— Марк, ты же мертв! Я собственными глазами видел, как снайпер ошибочно поразил тебя в спину! Откуда же ты тогда со мной говоришь? Что же касается генеральского голоса, то он мне хорошо знаком! Я попросту не мог ошибиться! Так что, Марк, ты меня извини, но в данный момент я поступлю так, как приказали!!
Валерка Офицеров с некоторым трудом, он грузноват своим телосложением, поднялся с пола кафетерия. Подошел к разбитому вражескими пулями панорамному окну, чтобы взглянуть на Калининский проспект. Поодиночке и несколько неуверенно шестеро официантов поднимались на ноги. По их осторожным, крадущим движениям можно было бы сказать, что они в этой ситуации чувствовали себя явно неуверенно. Полковник Офицеров повернул к ним голову и произнес:
— Одну секунду, ребята, сейчас я к вам присоединюсь, мы вместе пойдем на улицу! Все только...
Валера так и не успел до конца произнести свою фразу, чтобы успокаить ребят, как два парня из шестерых, словно подкошенные, безжизненными трупами рухнули на пол. Они лежали на полу кафетерия, а вместо глаза у них были кровавые раны, несовместимые с жизнью. Затем на пол свалились обе девочки официантки с кровавыми точками в лбу. Два последних официанта попытались отыскать для себя новых укрытий. Им бы попросту упасть на пол, но вместо этого они заметались по залу, вражеские снайперы так и не дали им шанса, убежать, скрыться от прицельных выстрелов! Своим выстрелами эти снайперы поступили самым подлым образом по отношению к полковнику ФСБ Валерию Петровичу Офицерову, на его глазах расстреляв его шестерых подчиненных! Четверо парней и двое девчат погибли только по его вине!
Я же в тот момент все еще продолжал мысленно кричать:
— Валерка, спасайся, беги, черт тебя подери! Ты должен жить, чтобы отомстить за своих парней!
Но полковник ФСБ Валерий Петрович Офицеров так и не нашел в себе сил, чтобы ради спасения своей жизнь во второй раз упасть на пол кафетерия! Когда пуля снайпера вошла в его правый глаз, то он так и не склонил своей седой головы! Валерий Петрович принял смерть, как настоящий русский офицер, смотря ей прямо в глаза! Его мертвое тело все еще находилось в процессе падения, когда на моем мысленном канале послышался знакомый голос! Этот голос принадлежал тому генералу, с которым только что разговаривал Валерка Офицеров.
— Ну, так что, Ганеев? Ты, наконец-то, меня узнал? Или, может быть для этого, ты нуждаешься еще в одной подсказке?
— Ну, что вы, Геннадий Александрович?! Конечно, я вас узнал!
— Ну, ты и дурак, Ганеев! Предыдущий вопрос был лишь только проверкой! Один из снайперов мне доложил, что он убил тебя с первого же своего выстрела! А ты, оказывается, все еще жив?! Ну, что ж тогда мы продолжим наше театральное представление! Я не остановлюсь до тех пор, пока тебя не закопаю в землю!
— Зря стараетесь, Геннадий Александрович! Меня вам не убить, я бессмртен! Буду жить до тех пор, пока не будет восстановлена справедливость!
В данный момент я специально пытался взбудоражить Вольского, как вы сами понимаете для того, чтобы, находясь в нервном напряжении, он сделал бы ошибку, принял бы неверное решение! Мне с Михалычем нужно было бы потянуть время, чтобы дождаться спасательного вертолета с десантом черных перьев. Он уже вылетел с Апрелевской базы и вот-вот должен был показаться в московском небе. Об этом вертолете Геннадий Вольский не знал и не мог знать, хотя он был одним из самых первых, одним из самых перспективных курсантов моих курсов по повышению квалификации работников правоохранительных органов. Но те времена он не был даже Вольским, а был малозаметным майором КГБ Сергеем Осиповым.
