Так что мы и есть те люди, которые будут отвечать за твою безопасность и безопасность твоей семьи. — Она улыбнулась, глаза её переместились на меня. — Чико, ничего не хочешь добавить?
Я пришёл в себя окончательно, боль отступила. Когда она начала говорить таким поучающим тоном, я расслабился, почувствовал себя в своей тарелке. Лучше уж знакомые нотки, пусть и недовольные. Зато будто дома очутился, в родных пенатах!
— У тебя хорошо получается, Катюш. — Я демонстративно потянулся. — Продолжай.
— Нет, видали нахала?! — пробормотала она, сделав вид, что недовольна. — Ни стыда, ни совести! Хорошо, — вновь обернулась к моей... Жене. — В связи с тем, что корпус — структура засекреченная, и в обществе достаточно одиозная, для членов семей наших... Сотрудников, — косой взгляд на меня, — существует специальная программа защиты. Тебе и твоим близким придётся пройти ряд неприятных бюрократических процедур, получений различных допусков, но в обмен мы гарантируем вашу неприкосновенность со стороны различных деструктивных сил.
— Короче, они уже разобрались с твоим Карлосом, — перевёл я. — Объяснили ему и его начальству, что к чему. И тот наверняка проникся.
— Да, с ним поговорили, — кивнула Катарина. — Своего бывшего жениха можешь не опасаться. Решение, как дальше будет осуществляться ваша охрана, ещё не принято, пока, уж извини, за вами будет наблюдать наша оперативная группа, так что предупреди родных. Поясни, чтобы не боялись и не пытались мешать — это наша работа. — Она улыбнулась, почти искренне. — Что ж, пока всё. С тобой свяжутся. За подробностями и претензиями обращайся к своему мужу.
Она поднялась.
— Хуан, у тебя десять минут, иначе побежишь за машиной пешком, до самого конвертоплана. В качестве утренней разминки.
Затем развернулась и ушла, оставив меня в смятении.
Только теперь моя... Жена обернулась, и, еле сдерживая эмоции, спросила:
— Это правда?
Мне было жаль её. Я обещал защитить, и я был искренен. Но она ожидала совершенно другой защиты, более привычной и понятной. Например, что вместо одной банды её будет охранять другая, в которой я, по её мнению, со временем достигну карьерных высот, а значит, и она изменит свой социальный статус. Теперь же её картина мира рушилась — она не представляла, как что работает в этой системе, как себя вести и чем чревата такая смена окружающей обстановки.
Ведь корпус — силовая структура, его бойцы носят погоны и имеют звания, а любая силовая структура для привычного ей мира — нечто, лежащее за барьером, 'по ту сторону жизни'. И чтобы понять, как вести себя, потребуется время. Много времени. Которого у меня нет.
— Да. — Я виновато опустил глаза и грустно вздохнул. — Прости. Но я должен был вырвать тебя из его лап.
— Должен. Но не ВОТ ТАК же? — её глаза заслезились. Она была близка к истерике, и самое мудрое, что можно в такой ситуации сделать, это оставить сеньориту в одиночестве.
— Поверь, это лучше, чем гнилой мир криминала.
— Хуан, но это же не...
Я молча встал и пошёл в ванную. При всём уважении к Лока Идальге, эта сучка действительно могла заставить бежать следом за машиной — в воспитательных целях.
— Так будет лучше, Марин. Ты поймёшь.
* * *
— Ну, и зачем тебе это понадобилось? — ядовито усмехнулась Катарина, когда я сел в машину. В салоне находились все девчонки моего взвода, в полной броне и при оружии. Мне так же любезно протянули собственный скафандр и закреплённое за мной 'жало'. Я пожал плечами, скидывая ненавистную куртку.
— Так будет лучше.
— Лучше для кого? Для неё? Ты понимаешь, в какие игры её впутываешь? И что она будет полностью зависеть от твоего хорошего поведения?
