Сначала Триса испугалась, что так действует передавшееся ей ещё от мужа проклятие. Но осторожно намекнув о видениях еретикам, она поняла, что среди них есть многие с такими же способностями. Причём, сны зачастую совпадали. Для проявления этих способностей требовалось лишь однажды покинуть Империал, а Трисе неоднократно приходилось посещать внешние подступы Руин. Дальше её не пускали.
— Это не проклятие, Триса, — уверял её один из еретиков, — а дар. Если он открылся тебе, пользуйся им.
— Но что дают эти видения? — недоумевала она.
— Мы собираем знания о тех, кто отправляет червей сюда. Они утверждают, что приходят из далёкого будущего... И есть причины им верить.
— Верить?? Но как такое возможно?
— Ты всё узнаешь в своё время, Триса, — пообещал еретик. — Продолжай собирать сны и рассказывать о них нам.
Она так и делала. Вплоть до того момента, когда сон трансформировался в явь во время последнего Подношения. Она встретила меня в теле Сумволя. Если бы я послушал её, а не Холодова, то сейчас наверняка находился бы на Руинах и черпал информацию.
Но я заточён в погребальнице без видимых перспектив покинуть её.
— Занятная история, Триса, — резюмировал я. — Нам есть что обсудить. Но ты ведь не за этим пришла сюда, рискуя своим положением?
— Я попытаюсь вытащить тебя, чтобы отвести на Руины. Но для этого мне потребуется твоё участие.
— Отказывать не в моих интересах.
— Верно, — довольно кивнула она. — Когда в следующий раз к тебе явится императорский лекарь, соглашайся с ним во всём. Он поведёт тебя на очищение в один из домов омоложения. Там...
Я поднял руку, прерывая её, и уточнил:
— Один момент. А когда примерно явится лекарь? Видишь ли, моё время ограничено. Потом объясню.
Триса насторожилась.
— Ты знаешь о пророчестве?
— Хм... Каком именно?
— О Бунте Песков. Мне никогда не доводилось видеть его во снах, поэтому я не верю в него. Но некоторые спящие на Руинах утверждают, что пришествие настоящего странника из будущего ознаменуется страшным Бунтом, когда всё вокруг начнёт превращаться в песок.
И даже об этом они знают! Что ж, тем проще будет убедить собеседницу в правдивости таких предсказаний.
— Придётся поверить в пророчество, — сказал я. — Оно правдиво. Если я не успею вовремя изучить архивы и вернуться в своё время, Бунт Песков постигнет и Руины, и Империал.
Триса задумалась.
— С Лузой он уже почти закончил, а ты следующий. Думаю, через пеклодень или два за тобой явятся.
Почти закончил?? Сколько же длится это очищение? Триса верно прочла не озвученный вопрос на моём лице и сказала:
— Да, процедура длительная. Он будет подавлять твою личность и прививать покорность. Я не знаю, окажешься ли ты стойким к его приёмам, но лучше не рисковать и с первых же минут продемонстрировать завидное послушание. Оно слегка усыпит бдительность лекаря и охраны.
Я снова запротестовал.
— Триса, ты не понимаешь, у меня нет столько времени. Сколько прошло со дня Подношения?
— Мм... Сегодня шестой пеклодень.
Шестой день! Учитывая неизвестную судьбу Мойвина и незавидную участь Холодова, где гарантии, что квазиреальность не начнёт разрушаться уже завтра? Или сегодня. Оставшись на одном ките вместо трёх, она долго не продержится.
— Нужен запасной план, — сказал я и добавил для пущей убедительности: — Иначе мы все превратимся в песок.
Триса поджала губы.
— Я ничего не могу сделать больше того, что делаю. Сбежать возможно только из дома омоложения, не отсюда. Но и для этого тебе придётся провести во власти лекаря некоторое время.
— Ладно, — сдался я, постепенно разрабатывая в уме собственный план спасения. — Что дальше?
