Флот получил жестокий урок, показывающий, что противник осведомлен о той выдающейся роли, которую играла и играет в ведущихся нами боевых действиях разведка. И сумел правильно воспользоваться своим шансом. Смешно говорить, но о выходе Макарова в этот раз мы получили агентурную информацию уже после боя, к ночи!
Отдельно нужно разобраться с тем, как русские смогли организовать операцию по отвлечению крейсеров Камимуры и пары его броненосцев. Когда стало ясно, что предстоит иметь дело со всей порт-артурской эскадрой, пришло осознание того, что Дева "Ослябю" не поймает, и ее якобы проход Сангарским проливом был дезинформацией. Еще до открытия огня с "Микасы" успели дать телеграмму контр-адмиралу Дева, с требованием немедленно идти в Чемульпо, но было уже, конечно, поздно...
Контр-адмирал Мису со своими офицерами уже прибыл, вот пусть теперь разведчики и ответят нам, что думают на эту тему в штаб-квартире... И что они думают сами. Что это? Против нас действует очень умный и изощренный противник или это их собственный агентурный провал? И какое предложение он хочет передать мне лично? Он же знает мое отношение к диверсионным методам войны. Если с боевого корабля, под поднятым знаменем, то я готов его поддержать. Если опять...
Да, опять... А что нам еще остается?
Того тяжело вздохнул. Ему никак не удавалось собраться с мыслями перед обсуждением с офицерами морской разведки плана неотложных мероприятий. Он просто не мог еще до конца отойти от прошедшего боя, и все его мысли вновь и вновь возвращались к нему.
В итоге этой схватки у Эллиотов, Соединенный флот, пусть ценой болезненной и кровоточащей раны, смог отпарировать смертельный удар. Честь флота ни в чем не пострадала, как и его решимость продолжать борьбу до окончательной победы.
Да, потеряны почти все собравшиеся у Бицзыво транспорты и их грузы, включая осадные мортиры и боеприпасы к ним. Но благодаря своевременному приказу Катаоки — "всем транспортам с солдатами выбрасываться на берег, личному составу спасаться по способности" — подавляющее большинство солдат добралось до берега. Да, японскому флоту фактически пришлось бежать от русских. Но благодаря нашему удачному маневрированию и разделению сил Макаровым, нам удавалось держать ситуацию под контролем. И если бы не это роковое повреждение "Фудзи", возможно, что мы смогли бы нанести нашим противникам более жестокие повреждения, чем они нам. Увы, после того, как "Фудзи" отстал, а минная атака не удалась, нам оставалось только одно — выход из боя. Попытка защитить подбитый старый броненосец погубила бы и новые корабли. Макаров, несомненно, пошел бы до конца. Ведь даже разменные варианты его полностью устраивают. Русские подкрепления уже в пути...
Некоторым утешением для моряков Соединенного флота стало то, что теперь один из русских броненосцев-крейсеров будет требовать более серьезного ремонта, чем любой из трех переживших бой японских броненосцев. Пара 12-дюймовых снарядов, попавших в небронированную носовую оконечность после сближения на 25 кабельтов, мгновенно выбила "Пересвет" из строя. А как выглядели дымящиеся казематы его правого борта, японский командующий сам ясно видел в бинокль. И все же русские стреляли не хуже. Смерть, можно сказать, миновала адмирала Того в пяти сантиметрах: осколок снаряда, предварительно оторвавшего прямым попаданием половину ствола на правой носовой двенадцатидюймовке "Микасы", сбил с адмирала фуражку, оставив в тулье рваную дыру. А это была его "счастливая" фуражка. И теперь надо будет отдавать ее в починку...
После боя собравшимся на мостике идущей сквозь ночную мглу "Микасы" оставалось только гадать — кто подойдет к Мозампо раньше, Дева с парой броненосцев и двумя крейсерами, или Макаров. На месте русских мы ни за что не стали бы терять темпа, — рассуждал Того, — и отправив "Пересвет" в Артур или Дальний под эскортом легких сил, разгромили бы эту базу снабжения противника. А до подхода Девы и двух-трех наименее потрепанных крейсеров Камимуры противостоять русской эскадре, даже в составе шести броненосцев, было бы ох как тяжело. К общему удивлению русские большие корабли не появились даже у Чемульпо. И с возвращением кораблей Дева и двух броненосных крейсеров, "Адзуму" не удалось развернуть из-за отказа телеграфа, статус-кво у Порт-Артура был восстановлен.
