Дверь закрылась, и Кано, терзаемый любопытством, сразу зацапал листок, который оставила ему девчонка. Мальчишка потянулся, чтобы включить настольную лампу, но Макото сделал предостерегающий жест рукой. Кано пришлось выждать, пока весь обратившийся в слух самурай не убедится, что Кицунэ скрылась в соседней комнате.
— Все, — Макото кивнул, и Кано включил свет, не опасаясь больше, что Кицунэ заметит это. Зачем обижать девочку разрушением таинственности? Обидится и больше ничего приносить не будет.
Кано усмехнулся, радуясь, что сдержался, хоть его так и подмывало цапнуть балбеску за рукав в момент подкладывания письма. Визгу было бы до небес!
Ну, так что же она там написала?
Мальчишка развернул лист и прочел итог долгих стараний Кицунэ:
"Приходи туда, где цветы. Буду очень-очень тебя ждать".
Вместо подписи в углу листка были нарисованы симпатичная девчачья мордашка и стилизованное сердечко.
— Макото, — Кано показал телохранителю письмо и указал на сердечко: — что это?
— Знак сердца. Означает любовь и нежные чувства.
— Вот как? — мальчишка покраснел и радостно улыбнулся. Что такое любовь, он пока смутно представлял, но нежные чувства — это очень даже легко понять! Сладкая истома и расцветшие мечтания полностью затмили боль ран и туман от лекарств, которыми Кано был напичкан. — А... а где здесь есть цветы?
Макото тайно ухмылялся, видя, как над телом Кано возникает, словно из небытия, неуловимо-тонкий зеленый туман энергии Ци. То, что счастье лечит, не пустые слова. В теле счастливого человека сильно изменяется энергообмен, и Ци его обретает зеленоватый оттенок. Кицунэ лечила раненого принца своей любовью, ведь что может сделать мальчишку счастливее, чем сознание того, что его любит девочка?
— По данным разведки, леди Кадзуми любит орхидеи и устроила в этом доме большую оранжерею. У нее целый сад цветов под стеклянным куполом. Полагаю, леди Кицунэ подразумевала именно это место. Время встречи не назначено, но мы предупредим вас, Кано-сама, когда ваша подруга направится туда.
— Спасибо, — Кано благодарно кивнул и, удобнее устроившись на подушках, еще несколько раз прочел маленькое письмо. — Будет ждать. Макото, ты можешь рассказать мне побольше о семье?
— Да, Кано-сама. — ответил самурай и начал рассказ. Он говорил довольно долго. Кано, не думая даже о сне, внимательно слушал его.
— Макото-доно, — сказал принц вдруг, когда рассказ телохранителя уже близился к завершению. — Мне нужно красивое кольцо. С сапфиром. Синим, как глаза Кицунэ.
Кицунэ же с чувством хорошо выполненного дела забралась обратно под одеяло, в тепло, к маме под бочок. Теперь можно отдохнуть, ведь все просто прекрасно получилось! Утром принц Кано прочтет письмо и очень обрадуется! А потом обязательно придет в оранжерею. Наверное, сразу после завтрака! Зачем же ждать, если очень хочется встретиться? Важных дел сейчас, кажется, нет. Значит, сразу после завтрака он придет в оранжерею, мужественный, красивый и сильный! А там уже ждет Кицунэ. В новом шелковом платье, вся такая робкая и застенчивая!
Щеки маленькой хулиганки заалели, глаза блестели озорством. Она на него вот так посмотрит, слегка повернется, улыбнется и вздохнет. А он... он очень захочет ее обнять, но сдержится, потому что обнимать девочку сразу — нескромно. Потом они пойдут гулять по оранжерее, Кицунэ будет рассказывать Кано про цветы, а он делать вид что ему интересно. Действительно, какие мысли о цветах могут быть, когда рядом такая очаровательная девочка? Главное, чтобы действительно быть в высшей степени красивой.
Замечтавшись, Кицунэ неосознанно начала прихорашиваться и ерзать. Ее сладкие вздохи нарушили тишину.
