"Надеюсь, в Риогиру знают, что делают... — подумал Тэраути. — Воистину, бочка с порохом, и факел, от которого во все стороны летят искры. Если хоть в мелочи что-то пойдет не так, фейерверк выйдет знатный!"
По крайней мере, конференция дала бы Агинарре отсрочку, и были основания ожидать, что Империя, едва вышедшая из победоносной, но стоившей больших потерь войны с ивирцами, не захочет так сразу ввязываться в новый конфликт. Феникс и Дракон ограничатся демонстративными угрозами, а потом начнут искать способ договориться.
— Интересное предложение, — снова сказал Орас Темплен. — Оно представляется многообещающим, но прежде, чем принимать окончательное решение, я должен оценить все возможные последствия для Ксаль-Риума.
А вот это уже был намек для Тэраути, прайм-канселиор спрашивал: "Что Империя получит взамен"? Посол сдержал усмешку. Разумеется, Темплен ни на что не согласится даром. Но цену можно обсуждать, и посол имел ясные инструкии из Кинто на сей счет.
"Великий Бог-Дракон, — подумал Одзен Тэраути. — Когда я был солдатом и воевал в Айнелине, было намного проще. Даже несмотря на то, что там пришлось получить пулю..." — в последние децимы агинарриец все больше скучал по старым добрым временам.
Но выбора у него не осталось, и, ничем не выдавая свое раздражение, Тэраути продолжал торговаться.
Тэй Дженг. 1 Осени.
— Впечатляет, правда? — Мориоль осматривался с видом крестьянского сынка, впервые в жизни оказавшегося в цирке. — Любой ученый отдал бы половину оставшейся жизни за такие сокровища.
— А вам они достались совершенно даром, — заметил Тагати.
— Угу, — кивнул геаларец. — Это и настораживает. Когда судьба слишком щедра, поневоле начинаешь беспокоиться.
— Поживем — увидим, — философски заметил агинарриец. — Что вы думаете об этом месте, Мориоль? Похоже на командный центр.
— Думаю, так и есть, — отозвался ученый.
Он прошел к одному из кресел, стоявших перед странного вида агрегатами. Кресла имели необычную форму и были довольно маленькими. Удобно в них расположиться могла разве что женщина, причем миниатюрная. Очевидно, Зенин были щуплым народцем, мысленно прокомментировал коммодор. Он попытался представить себе рост существа, которое могло расположиться в таком сиденье — получается, встань они нос к носу, макушка Зенин в лучшем случае была бы на уровне носа мужчины среднего роста. И фигура у чужака была довольно своеобразная. В сравнении с человеком — неестественно длинные руки, а ноги, наоборот, коротковаты.
— Действительно, — Мориоль догадался, о чем думает Тагати. — Красавчиками их не назовешь. Впрочем, красота, как известно — понятие относительное.
— Эстетические представления Зенин меня мало волнуют, — заметил агинарриец. — Если таковые и были.
— Я помню, Тагати, — проворчал Мориоль. — Ладно, извольте.
Геаларский ученый жестом велел отступить одному из лаборантов и сам занял его место перед аппаратом, генерирующим электромагнитные импульсы. Большинство оборудования Зенин работало, получая команды в виде радиосигнала, профессор Юдзуки вместе с Мориолем даже предполагали, что представители древнего народа обладали врожденной способностью генерировать слабые радиоимпульсы. Возможно, эта способность даже заменяла им голосовое общение. Тагати трудно было поверить в подобное, да это и не имело значения. Важно было только одно: используя сложное радиооборудование, можно было наладить контакт с механизмами Зенин. У Мориоля это очень хорошо получалось, его успехи впечатляли Тагати, и, более того — несколько настораживали. У Мориоля получалось слишком хорошо. Коммодор порой задумывался: почему? Агинаррийцы вели исследования больше двадцати лет, геаларцы — всего четыре года, но Артуа Мориоль сразу доказал, что превосходит профессора Юдзуки.