Увы, Того прекрасно понимал, что если для флота ничего сиюминутно страшного пока не произошло, то для армии потеря снабжения и осадных орудий может поставить крест на планах уничтожения русской эскадры в гавани Порт-Артура. А это главная угроза и флоту, и всей войне — с Балтики с неумолимостью цунами идет новый отряд русских, в составе шести броненосцев, из которых три практически систершипы "Цесаревича". Да еще примкнувшая к ним черноморская пара — вот и цена веры британским обещаниям, пропустили их все же турки — это мощный, хотя и несколько тихоходный "Три Святителя" и его прямой потомок, прекрасно вооруженный и забронированный "Князь Потемкин". Пожалуй, сильнейший линкор в мире, если не считать несколько слабоватый ход — 16 с небольшим узлов. И теперь разделаться с артурской эскадрой до их подхода практически не реально. Придется ловить эскадру Чухнина до соединения с Макаровым. Та еще задача.
Но в сложившейся ситуации вина была именно армии! Генералы уже месяц как обещали взять Дальний, и все графики снабжения планировались исходя из этой даты. В результате, у Бидзыво, в ожидании захвата этого нормального порта, болталось с полдюжины транспортов с тяжелыми орудиями и боеприпасами. Дождались! Сейчас из них уцелел один. Но все-таки... Почему же Макаров, проводив подбитый "Пересвет", не двинулся к Чемульпо?
Адмирал Того смог прояснить для себя эту загадку лишь некоторое время спустя, когда пришли агентурные сведения о тяжелых повреждениях ТРЕХ русских броненосцев, ремонтирующихся сейчас в Порт-Артуре, а так же рапорт капитана 2-го ранга Киити Такэбо, отправленный им из русского военного госпиталя по личному разрешению адмирала Макарова.
* * *
Командующий Соединенным флотом не знал тогда, через четыре дня после боя с артурской эскадрой, что на "Севастополе" во время азартной "гонки" вслед за уходящими за Эллиоты его тремя броненосцами случилось повреждение в правой машине, приведшее чуть позже к тяжелой аварии — порвало бугель эксцентрика ЦВД. Под одной машиной "охромевший" корабль не мог дать больше 9-10-ти узлов. Но беда одна не ходит. Когда эскадра, миновав пролив, только выходила из "тени" островов Эллиота, в правую скулу русских броненосцев стала бить короткая и тяжелая волна, разведенная постепенно крепчающим зюйд-остом. И не прошло и десяти минут с момента аварии на "Севастополе", как был поднят тревожный сигнал на "Пересвете": волны частично выбили заделки его пробоин, и корабль вновь принимал воду, постепенно садясь носом. С "Полтавы" так же передали о полном затоплении одной из угольных ям в результате попадания снаряда с "Фудзи". Оценив сложившуюся ситуацию, Степан Осипович скрепя сердце отдал приказ поворачивать к Артуру.
Русская броненосная колонна, имея в голове "Цесаревич", на девяти узлах развернулась, и оставляя острова Эллиота справа по борту, двинулась в сторону крепости. Справа и слева от флагмана шли две пары "соколов", поврежденные броненосцы "Пересвет" и "Севастополь", держались в строю за "Победой" и "Ретвизаном". Замыкающим кораблем линии был "Петропавловск" — наименее пострадавший из трех "полтав"...
Тем временем, посовещавшись с командирами, кавторанг Такэбо разделил свои миноносцы, находящиеся между Порт-Артуром и броненосцами Макарова. По его прикидкам получалось, если русские корабли начнут вскоре возвращаться в свою базу, то наиболее вероятных направлений их подхода два. Первый путь пролегал ближе к побережью Квантуна, а второй мористее, если они обойдут Эллиоты с юга. Конечно, все могло быть иначе, русские могли уйти во Владивосток, атаковать Чемульпо, да и еще много чего они сейчас могли. Но Такэбо решил рискнуть и ждать, патрулируя два выбранных района милях в двадцати от западной оконечности Эллиотов. Ближе к берегу он отправил миноносцы 11 дивизиона, а с собой кроме 4-х его "номерков" 10-го, оставил и три оставшихся без торпед миноносца 4-го дивизиона. Так можно было просматривать большую полосу моря.
