— "Наш брак"? Я ещё не дала официального согласия. И официального предложения ещё не было... Ты знаешь, что я люблю тебя, но...
— Но ты, похоже, до сих пор не веришь, что я тоже тебя люблю! Я и раньше любил тебя, просто не сразу это понял. Что я должен сделать, чтобы ты наконец поверила? Хочешь разозлить меня? Ты это лучше всех умеешь. Эйрин и Санта любили друг друга. Разве наша любовь не придаёт этой истории подлинность? В сказку верят, если в ней есть хоть доля правды. Ты сама это говорила. Они верят — ты же видишь!
Гинта не знала, что ответить, да он и не дал ей ничего сказать. Он развернул её к себе и стал целовать — так, что она чуть не задохнулась. Они не свалились только потому, что их нёс хель, а упасть с него можно было, только если бы он сам этого захотел.
Они целовались, пока впереди не засияли на солнце серебряные шпили Белого замка. Хель сделал несколько остановок в Валлондорне, причём один раз посреди парка, на крыше павильона для игр. Детвора была в восторге. Взрослые реагировали по-разному, но испуганным или возмущённым не выглядел никто.
— Наш бог выбрал себе супругу, — говорили люди.
Гинта слышала это, потому что сделала слуховой анхакар. Какой-то мужчина, судя по виду, полукровка, сказал:
— Я так и знал, что он выберет её. Это же Гинта. Правительница северной области и великая нумада. Та, что исцеляет одним взглядом. Та, что может за несколько дней вырастить лес там, где была бесплодная земля. Наверное, не зря её считают земным воплощением лунной богини.
— Он сделал правильный выбор, — кивнула стоявшая рядом пожилая валлонка. — Эта девушка и впрямь добрая богиня. Она исцелила моего сына, а ведь мне говорили, что его уже не спасти. А муж у соседки... Он бы ослеп, если бы она не уговорила его пойти в ту лечебницу, которую открыла Гинта из Ингамарны...
— Пресветлый! — крикнул, забравшись на верхушку высокой карусели, какой-то дерзкий юнец. — Не рано ли праздновать священный брак?
— Каждый сам назначает время своей свадьбы, — ответил Эрлин.
Он поднял руку, и все замолчали.
— Этот брак будет заключён гораздо раньше, чем обычно, — сказал Эрлин. — Но продлится он гораздо дольше, чем все предыдущие.
— Значит, это правда, что ты хочешь остаться среди нас, прожить земную жизнь целиком и умереть? — спросил тот же юноша.
— Правда.
— И у нас больше не будет вечно юного бога?
— Зато у меня будут дети — юные и красивые, похожие на меня и на мою возлюбленную, которые, повзрослев, тоже оставят после себя детей. Если я не вечен, ещё не значит, что из мира уйдут юность и красота. Я хочу стать зрелым мужем и вырастить своих детей. Тебе тоже предстоит это. А что касается смерти, то мы же знаем — навсегда не умирает никто, ни боги, ни люди. Когда-нибудь ты снова придёшь в этот мир, юноша. И не захочешь, так же, как не хочешь сейчас, покидать его в расцвете лет.
Толпа одобрительно загудела.
— Пусть ваши дети унаследуют не только вашу красоту, но и вашу мудрость, — сказал высокий седобородый валлон, стоявший рука об руку с пожилой сантарийкой — видимо, своей женой. — Пусть они будут так же добры, отважны и справедливы. Кажется, сейчас я действительно верю, что мои внуки будут счастливей меня.
Следующей и последней остановкой был эриндорнский дворец. Хель опустился на террасу третьего этажа. Абеллурги, абельмины, гвардейцы и слуги — все собрались внизу. Эрлин ловко соскочил с хеля, потом снял Гинту и, обняв её за талию, обратился к присутствующим:
— Надеюсь, мои друзья и подданные поздравят меня с невестой? Сегодня же начинаем подготовку к свадьбе!
Молодые абеллурги, гвардейцы и большинство слуг встретили его слова радостными возгласами. Впрочем, те, кого это сообщение не обрадовало, тоже поспешили изобразить улыбки.
