхнулось, будто кто-то взмахнул руками, и Нимве почудилось: тот, кто скрыт за ним, поворачивается. Вот-вот покажет свое лицо... вот-вот...
— Всё твое... — прошептала Нимве, улыбаясь разраставшемуся свету. Он рос и рос, пока не поглотил все вокруг, не затопил и ночь, и костер, и глаза, и душу Нимве.
Кроме него, все другое она перестала видеть.
Глава 6
— Нимве... Ним...
Она обернулась.
Она стояла на берегу, босая, в белой рубахе. Водяные лилии рассыпали звезды цветов у самых ног: нежные, девственно-чистые.
— Нимве...
Свет из-за деревьев был белей и ярче этих лилий. Он плыл, стелился над землей, и лес вокруг замирал от его касания.
Белый призрак возник из-за деревьев, проступив сквозь ветви. Нимве протянула руки. Сияющая фигура обернулась.
Это было, как смотреть на солнце. На глазах у Нимве выступили слезы.
— Нимве, — позвал свет. — Пожалуйста, проснись.
Проснуться? Почему я должна...
Свет вдруг исчез, будто впитался в землю. Земля надвинулась, обернулась черной дырой — и Нимве кувырком полетела в разверстую глотку, задыхаясь, захлебываясь криком.
— Что? Что такое?! — воскликнули рядом. Чьи-то руки схватили ее. Вырываясь из темного бреда, Нимве дернулась, но человек не отпустил.
Она с трудом разлепила веки. Было светло. Прямо перед глазами плавало размытое пятно. Взгляд Нимве сфокусировался...
Инис.
Он смотрел на нее, и на лице было волнение.
— Слава Творцу, оклемалась, — хрипло молвил Ларра.
Нимве провела ладонью по лбу. Холодно. Как холодно... И я забыла... Забыла что-то важное.
— Ну, как ты? — спросил Инис.
Она непонимающе взглянула на него. И — все разом вспомнила.
Вскрикнув, Нимве вырвалась из рук принца и, привстав на колени, огляделась.
Мафхор лежал на том же месте, где она оставила его, по-прежнему на спине, с закрытыми глазами. Кто-то укутал его плащом. Как была, на четвереньках, Нимве метнулась к магу. Протянула руку... Замерла... Облизала губы... Потом, решившись, отдернула покрывало.
Рана на груди, возле сердца, стянулась. Опухоль ушла, и выглядело так, будто пуля попала туда месяца полтора назад. И — он дышал. Грудь слабо вздымалась, это движение было заметно невооруженным глазом.
Нимве затрясло, и она едва не рухнула на песок. Схватив руку Мафхора, приникла к ней губами, не думая о том, что это увидят остальные.
— Это ты сделала? — тихо спросил Инис.
Нимве не ответила. Всё это было сейчас не важно. Главное, он жив. Он жив!
(Мы оба живы...)
— Смотри-ка, — услыхала она голос Иниса. — Что там, погляди?
Нимве резко обернулась. Ларра держал в руках сверток, где была лягушка.
— Нет! — вскрикнула Нимве. — Не трогай!
Ларра отшвырнул узелок, зыркнул исподлобья... Нимве встала и сказала, подобрав сверток:
— Вы идите. Идите. Я скоро к вам приду, хорошо?
Когда спутники ушли, Нимве снова подсела к Мафхору. Осмотрела его раны.
Удивительно, но магия коснулась лишь раны на груди. И бедро, и ключица остались в прежнем состоянии, воспаленные, синие, сочащиеся кровью. Будто кто-то точно знал, на что надо употребить все силы. Что угрожает жизни, а что может подождать.
Нимве вздула огонь, разворошив холодные угли и добравшись до спрятанного под ними жаркого сердца костра.
— Спасибо, Владычица, — прошептала она, держа в руках неподвижный сверток. — Благодарю Тебя за милость. Прими мой дар, — она бросила жертву в огонь. Некоторое время смотрела, как пламя пожирает комок ткани и то, что в ней. Потом встала и, одевшись, отправилась в лагерь.
