Почему сейчас не может быть так, как было раньше? Да просто потому, что жизнь меняется. Посмотрите, мы строим огромные заводы и фабрики. Один иной завод будет выпускать продукцию для всех, и ее будет хватать всем. Разве нужно строить маленькие неэффективные заводы во всех республиках? Нет. Жизнь ускоряется. Сегодня, чтобы работать у станка, пахать землю на тракторе и тем более развивать науки требуется совершенно иной объем знаний, совершенно иная производительность труда. Еще каких-то пятьдесят лет назад в гимназиях российской империи большая часть программы касалась мертвых языков, литературы и искусства. А сегодня в наших школах дети грызут гранит науки в таких областях, как математика, физика, химия. Все это требует от наших детей совершенно иной скорости усвоения знаний. А это, хотим мы или не хотим, автоматически начинает убивать старые традиции. На их усвоение и применение просто не остается времени. Для того, чтобы быть единой страна должна разговаривать и писать на одном языке. А это приводит к тому, что национальные языки начинают умирать или сохраняться лишь в самых отдаленных уголках. И все это происходит прямо сейчас при формальном сохранении национальностей. Что могло бы сделать советское руководство, если бы хотело реально уничтожить все национальные особенности? Просто подождать. Развитие страны и ускорение ритма жизни все сделали бы сами за пару десятилетий. Не осталось бы никаких реальных различий между всеми. Вот только все национальные культурные , языковые и исторические традиции остались бы тоже в прошлом. Но зато сохранились бы карьеристы, которые, используя националистические знамена и тоску по утерянному народом в своих корыстных целях, продолжали бы бить по нашему единству.
Давайте посмотрим на экономическую сторону вопроса. Сегодня в патриархальных окраинах нашей страны люди работают по старинке, так, как это делали их отцы и деды. Они не лентяи, они не тунеядцы, они отличные работники. Но технология их труда позволяет произвести продукции в день, скажем, на рубль. А потреблять наши люди различных товаров хотят, допустим, на два рубля. За счет чего это возможно? Это возможно за счет того, что где-то в другом регионе страны рабочие на современном, закупаемом сейчас за валюту, оборудовании производят продукции на двадцать рублей в день. А потребляют на те же два или даже полтора. Разве это справедливо? Разве справедливо то, что одни наши люди, ущемляя себя, начинают работать на других наших людей даже, если последние этого не понимают и лишь хотят жить как в древности? Или правильным будет плюнуть на этих людей, заставив их жить только на то, что позволяют им древние методы хозяйствования? Нет. Это будет неправильно. Все наши люди для нас одинаково ценны и равноправны. Мы не можем себе позволить содержать на своей шее более двухсот разных народов за счет чрезмерной эксплуатации народов центральной России, за счет русских народов. Но мы можем и должны позаботиться о сохранении всех видов национальных культур и языков, родовых традиций всех народов.
Что в этих условиях предлагает партия и советское руководство? Он предлагает усилить и законодательно закрепить Родовые связи. Ведь именно через Род передаются все основные традиции и память. От отца к сыну, от матери к дочери. Именно так, а не абстрактно. Что мы предлагаем еще? Понимая, что законы ускоряющейся жизни автоматически входят в противоречие с традициями, мы создаем изолированные от пресса этой новой жизни национально-культурные центры-заповедники. Там должны сохраняться традиции, там должны сохраняться языки, там должны сохраняться ремесла и народные промыслы. Вспомнить свои национальные корни, выучить язык своих предков, узнать историю своего народа сможет каждый, приехав туда на какое-то время. Мы планируем сделать эти центры крупнейшими объектами народного интереса, культурного паломничества, если хотите. А вот теперь еще один хитрый вопрос. Один народ и имеет сто тысяч человек, второй миллион. Кто сможет лучше создать и поддерживать свой НКЦ? Конечно, более крупный народ. Но разве это справедливо? Разве малый народ заслуживает меньшего внимания и уважения? Как быть? Мы предлагаем самый правильный выход. Мы все, единый советский народ, берем на себя заботу по созданию и поддержанию сразу всех НКЦ. Для нас не имеет значения большой или малый народ. В нашей многонациональной культуре найдутся корни любого из них. Мы одинаково будем заботиться обо всех народах. А вот разного рода властолюбцам и мечтателям разыграть национальную карту в своих личных интересах мы таким подходам бьем по зубам. Окончательно ликвидируем проблему. Именно потому и бесятся всякие недобитки. Понятно теперь, насколько кажущаяся простота вопроса оборачивается на деле полной противоположностью? Подумайте. Вот живет обычный человек нашей страны. Неважно, где он живет, в Воронеже, Алма-Ате или Тбилиси. Разве его заботят всерьез административные границы его района, области, республики? Разве ему важно то, что граница прочерчена на картах именно здесь, а не километром левее или правее? Нет. Обычный человек живет другими понятиями. Ему важен дом или квартира, в котором он живет. Ему важна улица, на которой он покупает себе продукты, место, где живут его друзья или родственники, место, где расположен его завод или контора. А границы ему не важны. Границы важны только начальникам разных уровней. Потому что это вопрос их личной власти и ответственности. А всем остальным важны только размеры нашей единой страны. Любой наш человек может поехать по всей стране и везде будет своим. Но разве правильным будет ориентироваться не на простых людей, которых полторы сотни миллионов человек, а на местных начальников, которых в тысячу раз меньше? А потому мы должны пойти дальше. Что будет, если мы уберем различия в народе, но сохраним деление на республики? Догадались? Мы сохраним себе головную боль на вечные времена. Тем более, как это существует сейчас, республики, которые могут выйти из состава СССР. А что если мы все с вами проморгаем врага и допустим его к власти в каком-то регионе? Разве простят нас наши потомки за такую забывчивость и невнимание? Нет, не поймут и не простят. Мы создали вынужденно на определенном этапе эту проблему, нам ее и ликвидировать.
