Знаешь, — Шми попыталась улыбнуться, если я правильно понял эту гримасу, — люди так много внимания обращают на то, как выглядит их одежда, и так мало — на само ее наличие, считая это аксиомой. А стоит нам лишиться этой защитной оболочки — и нам настолько плохо, что словами это описать невозможно. А если к этому добавить такой древний страх перед темнотой...
Очень быстро мне начали чудиться чужие взгляды, обращенные на меня из окружающей клетку темноты. Потом последовали галлюцинации в виде неразборчивых разговоров этих зрителей. Умом я понимала, что это все работа моего подсознания, но одно дело — это понимать, а другое — что-то с этим сделать. В довершение всего свет не гас, не давая возможности определить течение времени, еда в виде брикетов сухпайка тоже выдавалась неравномерно, падая откуда-то сверху на клетку. Хорошо хоть, воды было вдоволь.
Сидеть в этой клетке, терзаясь кошмарами собственного подсознания, было невыносимо, но еще тяжелее были сны — тяжелые липкие кошмары, улетучивающиеся из памяти, как только откроешь глаза, проснувшись в поту и с бьющимся под горлом сердцем.
Сколько так прошло времени, не знаю, но, наверное, не так много, чтобы я начала сходить с ума, когда появился Он. Высокая фигура в черном балахоне, с горящими золотом глазами, от которой расходилась неощутимая обычными чувствами аура ужаса и кошмаров, так хорошо мне знакомых. Это был мой пленитель и мучитель, но кто именно?
— Гадаешь, кто я и как ты сюда попала, букашка? — раздался голос, полный ледяного презрения. — В некоторые места не стоит лезть, иначе тебя просто раздавят. Но тебе повезло, я хочу знать, кто дал тебе заказ?
Он протянул руку, и какая-то сила сковала меня и подтащила к решетке, чтобы эта жуткая фигура могла заглянуть мне в глаза.
— Давай, вспомни кто дал тебе заказ, и не сопротивляйся, так будет легче. Может быть, я даже подарю тебе быструю смерть.
Я почувствовала, как какое-то мерзкое склизкое щупальце начинает проникать в мой разум. Этой твари мало было меня схватить и терзать кошмарами, теперь он хотел окончательно меня сломать. Но этого не будет! Лучше умру, но не сдамся!!! С неожиданно сильной вспышкой злобы я выкинула агрессора каким-то непонятным образом и так же инстинктивно закрылась.
В следующее мгновение я услышала раздраженное фырканье моего мучителя, и на мое сознание обрушился тяжелый удар. Голову пронзила жуткая боль, в носу стало мокро, но я держалась. Непонятно как, но держалась, откуда-то зная, что если он разрушит мою защиту, то только вместе с моим разумом, лишаясь любой добычи. Давление все продолжалось, но я держалась на одной лишь злобе, направленной на моего врага, мечтая вцепиться ему в горло и ощутить на губах чужую кровь.
Внезапно все прекратилось: исчезло ужасное давление на разум, и меня отпустила непонятная сила, отчего я распласталась на полу клетки, не способная шевельнуть даже пальцем.
— Вот оно что... — протянул этот монстр каким-то мягким тоном, от которого было только страшнее. — Как же я сразу не догадался, ведь почти добиться успеха мог только форсъюзер, с его интуицией и удачливостью. Слабосильный латентный форсъюзер, но какова эффективность — если бы не твоя ошибка в конце, то я бы так и не засек тебя, что было бы чревато довольно неприятными последствиями. Похоже, зря я так наказал оплошавшую смену охраны, ведь они и не могли тебе противостоять, ну и пусть — другие будут усерднее.
Что касается тебя, то, думаю, ты подойдешь, чтобы проверить кое-какие идеи. Так что до встречи.
И это чудовище пошло к границе пятна света. Когда он был уже на границе, я смогла хрипло спросить:
— Кто ты?
— Тебя это так волнует? — обернулся монстр. — Ты же понимаешь, что не сможешь осуществить свои мечтания, которые так заметны в твоих глазах? Но если так хочешь...