— Так вот о чём вы там секретничали на мосту, — Гинта ущипнула Эрлина за руку. — Договаривались насчёт всего этого представления. А мне ни слова. Я только, как кукла, глазами хлопаю... Он всё решил без меня! И о свадьбе уже объявляет...
— Тебе бы опять что-нибудь не понравилось. И потом, ты, кажется, упрекала меня в нерешительности...
Хель тихонько ткнул мордой сначала Гинту, потом Эрлина.
— Видишь, он не хочет, чтобы мы спорили, — сказал Эрлин.
— Он хочет с нами попрощаться. Ему пора.
Гинта поцеловала хеля, Эрлин погладил его по шее и шепнул ему на ухо:
— Спасибо тебе за всё.
Голубой зверь спрыгнул на землю — подальше от толпы, потом разбежался и взлетел, тут же исчезнув среди крон деревьев.
— Ну вот, Рона, как ты и мечтала, — с улыбкой обратилась к своей помрачневшей приятельнице Мильда. — На этот раз они действительно прилетели на голубом звере.
— Ничего, — кусая губы, усмехнулась Рона. — Скоро и твоим мечтам придёт конец. Уж не думаешь ли ты, что заставила своё чудовище забыть эту бледную девицу?
Глава 10. Территория тьмы.
Амнита уже восемь тигмов жила в доме Араннума, который находился недалеко от рощи саганвиров и замка правителя. Конец осени всегда наводил на неё тоску, но здесь, в сантарийской глуши, второй осенний год показался ей лучшим временем цикла. Каждая прогулка по Улламарне приносила массу новых впечатлений. Амнита ловила себя на том, что этот загадочный пустынный край нравится ей больше, чем празднично-красивая Ингамарна. Царившая здесь тишина была созвучна её душе, правда, порой ей казалось, что кто-то постоянно наблюдает за ней, затаив дыхание, и вот-вот что-то произойдёт. Хорошо владея высоким анхакаром, Амнита не боялась ходить одна, да она и не нуждалась в компании. Она почти всё свободное от занятий время проводила в полном одиночестве. Кроме неё у Араннума ещё учились четверо мангартов, младшему из которых было семнадцать, а старшему двадцать три. Все четверо нет-нет да заглядывались на красавицу-валлонку, но заигрывать с ней даже не пытались. Они смотрели на неё, как на богиню или какое-то небесное существо, временно спустившееся на землю. К тому же овладение мастерством амнитана требовало такого напряжения, что на другое просто не оставалось сил. Амните это даже нравилось. Занятия помогали ей отвлечься от мыслей о Диннаре.
Последний раз она видела его пять тигмов назад, на свадьбе Эрлина и Гинты. Араннум тогда ненадолго отпустил её в Эриндорн. Диннар старался казаться весёлым, постоянно обнимал и тискал при ней Мильду. Всё то же мальчишество...
Гинта изменилась. Она походила на бутон, который начал распускаться. До полного расцвета было ещё далеко — Гинта относилась к типу людей, поздно достигающих физической зрелости. На первый взгляд даже трудно было понять, в чём собственно заключаются эти изменения, почему она так похорошела. Что-то новое появилось в её походке, движениях, в улыбке. Казалось, тот внутренний свет, который она всегда излучала, стал ещё ярче, и даже лицо её посветлело. А огромные синие глаза как будто наоборот потемнели... Точнее, стали глубже. И глядя в них, Амнита понимала, что перед ней уже не прежняя девочка-колдунья, а юная женщина, познавшая некую тайну, которую она не откроет никому. Не потому что ей жалко, а потому что эту тайну каждый должен открыть для себя сам, а потом бережно хранить её всю жизнь...
"В её глазах в сто раз больше женственности, чем в пышных формах всех этих дурочек вроде Роны, — думала Амнита. — Эрлин молодец. Он всегда разбирался не только в дайверах, но и в людях".
Впрочем, к дайверам счастливый молодожён не охладел. Он показал Амните чертежи Вальгама и записи, которые им с Гинтой всё же удалось расшифровать. Причём, не без помощи Айнагура.