— Я помогу тебе сбежать и отведу на Руины, — ответила Триса. — Добьюсь того, чтобы тебе беспрепятственно предоставили доступ к архивам и сделали всё возможное, чтобы ты смог... — Она запнулась, формулируя по-прежнему дикую для её сознания мысль, — вернуться в будущее.
Валун пошатнулся. Щель увеличилась до размера, позволяющего пройти широкоплечему стражнику.
— Пора, — коротко приказал великан.
— Подумай над моими словами, — нарочито громко сказала Триса перед уходом.
— Подумаю, — отозвался я.
И вновь остался в долгом одиночестве.
* * *
В заточении есть всего один ощутимый плюс — возможность привести мысли в порядок и проанализировать вновь открывшиеся факты. Чем я активно и занялся после визита смуглой женщины с косой.
Знал ли 'Магеллан' о невероятных способностях многих проклятых заглядывать в будущее? Если да, то Холодову о них не сообщили. Или он не сообщил мне, одно из двух. У еретиков не было необходимых инструментов для исследования найденных в пустыне цифрофагов. Но неизвестно, что содержалось в погребённых архивах. Не исключено, что инструкция по эксплуатации в том числе. Другой вопрос, смогли бы проклятые понять хоть толику из написанного?
По поводу дара Трисы и ей подобных у меня родилась любопытная теория. Все приходившие им во снах видения — не что иное, как прямые (или воспроизводимые) трансляции из квазиреальностей, порождаемых вмешательством магеллановских агентов и червей. Условная копия Сумволя переживает свои десять пеклодней в альтернативном ответвлении Большой Реки, контактирует с другими горожанами, затем неминуемо исчезает вместе с временным миром, но весь опыт копии Сумволя, его мысли и переживания отпечатываются в некой матрице Вселенной. Для некоторых 'пёстрых', рискнувших выйти за пределы тепличного Империала, открывается доступ к этой матрице. Точно так же, как разрушится эта квазиреальность, и переживания Сумволя посетят спящий разум условной Трисы. В Настоящей Реальности Триса, которую я знаю, станет ещё одним воплощением сна. Всё, что сейчас происходит, исчезнет лишь в привычном понимании слова, но останется в качестве некого мемодубликата одного из еретиков.
То, что официальной властью именовалось проклятием, на самом деле являлось высвобождением заложенных в программу тела ресурсов. Что говорило об одном — 'пёстрые', равно как и Экспонаты, обладали более совершенной природой, чем мы, пришедшая им на смену цивилизация людей. Или дело в Криопсисе? Вспоминая историю Реставратора Арчи Диккера, я не сомневался — планета хранила куда больше секретов, чем те, что узнал я или даже весь 'Магеллан'. И главный вопрос оставался открытым: что случилось с нашими предшественниками? Во многом именно за этим корпорация и посылала агентов в прошлое, а не только для поиска мнимой вакцины от супервируса П-21.
Размеренный ход размышлений прервали очередные визитёры. В сопровождении двух стражников, не пожелавших оставлять нас наедине, в темницу пожаловала Луза. Я почти сразу понял, что это именно она, а не Холодов. Лицо оставалось прежним, но выражение изменилось. Те же руки, но иная жестикуляция. А когда она заговорила знакомым голосом с совершенно незнакомой интонацией, сомнений не осталось — Николая выветрили из разума Лузы, точно неприятный запах из запрелой библиотеки.
— Сумволь, — заговорила она, присев на корточки на почтительном отдалении, — я знаю, как тяжело тебе противостоять этой заразе, овладевшей твоим телом, но поверь — всё исправимо.
— Тебя уже исправили, как я вижу.
— Дай мне поговорить с Сумволем, — потребовала девушка.
Я лениво улыбнулся:
— Он будет говорить только с лекарем. И передай старику, что чем дольше меня держат здесь, тем меньше Сумволя во мне остаётся.