Он откинул капюшон, открывая противную рожу мууна, скривившуюся в глумливой усмешке. Это был Хэго Дамаск.
— Ну что, теперь тебе легче? Ты все равно не сможешь причинить мне вреда, а твоя самоуверенность проистекает только из твоего невежества. Подумай об этом. — С этими словами он растворился во тьме, вслед за этим затих звук его шагов.
После этого я снова осталась в одиночестве, но тьма как-то перестала давить, и кошмары перестали меня терзать. Хотя непонятные сны все равно продолжали сниться, и в них кто-то стоял за моим плечом, но я так и не смогла его увидеть. Вода у меня была, еду тоже давали, чтобы не растерять форму, я, как могла, занималась. Меня начала поглощать рутина.
Но она прервалась странным происшествием — у меня случилась задержка. Что непонятно — перед заданием у меня никого не было, да и во время моего плена никто со мной не был, я бы это почувствовала. Сначала я решила, что это последствия перенесенного стресса. Вот только когда меня впервые замутило, эта версия рассыпалась карточным домиком, оставляя только одно объяснение: я беременна, вот только от кого и как это случилось?
Ответа не было, но я вспомнила слова того урода — неужели я стала подопытной крысой? От этого у меня началась дикая истерика, но что я могла сделать? Оставалось только терпеливо ждать любого шанса на побег.
— И как же ты выбралась? — пытаясь скрыть явный интерес, спросил я. Все же сбежать от ситха — это неслабое достижение.
— Не иначе как благодаря чуду, — пожала плечами Шми. — Примерно к началу третьего месяца — я снова накрутила себя до истерики, только объектом моей ненависти стала клетка. Я начала исступленно трясти прут, и тут, к моему удивлению, он выломался, как гнилая ветка. Придя в себя от удивления, я тут же попробовала выломать еще один, но ничего не получилось.
Тогда я подумала, что, может, это от злости, и намеренно ввела себя в это состояние. Это было правильное предположение — мне удалось выломать еще два прута и вырваться из клетки. Потом я быстро нашла выход из этого зала и оказалась в служебных помещениях какого-то поместья. Откуда-то я знала, куда идти, и вышла на взлетную площадку. Где несколько человек разгружали небольшой шаттл.
Находившийся там охранник попытался меня остановить, но я убила его, голыми руками вырвав кадык, после чего перебила из бластера охранника всех, в том числе экипаж не успевшего взлететь шаттла.
Быстрый осмотр кораблика показал, что мне повезло и на нем был установлен гипердрайв. Мешкать не следовало, ведь тревогу могли поднять в любой момент, и я поспешно уселась в кресло пилота, мысленно хваля себя за то, что не пожалела денег на курсы пилота. Стартовая подготовка — и я наконец покинула место своего заключения, стремясь улететь как можно дальше отсюда.
* То есть без боевого.
** Если кто не помнит, то так в мире ЗВ называют хакеров, какого черта не понравилось обычное название я хз.
* * *
Надеюсь, всем понятно, что имелся в виду кухонный нож?
Часть 2 Глава 27
33 ДБЯ, Татуин, Мос-Эспа
— Я так понимаю, что твои опасения относительно ребенка, если судить по Энакину, оказались несколько преувеличенными? — спросил я, отставляя чашку.
— Что ты хочешь сказать? — с нажимом осведомилась Шми. — Я ведь сразу обратилась в одну мелкую частную консультацию, и обследование не выявило никаких отклонений у ребенка.
— Ага, а такое количество мидихлориан буквально у каждого второго бывает, — ехидно ответил я. — Так что я думаю, что эксперимент Плэгаса оказался успешным — он смог повлиять на зачатие таким образом, чтобы усилить способности ребенка. Неплохой бонус. И большая проблема.
— Ты прав, — мрачно кивнула Шми, — когда были сделаны все анализы, я почувствовала какую-то... напряженность и предвкушение врача.
— И что с ним случилось? — поинтересовался я светским тоном.