— Здесь есть секрет топлива, которое позволит запускать летательные аппараты на огромные расстояния. Мы уже начали строить такой. По чертежам Вальгама... Я назвал его дайверан. Он сможет долететь до любой из наших лун. Проекты Вальгама так похожи на мои. Может, ещё немного — и я бы сам до этого додумался? Хотя, нет, мне ещё до него далеко... Забавно. Я сам себе подсказываю спустя три тысячи лет.
— А почему Диннувир похитил эти записи? Почему он не хотел, чтобы замыслы Вальгама воплотились в жизнь?
— Потому что среди этих замыслов есть и довольно жуткие, — нахмурился Эрлин. — Последнее изобретение Вальгама, над которым он, судя по всему, очень упорно трудился в начале войны... Диннувир боялся, что валлары используют его. Он испугался не только за детей земли, но и за всю нашу ангаму. Последствия применения этого оружия были бы ужасны. Прежде всего пострадали бы растения, а если учесть, насколько всё в мире связано...
— Неужели такой одарённый человек, как Вальгам, не понимал этого?
— Не знаю... Возможно, он считал, что всё не так уж и страшно. Увлекаясь своими идеями и замыслами, люди иногда стараются не думать о худшем. Авось, всё обойдётся... Я не собираюсь разрабатывать этот проект дальше и даже никому его не показываю. Вдруг найдётся какой-нибудь псих, которому... Может, это вообще лучше уничтожить?
— Но почему Диннувир похитил все записи? Он мог взять только то, что внушало ему опасения...
— Наверное, он просто не особенно в этом разбирался, вот и прихватил всё. Может, были и другие причины, я не знаю. Гинта считает, что Диннувир собирался вернуть Вальгаму его бумаги, если воюющие стороны придут к согласию, но Вальгам погиб, а война затянулась. Последствия её были ужасны, и подтверждение этому — западная пустыня, но теперь я знаю, что всё могло быть гораздо хуже. Диннувир был и остался мудрее меня. И я владею этим сокровищем.
И Эрлин улыбнулся, как может улыбаться только самый счастливый человек в мире.
Амнита радовалась за своих друзей, мысли же о собственной судьбе вызывали у неё лишь грусть и досаду. Наверное, она действительно ведёт себя как-то не так. Зачем она себя обкрадывает? Дело ведь уже не в том, что она связана с Трёхликой. Быстро и успешно овладевая таннумом, Амнита с каждым днём всё яснее осознавала, что богиня больше не имеет над ней прежней власти. Может быть, наоборот... Почему Кама отворачивается, не хочет говорить с ней, не открывает врата? Такое впечатление, что она чего-то боится. Но чего?
Выходить в наому Амнита научилась спустя два тигма после того, как начала заниматься у Араннума. Старого нумада не удивляли её успехи. Казалось, иного он от неё и не ждал. Он лишь просил её быть осторожней.
— Нельзя так часто разрывать триаду, — говорил Араннум. — Быть в состоянии нафао приятно, но увлекаться этим не следует. Человек — это триада, не забывай.
— Я действительно обо всём забываю, когда выхожу в наому, — призналась Амнита. — Это так здорово — освобождаться от плотного тела. Мне кажется, именно это и есть моё нормальное состояние, а тело... Оно мешает. Мне всегда хотелось освободиться от него. Сбросить, как тяжёлую одежду, которая мешает взлететь. Полёты на дайвере — это не то... Я только сейчас поняла, что такое настоящий полёт.
Амнита уже посетила несколько миров, которые находились довольно далеко от родного солнца, а из ближайших ангам только Санту. Побывать на Танхаре и Каме ей так и не удалось. На Танхар она в общем-то не особенно и стремилась, но Кама... Амнита чувствовала, что не успокоится, пока Трёхликая не откроет ей врата.