"Он ссылается на заметки своего учителя, Лемье, — очередной раз задумался Ису Тагати. — Но ведь Лемье никогда не видел технологии Зенин. По крайней мере, Мориоль верит в это или говорит, что верит. В таком случае от теоретических выкладок наставника ему должно быть немного пользы. Или Мориоль лжет нам, или Лемье лгал ему", — другого объяснения коммодор не видел.
Геаларец ловко подкручивал никелированные рукоятки на панели прибора, настраивая сигнал, затем, управляясь с другими ручками и маленькими рычажками, аккуратно загнал зеленоватую точку на овальном экране в центр шкалы. Как обычно, это сработало: агрегаты Зенин осветились, а зеленоватый туман над потолком, казалось, пришел в движение. Тагати бросил взгляд наверх, где клубился мерцающий газ, и спросил:
— Что вы сделали?
— Запустил систему самодиагностики. Центральный мозг проверяет состояние всех систем и должен выдать нам отчет. Это займет немного времени.
Он снова угадал, не прошло и минуты, как прямо в воздухе сформировалась объемная схема. Огромный комплекс — залы, соединенные коридорами. Как обычно, трехмерная модель Зенин отличалась удивительной четкостью — Тагати не удивился бы, увидев собственную крошечную фигурку в отсеке управления. База была велика — десятки крупных залов, расположенных в три яруса; они сейчас находились на самом верхнем. Тагати отметил про себя, что займет немало времени просто исследовать все помещения. У него не хватит людей, Шестнадцатый Отдел не так многочисленен, как хотелось бы, и часть персонала придется оставить на Тэххо с профессором Юдзуки.
Рядом с проекцией высветились столбцы символов. Странный алфавит Зенин, совершенно не похожий на письменность людей. Человеческий алфавит, видимо, был унаследован обитателями Дагериона от далеких предков, что жили на забытой прародине — и в Ксаль-Риуме, и в государствах Коалиции он был почти одинаков. Ивирцы писали иначе, у агинаррийцев также была собственная письменность, впрочем, простой и запоминаемый имперский алфавит был в ходу и там. Но здесь — нечто, не имеющее к нему ни малейшего отношения.
— Вы можете это прочесть? — поинтересовался Тагати у Мориоля.
— Лишь немногое, — ответил геаларец.
— Даже немного — уже впечатляет, — не смог в полной мере утаить свои подозрения коммодор. — Вы уверены, что вам учитель действительно никогда не видел наследия Древних, Мориоль?
— Коммодор Тагати, настоящий ученый никогда ни в чем не бывает уверен на сто процентов, — усмехнулся в ответ тот. — В бумагах Лемье нет ни единого упоминания о Зенин, но, думая над тем, как много он знал, я прихожу к тем же выводам, что и вы. Но Лемье давно на том свете, и правду мы уже не узнаем.
— Похоже, в нашу игру играет больше людей, чем мы ожидали, — заметил Тагати.
"Я давно знал про геаларцев, но что, если это не они? И эти люди, журналисты... — недавно коммодору сообщили об их исчезновении. — Ксаль-риумцы тоже замешаны?"
Седьмой отдел проворонил пленников; впрочем, люди Мио Тинга и не были заинтересованы в том, чтобы задержать их. Контрразведчики не верили в том, что они шпионят для Империи, затем влез еще и Чаори Кай, мотивы которого Тагати вовсе не понимал. Но чего бы не добивался генерал-дженгец, последующий побег женщины и ее спутника доказывал, что с ними все не так просто.
— Коммодор! — голос Мориоля вывел его из задумчивости. — Коммодор Тагати, посмотрите на это!
Тагати повернулся к ученому. Тот указывал на какие-то символы, высветившиеся прямо в воздухе. Странная схема напоминала паутину — многочисленные лучи отходили от центрального круга и были соединены несколькими концентрическими кольцами.
— Что это значит? — не понял агинарриец.