— Ну, врач как-то не ожидал, что беременная женщина все еще может быть эффективным бойцом, так что скрутила я его легко. — По губам Шми скользнула мрачная ухмылка. — Думаю, тебе не надо объяснять, какими методами людей убеждают говорить правду?
— Не нужно, — качнул я головой. — На кого он работал?
— Он и сам не знал, лишь должен был сообщать по определенному электронному адресу обо всех одаренных детях. Подозревать, что он работал на Дамаска — это уже отдает паранойей, — пожала плечами Шми.
— Хм, на моей родине контрразведчики говорят, что здоровая подозрительность и тяжелая паранойя — это синонимы, — фыркнул я. — Что там с этим врачом позже приключилось?
— Нарушать правила пожарной безопасности и допускать халатность при обслуживании аппаратуры — это так опасно... — нарочито фальшиво потупилась Шми.
— И ведь ничему не учатся... — так же фальшиво вздохнул я. После краткой паузы я продолжил: — Я так понимаю, что это была не единственная твоя проблема, иначе ты не оказалась бы сейчас здесь, не так ли?
— Ты до омерзения прав, — скривившись, кивнула Шми. — Пришлось воспользоваться одним из моих счетов в датари, поскольку та планета не входила в зону влияния хаттов, а тратить время на поиски контактов в уголовном мире не хотелось, да и потери при конвертации пеггат были бы большие.
— Вот недаром учитель любил мне говорить, что не надо жадничать в мелочах, потому что это только создаст лишние проблемы, — хмыкнул я. — Плэгас именно после этого сел тебе на хвост? Когда ты воспользовалась своими счетами?
— Да, — поморщилась Шми. — В результате следующие три месяца я провела, бегая от его ищеек, как родус от фелинкса. В конце концов мне повезло от них оторваться, хотя я сомневаюсь, что совершила бы подобное в обычном состоянии.
— И что же это было? — поинтересовался я.
— Массовое убийство с целью замести следы, — с легкой гримасой ответила Шми.
— М-да, вот такого я не ожидал, — я озадаченно покрутил головой. — Это как же ты сумела на... э-э-э... седьмом месяце, правильно?
— Очень легко, — хмуро буркнула Шми. — Меня засекли, когда я уже садилась на рейсовый корабль. Предвидеть 'нападение пиратов' было несложно, как и выбраться из шаттла через грузовой люк и багажное отделение терминала. Но ведь наблюдатели все равно меня не пропустили бы, нужно было их чем-то отвлечь. Поэтому я предварительно повредила один из маршевых двигателей...
— Подожди, — прервал я ее озадаченным тоном. — Что ты сделала? Каким образом? Как тебя вообще пустили в машинное отделение?
— К тому времени я уже была вымотана и не совсем адекватно реагировала на окружающее, а целые куски происходящего вообще выпадали из памяти, — пожала плечами Шми. — Во всяком случае, в себя я пришла возле двигателя, понимая, как я сейчас буду выбираться, и зная, что я сделала с двигателем. Что еще странно — на меня не реагировали члены экипажа, как будто вместо меня было пустое место.
— А вот теперь все ясно, — спокойно сказал я, найдя решение загадки.
— И что же тебе ясно? Если я до сих пор не могу понять тех событий? — прищурилась Шми.
— Твои последние слова подсказали мне ответ, — улыбнулся я.
— Может, тогда поделишься им со мной? — несколько раздраженно спросила Шми.
— Легко, кстати, этих замечательных печенек не осталось? — Когда Шми перевела взгляд на вазочку с печеньем, я встал со стула и отошел немного в сторону, естественно, под техникой.
— Еще полно печенья, разве ты не видишь? — ответила Шми, поднимая глаза. — Куда ты подевался? Ой! — отреагировала она на попавшую ей в лоб печеньку, брошенную мной. — Ты что себе позволяешь? Разбрасываться печеньем, знаешь, сколько времени и сил я на него потратила?! — Тут она примолкла, осознав странность произошедшего, и уже спокойным тоном спросила: — А почему я сразу тебя не увидела?