Последние два тигма её постоянно мучили кошмары. Она видела мать, которая дрожащей от слабости рукой протягивала ей кулон с белым камнем, но лицо у матери было чужое — смугловато-бледное, властное, пугающе неподвижное, пронзительно-светлые глаза смотрели прямо в душу. Иногда ей снился давний детский сон — будто она лежит в какой-то пещере и умирает. Над ней склонилась эта странная незнакомка с тёмным, светлоглазым лицом, и Амнита не знает, чего от неё ждать — добра или зла. И вообще непонятно, добрая она или злая, молодая или старая. Женщина без возраста... А может, богиня? Как и тогда, в детстве, Амнита больше всего боялась хоть чем-то выдать свой страх. Малейшее проявление слабости — и она умрёт... Нет. То, что с ней случится, хуже смерти. Когда этот навязчивый сон повторился третий раз, Амнита заговорила с таинственной незнакомкой.
— Кто ты? — спросила она. — Что ты от меня хочешь? Ты богиня?
— Это ты богиня, — раздался ответ. — Это ты держишь весы, на одной чаше которых жизнь, а на другой смерть. Страх перед смертью не спасает от гибели. Не бойся. Не поддавайся страху.
Лицо незнакомки исчезло, словно растаяло. Амнита осталась одна в полутёмной пещере. Теперь она точно знала, что умрёт, но смерть не пугала её. Она казалась ей дверью в какую-то другую жизнь, в которой она непременно будет счастлива.
— Осторожней с Трёхликой, — сказал Араннум после очередной её неудачной попытки сделать мост с Камой. — Это коварная богиня. А сейчас она особенно опасна. Близится час, когда она, быть может, сумеет стать полновластной хозяйкой Эрсы. Мы надеемся, что этого не случится, но надежда тает по мере того, как мы приближаемся к концу цикла. Бледная богиня уже давно с нетерпением ждёт часа своего торжества, и тому, кто посмеет вмешаться в её планы, придется иметь дело с могущественным противником.
— Кама может стать полновластной хозяйкой Эрсы? — удивилась Амнита.
— Если точнее, это будет царство Камы и Маррона. Царство живых камней. Но создать его способна только она.
— Но как?
— Значит, ты совсем ничего не знаешь? — помолчав, спросил Араннум.
— Учитель, если я не знаю того, что должна знать, то расскажи мне.
Амнита была потрясена, когда Араннум поведал ей о том, что может произойти с Эрсой в конце этого цикла.
— Это известно амнитанам и ещё кое-кому из нумадов, — сказал учитель. — Обещай, что не будешь говорить об этом в присутствии непосвящённых. Мы не вправе сеять панику. Мои ученики ещё не нумады и тоже ничего не знают.
— Я тоже ещё не нумада, но мне ты рассказал. Почему? Что ты обо мне знаешь, учитель? Всю жизнь меня преследует какая-то тайна. Родители хранили её от всех, в том числе и от меня. О своей связи с Трёхликой я догадалась ещё в детстве, но почему она выбрала меня? И почему сейчас она меня отвергает? Что это — проклятие или благословение?
— Тебя выбрала судьба. А судьба тяготеет и над богами.
— И для чего же я избрана? В чём моё предназначение?
— Этого пока не знает никто, но пугаться не надо. Людей всегда страшит неизвестность, но порой всё заканчивается гораздо лучше, чем, казалось бы, можно было ожидать. Похоже, с Трёхликой ты связана с самого рождения. Потому она и вернула тебя к жизни, когда ты умирала.
Араннум рассказал Амните, как родители принесли её в горное святилище Камы. Они должны были оставить её там, но инкарна Айданга, нарушив правило, вернула её отцу и матери. Теперь Амнита знала, откуда у неё амулет с лунным камнем. Она была уверена, что Гинте всё это известно и уже давно. Она встречалась с Айдангой. Наверняка, та рассказала ей и об угрозе, которую таит в себе Трёхликая. Амните всегда казалось, что Гинта знает о ней больше, чем она сама... Но почему она молчала?
"Я не имела права об этом говорить, — сказала Гинта, когда Амнита мысленно связалась с ней после беседы с Араннумом. — Ведь это тайна, в которую посвящены даже не все нумады".