— Похоже, запущенный тест зашел дальше, чем я предполагал, — отозвался Мориоль. — Система начала запрашивать все остальные базы Зенин. Помните, я говорил, что они были объединены в общую информационную сеть. И похоже, что она начинает восстанавливаться.
— Вам это удалось?
— Не мне, коммодор. Все происходит само по себе. Машины сами решают, что им нужно.
— Ваши "машины" слишком умны, Мориоль. Механизм не должен заменять человека.
— Зенин явно думали иначе.
— Отключите машину, Мориоль, — приказал Тагати.
— Коммодор? Я не думаю, что следует это делать. Мы можем...
— Отключите машину, — повторил агинарриец, добавив в голос льда.
Мориоль скривился, но выполнил приказ. Через полминуты все огни в отсеке погасли, объемная проекция рассеялась. Только зеленый газ продолжал клубиться наверху, испуская слабый свет.
— Мы могли бы получить больше информации, — заметил Мориоль. — Мне казалось, именно это мы и ищем — новые знания.
— И мы продолжим поиски, — сказал Тагати в ответ, — но я не хочу так торопить события. Все постепенно, Мориоль.
Ксаль-Риум.
— Хм, это наша новая разработка? — полюбопытствовал Тамрин Каррел, глядя на устройство.
— Не такая новая, Ваше Высочество, — ответил капитан Спиро Арген. — Новая только записывающая лента. Я сам не разбираюсь в этом, главное, что оно работает.
— Разумно, — Тамрин подумал о "Витарии", дешифрующей машине. Та тоже работала хорошо. С техникой в Империи дела обстояли прилично, а вот насколько удавалось ее использовать...
— Записывающее устройство было спрятано в кабинете прайм-канселиора, — пояснил Арген. — И исправно выполнило свою задачу. Нам удалось записать, о чем Орас Темплен говорил с послом Тэраути.
— Так давайте прослушаем, — Тамрин пытался скрыть нетерпение.
— Запись длится около двух часов, — сказал Арген. — Затем прерывается, но и этого достаточно, — он включил воспроизводящий аппарат.
Тамрин слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Запись была не слишком хороша: голоса звучали искаженно, до такой степени, что кое-где речь становилась почти неразличима, становилась то громче, то тише. Подслушивающее устройство явно нуждалось в доводке. Опознать голоса тоже было довольно трудно, но акцент агинаррийца и речь Ораса Темплена Тамрин все же узнавал. Он слушал молча, скрывая эмоции, хотя чем дольше, тем больше одолевала его злость.
"Да, Темплен вообразил, что он — единственный правитель Ксаль-Риума! — подумал принц. — Он торгуется с агинаррийским ублюдком и дает обещания, словно это уже решенные вопросы, и мнение Императора можно не учитывать. Проклятый выродок зашел слишком далеко!"
У Темплена были основания так думать, не мог не признать кронпринц. Чаще всего Император не вмешивался в политику прайм-канселиора. Увы, отец не любил конфликтов, не любил, когда приходится брать на себя ответственность за тяжелые решения. Его устраивало, что рядом есть кто-то, на чьи плечи можно переложить подобные обязанности, и Темплен воспользовался слабостью Императора. Пока Велизар III бездействовал, глава правительства прибирал к рукам все больше власти. Сомнительно, чтобы он сам мечтал о троне, нынешнее положение дел Темплена устраивало. Возможно, он стремился к тому, чтобы превратить Ксаль-Риум в конституционную монархию наподобие анадриэйла, полностью отстранить Императора от управления собственной Империей, оставить ему сугубо церемониальные функции. Думая об этом, Тамрин ощутил, как его гнев становится еще сильнее. В будущем он сам должен был занять трон и, по некой причине, его не устраивала перспектива превратиться в марионетку в руках людей вроде Темплена. В ненужный придаток, реликт из славного прошлого! Тамрин сделал над собой усилие, чтобы погасить злобу.