— Ну, ведь именно поэтому ты согласилась на эту авантюру, не так ли? Только потому и отзвонилась, приказав разрешить оформить мне брак, как военнослужащему? Чтобы была эта волшебная верёвочка по имени 'Марина', дёргая за которую можно было давить на вредного мальчика Ангелито, ведущего себя временами крайне неподобающим образом?
Катарина раскрыла рот, чтобы возразить, но тут же его захлопнула. Я про себя довольно усмехнулся. Что, сеньора, думала, это твоя партия? Ничего подобного.
— Это хомут, Хуан, — всё-таки продолжила она нравоучения и покачала головой. — Что и как сделала я — мои сложности. Но о чём думал ты? Это хомут, ярмо! На тебя будут постоянно давить через неё, и ты будешь вынужден реагировать! И хорошо, если это будет Лея. Поверь, кроме неё на планете 'давильщиков' хватает.
Лея не сделает тебе ничего, что выйдет за рамки воспитательного процесса. Ты — свой, член клана, в любом случае, что бы ни происходило дальше. А если придётся схватиться с Феррейра?
— Давай не будем вдаваться в такие далёкие дали? Текучку бы решить! — скривился я и кивнул сидящим ближе всех Мие и Пауле. — Девчонки, помогите?
Так, в три пары рук, мы принялись надевать на меня бронированные детали скафандра, что в условиях низкой и мерно покачивающейся машины одному было делать не очень удобно. На какое-то время в салоне воцарилась тишина.
— Хуан, ты не ответил, — нарушила её Катарина.
— Не ответил что?
— О чём ты думал? Ты вообще отдавал себе отчёт о происходящем?
Как раз в этот момент девчонки застегнули на мне последнюю застёжку, и я со вздохом повалился на сидение.
— Думал. Разумеется. Я что, по-твоему, совсем дебил, жениться после отходняка? На автопилоте? На первой встречной?
— Ну, на самом деле это главная версия произошедшего, — усмехнулась она.
— Что все уже знают? — Я оглядел лица своих девчонок. Те заулыбались и отвернулись. М-да, но иного ждать глупо. 'Телеграф' не дремлет.
— Все так и думают, что ты допился до того, что женился на первой встречной шлюхе, которую в пьяном угаре с помощью девчонок увёз из под венца, из крайне собственнических побуждений, — улыбнулась Катарина. — И, Хуан, настоятельно рекомендую не противоречить этой версии. Наоборот, подливать масла в огонь. Ты был неадекватен, да, но сейчас поздно что-либо менять. Всё понятно?
Я глубоко вздохнул. Политика!
— А что думают матери-командиры?
Она пожала плечами.
— Всем преподносится та же версия, даже членам Совета. Но те, кого ты называешь 'решающими', собираются через час во дворце для выяснения этого вопроса — как именно они думают.
— По этому случаю праздник? — кивнул я на её парадный превосходно выглаженный китель, завитые волосы и идеальную 'парадную' раскраску на лице. — Что во дворец едешь?
Катарина кивнула.
— Что они решат — не знаю. Потому должна вытрусить из тебя душу, но понять, что же произошло на самом деле. Уж извини. — Она развела руками.
— Почему ты дала добро? — перевёл я тему. Мне нужно было выяснить кое-что, только после я буду готов отвечать на её вопросы. — Почему дала мне сделать этот шаг, совершить ошибку? Всё ведь зависело от тебя, ты была богом этой операции.
Катарина хитро улыбнулась.
— Хуан, ты постоянно нас демонизируешь, перегибаешь палку. Особенно в отношении меня.
Пойми, взрослый, адекватный человек сам отвечает за свои поступки, только за ребенка и неполноценного решают другие. И ты, на мой взгляд, достаточно взрослый, чтобы самостоятельно спотыкаться по жизни, героически преодолевать препятствия, которые сам себе создаёшь. К сожалению, несмотря на высокие слова о чужом опыте, люди учатся в основном на своём.
Ты должен научиться ответственности за поступки. Это важное умение, особенно если учесть, куда тебя готовят. Если случится что-то плохое, ты должен знать, это произошло по твоей вине, а не проклятых врагов/конкурентов/недоброжелателей. Тебе никто не обязан помогать, наоборот, все недруги будут рвать у тебя кусок из глотки — это объективный закон мироздания.