Если вы помните, то за мной, чтобы сопроводить меня на встречу с Юрием Андроповым, приезжал не один только капитан Валера Осипов, его сопровождал майор Сережка Осипов! Они оба стали моими друзьями! Только майор Осипов стал моим первым курсантом, на курсах порой я работал вместе, составляя учебные планы семинаров, коллоквиумов и общих лекций. Именно Сергей Осипов мне предложил разбивать поступающих курсантов по различным категориям магического дарования! Сам же он оказался этими дарованиями наделен не в меньшей степени, что и я сам. Только характером этот майор оказался менее одарен, уж слишком он был вспыльчивым человеком! Мог взорваться по малейшему поводу, порой и без всякого повода! Почему-то я не стал эту черту характера выделять в его характеристике, направленную Юрию Андропову и занесенную в большую регистрационную книгу. Еще через два года, за несколько месяцев до своей смерти Юрий Владимирович вызывал меня к себе, чтобы денежной премией меня поблагодарить за отличную работу, проделанную с майором Сергеем Осиповым. Он стал его лучшим агентом, но так и не сказа мне где, в какой области прославился полковник Осипов! Мы долго с Юрием Владимировичем проговорили на эту тему. В то время он уже стал Генеральным Секретарем ЦК КПСС СССР, поэтому очень нуждался в курсантах масштаба Сергея Осипова. Многие вакантные должности имелись в ЦК КПСС, в аппарате правительства и в специальном секретариате, которые должны были быть заполнены моими курсантами.
— Марк, этот твой курсант очень хорошо вписался в персонал одного правительственного ведомства. Семимильными шагами он поднимается в гору! Вот только меня смущает и беспокоит одна черта его характера. Ты в его характеристике об этом даже не упомянул! Слишком уж он вспыльчив или, может быть, он чем-то озлоблен? Даешь ему новое звание — он недоволен, повышаю ему оклад — он тут же требует большего! К тому же он почему-то часто тебя вспоминает, Марк! Его интересует, чем именно ты сейчас занимаешься? Мне, кажется, что он тебе завидует. Порой его очень интересует, что именно ты о нем написал в характеристике? Мне кажется, что тебе не следует с ним встречаться и, между нами, хочу тебе сказать о том, что он сменил свое имя!
— У тебя, Геннадий Петрович, со мной ничего не получится! Сегодня яв Москве, а завтра меня в городе не будет, улетаю в служебную командировку! — я продолжил разговор с Вольским.
— В Анголу, что ли, Ганеев! Так лети, там тебе уже готовят достойную встречу! Думаю, что ты вряд ли из Африки вернешься! Там можно встретить крокодилов, а они человечину очень любят!
Послышался рокот двигателя приближающегося вертолета, на меня в мысленном диапазоне вышел Леонид Васьков:
— Заранда Хан и отделение черных перьев находятся на борту вертолета! Марк, откликнись и наводи нас на цель! Где вы находитесь, кого следует накрыть ракетами?
Глава 10
1
Троллейбусные провода, узость Арбатских переулков не позволили вертолету приземлиться рядом с кафе "Шоколадница", чтобы высадить свой бортовой десант. Черные перья вместе со своим капитаном Зарандой Хан покинули его борт на прыжковых парашютах. На таких парашютах обчно десантируются с низких высот и в боевых условия, когда дорога каждая минута.
Вы только представьте себе, что начало твориться на этом московском проспекте, когда с вертолета, летящего не очень высоко, вдруг посыпались десантники. Их было немного, всего девять человек, но зрелище получилось захватывающим. Предвечернее московское небо вдруг расцвело маленькими солнышками. Парашюты были ярко-оранжевого цвета, этим своим цветом они как бы впитывали в себя серость ноябрьского дня, расцвечивая уже наступающие вечерние сумерки.