Сэтнара там не было, Иниса тоже. Ларра, угрюмый, небритый, возился около костра. Когда появилась Нимве, он только покосился.
Ни слова не сказав, она присела возле барона Грида. Убедившись, что жара у него нет, подошла к огню.
— Есть-то будешь? — Ларра поднял хмурое лицо.
— Буду. — Нимве и вправду ощутила зверский голод. Не в силах утерпеть, принялась шарить по котомкам, раздобыла пару сухарей и захрустела ими, давясь и кашляя.
— Да погоди, — пробурчал Ларра. — Щас похлебка поспеет.
— Некогда, — Нимве вытерла губы ладонью. — Идем, поможешь мне.
— Прям щас? А подождать нельзя?
— Сам знаешь, что нельзя, — Нимве подхватила свою котомку. На щеках у Ларры заходили желваки, но он смолчал. Молча поднялся, швырнул поварешку и зашагал следом.
Вернувшись на берег, они осторожно усадили раненого. Нимве наложила повязку, скрещивая бинты на спине между лопатками. Отпустила помощника, который за все время не сказал ни слова, а сама возилась еще долго, позабыв о голоде, пока на берегу вдруг снова не появился Ларра.
— Ну, это... — тяжело дыша, он обшарил берег глазами. В его руке Нимве увидела ружье. — Может, пойдешь в лагерь?
— Я скоро, — ответила она, бинтуя Мафхору рану на бедре.
— Может, лучше это... — Ларра выглядел взволнованным, и Нимве озадаченно посмотрела на него.
Удивление возросло еще больше, когда на кромку берега выскочил принц Сэтнар.
— Вы чего здесь? — задыхаясь, спросил он. — Быстро в лагерь!
— Что случилось? — замерев с поднятой рукой, сказала Нимве.
Принц и Ларра переглянулись.
— Да так, ничего, — ответил Сэтнар. — Просто обедать пора, и...
Мужчины опять переглянулись.
— Что, бегом? — Нимве накрыла Мафхора одеялом. — Я что, маленькая, по-вашему? Скажите толком, что такое? Все равно без него не уйду.
Спустившись по заросшему осокой откосу, Сэтнар подошел ближе и сказал:
— Хочешь, мы его назад перенесем?
— Нет. Лучше его сейчас не трогать, — Нимве следила за лицом принца. Он явно нервничал, и ей стало передаваться его напряжение. Может, кто-то опять, подумала она, кто-то опять на нас...
— Похоже, из этой шайки-лейки, — негромко молвил Ларра, озираясь, будто боялся, что могут подслушать, — похоже, из этих, ну, из герцогских, не все отсюда смотались.
Нимве похолодела. Непроизвольным жестом нащупала ладонь Мафхора, сжала в своей.
— Откуда, — услыхала она собственный надтреснутый, тихий голос, — откуда вы...
— Я кого-то видел в лесу, — пояснил Сэтнар.
— Кого? — еще тише спросила Нимве.
— Не знаю. Двоих. Стояли под деревом, в плащах и капюшонах. Стояли, и...
— И что? — пытаясь унять дрожь, прошептала Нимве. Юноша сказал:
— Просто стояли и смотрели на меня.
Нимве втянула голову в плечи. Очень ясно представилась картина: темная чаща, груды бурелома — и две смутные фигуры, следящие за ней, поворачивая белесые пятна лиц.
— Мне кажется, они за мной не гнались, — поспешно добавил принц, похоже, заметив, какое впечатление произвел его рассказ.
— Все равно, лучше нам всем в лагере сидеть, — буркнул Ларра. — Обороняться легче.
— Я его одного не брошу, — Нимве опустила голову. — Я уже сказала.
— Помереть решила за него? — бросил Ларра. — Гляди, так и...
— Оставь ее, — перебил принц. — Не надо.