Чутье воина не обмануло потомка старинного самурайского рода. Враг вышел на его миноносцы перед рассветом... Море было неспокойно. Волна доходила до трех баллов и миноносцы ощутимо качало. Предутренняя туманная мгла оставляла не много шансов на успешное обнаружение противника, однако удача пришла. Поразительно, но присутствие русских было обнаружено на слух! На "Пересвете" и "Полтаве" продолжались ремонтные работы по заделке пробоин, Топоры и кувалды бесшумно использовать невозможно. Это и привлекло внимание противника. Оценив обстановку Такэбо понял, что голову русской колонны он уже пропустил, "Цесаревича" и "Ретвизана" с японских миноносцев даже не видели. Зато другие русские корабли находились уже достаточно близко, командир дивизиона приказал выпустить серию зеленых и белых ракет, что означало "общая атака удобных целей" и давало его кораблям полную свободу в выборе объекта атаки, после чего не мешкая ни минуты повел свой миноносец на ближайший русский броненосц.
Волею судеб им оказался "Севастополь". Шедший под одной машиной корабль мог поддерживать только десятиузловую скорость, однако его экипаж был готов к неожиданностям. Такэбо понял это сразу же, оказавшись в лучах двух мощных боевых прожекторов. Немедленно, и неожиданно метко, застучали русские пушки противоминного калибра, затем загрохали шестидюймовки. N40 под управлением Такэбо, окруженный фонтанами и всплесками воды, поражаемый осколками и мелкокалиберными снарядами смог все же приблизиться к русскому броненосцу кабельтов на шесть, после чего выпустил обе мины подряд. И вовремя, так как тут же "поймал" в машину шестидюймовый... Слава богам, что прошитый осколками котел не взорвался... С мостика останавливающегося, окутавшегося паром миноносца было видно, как мины приближались к русскому кораблю, который неторопливо закладывал поворот влево. Прямо на них, и на беспомощно качающийся на волнах остов флагманского миноносца 10-го дивизиона. Промахнулись... Торпеды миноносца прошли практически у борта русского броненосца, а он сам, разведя изрядную волну, прошел мимо медленно опрокидывающегося "Сорокового". Метрах в пятидесяти не более. Спасательные пояса удержали смытого с мостика Такэбо и еще нескольких членов экипажа его погибшего кораблика на воде. Сам капитан второго ранга не получил даже царапины.
Уверенно держась на волнах, он вскоре понял, почему русский броненосец повернул на его мины. Оказывается тот вставал кормой еще к одному миноносцу, атакующему его. По-видимому, он был раньше замечен русскими, а возможно просто находился ближе. Так или иначе, но ни одного попадания во вражеского левиафана Такэбо так и не увидел, зато видел задравшуюся корму горящего и тонущего миноносца... Кто это был так и не удалось узнать. Вскоре мимо прошла активно работающая боевыми прожекторами и постреливающая "Полтава", а за ней во мгле смутно угадывалась туша еще одного броненосца такого же типа. Следовательно, это был "Петропавловск". С него светили в сторону противоположную от плававших группой японских моряков, поэтому происшедшее дальше Такэбо видел хорошо.
Справа, из темноты, оттуда, где должен был находиться по плану N42, практически бесшумно, и как то совсем не быстро, в сторону приближающегося последнего русского броненосца по поверхности моря мимо них скользил темный силуэт двухтрубного миноносца. Русские по нему не стреляли! Возможно, не видели. Все ближе и ближе... Плавающие группой японские моряки с "сорокового" затаив дыхание ждали развязки. Но нервы у кого-то все-таки не выдержали...
— Мы здесь! Помогите нам! Мы здесь!
— Молчать, трусы! Заткнитесь! Вас могут услышать враги! — рявкнул разъяренный таким поведением своей команды Такэбо.
