Alexandr(обновление15.02.12)

Слава богу, что у меня в полку с порохом было все в порядке, если конечно не считать того, что большая его часть, в данный момент намокла под дождем, и поэтому даже стрелки стреляли не так часто, как мне хотелось. Пушки уже перестали стрелять залпами, и стреляли как это было возможно в такую сырую погоду. То же делали и стрелки. Долго продолжаться такой обстрел не мог, горцы все таки вышли из ворот и пошли в атаку на ряды первого батальона. Проход к пушкам полностью перекрывали две роты, еще одна была в резерве, на тот случай, если нас попытаются обойти.

Конница быстро вырвалась вперед пехоты, и князья, только богатые и благородные горцы могли позволить себе боевых коней, понеслись на нас.

— Первая шеренга! Товсь! — крикнул я во все горло. Офицеры и унтера разнесли мой приказ жо остальных.

— Целься!

Все подняли свои ружья, стараясь словить в прицел разгоняющихся всадников.

— Пли!

Загрохотал залп. Почти половина выстрелов не прозвучала, но конную лавину это несколько замедлило.

-Первая шеренга на колено, штыки примкнуть, вторая шеренга! Товсь! Целься! Пли!

Всадники были уже не более чем в пятидесяти метрах. Вообще мне нужно было сразу посадить первую шеренгу на колено, и произвести залп сразу двумя первыми шеренгами. Но я решил рискнуть и создать непрерывный обстрел. И мне это удалось. К нам неслось не более полутора десятков всадников. И как сказать неслась. Увидев такой итог стрельбы, горцы развернулись и дали шенкеля, не желая получать третьего залпа практически в упор.

Блин. Можно было командовать первой шеренге перезарядку, чтобы ударить наступавшую пехоту. Но ладно, они уже примкнули штыки.

— Вторая шеренга примкнуть штыки, на колено. Третья шеренга. Товсь! Подпустим их ребятки поближе. Вдарим им с перцем!

Горцы бежали на нас совершенно ломая строй, просто толпой. И вот за десять метров я скомандовал.

— Целься! Пли!

Залп был практически в упор. С пяти шагов. И не смотря на половину осечек, это было страшно. Наверное каждая пуля нашла себе жертву. Первая шеренга тут же поднялась и слитным движением ударила в штыки. Ну, пошла потеха. Я стоял, как и полагается офицеру и дворянину в первой шеренге. В правой руке у меня была персидская сабля, в левой разряженный пистолет. Легко увернувшись от тычка клинком соперника, я рубанул наискось, не глядя, и так зная, что с соперником покончено. Отбить удар штыка, возвратным движением рубануть по горлу. Мой противник схватился за горло, и продолжал какое-то время стоять, мешая идущим позади него. Поэтому я успел еще рубануть соперника справа, наседавшего на моего унтера. Подсознанием я еще улавливал грохот пушек, продолжавших бомбардировку аула, но был полностью поглощен боем, чтобы думать об этом.

Ряды моих солдат таяли прямо на глазах. Все таки горцев было больше, чем нас. Но мы держались, перемалывая врага, и чуть отступая. По шажочку, по шажочку, щедро поливая землю кровью, своей и чужой.

Не знаю сколько мы бились, но тут справа я услышал слитное Ура. И тут же солдаты, стоящие со мной в строю подхватили этот крик. Я кричал вместе со всеми. Силы, которые казалось уже кончились, вдруг вернулись, и мне казалось, что я превратился в настоящую мясорубку. Наши же противники напротив. Поняв, что к нам подошло подкрепление, как я позже узнал, третью роту привел капитан Доброзоров, полностью по своей прихоти, точнее по желанию помочь товарищам. Я же настолько увлекся боем, что просто забыл отослать кого-то за подмогой. Потом я часто себя за это корил, и старался не повторять ошибок, но сейчас шел бой и наши враги дрогнули.

Наши пушки замолкли, а затем дали два холостых залпа, красным дымом. Это был сигнал к прекращению бомбардировки второй батареей. А заодно и сигналом к атаке второму батальону. В аул мы ворвались на спинах отступавших. Наши пушки довольно хорошо проредили частокол, мы же хорошо проредили бегущих горцев. Поэтому, когда те развернулись, прямо перед стеной, мы их попросту смели и ворвались в за стену. Дома мы не захватывали. Просто кидали туда пару фитильных гранат, а затем достреливали тех, кто оставался жив. И было не важно, женщины это были, старики или дети. Солдаты в горячке боя рубили даже сдающихся. Только спустя полчаса мне удалось успокоить своих подопечных. В итоге в плен к нам попало около двух сотен человек. Большая часть из которых был ранена. Убитых же... убитых никто не считал. Да и к чему все это.

— Алексей Игоревич, позвольте поблагодарить вас за своевременную помощь, — сказал я и поднял бокал шампанского.