Сейчас ты совершил ошибку, на мой взгляд. Защитил девочку ценой ярма, хомута, поводка, который на тебя нацепят. Уже нацепили, — усмехнулась она. — Но ты должен сам понять, почему так произошло и как сделать, чтобы оного не повторилось. Не только в вопросах девочек, в любых вопросах. Как и осознать, что в будущем рядом не будет мудрой Катарины, или королевы, которые перекроют тебе кислород, если повернёшь не туда.
Учись, Хуан. Учись думать и не делать ошибок. Ты ведь можешь, если захочешь.
— И да, ты прав, — хитро блеснули её глаза. — Я позволила тебе сделать этот шаг специально. Ты слишком нехорошо куролесил последнюю неделю, думаю, небольшая точка давления на тебя не повредит. По крайней мере, до конца учёбы. После, возможно, ты сможешь решить эту проблему — не такая она ужасная на самом деле.
— И ещё, ты на самом деле военнослужащий, — подвела она свой монолог к концу. — Хоть и специфического подразделения. То есть, имеешь полное законное право связать себя узами брака без заявлений, сроков ожидания и проволочек, плевав на мнение кого бы то ни было. Я всего лишь сделала то, что сделал бы на моём месте любой уважающий себя командир — подтвердила твой статус. Извини, Хуан, но претензии по ошибкам не принимаются тем более.
Я откинул голову на подушку и закрыл глаза. Она права, кругом. Впрочем, как всегда.
Но мне не было грустно. Всё, что она сказала, я прогнал в уме ещё вчера, пока ехал с Мариной во дворец бракосочетаний. Тот самый, где у них была назначена церемония с её бывшим. И то, что Катарина не будет вставлять палки в колеса, я предполагал, хотя сделать это она должна была совсем не из бескорыстных побуждений 'любого уважающего себя командира'. Единственный вопрос, который я задавал себе вновь и вновь, звучал так: 'зачем'?
Я подставил не себя, я подставил прежде всего Марину и её семью. Не она точка давления на меня, а совсем наоборот. Если буду играть в игры с высокими ставками, а я буду это делать, она окажется первой жертвой. Почему вчера я решил, что смогу защитить, и что такой риск лучше, чем жить в рабстве у бандита? Хоть и влюблённого, но с особым собственническим менталитетом? Быть может всё не так, и лучше ей было быть ТАМ? Почему я вообще взялся вдруг решать за других?
Я не знал ответы на эти вопросы. Но о произошедшем не жалел. Да и поздно жалеть — теперь, когда всё свершилось, надо жить, а не жалеть. Но я сделал это, и твёрдо убеждён, что сделал правильно.
— Это стоило того, — произнёс я, открывая глаза. — Не могу объяснить, но если бы сейчас передо мной стоял выбор, сделать подобное ещё раз, или нет, я бы повторил. — Я улыбнулся. — Так и передай королеве.
Катарина хрипло рассмеялась. Девчонки как сидели с отрешённым видом, так и не пытались лезть в разговор. Они тоже пребывали в шоке от моего поступка, и в себя придут не скоро.
— Кстати, а куда мы едем? — задал я вопрос, как-то отошедший на второй план. — Это не дорога во дворец.
— К шестнадцатой площадке, — ответила Катарина. — Это на крыше купола, недалеко от площади Святого Фернандо. Там вы сядете в конвертоплан и полетите в Сьерра-дель-Мьедо, на наш полигон. Пора тебе учиться стрелять из настоящего оружия, — усмехнулась она. — И изучать иные дисциплины, для которых дворец тесноват.
При слове 'Сьерра-дель-Мьедо' некоторые из девчонок скривились. Так-так, лагерь службы вербовки, где девчонки проходят отсев — жесточайшие испытания не только физического, но и психологического плана. Вряд ли после подобного в памяти останутся приятные воспоминания. Но на самом деле это действительно мощный полигон, система полигонов, где можно полетать в атмосфере в скафандре, пострелять из деструктора и сделать ещё много-много интересных вещей. Что ж, вот он, первый звоночек 'второй фазы'.