Народ слушал Сталина в состоянии шока. Теперь, когда он говорил, все казалось таким простым и естественным. Еще более простым и естественным, чем пару часов назад казалось совсем противоположное. Постепенно народ разошелся, завязались новые споры, посыпались новые вопросы. Они становились все острее и серьезнее. Видимо, до собравшихся в зале угроза, прозвучавшая из уст Сталина в самом начале не была пустым звуком. Они решили выбрать меньшее из зол. Прозвучал вопрос о евреях. Почему им предоставлен совершенно иной статус, чем всем остальным народам? Задавший вопрос волновался так, будто уже ждал в гости сотрудников НКВД, но Сталин отреагировал совершенно спокойно и даже кивнул в знак благодарности.
— Это очень своевременный и важный вопрос, товарищи. Евреи действительно особый народ. В первую очередь тем, что вот уже почти две тысячи лет не имеют собственной земли. Более того, их даже нельзя назвать единокровниками, как все остальные народы. Их землей стала вся земля. Они везде свои и везде чужие. Все их единство зиждется только на религиозных обрядах и традициях, на общинности. Это породило неизбежные последствия. Одна часть еврейского народа, очень влиятельная часть, сионисты, провозгласила своей целью сделать всю планету еврейским царством. Подчинить евреям все остальные народы. Именно волю этой части мирового еврейства выполнял Троцкий, примазавшийся к нашей революции. Именно потому он имел такую широкую поддержку. Именно потому мы, не жалея сил, боролись с ним и до сих пор боремся с его последователями и приспешниками. Это наша земля и мы никому ее не отдадим.
Но есть и иная часть еврейства. Это простые люди, часто талантливые. Рабочие, крестьяне, мастеровые, учителя, врачи, ученые, музыканты и поэты. Они не имеют никого отношения к сионистам. Но именно они в царской России страдали больше всех от негативного отношения к сионистам. Именно по ним сильнее всего била черта оседлости. Именно потому они с огромной радостью приветствовали нашу революцию и приняли в ней активное участие. Но евреям никогда не исправить отношения к себе, если они не станут обычным народом. Таким как все прочие. Потому мы предложили им два пути. Тем, кого не интересует религия, кто уже сейчас ощущает себя частью нашего многонационального советского народа, милости просим. Такие люди перестают быть евреями так же, как перестают быть казахи казахами, грузины грузинами, чукчи чукчами. Но есть другие и их тоже очень много. Сегодня половина евреев мира живет в нашей стране и большая их часть привержена своим религиозным и общинным традициям. Таким евреям мы предложили сначала пройти путь становления настоящего народа. Мы предложили им землю в Крыму и на Дальнем Востоке. Это была, есть и будет советская земля. Но мы предложили евреям там обосноваться и попробовать, имея статус автономии научиться управлять своей жизнью, научиться быть настоящим народом. Разумеется, все это в рамках советских законов.
— А как быть с великорусским шовинизмом? — прозвучал из зала новый вопрос.
— С шовинизмом? А он существует? Попробуйте придумать хоть одно преимущество русского народа хоть в царской России, хоть в СССР, которым бы обладали законодательно русские и не обладали другие народы? О каком шовинизме мы можем вести речь? Разве не русский народ вынес на себе все тяготы мировой и гражданской войн? Разве не русский народ, надрывая жилы, прилагал все силы для скорейшего развития национальных окраин? Разве не русский народ является тем стержнем, на котором держится единство страны, тем стволом дерева, которое и есть наш СССР. Разве может дерево жить без ствола с одними ветвями? Нет, не может. Особый статус русского языка? А вы можете назвать какой-либо иной, который одинаково хорошо понимали бы в любом уголке нашей Родины? Нет, и никогда не было никакого великорусского шовинизма. Все это очередные происки наших врагов. Скажу больше. Именно русский народ нуждается сейчас в особом к себе внимании и отношении. Слишком долго мы за его счет ублажали различных националистов всех мастей. Русский народ терпелив, но и его терпение не бесконечно. Мы все должны понимать, что для всех наших народов сделал и делает русский народ. Его культура, его язык, его традиции сегодня составляют объективную основу нашей общности. Так есть и так будет всегда.