Капитан Доброзоров подошел очень вовремя. У меня из двух рот на ногах оставалось меньше восьмидесяти человек. Так что эта помощь пришла очень вовремя. Вообще за бой именно эти две роты понесли основные потери. Более сорока убитых и еще около полусотни раненных, половина из которых нуждалась в длительном отдыхе, а кто-то и вовсе мог не вернуться в строй. Всего мы потеряли 55 убитыми, и девяносто раненными. Практически треть отряда. Не думаю, что меня за это погладят по головке, даже не смотря на то, что мы разбили минимум вдвое превосходящего соперника. Из за моего желания разделиться, я потерял слишком много людей. Зато наших врагов не осталось. Пленные не в счет. Их судьба практически решена. Те кто не сможет идти, будет застрелен. Остальных посадят на корабли и отправят к турецкому султану.

Здание старосты аула было занято под офицерское собрание, где в данный момент и находилось все командование полка. Пленных определили в глубокие ямы, в который солдаты с удивлением обнаружили пленных людей. После краткого разбирательства, оказалось что больше половины из них наши соотечественники, крестьяне, купцы, солдаты. По рядам пленных горцев в очередной раз прокатилась волны смертей. Мои воины были просто взбешены подобным обращением с их православными братьями. И не только простые рядовые и унтера. Но и офицерский состав отличился не меньше.

В общем кавказцев мне было совсем не жалко. Особенно если учесть то, что творилось в России в мое время. Так что я полностью поддерживал стремление Александра избавить северный Кавказ от Кавказских племен. Как я понят замыслы императора, довольствоваться очищением Черного моря он не собирался. Следующими пунктами стояли Дагестан и Чечня. Точнее те племена, которые проживали на территориях современных мне республик. Императором уже было переправлено в на Кавказ более ста тысяч казаков с семьями, которым были обещаны местные земли. Ну, а если у императора удастся его задумка, то вскоре на Кавказе могут очутиться переселенцы из Шотландии и Ирландии, более привычные к жизни в горах, нежели наши казаки. Как я понимал, и шотландцы и ирландцы были более близкими по менталитету, нежели горцы, а значит должны были влиться в российское подданство гораздо легче, чем кавказские дикие племена.

АЛЕКСАНДР

Ноябрь 1798 года.

Сидя в своей угловой гостиной, я читал отчет о развитии производства и строительства каркасных домов. Данное производство было запущено в Московской и Нижегородской губерниях. В их производстве были применены различные способы строительства. Во-первых каркасное строительство, с каркасами из деревянных брусов, с использованием многослойных панелей. Второй способ был более затратным, и предполагал использование кирпича, для заполнения каркасов. Для этих строительств были сооружены заводы по производству каркасов и панелей. Для этого были закуплены девять паровых машин, построены цеха, использованы наши и европейские достижения в химии. Как следовало из доклада, после закладки фундамента, панельный дом возводился за два-три месяца. Еще месяц-два шла внешняя отделка. Что касается кирпичных домов, то возведение шло четыре-пять месяцев. Отделка занимала то же количество времени. К технологии уже присматривались несколько крупных промышленников, как из купцов, так и подавшихся в бизнес помещиков. Если судить по тем рисункам, которые прислала мне комиссия, дома получались симпатичные, просторные и думаю привлекательные для жителей России. Хотя стоит признать, что еще не все могут позволить себе подобные дома.

Панельные, быстро собираемые дома неожиданно стали пользоваться популярностью у сельских жителей. Конечно у тех, кто мог себе это позволить. Что ж, следует и дальше следить за данным начинанием. все таки решение жилищного вопроса нужно начинать до его появления. как впрочем и вопросы с беспокойными кавказцами. Помня, как вели себя эти 'гордые' выходцы с гор, мне хотелось всячески оградить будущие поколения от этих горбоносых макак. И единственное к чему я пришел, это планомерное выжимание их с занимаемых империей земель. Зная о будущем, позволяли мне быть уверенным, что никакой ассимиляции с кавказцами быть не может. Разве что только эпизодически, что больше исключение, чем правило. Именно по этому, я решил выдавить черкес, аварцев, алан, осетин, дагестанцев и чеченцев за кавказские горы, и на этом остановить экспансию в этом регионе. Это не означает, что я собрался отказаться от экспансии на ближний восток и Иран. Вовсе нет. Для этого у меня есть Каспий, а так же Среднеазиатские равнины, через которые я смогу провести железную дорогу. К тому же я не оставлял планов по завоеванию Константинополя, а так же вхождении в империю причерноморских территорий, от Крыма и до Босфора.

Военные действия на Кавказе набирали обороты. Там уже была сосредоточена 70-тысячная группировка войск, плюс около ста тысяч казаков, треть из которых постоянно находилась в распоряжении войск. По данным генерал-лейтенанта Ртищева, в Османскую империю было отправлено более сорока тысяч горцев. Знаю привычку нынешних чиновников к припискам, а так же полагаясь на донесения моих личных секретных адъютантов, находившихся при генерале и штабе, можно было быть уверенным, что эта сумма не меньше двадцати-двадцати пяти тысяч человек. Что уже само по себе неплохо. Было бы лучше, чтобы они все свалили, но мне кажется я такого подарка не дождусь.

Военные действия против горцев так же имели не малое значение в подготовке войск. За шесть месяцев военных действий, уже сменились две трети воюющих, не считая казаков. Всего, через горнило кавказских войн должно было пройти до половины всех имеющихся у нас сил. Это даст опыт нашей армии, спаяет ее, научит использовать новые виды вооружения.