Сплюнув себе под ноги, Ларра исчез за обрывом. Принц постоял, потом присел рядом и спросил:
— Как он?
— Лучше. Гораздо лучше, — Нимве подняла глаза.
— А ты?
— Тоже.
— Не бойся, — помолчав, выговорил Сэтнар. — Хочешь, мы лагерь сюда перенесем?
Нимве покачала головой.
— Ладно, — юноша поднялся. — Тогда я буду рядом, наверху, за деревьями. На всякий случай. Предосторожность не помешает.
До самого вечера в лагере не прекращалось движение. Нарубив веток и кустов, парни устроили завалы вокруг стоянки, а возле Нимве и Мафхора постоянно кто-то дежурил.
Однако чужие не появились.
В следующие пару дней, немного осмелев, Ларра предпринимал вылазки в лес. Он никого не встретил, не нашел никаких следов, и путники начали склоняться к мысли, что принцу все это просто померещилось.
* * *
* *
Настали четвертые сутки после совершения Обряда.
Время двигалось к полудню, и Нимве, сидя у костра, как раз закончила готовить отвар, заметив про себя, что придется опять идти в лес за травами. Тревога в лагере улеглась, поэтому на берегу, кроме нее и мага, никого больше не было.
Решив сменить раненому повязки, Нимве подошла к лежанке — и остолбенела.
Глаза Мафхора были открыты, и он смотрел на нее.
Выронив котомку, Нимве упала на колени. Взгляд раненого следил за ней, и она видела, что это стоит ему труда.
— Слава Творцу... — Нимве осторожно коснулась пальцами впалой, заросшей щеки Мафхора. Он втянул воздух, пошевелил рукой, и по лицу прошла судорога боли.
— Тише, тише, — Нимве наклонилась ближе. — Глубоко не дыши. Ты ранен, и у тебя ключица сломана. Поэтому постарайся не двигаться.
Его губы дрогнули, он попытался заговорить, но Нимве проворно заслонила ему рот ладонью.
— Нет-нет, ты что... Если хочешь что-то сказать, просто подумай. Хорошо?
Он на миг опустил — и тут же поднял веки. Нимве осторожно отвела ему волосы со лба.
— Вот и хорошо, — произнесла она. — Теперь с тобой все будет в порядке, вот увидишь.
Через четверть часа Мафхор уснул или опять потерял сознание. Нимве почти бегом вернулась в лагерь. Здесь были только принц Инис, Ларра да барон. Ларра у костра варил обед, остальные молча сидели в стороне.
— Сядь, что ли, поешь, — покосившись, буркнул Ларра. Нимве не заставила себя упрашивать.
Обедали в молчании. Нимве порывалась спросить, где Сэтнар, но всякий раз останавливала себя. Инис, замкнутый и отстраненный, упрямо смотрел в тарелку. И что теперь будет, думала Нимве, украдкой наблюдая за ним. Теперь, после того, как все раскрылось — да они в жизни не помирятся! Хорошие же у нас правители, гад и стерва, одно слово... Нимве сделалось так жалко этих, в сущности, мальчишек, что защемило сердце. Она не представляла, что стала бы делать, узнав такое о своей семье. Ведь это впору удавиться.
Никто не заметил, когда на стоянке появился Сэтнар.
Он подошел к костру, босой, растрепанный и бледный. В руке был длинный сверток. Прежде, чем хоть кто-то успел опомниться, принц швырнул сверток под ноги брату. И тогда Нимве поняла, что это.
Меч Таэнана.
— Он твой, — хриплым голосом выговорил Сэтнар. — Можешь его забрать. Насовсем. И я, здесь, перед свидетелями... я отказываюсь... отрекаюсь от престола. В твою пользу. Мне такой ценой ничего не надо.
Инис медленно выпрямился, глаза сверкнули, губы сжались. Поставив миску наземь, он встал.
— Я знаю, ты считаешь меня ничтожеством, — выговорил он. — Но я же... я все-таки твой брат! Зачем же ты меня унижаешь, да еще перед людьми, а?