— Хап! — Хикари, повернувшись на бок, зацапала маленькую балбеску в объятия и стиснула так, что Кицунэ запищала, как прижатая мышка.
— Мам, мам! Ну ты что? — пофыркивая от веселья, Кицунэ начала шутливо брыкаться. — Нельзя детей выжимать!
— А я не выжимаю! Я сплю и сквозь сон думаю, что ты — плюшевая зайка, что была у меня в детстве. Я просто обнимаю тебя, как ту зайку. Мяконькая моя! Пушистая!
— Ой! Ай! Мам, не ври! Не спишь! Ой! Мам! А та зайка жива осталась?
— Только помялась чуть-чуть.
— Хорошо. Значит, и я выживу. А где она сейчас?
Хикари прекратила тискать Кицунэ и провела рукой по длинным волосам дочери, поправляя их и убирая пряди, осыпавшиеся на лицо девочки. Так хотелось увидеть то, что они скрывали! Синие детские глаза, маленький носик и улыбку, полную искренней радости.
— В моем доме, в Сандзе. В кладовой лежит где-нибудь.
— А ты мне ее подаришь?
— У-ти какая! — Хикари не удержалась и принялась щекотать дочку, которая закусила одеяло, чтобы не разбудить весь дом своим хохотом. — Мамины игрушки теперь таскать вздумала? Все на свете себе забрать? Ну, держись! — Хикари довела Кицунэ до полуобморочного состояния и только тогда успокоилась. — Конечно, зайка твоя, лисенок, — сказала она, когда Кицунэ слегка очухалась от щекотки. — Я буду счастлива подарить ее тебе. Только она уже очень старая.
— Это не важно, мама. Она будет самой-самой моей любимой игрушкой. — Кицунэ прильнула к Хикари, и долго обе лежали в темноте и тишине, наслаждаясь покоем.
Так тихо, так спокойно было вокруг, что легко можно было представить, что нет вовсе никакой опасности. Что и сегодня, и завтра, и многие годы спустя Хикари и Кицунэ, Кано, Мичиэ и все другие родные им люди, будут так же счастливо жить вместе, соединенные незримыми духовными нитями.
Если бы только не было войны...
Диверсанты проникали в город поодиночке вместе с проходящими через Инакаву беженцами или пользуясь помощью сторонников Юидая. Тридцать было их, проникших за стены, но сколь-нибудь значительного урона стражам Инакавы диверсантам нанести не удалось. Наместник Томео буквально наводнил город соглядатаями и сигнальными печатями. Стража, запуганная сказками и правдивыми историями о людях-тенях, зорко следила, чтобы строительство укреплений шло без эксцессов, а запасы провианта и воды в городе оставались в безопасности. Установленные взрыв-пакеты нашли и обезвредили, вербовка нужных людей в городе сорвалась, попытки сжечь склады и казармы были безжалостно, кроваво пресечены. Даже яд, высыпанный в водоводы города, быстро обнаружили и нейтрализовали.
От тридцати шиноби теперь осталось пятеро, но эти пятеро выжили только благодаря своим выдающимся навыкам. Четверо элитных дзенинов и, тщательно охраняемый шиноби-смертник из тех, что проходили особую подготовку внутри своего клана и никогда не участвовали в боевых действиях. Ходячие бомбы, которые доставляли на место после краткого инструктажа. Смертники тем полезнее обычной бомбы, что сами могли принимать решение, когда им пришла пора привести в действие смертоносные силы, годами накапливаемые в их телах.
Прежнее имя забылось. Теперь он был Сейшин — призрак, дух. Один из множества великих Сейшинов, истинные имена которых высечены благодарными соклановцами на каменных плитах в пещере за домом торжеств. Его имя теперь тоже будет высечено там, рядом с именем отца. Сестра продолжит род, которому он, новый Сейшин, принесет славу и величие. Когда-нибудь, может, через шесть или семь лет, ее ребенок с гордостью скажет своим друзьям: "Мой дядя — великий Сейшин!"
Смертник, вколовший себе дозу наркотика для храбрости, улыбался и веселился вместе с толпой, сквозь которую шли диверсанты. Трое мужчин с повязками ополчения на рукавах и две празднично одетые женщины.
— Эй, друзья, не поделитесь девчонками? — раздавались выкрики со всех сторон. — Выпейте с нами! Садитесь за наш стол! Не проходите мимо, это же ночь танцев!
Музыка грохотала, а шиноби Скалы, танцуя и смеясь, ловко плыли в бурных потоках веселящихся врагов и все ближе подходили к комплексу складов, хранящему немалую часть продовольственного запаса города. Голодный самурай — плохой воин. Без еды крепчак — пустышка. Уничтожить этот склад, и в городе возникнет проблема с провизией. Проблема усилится и превратится в катастрофу, если солдатам Камней удастся расстрелять остальные хранилища. Другие склады продовольствия Инакавы уязвимы для бомбардировок, но этот, скопище стальных бронированных контейнеров, может сжечь только смертник-Сейшин.
Подойти как можно ближе к складам, заговаривая зубы страже, сделать несколько шагов за запретную линию и атаковать, прорываясь в самый центр охраняемой зоны! Не только Сейшин, его сопровождение тоже гарантированно погибнет, но все они — солдаты и выполнение боевой задачи для них превыше сохранения собственной жизни.
Каждый из стражей-диверсантов обладал опытом борьбы с самураями и знал, как выйти победителем из боя. Их сил хватит для прорыва оцепления. Вполне хватит...
Атака началась внезапно. Из переулка, мимо которого в этот момент проходили диверсанты, словно воплотившись из ночной тьмы, прыгнул гигантский черный пес и, припав к земле, без промедления сомкнул пасть на ноге ближайшего врага. Куноичи в красочном кимоно состоятельной горожанки заорала от ярости и боли, когда ее кости захрустели, дробясь под клыками монстра.
Рука девушки окуталась свечением энергии Ци с элементом ветра, что образовало призрачный клинок вокруг ее раскрытой ладони и запястья. Куноичи хотела уже рубануть рукой вниз, когда следовавший за псом звероподобный человек возник у нее за спиной и дотянулся до противницы когтями. Куноичи попросту не успела перейти от атаки к обороне или поменять направление удара. Когти зверочеловека разорвали ей горло, а удар, которым шиноби отбросил от себя фонтанирующую кровью умирающую, но все еще опасную противницу, перебил девчонке хребет.
Сейшин заорал, люди вокруг шарахнулись в стороны, а вокруг диверсантов уже один за другим возникали люди с черными масками на лицах и повязками ополчения на руках.
Шиноби Скалы, что оказался в момент атаки в метре от первой жертвы, вскинул руки и направил их на шиноби Ханшоку.
Вода. В человеке много воды.
Одно мгновение, и вдруг левое плечо воина Ветвей взорвалось кровью и разорванными мышцами.
— Умрите! — взбешенный убийством подруги, воин Скалы не сдерживал сил. Второй удар незримого кулака разорвал человека надвое, а третий, направленный в пса, раздробил животному голову. — Жалкие твари! — не медля ни мгновения, шиноби Скалы нанес удар врагу, что вынырнул из раздавшейся в стороны толпы, и атаковал, выпуская плотоядных жуков из рукавов своей одежды. Шиноби Скалы не оборачивался, и удар стал полной неожиданностью для нападающего. Воина Муши смело и размазало по мостовой тонким слоем.
— Прибрежник! — громко выкрикнул алый воин-дракон, что держался на расстоянии и наблюдал за боем, командуя своими людьми. — Не приближайтесь к нему!
Прибрежниками называли генетически измененных людей, живущих на берегу холодного северного моря. Их предки дезертировали с полей сражений и спрятались среди мертвых скал у никому не нужного побережья. Питаясь рыбой и водорослями, они стали храбрыми мореходами и умело управляли водной стихией. По разным причинам: в поисках славы, силы или денег, многие прибрежники приходили наниматься в скрытое селение Скалы и становились шиноби. Опасными, жестокими врагами. Отчаянными, алчными до добычи головорезами.
Прибрежников боялись самураи. Невидимыми импульсами энергии Ци дети моря управляли водой, даже если та была заключена в теле врага. Оттолкнуть или рвануть на себя...
Но сила импульса ради сохранения его невидимости невелика. Десять-двадцать метров, и жертва уже не почувствует ничего, кроме легкого содрогания в своем теле.
— Бей с дистанции! — выкрикнул Сарутоби.
Двое шиноби, вскочивших на крыши домов, развернули длинные оружейные свитки.
— Листогрызы... — прибрежник затравленно оглянулся. Даже без опознавательных знаков и форменной одежды, старые враги легко узнавались по применяемым боевым умениям. Шиноби Скалы прекрасно понял то, что сейчас произойдет. Спасение было только... в воде!
У стены стояли два бочонка с дорогим вином, пара из тех двух сотен, что щедро подарил празднующим возвращение принца горожанам лорд Томео.
То, что надо.
Прибрежник протянул руки к бочонкам и сделал вращательное движение, словно заворачивался в невидимое покрывало. Доски с треском разлетелись, и потоки жидкости хлынули к шиноби, напитавшему их энергией Ци. Вокруг прибрежника в мгновение ока свернулся быстро вращающийся купол ароматной влаги, хранящей запах богатых виноградников страны Речных Долин. Старое вино, приобретенное еще в ту пору, когда земля, производящая его, не была покорена и разграблена Северной Империей. Теперь благородный напиток, смешиваясь с дорожной грязью, стал защитой одному из тех варваров, что жгли огнем и рубили мечами сортовые виноградные лозы разорившихся земледельцев, обобранных до нитки и бросивших земельные наделы из-за непомерных налогов. Пьянящий запах давно забытой радости поплыл в воздухе.
Скорость вращения защитного купола была столь велика, что метательные ножи и сюрикены, ударившие из свитков, были сбиты и с силой отброшены в сторону. Легкое оружие было бессильно. Но выдержит ли купол удар действительно тяжелого предмета?
Мастера арсенала изготовились нанести удар максимальной силы, но их опередили. Каменный шип пробил купол ударом снизу вверх и поднялся над землей метров на пять, а в центре его, пронзенный насквозь, корчился шиноби Скалы. Вино, теряя влияние энергии Ци, стеганула во все стороны, нанося раны тем, кому не повезло попасть под удар.
Потери...
Сейшин глянул на двоих оставшихся защитников, надеясь получить от них приказ. Что делать? Прорываться к складам или испепелить эту часть города вместе со всеми врагами, что не успеют сбежать?
Но защитникам было сейчас вовсе не до него.
Шиноби, остановившийся метрах в десяти перед Сейшином, с силой топнул ногой о землю, и подброшенный импульсом Ци выбитый из мостовой булыжник подскочил вверх, на уровень груди шиноби. Громко ухнув, воин Скалы ткнул в булыжник раскрытыми ладонями, и энергия Ци, ударившая из рук диверсанта, швырнула камень вперед. Тот же самый принцип, по которому швыряли камни "Гекконы", но без орудийного ствола сила и дальность метания были сильно ограничены.
Впрочем, для боя на тесных городских улицах дальность и запредельная мощь не требовалась. Камень устремился в полет, мастер арсенала на одной из крыш вынужден был отшатнуться и упасть, уворачиваясь от прожужжавшего мимо смертоносного снаряда. Шиноби гораздо более шустры и вертки, чем привычная цель подобного дзюцу — самураи.
Значит, надо сначала снизить их подвижность.
Скопив энергию Ци в ладонях, мастер дзюцу элемента земли с силой ударил ладонями в мостовую у себя под ногами.
— "Каменная волна"!
Мостовая дрогнула, земля сместилась, и каменная лавина устремилась прочь от шиноби. Грохот рушащихся стен и проседающих черепичных крыш сам по себе мог оглушить кого угодно. Шиноби Ветвей, попавшие в зону поражения, в большинстве своем отскочили, но не все успели сделать это, и четверо повалились среди проседающих под их ногами камней.
