Он не поверит. Такие никогда не верят — они проверяют. Всегда, все и всюду. И я ничего не смогу с этим поделать.
Как же нам тут не везет, в этом мире...
— У людей есть такая болезнь — паранойя. Слышал? Это когда все кажутся врагами.
Дракон медленно качнул головой.
- Не слышал. Может быть, такая болезнь действительно есть. Только понимаешь, детеныш... нам ничего не кажется. Те, кто не умел подозревать, кто предпочитал доверять — они уже умерли. Остались только мы. Поэтому прости, конечно...
Но все-таки: что тебе приказали вельхо?
На каком-то вопросе... четвертом?... нет, кажется, пятом.. пещера все-таки пропала.
Драконы тоже.
Осталось только касание к шее, душистый лиственный ковер, такой мягкий. И плывущие по сгустившемуся, очень горячему воздуху голоса...
— Да что такое происходит...
— ..слабый...
— Орраш тоже...
— ...больной? ... ее нет... проверь второго, тот ведь и так еле-еле...
— ...все стопоры... Ширхх...
— Еще одно... снежники...
— ...поздно...
Как жарко.
С золотом меня тоже накололи. Ритха говорила, что я-дракон смогу притягивать золото, объясняла, как, а у меня не получается. Самородки выныривают из земли, но стоит мне протянуть крыло, как блестящие камни с издевательским хихиканьем увертываются от моих "щупов" изакапываются в землю... или ныряют драконке под крыло.
— Ты не дракон, ты воробей, — хихикают желтые камушки, почему-то с глазками и лапками.
— Дракон-инвалид! Ха!
Я сердито напрягаюсь — ну хоть что-то у меня должно получаться? Но вместо золота из земли вырывается лава. Она как золото, расплавленное золото, только... только... в следующий миг эта волна накрывает меня с головой.
Я горю...
Здесь нет снега, нигде нет, везде только голая земля, мусор и камни, и от земли пышет жаром. Я ищу хоть что-то прохладное, хоть тень, хоть лужу какую-то, и завидев блеск, бросаюсь вперед — неужели вода? Нет. Плазма, новехонькая, и айфон рядом, круче некуда. Владей, Воробей, мечтал ведь!
А воды нет. И ни Славки, ни бабы Иры, ни Янки.
Только эти мертвые вещи... и пепел.
Когда "здесь" стало не жгуче-душным, а прохладным и свокойным, я не знаю. Кажется, я спал, потому что только во сне мне мог привидеться мирный разговор Славки с одним из "следователей". Хотя нет, не мирный. Славка явно злился:
- ...сделали?
— То же, что с тобой. Сканирование через наложение сфер и проверка на вложенные императивы.
— И все?
— Да. Не смотри так. Клянусь, это было только сканирование, и то неудачное. Что еще мы могли сделать, по-твоему?
— Тогда почему я на ногах, а он — на этом вашем стопоре без сознания?!
— Я не знаю! И почему Орраш лежит на соседнем стопоре, я тоже не знаю!
— Параноик твой Орраш. Правильно Макс ему сказал.
— Послушай, ваша история и правда выглядит очень... неправдоподобно. Инициация без подготовки и проверки, чужаков, да еще зеленой молодью, и настолько удачная — вероятность такого настолько мала, что никогда никем не рассматривалась. Ваше появление в свете побега Ритхи и прочих событий... можно понять, почему мы не поверили. А тут еще Ритха рыдает в три дождя и во всем обвиняет себя, свою самоуверенность и свои кривые лапы, маг трясется так, что слова из него не выжмешь и просится к вам, ты шипишь и заступаешься за всех вместе... А твой Макс не читается! И Старших нет. Вот что мы еще сделать могли?
— Не читается?
— Именно. Первое сканирование прервалось, Орраш нарвался на защиту и прочитал только самый поверхностный слой. Второе прошло вообще безрезультатно. А на четвертом они оба просто потеряли сознание. Результат ты видишь. Твой друг... он ничем таким не мог его достать?
— Да чем?