— Унижаю? Я не...
— За кого ты меня держишь? — Инис подался вперед. — Я что, по-твоему, шакал? Это то, что ты обо мне думаешь?
— Успокойся! Я, кажется, не давал повода...
— Ты у нас — само совершенство! — не унимался Инис. — Весь такой благородный! Отказывается он! Смотрите все! А я? Я что теперь должен, как коршун на падаль броситься? А мне — мне такой ценой все это нужно? Я, по-твоему, дерьмо ничтожное, чтобы после того, как моя собственная мать... — его голос пресекся, на глазах выступили слезы, но, глотнув, переведя дыхание, он продолжил:
— Моя мать наняла для меня убийц. И после этого ты считаешь, что я, как ни в чем не бывало, поеду, и... Нет. Если я... если ты ей так дорог, я отойду в сторону. Вообще не вернусь домой. Я не вернусь туда, ясно? И можешь забирать эту проклятую железяку! — Инис пнул завернутый в кожу меч. — И все остальное можешь забирать! Мне ничего от вас не надо! Ты вообще меня больше не увидишь, я перестану вам мешать!
— Не ори на меня! — стиснув кулаки, ответил брат.
— А то чего ты сделаешь? — Инис подступил вплотную. — Что? Ну, что?
— Эй, эй, уймитесь! — Ларра вскочил, но близнецы не обратили на него внимания. Нимве следила за ними, кусая губы, как болезнью, заражаясь их гневом, сделалось трудно дышать...
— Ты ненавидишь меня! — крикнул Инис. — Всегда ненавидел! И даже скрыть не пытался!
— Дурак ты, Инис, — ответил брат. — Владыки, какой же ты дурак...
— Ну, да, — стараясь совладать с прыгающими губами, ответил Инис. — Я дурак. Сознаюсь. До тебя мне далеко. До тебя, и твой дорогой матушки. Только вот скажи, когда она для меня убийц нанимала, ты где в это время был? Прятался рядом за занавеской?
Размахнувшись, Сэтнар влепил ему пощечину. Миг тишины... Инис бросился на брата. Они схватили друг друга за одежду. Замелькали кулаки, с губ Сэтнара брызнула кровь. Близнецы упали наземь, покатились в пыли, будто уличные мальчишки.
Нимве не заметила, как очутилась на ногах. Темная пелена застлала глаза. В лицо дул ветер, летела какая-то труха, но она не обращала на это внимания. Братья катались по земле, рыча, будто звери. Ларра безуспешно пытался их разнять.
Из груды хвороста Нимве выдернула толстый прут. Бросилась к близнецам и с воплем принялась стегать их по чему попало: по головам, плечам, по вскинутым рукам. Лупила, пока рев ярости не сменился криками боли. Лишь увидав их лица, изумленные глаза, остановилась, тяжело дыша.
— Как вам не стыдно, — произнесла она. — Как не стыдно! Вы же братья. Вы же братья! Другие мечтают, чтобы у них был брат или сестра! А вы... Почему вы не можете просто жить? Просто любить друг друга? Ответьте, почему?!
Она выкрикнула последние слова, швырнула хворостину — и костер взорвался, выплюнув мириады алых искр, а деревья у стоянки зашаталась, заскрипели, как в грозу, с них посыпались сучья, желуди и листья. Всасываясь в огненный столб, они сгорали, вспыхивали в раскаленном вихре.
Ларра упал на землю, и Нимве тоже. Пытаясь понять, что произошло, она ошеломленно озиралась по сторонам.
— Перестань... — прохрипел Ларра. — Ты нас всех убьешь!
Это не я, хотела ответить Нимве, я никогда... Но губы немо шевелились, и с них не сорвалось ни слова. Она поглядела в испуганные лица близнецов. Увидела глаза Ларры, который таращился на нее, как на неведомого зверя. Медленно встала и побрела с поляны прочь.