Луч одного прожектора с фор-марса броненосца неожиданно быстро начал разворачиваться в его сторону, за ним скользнул второй... Но было уже поздно! С четырех кабельтов, практически в упор, миноносец выпустил две мины и, дав полный ход, накренился в развороте. Было видно, что броненосец тоже пытается развернуться, спасаясь от пущенных в него торпед, но тщетно. Ослепительный свет прожектора ударил по глазам держащихся на воде японских моряков, вокруг вновь ревели снаряды.
Оглушительный грохот первого взрыва, взметнувшего громадный столб воды против первой трубы "Петропавловска" заставил Такэбо отчаянно заорать "Хэйки Тенно Банзай"! "Банзай"! неслось с воды и с палубы уходящего от артогня, вновь приближающегося к ним миноносца. В него попадали снаряды, их красные дымные вспышки были отчетливо видны. Но он все бежал, бежал...
Удар второго взрыва был глуше и гуще. Казалось, что столб воды приподнял из воды грузную корму русского корабля. И тут все его прожектора вдруг разом погасли. Но ослепленные их мертвенным светом глаза Такэбо отказывались пока что-либо видеть. Кто-то рядом орал "Банзай"! И он сам опять кричал "Банзай"! Месть была сладка. Такэбо не сомневался, что вражеский исполин обречен. Его люди и он сам выполнили свой долг сполна...
О том, что "Петропавловск" не затонул, кавторанг Такэбо узнал лишь в госпитале Порт-Артура. Первая торпеда попала в броневой пояс накренившегося при развороте корабля и не причинила серьезных повреждений, если не считать таковыми одну утонувшую бронеплиту и затопление угольной ямы. Зато вторая сработала как должно, угодив русскому броненосцу в то же самое интимное место, как и ее сестра-близняшка "Цесаревичу" несколько месяцев назад. К сожалению для японцев, трюмные и механики русского корабля действовали быстро и решительно: таблицы и схемы контрзатоплений были вызубрены как отче наш. В результате принявший более полутора тысяч тонн воды корабль смог своим ходом добраться до Тигрового хвоста, а после авральной разгрузки, был введен во внутренний бассейн, где под него уже переделывали кессон "Цесаревича".
Такэбо был подобран с воды в бессознательном состоянии проходившим мимо русским истребителем. Он оказался единственным выжившим японским офицером, видевшим атаку "сорок второго". Как и при каких обстоятельствах затонул этот героический миноносец, так и не удалось установить точно...
Воспаление легких — это конечно не боевые раны, поэтому японский офицер был искренне удивлен тем, когда в госпитале его посетил сам командующий русским флотом адмирал Макаров. Выразив восхищение храбростью и решительностью моряков его дивизиона, Степан Осипович даже разрешил выздоравливающему офицеру написать краткий рапорт о проведенном бое своему командованию.
* * *
Броненосный крейсер "Адзума" был в числе двух не получивших под Кадзимой существенных повреждений. Поэтому он и был отправлен Камимурой проверить сообщение о якобы замеченном у пролива Лаперуза "Богатыре", ведущем аж три захваченных транспорта. Сам русский крейсер при встрече мог без труда оторваться от более крупного японца, но вот транспорты еще можно было попытаться вернуть. Беда только в том, что в спешке отбытия "Адзуму" не успели даже нормально догрузить углем. Но его командир решил, что на поиск "Богатыря" ему угля хватит, а там можно и догрузиться с отбитых у русских транспортов. Со снарядами ситуация была не многим лучше — в порту все были заняты постановкой в плавдок тяжело пострадавшего "Якумо" и временной заделкой пробоин "Идзумо". Да и не было в Хакодате восьмидюймовых снарядов. Перегрузку боезапаса с поврежденных крейсеров на уходящие в море пришлось организовывать на ходу, и до выхода успели догрузить всего ничего. Вместе с остатками после боя, в погребах "Адзумы" сейчас ждали своего часа не больше чем по 20 снарядов на ствол главного калибра. Более легких шестидюймовых успели загрузить по 50 на орудие. Но, по тому же принципу, Фудзии решил, что для боя с "Богатырем" — тоже неизбежно растратившим боекомплект в том же бою — хватит.