— Потому что я воспользовался одной из техник Силы, той, которую многие называют отводом глаз, — усмехнулся я, снова усаживаясь за стол. — За счет воздействия на сознание определенные объекты не замечаются мозгом, воспринимаясь фоном. Действие на неодаренных стопроцентное, на одаренных — в зависимости от уровня силы оппонентов, сосредоточенности и прочего. Ты вот сразу меня увидела, как только захотела увидеть, впрочем, я далеко не в полную силу работал. Вот так ты и прошла тогда в машинное отделение и багажное отделение терминала.
— А почему я делала то или другое? — с жадным интересом спросила Шми. — И почему я смогла это сделать, если я такая слабая, да к тому же еще и совершенно необученная?
— Насчет твоей слабости в тот момент все не так уж и просто, — задумчиво сказал я. — Тебе напомнить или сама сообразишь, какое обстоятельство могло здесь повлиять?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — с недоумением отозвалась Шми.
— Тебе живот бегать не очень мешал? — с легкой ехидцей спросил я.
— Ты хочешь сказать... — озадаченно проговорила Шми. — Но при чем здесь я, это ведь одаренность Энакина, как я могла ею управлять?
— Как все запущено... — вздохнул я. — Ладно, если присоединишься к нам, тогда тебе детально разжуют известные механизмы взаимодействия с Силой. Чтобы тебе было понятно сейчас, задам еще один вопрос: что, до родов организм ребенка сильно обособлен от организма матери? Так что ты вполне могла использовать еще и способности Энакина, тем более что ты была как раз в подходящем состоянии, что Сила тебя вела.
— Это получается, так себя все форсъюзеры и чувствуют? — нахмурилась Шми.
— Конечно нет, — чуть снисходительно усмехнулся я, поскольку все новички боятся потерять себя, доверившись Силе.
Боялся и я, жутко злясь на смешки учителя, а вот теперь понял, как это на самом деле смешно. Потерять себя из-за Силы невозможно, даже Темная Сторона подобным не грешит, теряют себя, не справившись, с контролем себя, Сила лишь работает катализатором, причем катализатором универсальным.
— Это довольно редкое явление даже для необученных форсъюзеров, хотя некоторые дикарские системы практикуют именно такой подход, но кому они интересны. В твоем случае сильное влияние оказала твоя усталость, в результате чего твое сознание стало податливым, и ты смогла почувствовать течение Силы и ее советы, — продолжил я объяснения. — Еще я не стал бы сбрасывать со счетов особое благословение Силы.
— Чем это я заслужила такое отношение? — недоверчиво хмыкнула Шми.
— Ты правда думаешь, что без ее благословения возможно появление такого монстра, как Энакин?
— Он не монстр!!! — взвилась Шми, с яростью глядя на меня.
— Да? Через пару лет правильного обучения он сможет жонглировать линкорами на орбите, грея задницу на пляже. Скажешь, это не монстр? — невозмутимо ответил я, приподнимая бровь, прекрасно зная, насколько раздражающей при этом выглядит моя рожа. — Если ты думаешь, что такие способности не испугают идиотов или сволочей, то ты глубоко заблуждаешься, а ведь именно все пугающее и удостаивается ярлыка 'монстр'.
— Хорошо, предположим, что это так, — неприязненным тоном отозвалась Шми. — При чем здесь благословение Силы? Хочешь сказать, у него какое-то высшее предназначение? — последние слова буквально сочились едкой иронией.
— Не знаю, — пожал я плечами. Увидев бешеный взгляд Шми, несколько поспешно добавил: — Нет, я правда не знаю. Может, Сила что-то от него хочет, а может, ей всего лишь захотелось кого-то одарить сверх всякой меры, откуда знать? У Силы ведь нет самосознания в привычных мерках, но и называть ее только природным явлением тоже неправильно. Поэтому сказать что-то конкретное невозможно, можно лишь как следует обучить Энакина да воспитать его хорошим человеком, и положиться на судьбу и Силу.