Я вновь откинул голову на подушку и активировал перед глазами навигатор, забытый на голове после переодевания. Выбрал меню 'Музыка' и поставил случайный выбор. После чего отдался волне какой-то неспешной, но бодрящей мелодии с непонятным текстом, произносимым вкрадчивым речитативом с жутким акцентом. Почувствовал её взгляд, открыл глаза.
— Что-то не так?
Катарина улыбалась. Искренне. Довольно. Я уже и не помню, когда она была такой искренней — от змеи в ней ничего не осталось. И это сбивало с толку едва ли не больше моей женитьбы.
— Да вот, смотрю на тебя и думаю. — Помолчала. — Вспоминаю.
— Что именно?
— Не что. Кого. Того мальчика, который пытался наезжать на меня в смотровой Восточных ворот, брал 'на пушку'. Глупого и смешного, кинувшегося в омут от безысходности.
— И что? — не понял я. — Причём здесь тот мальчик?
Она пожала плечами.
— Теперь я вижу перед собой другого мальчика, хотя внешне они похоже. Сильного. Смелого. Гордого. Уверенного. Защитившего девушек, пытавшихся его убить. Стрелявшего для этого в самих наказующих! Выдержавшего противостояние со взводом хранителей. Мальчика, на которого наши девочки чуть ли не молятся. А некоторые всерьёз считают, вопреки первоначальным замыслам затащить тебя в постель, что вожделенные мысли об иконе кощунственны. А наши девочки те ещё штучки!
А бандиты, которых поставил на место за каких-то пять минут? А толпа гопоты, раскиданная в одиночку? Кажется, даже не одна. Или группа марсианских десантников? А это неслабые ребята, Хуан! Не чета дружкам Кампоса!
И теперь, на закуску, девочка. Которую этот мальчик пришёл, увидел и победил — увёз с собой из-под венца.
Вздох.
— Перемены, Хуан. Я вижу перемены в этом мальчике. Слишком разительные, за какие-то полгода.
— Тебя это огорчает?
Она пожала плечами.
— Скорее радует. Я ведь тоже участвовала в твоём воспитании. Не последнюю роль играла.
Она помолчала. Затем продолжила, с накалом в голосе:
— Ты не представляешь, какой это кайф, делать из непонятно кого... Телохранителя её величества! Спокойного, уверенного, принципиального! И потому непобедимого. Вот поэтому я и улыбаюсь.
Я скривился.
— Знаешь, Катюш, это хорошо, кем я стал. Но это лирика. На достигнутом нельзя останавливаться, надо жить дальше, ставить новые высоты. Если жить ощущением, что мечта сбылась, можно потерять все достижения.
Да, сбылась. Да, корпус помог. Все вы помогли, — окинул я взглядом машину, имея в виду не только в ней сидящих. — Но это не конец. Это только начало. Начало нового пути, где звание 'телохранителя' — всего лишь первый шаг, шажок даже, а не цель.
Она протянула руку и потрепала меня по голове, совсем как мама.
— Вот за это я тебя и люблю.
Из моей груди вырвался вздох. Было приятно. Когда по душам, без яда, оно всегда приятно.
Я, в очередной раз прикрыв глаза, откинулся на подушку кресла, пальцем перематывая песню заново. Постепенно начал одолевать сон — как-то не удалось поспать ночью, были дела поважнее.
Так мы и ехали, навстречу новому этапу жизни. Я. Катарина, моя вторая 'мамочка', главный учитель и воспитатель этапа предыдущего. Молчаливые девчонки, с которыми идти по жизни дальше, через все трудности и тяготы. Незримым, за нашей спиной лежал корпус — мой дом, моя опора в жизни, что бы в ней в дальнейшем ни происходило. За ним высилась в атмосферном пекле Венеры Альфа, мой родной город. И, наконец, неспешно по меркам космического бытия, неслась по орбите Венера, моя Родина. Золотая планета.