Я лукавил и не стал признаваться, что юнец давно исчез из дальнего ящика сознания. В последующем 'деле исцеления' такое признание могло всё осложнить, а я хорошо помнил настоятельный совет Трисы изображать покорность.
— Тебя непременно отведут к нему, — заверила Луза. — Но я единственная, кто хорошо знает Сумволя, поэтому лекарь Морр попросил меня поговорить с ним.
Лекарь Морр? Вы серьёзно? Я едва удержался от вертевшегося на языке ехидства.
— Ничем не могу помочь, цыпа. — Я пристально всмотрелся в её глаза, насколько позволяло освещение факелов в руках охраны. — Что они сделали с моим другом?
— Он изгнан из моего разума, — ответила девушка с нескрываемым злорадством и встала. — Уничтожен. Что вскоре предстоит и тебе.
— Жду с нетерпением. И ещё передай кое-что Морру: возможно, скоро город станет разрушаться. Люди и здания будут превращаться в песок. Когда это начнётся, только я смогу спасти Империал от забвения. Бунт Песков не за горами.
Она попыталась ловко скрыть испуг, но не преуспела — глаза выдали её. В том и состояла суть альтернативного плана спасения. Без длительных процедур очищения и игр в покорного юнца. Парсон упоминал про три дня, пережитых червём с момента разрушения квазиреальности. Если выбраться из плена в первые часы, то трёх дней должно хватить на сбор информации и поиск работающего цифрофага. Работа в условиях всеобщего разрушения и паники — всё равно, что хождения по канату без страховки, но если других вариантов не останется...
— Не пытайся запугать нас, проклятый! — прыснула Луза.
— Просто передай ему мои слова, — спокойно ответил я. — А ещё лучше сразу императрице.
Луза резко развернулась и вышла прочь. А я мысленно попрощался с Николаем. Один из нас троих уже точно не вернётся обратно. Слегка подсластил пилюлю тот факт, что Холодов покинул бытие с чувством выполненного долга, успев исповедоваться мне. Иногда это важнее спасения.
Снова мрак. Бездонный и вязкий, просачивающийся сквозь рецепторы в глубину сознания. Из-за постоянно холодных стен приходилось кутаться в халат. Очередное одиночество длилось сравнительно недолго. За мной явилась целая делегация с встревоженным лекарем Морром во главе. Зайдя внутрь, Морр навис надо мной подобно статуе, не наклоняя головы. Из-за его плеча выглядывала Триса с донельзя озадаченным лицом. Обменявшись с ней молчаливыми взглядами, я тут же понял, что случилось.
— Какое заклятие наслали на нас проклятые? — требовательно спросил Морр.
— Бунт Песков, — усмехнулся я и скрестил руки на груди. — Вы ведь знаете.
Лекарь, на кого легла нелёгкая участь переговорщика, издал протяжный вздох и заявил:
— Это лживое учение еретиков!
— Значит, Бунт действительно начался?
— На рассвете нового пеклодня, — через силу подтвердил Морр. — Жители Империала в панике. Они считают, что разгневали Призрака Пустынь, как никогда прежде.
— Они действительно разгневали его.
— Но откуда вы могли знать про его гнев, еретик?? — Лекарь было двинулся в мою сторону, но Триса удержала его за рукав рясы. — Вы отвергаете Призрака! Это ваших рук дело!
— Сумволь, прошу, расскажи, что ты знаешь, — встряла Триса.
Она не скрывала одолевавшего её страха. Теперь она точно поверила в пророчество, как и многие жители города, ранее считавшие его лживым учением еретиков. Интересно, как сами еретики интерпретировали Бунт Песков? Ведь они знали, что Призрак Пустынь — контролирующая население иллюзия, но не факт, что им было знакомо понятие 'квазиреальности'.
— Я буду говорить только с императрицей, — сказал я. — Мне нужны гарантии немедленной свободы. А кроме неё, никто не вправе освобождать узников, ведь так?
Морр посмотрел на Трису. Та едва заметно кивнула.