— Ваше Величество, к вам граф Пален, — произнес мой гофмаршал Александр Александрович Бибиков, сын генерала, усмирявшего бунт Пугачева.

— Проси.

Я отложил свои бумаги, и камердинер быстро убрал их. Вошел граф Пален, как всегда одетый с иголочки, и выглядевший так, как будто его родословная начиналась с египетских фараонов.

— Ваше величество, рад вас видеть в здравии, — как всегда с заходом начал граф.

— Будет вам, Петр Алексеевич. Присаживайтесь и рассказывайте, по каким делам пришли.

— Хочу порадовать вас ваше величество, осенью этой в начальные школы Петербургской губернии были приняты 14 тысяч новых учеников. И могли и больше, но следуя вашим указаниям, не стали набирать чрезмерного количества. Брали только самых сообразительных. Учителей, нанятых нами должно вполне хватить, а в следующем году ожидается первый выпуск Педагогического императорского. Так что, учителей должно хватить и на новый набор.

— Это хорошо граф. Хорошо. Но хочу вам сказать, что через месяца два три, точно после рождества, буду ездить с инспекцией по школам, так что передайте всем школьным начальствам, чтобы учили хорошо, качественно. России нужны умные люди, и чем их будет больше, тем лучше.

— Всенепременно сделаю все, чтобы наши школы не посрамились перед вами.

— Говорите граф, я же вижу, вы еще что то хотите.

— Две вещи, ваше императорское величество. Школьная олимпиада. Мне и созданной комиссии пока непонятно, как ее проводить.

— Не страшно. Давайте с вашей комиссией соберемся на той недели. Обсудим. Ну и первый блин всегда комом. Но нужно постараться, чтобы все прошло как надо. А там, глядишь и опыт появиться, и станут такие соревнования умов русских постоянными. Теперь ваш второй вопрос, граф.

— Второй вопрос, ваше величество, касается торгового соглашения с Англией. А именно экспорт хлеба.

— И что же с ним не так?

— Из-за высоких пошлин, англичане стали покупать меньше хлеба. А еще, как я слышал, британцы собираются облагать пошлиной наш хлеб уже у себя в стране. Можем потерять рынок.

— Хм. Мне нужно подумать граф. Хотя... давайте сделаем так. Приходите на госсовет 25 числа. Дам вам выступить. Там и решим ваш вопрос, так сказать демократически.

— Ваше величество. Премного благодарен. Это неоценимо. Вы самый прогрессивный монарх...

— Полно вам граф. Рано благодарите. Решение должен принять госсовет. И я со своей стороны обещаю поддержать большинство совета.

— Большего я и пожелать не могу.

— А я бы хотел вас спросить про часовые заводы, — в свою очередь задал я интересующий меня вопрос.

— Ваше величество, мы занимаемся строительством лишь одного завода в нашей губернии. Второй строят в Туле.

— Хорошо. Что-то еще граф?

— Все, ваше величество. Позвольте откланяться.

— Всего хорошего граф, встретимся на заседании госсовета.

М-да, вот вам и причина, по которой Пален может строить против меня заговор. Ему интересна торговля с Англией без уплаты экспортных пошлин. На них теряет деньги не только граф, но и его английские партнеры. Я достал свой ежедневник и вписал себе напоминание, о необходимости переговоров с Дебри, чтобы он выяснил всю ситуацию с рынками хлеба в Англии. Наверное, то же задание нужно дать и князю Воронцову, чтобы он узнал обо всем через свои дипломатические каналы.

Так, теперь вернемся к размышлениям о войне с Османской империей. Войска и флот уже готовы, и необходимо отдавать приказ о начале Босфорской операции. Но как же я опасаюсь бриттов, которые в данный момент господствуют на Средиземном море. Точнее, они разделяют это господство с моим флотом. Но есть одно но. По донесениям наших лазутчиков, премьер-министру Уильяму Питту младшему, не нравиться такое положение дел на Средиземноморье. К тому же он опасается, надо заметить вполне обоснованно, наших поползновений в отношении проливов.

В послании от Суворова, до сих пор находящегося при флоте Ушакова, ясно говориться о готовности к нанесению удара.

— Салтыкова ко мне! — крикнул я.

Через двадцать минут в кабинет вошел военный министр, с ним был и Аракчеев.

— Ваше величество, — произнеся это практически одновременно, Салтыков и Аракчеев, так же синхронно отвесили короткие поклоны, обусловленные местным этикетом.

— Николай Иванович, — обратился я к Салтыкову. — Пора.

Салтыков, которому уже исполнилось 62, сразу как то выправился, просветлел лицом.

— Так точно, ваше величество, разрешите исполнять.

— Вперед, Николай Иванович, телеграфируйте в Севастополь, вы знаете, что делать. Теперь ты, Алексей. Возвожу тебя в генерал-майоры. Будешь моим личным адъютантом. Обо всем можешь писать мне смело. Действуй на свою совесть, но будь другом, прислушивайся к разным мнениям.