Москвичи, гости столицы, прогуливавшиеся по проспекту, да и просто прохожие начали собираться на тротуаре в небольшие группки любопытных и зевак, жадных по таким зрелищам. Некоторые из них тут же принялись комментировать прыжок того или иного десантника, желая продемонстрировать свои знания в области, которой никогда в своей жизни не занимались! Другие с умным видом поясняли соседям, что идут военные учения, что в их рамках наших десантников сбрасывают с вертолета. Словом, все эти люди себя вели вполне спокойно, особо не удивляясь всему тому, что на данный момент происходило на их глазах.
Транспорт, разумеется, остановился, на проспекте начала образовываться пробка. Напоминаю, что был воскресный день, поэтому транспортное движение по проспекту не было таким большим, как, скажем, в рабочие дни недели.
Повторяю, все было спокойно, люди, превратившиеся в любопытных и зевак с огромным удовольствием наблюдали за этим бесплатным уличным зрелищем. Одна из десантниц, по имени Дамира приземлилась не на проезжей части проспекта, а прямо на тротуар, чуть ли не среди этих любопытствующих москвичей. Когда она начала собирать свой прыжковый парашют в ранец, то по нагубному микрофону связалась с капитаном Зарандой Хан, чтобы доложить об успешном приземлении. Со своим капитаном она, разумеется, говорила на своем родном языке пушту. При этом она ни малейшего внимания не обратила на московскую публику, с восхищением наблюдавшую за каждым ее действием!
Вся же разношерстная публика, собравшая вокруг нее, вначале остолбенела от удивления. За мгновение до этого момента, эта же публика до глубины души была поражена тем фактом, что наши десантники оказались красивыми девицами невысокого по нашим стандартам роста. Когда же Дамира заговорила на пушту, то собравшаяся вокруг нее неорганизованная толпа еще более остолбенела от этого самого удивления. Ну, как же, разве такое бывает, чтобы в центре Москвы высаживались бы иностранные десантницы, да еще при оружии?!
Толпа всегда остается толпой, в какой бы стране она не собиралась! По своей природе люди — это приматы или говоря простым языком, животные! Поэтому толпа людей часто подвергается животных страхам, сформировавшимся еще в те времена, когда цивилизация еще не зарождалась, а сами люди жили небольшими группками, племенами в пещерах. Страх это страшная штука, он может любого цивилизованного человека вернуть обратно в те времена всеобщего страха и борьбы за выживание! Одним словом, этот самый страх может заставить любого человека, каким бы он не был воспитанным, ученым или опытным, забыть о правилах общественного поведения, запаниковать! Страх человека превращает в первобытного животного!
Хочу сказать, что события на Калининском проспекте развивались гораздо стремительнее, чем я рассказываю вам обо всем этом! В тот момент я стоял у разбитого окна кафе "Шоколадница", внимательно наблюдал за всем, что на нем происходило. Мне удалось предвосхитить этот самый момент, когда собравшаяся толпа людей на Калининском проспекте, только-только начала превращать в первобытных животных! В тот момент я прекрасно понимал, что моей одаренности не хватит, чтобы охватить сознания всех тех людей, собравшихся на Калининском проспекте, чтобы их успокоить, не дать им впасть в панику, разъяснив возникшую ситуацию. Таким образом, возникла ситуация, с которой я был не состоянии самостоятельно справиться, мне снова потребовалась помощь Мириам.
— Мириам, нам срочно требуется любыми средствами успокоить людей, собравшихся на Калининском проспекте, предотвратить панику?
— Сэр, что происходит? Какое количество людей требуется успокоить? — Тут же поинтересовалась Мириам.
— Люди на Калининском проспекте, в районе кинотеатра "Октябрь", вскоре могут впасть. Эта паника может перенестись на подразделения военных и милиции, сосредоточенных в Арбатских переулках!
— Сэр, ну это проще пареной репы! — Мириам ответила мне русским народным выражением. — Через секунду я задействую генератор, который будет излучать мощный луч психологического воздействия успокаивающего характера! Очень часто наша пакистанская полиция этот генератор успешно применяет при разгоне демонстраций экстремалов
— Не теряй времени, действуй!