— Ну, по твоим воспоминаниям он не все время был рядом. Если у вельхо было хотя бы несколько часов...
— Если ты намекаешь, что Макс действительно "проникающий", завороженный магами, то не пошел бы ты вместе с твоими намеками! И Оррашу этому вашему передайте, когда очнется: тронет Макса еще раз — получит проблемы. Обещаю.
Не знаю, что такое стопор. Не знаю, что со мной. Но погружаюсь в сон с улыбкой. Во-первых, меня защищали. Когда такое было последний раз? И не вспомнишь. Во-вторых... А Оррашу все-таки досталось. А это всегда утешает...
— А если он рассердится?
— Не рассердится!
— Да, а если...
Я вернулся в реальность. С горами, непроходящей усталостью и той самой пропастью. И любопытными детками.
— Чего вам, мелочь?
— Дядя Махс... — тихонько сказал самый мелкий дракончик, после короткого совещания выпихнутый вперед, прямо пред мои не слишком ясные очи. — А у меня два года назад лапка была больная. И хвост не шевелился. Я под обвал попал.
Я глянул на помянутый хвости, продемонстрированный мне с довольно близкого расстояния. Хвостик блестел чешуйками сквозь налипший снег и выглядел на редкость здоровым.
— Но сейчас уже все в порядке, правда?
— Ага, — темные, как у Славки, глаза дракончика смотрели прямо, — и у тебя тоже будет все хорошо. Старшие умеют все лечить, и твое пламя тоже...
Я торопливо отвернулся, чувствуя, как перехватывает горло. Ни с пламенем, ни с радугой, ни с золотом у меня так и не сложилось. И, кажется, уже не сложится. Ритха ли виновата, проведшая инициацию черте как, или что-то не так было с самого начала, пока неизвестно. Но я, похоже, действительно инвалид по местным меркам. Прилетят таинственные Старшие, может и разберутся. Но вряд ли поправят. Так неоптимистично объяснил Бережитель. И тут же потребовал не перенапрягаться и вообще... беречься.
— Ты главное не огорчайся.
— Договорились, — пообещал я не слишком искренним голосом. — Еще что-то?
"Мелочь" пару раз перешепнулась и с интересом уставилась на меня в три пары глазок:
— Дядя Махс, а тебя ищет дядя Славхка...
— И Ритха, — дополнило второе дитя.
— И Бережитель, — добил третий. — Очень сердится и заявляет, что когда найдет, запихнет уже не в постель, а сразу на стопор.
— Ага, потому что "пренебрегать своим здоровьем могут только безумцы"! — процитировал первый. И расплылся в острозубой улыбке (правда, без двух передних зубов).
А это уже серьезно. Бережитель у меня был тот еще, отвязаться от него было нереально, так что...
— Ага... слушайте, парни... а давайте вы меня не нашли, а?
— Но мы же нашли, — удивился самый честный.
— А вы снова потеряйте!
— А что нам за это будет?
— Ниче себе... смена растет, однозначно. Чего ты хочешь от бедного чужака, шантажист малолетний?
— Бабу, — предложил шантажист. И прежде чем я успел уронить челюсть, уточнил, — снежную.
Бабу мы лепили все вчетвером. Я снег собирал, аккуратно сменив обличье с драконьего на человечье, а потом, когда снежные комья выросли до приемлемых размеров, обратно на драконье. Малышата его чуток подтаивали, чтоб лучше лепился, и водружали один на другой. Когда желаемая баба встала на склоне горы и глянула глазками-камушками на своих поклонников, шантажисты пошептались-посовещались и попросили меня скатать еще один ком, только не круглый, а "длинненький".
— На фи... в смысле — зачем?
— Как зачем? — возопила мелочь, — а хвост?!
Я возмутился:
— А крылья не хотите, мелочь? Может, вам еще и гребень приделать?
— Хотииииим! И лапы!!!
Спустя пять минут, когда я, пыхтя и шипя, скатывал "длинненькое", мне на волосы приземлился снежный ком. Второй разбился рядом. Я смахнул снежок и поднял голову. Два шантажиста пританцовывали рядом с камнем, готовые рвануть туда в любой момент...
— Дядя Махс, ты ловишь! В снежки!
— Ах вы, диверсанты несчастные!
— А кто такие дивер... вер...
— Это те, кто сейчас получит от меня по шее, — кровожадно пообещал я, спешно меняя облик. Есть уже хотелось зверски, но когда мы обращали внимание на такие мелочи? Ну что, похоже снежная баба будет иметь счастье узреть снежную битву?
Из тени скалы, скрывавшей грот, на разгоревшуюся "битву" внимательно смотрели узкие золотые глаза.
— Это он и есть?
— Да, Старший...
А внизу было шумно. Горный орел, живущий под покровительством драконов уже не первое десятилетие, высунул голову из гнезда, обозрел представившуюся глазам картину и неодобрительно заклекотал — в ближайшие часы об охоте можно забыть.
В лощине царили буйство и жизнерадостность. Снег летал вихрями, время от времени выпуская из белых облаков то серебристый хвостик, то счастливо полыхающую коронку, то трепыхающиеся крылышки; эхо разносило по скалам "угрожающий рык", хулиганский свист и малышовые вопли.
— Лови его, лови его, лови!
— С воздуха не бить! Не честно!
— И-и-и-и!!!
— Попался, диверсант!
— Не поймал, не поймал!
— А вот тебе!
— Поймаю — на каток отправлю!
— Догони сначала! А что такое каток?
— Ой, ты нас покатаешь?! Я уже ловлюсь!
— А я уже поймался!!! Оп!
— Слезь с моей ноги, диверсант чешуйный! Кто кого тут поймал еще...
— Ну покатаааааай!
Орел мрачно присмотрелся к веселящимся драконьим "птенцам" и решил, что с полетами он пока обождет. В конце концов, от вчерашней добычи еще половина осталась.
В разгар веселья — со мной в главной роли... в смысле, со мной в роли катка — явился правильный Славка. Я напрягся. Славка в здешнее общество вписался как-то даже чересчур быстро...
Но мой земляк-оборотень не стал ни наезжать на меня за побег от Бережителя, ни задавать осточертевшие вопросы о здоровье. Оглядел нас от и до — от залепленных снегом хвостов до корон — и с ходу включился в развлекаловку.
— Покатушки? Класс! А может, с горки?
— А это как? — заинтересовалась мелочь.
Земляк мигом объяснил, и как, и на чем, и где взять эти самые "санки" или их подходящую замену. Я проверил трассу, Славка смотался куда-то в Гнездо и вернулся со стопкой предметов, смахивавших на очень крупные плоские тарелочки, один из диверсантов ускользнул и вернулся с подкреплением в виде шести дракошиков примерно того же возраста и четверых чуть постарше... и спустя минут десять беспредельно счастливая малышня на круглых "сидушках", покрытых корочкой льда, скользила по склону, дико вереща от переполняющих чувств.
Смешные такие. Крылья врастопырку и визг до небес. Вон даже орел в гнезде смотрит, как потревоженная курица. Привыкай, птичка, тут тебе скучно не будет. Да и мне, похоже, тоже...
— Ты где эти тарелки взял?
— Терхо попросил колдануть, — охотно объяснил Славка. — Санки он не умеет, пришлось вот тарелочками обойтись. Но тоже вроде неплохо вышло.
— Ага...
Я тоже когда-то катался именно так — на картонке вместо санок, у мамы и деда денег на них вечно не было, а про детдом лучше и не вспоминать. Там развлечения уже другие были...
Первые дракончики докатились до низины, где склон заканчивался, и, подхватив "тарелочки", потопали вверх, не тратя времени на отряхивания.
— Дядя Махс, дядя Маааааахс!!! Иди к нам, иди к нам, иди к нааам!!!
Еще чего! Я только крылышком помахал — нет уж, лучше вы к нам.
— Дядя Махс! — возмутилась мелочь.
