— Я уже знаю, что ты думаешь об Орико, — со следами раздражения сказала Юма. — Речь здесь о Саяке.
— Да, о ней, — начала Мами, резко поставив чашку обратно на блюдце.
— Ты никогда не говорила нам, что когда-либо встречала ее, — сказала Мами, — и я не понимаю причины. Здесь нет ничего такого уж необычного. Если у Саяки были сомнения о своей цели в жизни… ну, мы уже это знаем, пусть даже поняли слишком поздно.
Юма закрыла глаза, слегка наклонив голову.
— Дай мне закончить историю, — сказала она.
Они обе разделились в дверях ресторана под мерцающим светом уличных ламп. Было уже почти темно — гораздо позже, чем, знала Юма, ей следовало оставаться снаружи одной. Но, как волшебнице, прыгающей между крыш — все было по-другому, почти как совсем в другом мире, по сравнению с этим мирским миром на улицах внизу.
В квартале от ресторана Юма устала от этого мирского мира и приготовилась превратиться, чтобы можно было забраться на крыши и быстрее добраться до дома. Похоже было, вокруг никого не было.
— Эй, малышка.
Юма остановилась, сразу же порадовавшись, что не превратилась, как планировала. Но откуда пришел мужской голос?
Она развернулась и почувствовала, как стынет кровь.
— Ну здравствуй, девочка, — сказал один из двоих надвигающихся на нее мужчин. — Я тут подумал, нам стоит немного поболтать.
Конечно, Юма сразу же узнала их; они сопровождали Танаку, когда тот прибыл угрожать ее родителям и избить отца.
Юма услышала вышедший из собственного горла непроизвольный стон.
— Ну, как правило, я был бы повежливее к девочке вроде тебя, но не думаю, что здесь нужно притворяться, — сказал более высокий, похрустывая костяшками пальцев.
Он схватил ее за воротник и приподнял ее.
— Недавно произошло кое-что забавное, — сказал он. — Нашего доброго друга Танаку-сана нашли мертвым с дырой в животе. Твои родители исчезли, и ты тоже исчезла, так что нам повезло найти тебя, и теперь мы можем все прояснить, не так ли?
Его партнер кивнул.
— Твои родители поплатятся за то, что сделали с Танакой-саном, и начнется это с тебя, — сказала он. — Ну разве не весело?
Юма ощутила замораживающий сердце холодок страха, но все равно не превратилась, пойманная между необходимостью сбежать и правилом о том, чтобы не выдавать секрета.
— Не надо с ней так, — сказал высокий мужчина. — Если мы просто немного с ней поболтаем, мы сможем подружиться. Детей вроде нее легко обмануть; я даже заставил одну из малышек у босса считать, что она меня любит!
Они оба рассмеялись, казавшимся почти слишком карикатурным злодейским смехом, вот только все это было слишком настоящим. Юма почувствовала, как ее хватка на руке мужчины усиливается, и начала понимать, насколько легко ей просто… сломать его пополам.
— Эй, подонки! — крикнула Саяка, вдруг появившись в нескольких метрах дальше по тротуару. Она была полностью превращена, обеими руками направив вперед меч, и Юма вдруг почувствовала исходящую от нее силу.
Оба мужчины повернулись, на мгновение полностью проигнорировав Юму, хотя высокий продолжал удерживать Юму за воротник.
— И что это? — сказал он, продолжая посмеиваться. — Маленькая мисс косплейщица считает, что сможет что-то сделать? Брось этот пластиковый меч и…
Его голос с ужасающим хрипом оборвался, а хватка на Юме ослабла. Юма с привычной ловкостью приземлилась на землю — в лужу уже натекшей крови.
Она в ужасе отпрянула.
— Знаете, — сказала Саяка, когда партнер мужчины в полном ужасе отшатнулся назад. — Сегодня я решила погибнуть в бою со злодеем, чтобы придать жизни какой-то смысл. Я не нашла злодеев, которых искала, или смысла, но я нашла вас.
Она плавно вытащила меч из все еще корчащегося тела высокого мужчины, выпустив при этом еще больше крови. Высокий мужчина в чистой агонии схватился за лезвие…
… а затем с глухим стуком упал на землю и прекратил двигаться, кровь обильно впиталась в его костюм.
Его партнер отчаянно полез внутрь куртки, наконец, найдя и вытащив небольшой пистолет, указав им на Саяку.
— Ты… ты… — начал он.
Через мгновение его голова упала на землю, тело не сразу последовало за ней.
Юма в ужасе закрыла руками рот. Конечно, эти мужчины не были ее друзьями, но…
Саяка повернула голову и всего на долю секунды встретилась взглядом с Юмой. Нагрудник брони Саяки был покрыт кровью.
— Ты сумасшедшая, — дрожащим голосом сказала Юма.
А затем она увидела на животе девушки самоцвет души, кипящий отчаянием, с темными тенями, казалось, стирающими саму вселенную.
Саяка открыла рот что-то сказать, но вместо этого отвернулась и сбежала.
Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы исчезнуть из поля зрения Юмы.
На этот раз Мами не потягивала чай, вместо этого держа чашку в дрожащей, пусть даже слегка, руке.
— Так вот, что произошло в тот раз, когда она исчезла, — сказала Мами, выглядя более шокированной, чем Юма видела за долгое время. — Она так нам и не рассказала. Она никому не рассказала. Не то чтобы я ее винила, но…
Мами оперлась одной рукой о стол, используя его как отчаянную физическую поддержку.
— О, Мики-сан, где же я ошиблась? — сказала Мами. — Почему ты ничего не сказала? Мы могли бы…
Голос Мами оборвался, когда она уставилась на стол, явно переживая воспоминания. Рядом с ней сидела с посеревшим лицом ВИ, с ужасом во взгляде глядя на Юму.
— Это она в итоге умерла, да? — сказала она. — Исчезла и все такое. Не стану утверждать, что они не заслуживали того, что с ними произошло, но просто вот так убить их…
Юма покачала головой.
— Это не то, что ты создана понимать, — сказала Юма равнодушнее, чем намеревалась. — Вы, ИИ, закодированы быть куда лучше этого. Как у людей, у вас есть базовые уровни счастья, и некоторые из вас склонны к печали и тоске, но такое, что произошло с Мики Саякой, не должно быть возможно. Радуйся этому.
Юма увидела, как ВИ опустила голову, пряча лицо, и почувствовала укол вины.
Она попыталась стряхнуть его, сказав:
— Ну, во всяком случае, Мами, это совсем не твоя вина…
— О боже, и правда похоже на то, что дошло до крайности, — сказала Орико, кратким выплеском магии убирая с рубашки Юмы пятно крови.
— Я не понимаю, зачем тебе это для нее делать, — сказала Кирика, с заметным раздражением наблюдая за ними обеими. — Я легко могу научить ее, как самой отчищать кровь.
— Мы обе знаем, что у тебя достаточно опыта, Кирика, — сказала Орико, одной рукой поглаживая Юму по голове. — Но дело в том, что я не планирую, чтобы у Юмы была кровь на руках. Ей не должно требоваться это умение.
Юма просто молча стояла там, не особо прислушиваясь к тому, о чем говорили другие.
Она не знала, почему ее так обеспокоило произошедшее с теми двумя мужчинами, но все, что она в тот момент видела, это лежащего мертвым в луже крови мужчину и безнадежные глаза другого мужчины, когда иссякала его жизненная сила. В конце концов, не было причин надеяться — никто никогда не мог пережить обезглавливание.
Она подняла голову мужчины и взглянула ему в глаза, не обращая внимания на пропитывающую ее одежду кровь.
Затем она исцелила его, потому что не знала, что еще делать, оставив нетронутого теперь мужчину растерянно моргать, лежа там на улице. Она использовала много магии.
Остальное размылось — бездумный неровный шаг по улице, сброс превращения, шокированные возгласы прохожих, вынудившие ее перейти на крыши. Она задумалась, как именно она выглядела.
— Думаешь, с ней все будет в порядке? — мягким голосом, которого Юма никогда от нее не слышала, спросила Кирика. — С тем, как ты с ней нянчишься, никоим образом…
— Она будет в порядке, — решительно сказала Орико, коснувшись ладонью лба Юма.
Ей показалось, что она на мгновение увидела свечение, но затем она почувствовала, как приподнялось ее настроение, и произошедшее как будто отдалилось, опустившись в глубины памяти.
О чем она думала?
— Как скажешь, — выглядя чем-то обеспокоенной, сказала Кирика.
Орико взглянула на Кирику, и та кивнула, развернувшись покинуть комнату.
Юма взглянула на Орико, тревожно всматривающуюся ей в глаза.
— Мне нужно, чтобы ты сделала еще этих перегруженных кубов горя, — сказала Орико.
— Зачем? — спросила Юма. — Они опасны.
— У них есть свое применение, — сказала Орико.
Юме почему-то не хотелось оспаривать это, и она просто кивнула. В конце концов, она сделает, что нужно, чтобы порадовать онээ-саму.
Обед в особняке Орико всегда был немного странным делом. Орико всегда настаивала, чтобы все они ели вместе, но смесь личностных черт за столом была в лучшем случае легковоспламеняющейся.
Само собой разумеется, всю их еду готовила Орико, хотя остальные часто вызывались или оказывались вынуждены помочь. Единственными исключениями были те дни — все более частые — когда у Орико просто не было времени, и вместо этого они заказывали на вынос в одном из местных ресторанов.
Как ни странно, учитывая, насколько богата, похоже, была Орико, у нее просто не было никаких слуг. Пусть это и упрощало сохранение секрета о волшебницах, это казалось весьма необычным. Хотя Юма никогда не спрашивала.
Однако в этот день Орико не присутствовала, оставив четырех девушек есть итальянские блюда в напряженном молчании — ну, за исключением бормочущей под нос Микуру, к чему они все уже привыкли.
— Где именно она вообще? — наконец, спросила Микуру, неловко тыкая палочками в свою пасту. — Мне не нравится, когда она просто вот так уходит, не сообщая нам, куда идет. Она может что-то делать.
— Какая разница? — сказала Айна.
Мгновение она потягивала суп прямо из миски, прежде чем снова поставить ее и продолжить:
— Она знает свое дело, и это у нее жуткий взгляд в будущее. Не будь так подозрительна. Мы слишком через многое для нее прошли, чтобы она просто ударила в спину.
— Не ожидала услышать этого от тебя, — сказала Микуру. — Это ты все время обо всем параноишь. Разве не ты всегда говорила, что, э-э… новенькая… Акеми Хомура должна быть какой-то супер-волшебницей или слайдером или еще кем-то?
— Я просто говорю, что есть в ней что-то странное, — сказала Айна, с ножом возясь с жареной курицей. — Ангельские крылья, невероятные силы и такая личность? Она незаурядна, по меньшей мере, и держу пари, так же как и ее желание.
— Не стану спорить с тем, что она необычна, но это не значит, что она та, кем ты ее называешь, — сказала Микуру. — Настоящий мир так не работает. У всех нас были причины для наших желаний, но ты просто не видишь ничего такого уж особенного в окружающих волшебницах. Я почти подозреваю, что инкубаторы не исполняют желания, которые предоставят слишком много силы.
Затем ненадолго повисла тишина, пока Айна вгрызалась в курицу. Это было очевидной причиной, по которой она не говорила, но у Юмы сложилось впечатление, что это не было настоящей причиной.
Хотя Юма прикусила губу, вспомнив, что когда она в последний раз попыталась о чем-то спросить Айну, ее снова приподняли в воздух. Она этим не наслаждалась.
— Если хочешь, можешь выражать скепсис, но здесь что-то происходит, — сказала Айна. — Или ты не заметила, что мы следуем за оракулом, исполняя какой-то таинственный план, включающий некую девушку-ангела и…
Айна открыто бросила взгляд на Юму.
— … довольно обычных на вид детей.
— Просто я бы оценила, если бы Орико-сан делилась с нами некоторыми своими планами, — сказала Микуру. — Слушай, я благодарна за все, что она для нас сделала, и что позволила нам жить в этом милом месте. Знаю, что мы ей обязаны. Но вот так держать нас в темноте… заставляет думать, что она считает, нам не понравится то, что она нам скажет, вот и все. Я бы предпочла некоторое заверение.
Во время речи Микуру пыталась подчеркнуть свои слова, агрессивно поедая палочками пасту. Юме это не показалось таким уж впечатляющим — она бы справилась лучше, если бы ела мясо, как Айна.
— Не говори мне, что ты ей завидуешь, — сказала Айна, гораздо более впечатляющим жестом нарезая мясо.
— Завидую? Чему? Тому, что ты считаешь ее каким-то пророком? Нет. Не завидую.
Микуру зарылась в свою пасту, отказавшись от более сложных жестов.
— Как понимаю, — продолжила она. — Все мы немного безумны, так что у тебя есть право на свое сумасшествие.
— Ну, как я понимаю, — не пропустила удара Айна, — все равно мы все скоро будем мертвы, так что я могу попытаться проследить, насколько смогу, на случай если в этом что-то есть.
— Вы обе, заткнитесь, — обеими руками ударила по темному дубовому столу Кирика. — Я устала слушать вашу бессмысленную болтовню, особенно расспросы об Орико. Она хочет для нас только лучшего.
Кирика оглядела остальных, проверят, станут ли они с ней спорить. Айна фыркнула, но ничего не сказала. Микуру проигнорировала Кирику, подчеркнуто сосредоточившись на еде.
— К. Вашему. Сведению, — выделила Кирика каждое слово, — наш уважаемый оракул отправилась на концерт для скрипки, чтобы выпустить пар. Вот и все.
— Сама по себе? — сказала Айна, надменным жестом взяв фруктовый десерт. — Это не безопасно. Она кричала на меня и за меньшее.
— Ну, она знает, безопасно ли это, — сказала Кирика.
— Концерт для скрипки? — спросила Микуру. — Должна спросить: кто выступает? Не думала, что она поклонница.
Кирика откинулась на спинку кресла, ее гнев рассеялся как летний ливень на ветру.
— Ну, я тоже так не думала, но играет какой-то местный вундеркинд. «Аве Мария» или вроде того. Большего не скажу. Честно говоря, я немного разочарована, что она не взяла с собой меня, но я понимаю, что ей нужно место.
Не похоже было, чтобы Кирика верила в собственное заверение, но ни Айна, ни Микуру не стали в этом на нее нажимать. Юма задумалась, почему.
— Никто из вас никогда не учился играть на чем-нибудь? — спонтанно спросила Юма. Ей всегда немного хотелось заниматься музыкой, но ее родители явно никогда бы ее не поддержали.
Все трое повернулись взглянуть на нее, но не сердито — скорее как будто у нее вдруг отросла вторая голова.
— Неважно, — пискнула Юма. Почему она сказала что-то подобное?
Остаток обеда они доели в тишине.
Прошел почти месяц с тех пор, как Орико в последний раз просила Юму пойти в патруль, и, если честно, она была немного взбудоражена. Она немного соскучилась по горячке боя и небрежности, с которой она могла разгромить все вокруг своим молотом. Это резко контрастировало с обычной ее жизнью, монотонной возней с кубами горя, книжными уроками от Орико и осторожными танцами вокруг остальных девушек.