Тут же в моей зазвучал ее нежный голосок, он произносил хорошо знакомые русские слова. Эти слова было трудно понять из-за ее густого иностранного акцента, но, тем не менее, они успокаивали, убаюкивали людей. Мириам говорила: "Уважаемые москвичи и гости российской столицы, совершенно случайно наш вертолет с десантницами "черные перья" оказался над центром Москвы. Принимая во внимание тот факт, что сегодня погода подарил нам неплохой, сухой и без снега денек, мы решили вам продемонстрировать, как наши девушки умеют прыгать с вертолета в таких условиях. Познакомить вас с нашими новейшими прыжковыми парашютами. Уважаемые москвичи и гости столицы, смотрите и наслаждайтесь этим зрелищем, наблюдайте за тем, как наши девушки мастерски управляют прыжковыми парашютами!"
Несмотря на то, что пакистанку Мириам было трудно понять, по-русски думать ей оказалось гораздо проще, чем говорить! Тем не менее, интонация ее голоса, настрой сыграли свою роль, народ на проспекте успокоился. Он стал с интересом наблюдать, как восемь крохотуль построились в шеренгу и во главе немногим более рослой женщины зашагали к нашему кафе "Шоколадница". Образовавшаяся транспортная пробу тут же рассосалась, возобновилось нормальное движение транспорта по проспекту.
Пока я занимался вопросами общественно-резонансного характера, успокаивал уличную публику, Михалыч обошел трупы погибших парней и девушек, проверяя биение пульса. Но мой вопросительный взгляд, он лишь отрицательно покачал головой. Понятно, из семи человек Валерки Офицерова ни один не остался в живых! Эх, Валерка, Валерка, он почему-то мне не поверил, а нелепо-предательский приказ генерала тут же попытался выполнить. За это он поплатился не только своей жизнью, но и жизнью шестерых своих подчиненных офицеров! Они были совсем молодыми ребятами, им бы только жить и жить! Внутри меня зарождалось возмущение действиями вражеских снайперов! Это каким же надо быть человеком, чтобы по чьему-то приказу просто так расстрелять семь человек!
В этот момент моих раздумий о бесчеловечном поведении нашего врага ко мне подошел Михалыч. На его протянутой ко мне руке лежала уже раскрытая раскладушка "Моторолы". Молча, я взял предложенный мобильник, приложил его к своему уху, чтобы тут же услышать:
— Привет, Марк! — В динамике мобильника послышался голос Матвея Дронова, — Признаюсь честно, что ты молодец, что я не ожидал от тебя такого умного и ловкого хода. Использовать моего Фердинанда в качестве ретранслятора всего того, что с тобой происходило в Афганистане, Пакистане и США! Этим самым объясняя свое собственное поведение в последние дни! Ты, что знал о том, что мой Фердинанд транслирует твою беседу с полковником Офицеровым? Но, как ты сумел сделать так, чтобы и ФСБ получало наш телесигнал? Мне только что звонил Дмитрий Николаевич, он поблагодарил меня за предоставление такой великолепной трансляции и за помощь в раскрытии давнего преступления против нашего государства! Как же тебе все это удалось сделать?
— В своем штате у меня имеются замечательные технические специалисты. Они неплохо сделали свое дело!
— Передай им и мою благодарность за отлично проделанную работу!
— Обязательно передам и даже выдам денежную премию!
— Что касается меня, то должен тебе честно и откровенно признаться, что я впечатлен твоим рассказом! Где-то даже сопереживал с тобой вместе времена предательства и невзгод, выпавшие на твою долю! Дмитрий Николаевич тоже глубоко впечатлен этим твоим рассказом. Он даже попросил своих аналитиков просчитать ущерб и потери, понесенные Россией в результате подобного предательства! Хочет полученные данные включить в доклад Президенту!