— Ну и? — послышалось сбоку. Я повернулся: дракон-Славка по-птичьи склонил голову набок и рассматривал меня почти как Бережитель. Вот-вот про здоровье спросит.
— Что — "и"?
Но Славка меня удивил:
— А ты чего не едешь?
— Еще не хватало!
— Хочешь ведь.
— Не хочу... — начал я. И умолк, потому что понял, что вру. Себе, что вдвойне глупо. Хотелось ведь. Если честно.
Славка фыркнул. Я дернул крылом. Ну это же правда смешно.
— Да ладно, Слав. Это ж так по-детски... да не поеду я! И вообще...
Хвост я заметил поздно. Хлесткий, тяжелый, он коварно съездил мне по ногам, роняя на брошенную "тарелочку", та крутанулась, и... Склон с энтузиазмом бросился мне под пузо, увесисто врезал по нему снизу и выбросил в морду тучу снега, придушив возмущенный вопль на корню.
—
* * *
! Ну, Славка...
— Догоняй! — прозвучало в ответ. И прозвучало снизу! Пока я пытался притормозить, этот... этот мой земляк поступил по-настоящему коварно: он со своей тарелочкой прыгнул, как лыжник с трамплина — разом опередив меня на метров тридцать. И кто, спрашивается, из нас бывший жулик?
Ну ничего, убить его я еще успею.
Когда догоню. Йу-ххххуууууууу!
Догнал!
— Осторожней, псих!
— Террорист! — обозвался я в ответ, "ласково" прихватив крылом его спину. — А террористов всегда ловят!
— Ах, так? А они отбиваются! — и Славка от души "отбился" — хвостом мне по шее.
— А их все равно ловят... за вероломное нападение... и показательно в снег макают!
Еле успел договорить! Пока мы так мило общались, склон кончился. И начался снег. Именно здесь, в низине, его намело массу. Мы даже не подозревали, сколько именно — потому что ледяная корка наста легко выдерживала драконят, и те преспокойно купались только в свежем снегу, в верхнем слое, наметенном за вчера-сегодня. Нас этот наст выдерживать отказался, и мы со всей разогнавшейся дури ухнули в белые глубины.
Так что да, Славку макнуть получилось. По самую по корону. Зато и сам макнулся — мама не горюй.
Помню, как весело хохотал, когда растерянная Славкина голова, отфыркиваясь и отплевываясь, вынырнула из снега, как Лох-Несское чудо из вод шотландского озера. Помню, как вдохнул воздух, глубоко, всей грудью, удивляясь, какое синее и красивое сегодня небо...
А потом Славка тихо проговорил:
— Сегодня в Гнездо прибывают Старшие. Макс... Будь осторожнее...
И веселье кончилось.
В Гнездо мы возвращались молча. Хорошее настроение испарилось, но когда из коридора повеяло теплом и травами, стало почему-то легче.
Все здесь было так не похоже на то, что я ждал увидеть.
Что я ждал? Снежные горы, с разбросанными кое-где гнездами. В крайнем случае, небольшими пещерами. Пара-тройка десятков драконов, такое небольшое дикое племя, которое занимается охотой и прячется от драконоловов.
Сейчас самому смешно.
Пара десятков? А полторы тысячи не хотите?
Гнезда? Гнездо! Огромная разветвленная пещера, которая тянется не под одной горой, а под целой цепью. Пещера с просторными коридорами, по которым можно даже летать, и залами. С вентиляцией! С обогревом, правда не везде, а в так называемых Теплых Покоях. С водоснабжением — тщательно оберегаемая подземная речка тянется через весь пещерный комплекс, а ее отводы проходят по каждой "ветви". С канализацией — в каждой "ветви" есть такой укромный зальчик с прикрытыми от посторонних глаз "кабинками". И посещают их по расписанию, чтоб не мешать друг другу. Драконам ведь "надо" не больше раза в день, так что парни девушкам обычно не мешают, и наоборот. Раз в сколько-то там времени закрываются и чистятся — как, я пока не понял.