"Быть может, в Ксаль-Риуме пора что-то менять, — подумал он. — Но не Темплену и ему подобным решать: что, как и когда! Если он думает иначе, значит, пришло время напомнить, что он только прайм-канселиор, не Император!".
Он дослушал переговоры до конца, вернее, до момента, когда запись прервалась. Чем закончился разговор, узнать не удалось, но и услышанного более чем достаточно.
— Все абсолютно секретно, — сухо сказал кронпринц. — Ни один человек не должен знать о существовании пленки.
— Да, Ваше Высочество. Какие будут дальнейшие распоряжения?
— Относительно Девелана? Никаких. Пусть продолжает присматривать за прайм-канселиором и сообщает все, что узнает. На этом все, капитан. Рискуя показаться назойливым, повторюсь: пленку спрятать и беречь как зеницу ока, никому о ней ни слова.
— Я вас понял, — Арген слегка склонил голову.
Возможно, запись будет обнародована, но всему свое время. Прежде всего Тамрин должен увидеться с отцом. Император хотел доказательств — он их получит. Тамрин был уверен, что отцу не понравится услышанное. Как бы он ни относился к бремени власти, попытку прайм-канселиора действовать, игнорируя Императора, он, конечно, не одобрит. Возможно, Темплену даже придется расстаться с должностью, хотя в этом тоже есть свои минусы. Каков бы ни был Орас Темплен, кем можно его заменить? Разумнее было бы просто одернуть прайм-канселиора. Если бы тот понял, что зарвался, и поумерил амбиции, Тамрин счел бы это оптимальным вариантом, но что выйдет из такой затеи? Как бы там ни было, для начала — переговорить с отцом наедине.
Императора он застал в личной библиотеке; Велизар Третий был один. Сидя в кресле, он читал какую-то книгу в толстом черном переплете. Тамрин негромко кашлянул, и Император обернулся.
— Отец, можем мы поговорить? Это важно?
— Коль скоро ты здесь, уверен, у тебя что-то важное, — хмыкнул Велизар, отложив книгу. — Что случилось?
— Речь снова о прайм-канселиоре. Тебя интересовали доказательства, отец — теперь они есть у нас. Наш человек смог сделать запись разговора между Темпленом и агинаррийским послом.
Тамрин неохотно говорил о записи, он предпочел бы скрыть факт ее существования даже от отца. Император Велизар, увы, не всегда помнил о том, что нужно хранить тайну. Но выбора не было, без доказательств он не стал бы слушать.
— Я прослушал все от начала до конца, — сказал кронпринц. — Если пожелаешь, ты тоже можешь это сделать, но пока я передам на словах, о чем шла речь. Темплен и Одзен Тэраути говорили о возможности созвать конференцию по вопросу Тэй Анга. Агинаррийцы добиваются того, чтобы мы признали Анг частью Северного Братства.
— Ну, разумеется, они будут этого добиваться, — усмехнулся Император. — Очевидно, что это их главная цель. И не менее очевидно, что мы никогда не удовлетворим их притязания.
— У Темплена свое мнение на сей счет, отец, — заметил Тамрин.
Император сузил глаза.
— Что?
— Прайм-канселиор обещал Тэраути посодействовать в созыве конференции. Больше того, он намекал на то, что Империя, на определенных условиях, окажет Сегунату поддержку.
— Невозможно! — отрезал Велизар Третий. — Прайм-канселиор не может решать подобные вопросы, не заручившись согласием Императора!
— Но он так поступил, отец, — заметил Тамрин.
Император сжал кулаки. Он был в неподдельном бешенстве. Тамрин догадывался, что в другое время отец, возможно, и одобрил бы идею Темплена. Созвав конференцию, можно было бы снова переложить решение досаждающего вопроса с северо-восточным архипелагом на политиков и дипломатов, на того же прайм-канселиоре. Но Орас Темплен совершил ошибку, вовсе не ставя Императора в известность о своих намерениях. Теперь Велизар III воспринимал его поведение как покушение на собственный статус официального владыки Ксаль-Риума.