Разговор длился очень долго, вопросы сыпались один за другим, как из рога изобилия. Сталин, который в отличие от того же Троцкого никогда не любил публичных выступлений уже устал, но держался мужественно. Даже когда на его предложение поднять руки тех, у кого еще остались невыясненные вопросы, никто не отреагировал, он не успокоился. Он предложил хорошенько подумать еще раз, поскольку от того, насколько сидящие в зале пропагандисты смогли все для себя прояснить, зависят жизни тысяч советских людей. Тогда эти его слова мало, кто понял правильно. Но как оказалось, Сталин точно знал, что имеет в виду.
Глава 38. Год Красного Быка. (Окончание)
После того совещания пропагандисты разъехались по всей стране, проводя собрания во всех мало-мальски массовых рабочих коллективах и местах проживания людей. Органы НКВД получили указание содействовать им всеми силами. Но, как потом оказалось, органы НКВД получили не только это указание, но и приказ внимательно отслеживать реакцию людей и особенно руководителей во время этих собраний и главное после. Не скажу, что эта волна массовых разъяснений политики партии не дала никого эффекта. Дала и очень большой. Конечно, вопросов у людей все еще оставалось много, во многих местах еще относились к инициативам советского руководства с изрядной долей недоверия.
Но главное, на что делал упор Сталин и на что он надеялся, все же произошло. Простые люди стали повсеместно отделять свои интересы от интересов местных руководителей. Теперь даже осторожные националистические или сепаратистские призывы и провокации встречались в народе настороженно, а часто вызывали и массовые обращения в органы НКВД. С мест в Кремль посыпались просьбы окоротить зарвавшихся партийных и советских работников, сеющих напряженность и недовольных партийными решениями. Меркулов бывал в кабинете Сталина чуть ли не каждый день. Но Сталин довольно долго сдерживал своих "волкодавов". И лишь когда отмашка все же была дана, я понял причины столь серьезной и непонятной для Сталина задержки.
Дело, как выяснилось, упиралось все в тех же вездесущих евреев. Ребе Шнеерсон, достигнув со Сталиным соглашения, развил бурную активность. Уже в феврале первые эшелоны с еврейскими переселенцами потянулись в Крым. Что, естественно, встретило ожидаемое сопротивление крымских татар. Начались стихийные волнения, саботаж, а в некоторых случаях дело дошло и до стрельбы. По договоренности с ребе главой Крымской советской еврейской автономной национальной области, как теперь сложно назывался в документах этот регион, был назначен брат Лазаря Кагановича Михаил. Ребе прекрасно понимал, что одними своими силами без активной поддержки советского руководства задачу поднятия Крыма не решить, а потому легко согласился с этим предложением Сталина. Услышав об этом назначении, я подумал, что, возможно, теперь удастся спасти жизнь еще одного порядочного человека. В моей истории Михаил Каганович застрелился, услышав наветы на самого себя от своего заместителя, которого считал своим товарищем и которого незадолго до того сам отстоял от обвинений в предательстве. Кстати, решил я, надо бы Сталину про этого Ванникова рассказать. Нечего таким людям делать в руководстве страны на ответственных должностях.
Так вот. Сталин, прекрасно зная о начавшихся волнениях в Крыму, выдержал паузу и дождался, когда за помощью в ликвидации националистических выступлений к нему обратятся глава КСЕАНО и сам ребе. И только тогда дал отмашку. Я понял, что он очень хотел решить проблему одним ударом. А то, что он заранее готовился именно к такому развитию событий, я знал. Как-то раз, находясь у Сталина в кабинете, я был свидетелем того, что ему принесли информацию о начале организованных местными партийными органами волнений в Грузии. Сталин даже побледнел и выругался по-грузински. Затем прошептал, уже по-русски, — Нет, второй раз этот номер у них не пройдет. Прошли те времена. Всех, — он до белизны сжал кулак, всех закатаю на нары, на рудники сошлю сволочей. Будут знать, как мутить воду и позорить мой народ.
Немного успокоившись, Сталин рассказал мне историю, которую я до этого не знал. Мне казалось, что Сталин всегда занимал позицию сохранения национальной самостоятельности советских республик. Оказалось, что дело было совершенно иначе. В 22-м году Сталин, отвечавший в ЦК за национальный вопрос, выдвинул идею "автономизации" страны. Все республики должны были получить статус автономий в единой централизованной стране. Белорусский ЦК согласился с этим предложением практически сразу. На Украине думали дольше, но в целом высказались за эту идею. План также поддержали республиканские органы партии в Армении и Азербайджане. Казалось бы все решено. Но в этот момент с отторжением этой идеи выступил Грузинский ЦК и даже в знак протеста в полном составе подал в отставку. Скандал дошел до Ленина, который попенял Сталину на поверхностное и неправильное решение, план похоронил и выразился в пользу самостоятельности национальных республик и их права на самоопределение. Сталин потерпел сильное аппаратное поражение. Но запомнил и обиду затаил. Именно этим и была вызвана его столь эмоциональная реакция сейчас.