— Императрица предполагала, что получит именно такое требование. Но ты будешь связан и под охраной, — предупредил лекарь.
Я протянул вперёд сведённые вместе руки.
— Валяйте, док.
Он не понял обращения, но приказал одному из стражников заняться мной. Дубоголовый охранник передал напарнику факел и вытащил из-за пояса заранее заготовленный стебель гепрагона. При необходимости он исполнял роль и верёвки, и хлыста, и всего, на что хватало воображения 'пёстрых'. Я же говорил — сверхуниверсальное растение. К тому же разумное, если верить Холодову.
Стебель больно впился в запястья. Стражник израсходовал больше метра, намертво обездвижив мои руки. Затем меня повели узкими длинными коридорами к поверхности. Императорский дворец располагался по соседству. Бедолаги из караула стойко несли службу в разгар пеклодня, хоть и прятались в тени. Общее количество воинов и слуг меня поразило. Вздумай я организовать покушение на Кэттори, мне пришлось бы укокошить с полсотни обученных и вооружённых воинов и разогнать с два десятка безвольных и подавленных слуг. При этом до владений императрицы оставалось бы ещё семь этажей с бдительными караульными на каждом из них.
Дворец — первое из увиденных мною знаний, разительно отличающееся от однотипных жилищ 'пёстрых'. Внутренняя отделка под мрамор смотрелась солидно и богато, на стенах висели картины лучших местных художников с изображениями пустыни и гепрагонов. Ближе к 'пентхаусу' Кэттори пошли портреты великих деятелей Империала, усопших и здравствующих. Под ногами приятно шуршал искусно сшитый ковёр из вечно зелёных неувядающих листьев.
В обеденном зале на восьмом этаже стоял широченный стол, по центру через вырезанное отверстие проходил небольшой фонтан. Остальное пространство занимали плоды в различных вариантах приготовления. Узорчато-нарезанные, а некоторые, как мне показалось, прошедшие термальную и иную обработку, они создавали иллюзию множества разнообразных блюд, являясь при том одной и той же субстанцией. Но ведь речь о разумных гепрагонах, их даже нищие горожане ощущали каждый раз по-разному, что говорить о первых лицах города. Не иначе, мозговитые растения выкладывались по максимуму, дабы ублажить гастрономические аппетиты императрицы и её советников.
Не обращайте внимания, я просто старался расслабиться перед предстоящей встречей с 'великой и ужасной' Кэттори. В её личные покои меня не провели. Но я и не ожидал. Императрица сама пожаловала в обеденный зал в сопровождении трёх советников и вереницы безликих слуг, будто муравьиная матка. На советниках мешками висели самые 'пёстрые' из виденных мною халатов. Теперь я не сомневался, что крутость в Империале определялась пёстростью одежды. Потому на слугах висели нарочито ужасные и серые лохмотья, оборванные и засаленные. Исключение составляли Лучшие, носившие бежевые халаты под цвет песка, подчёркивающие, надо понимать, силу внутреннего мира избранных юношей.
Сама же императрица поразила меня своим видом. Но не потому, что я счёл его изумительно экстравагантным для нынешней моды — хотя, и это в том числе, — а во многом из-за взбудораженных и глубоко спрятанных ассоциаций. Тело Кэттори от шеи до щиколоток покрывала вьющаяся зелёная растительность. В редких просветах плотного одеяния просматривалась традиционно смуглая кожа, а чёрная коса императрицы доходила до колен. На мгновение я представил, что передо мной загримированная под Экспоната Меган Дайер. Но, конечно же, их лица отличались, как и одеяния, что нисколько не отменяло постигшего меня изумления.
— Проклятый еретик, завладевший сыном неба и париасса Сумволем, доставлен вам, госпожа, — заправски отчеканил лекарь Морр и поклонился, продемонстрировав для старика чудеса пластики.
Темноглазая Кэттори с лицом вчерашней девочки-подростка с деланным равнодушием и неприязнью изучила меня и проговорила неестественно певчим голосом:
