— Очень смешно. — Сказал я, глядя в камеру наблюдения, входя в лифт в наручниках, нацепленных на меня службой охраны.
Короткий смешок возвестил, что дежурному и вправду весело, извращенцу.
Парни, видя, что я спокоен, вменяем и не дергаюсь, стянули с голов "чулки" и повесили на пояс свои легкие шлемы с прозрачными щитками.
Отконвоировав меня к Ванге-Ванге в кабинет, остались за дверью.
— Привет. — Поздоровался я, замерев у порога. — Как дела?
Судя по дернувшейся щеке, зря я ее о делах спросил.
Только, мама с папой приучили быть вежливым. Даже если человек тебе не нравится — он в этом не виноват...
— Может, снимешь браслеты? — Я поднял скованные руки.
— Приятное зрелище. — Честно призналась Вангелия Ваен, любуясь браслетами на моих руках. — Век бы так сидела и любовалась! А если бы еще можно было одеть наручники на язык — вообще бы оргазм испытала!
— Обычно, для этого используют кляп... — Неосторожно ляпнул я.
Достав из ящика стола ключ, Ванга толкнула его в мою сторону, по полировке.
Сняв браслеты, положил их на стол и сел напротив Ванги-Ванги.
— Слушаю.
Ванга откинулась на спинку своего кресла и устало улыбнулась.
— Зря ты ко мне не пошел... С твоими мозгами, уже сидел бы на моем месте.
— Да мне и своего хватает. — Меня всегда раздражала манера некоторых людей строить на меня планы.
— Сайд. Почему с тобой носятся, как дурень с писаной торбой? — Нет, вот чего у меня никогда не получится, так это сформулировать вопрос именно таким образом. Вроде и понятно, а ответить можно что угодно.
С Аминой Семеновной, например, такой фокус не пройдет из-за ее дара.
— Они ждут. — Я уставился в глаза сидящей напротив меня женщины, пытаясь уловить тот момент, когда придет понимание, и рассказывать дальше уже не придется. — Ждут, когда я займу свое место. А я туда не тороплюсь.
— Твое место?! Твое место?! — Ванга дважды повторила вопрос и замолчала. Огонек понимания начал разгораться. — Твое место. "Координатор"?
— Или — "Хозяин". — Я пожал плечами. — Это их мечты, не мои.
— А ты, значит, развлекаешься и ведешь себя, как примадонна.
Я обиделся. Развлекаюсь — да. Но вот веду я себя...
Набрав полную грудь воздуха, чтобы высказать Ванге все, что я о ней думаю, замер и выдохнул.
Со стороны виднее.
— На тебя пришла заявка, на посещение "купола". "Добро" я дала, но пропуск получишь только после подтверждения ментата. — Ваен поняла, что больше от меня ничего не услышит, и оттого перешла к делу. — Постарайся в этот раз, никуда не пропасть снова. Свободен.
Как жаль, что я не хожу у нее в любимцах. Сидел бы сейчас в отдельном кабинетике, дул кофе и играл в морской бой, по сетке.
И не было бы у меня сейчас Марши и моих студентов. Помахав рукой на прощанье, вышел из кабинета.
За дверью кабинета сидел Тойтерьеров. Запакованный в отутюженную светло-голубую форму "прокурорских", с фуражкой на коленях и выпученными на меня глазами.
— Бу! — Не удержался я от дурацкой шутки.
Тойтерьеров подпрыгнул на стуле, значительно подняв мне настроение.
Тьфу, он же — Тойманн!
Повернувшись к нему спиной, покачал головой и пошел в сторону лестницы.
Сегодня мне с лифтами не по пути, ну их, ко всем святым.
Очутившись в гараже, правда с другой стороны, прошел, лавируя между машин, к своему "корветику" и усевшись за руль, тяжело опустил голову на руки, сложенные на руле.
Тренькнул телефон, оповещая о приходе смс.
"Машину выбрала"
Вот и пусть потом кто-нибудь скажет мне, что муж и жена не одна Сатана!
Слегка путаясь в не привычных наворотах телефона, перезвонил Марше и предупредил, что сижу в гараже, в машине.
Остановившаяся рядом красно-черная машина, непонятной модели, из которой вышли Марша и Маргарет, мне понравилась. Эдакая колоритная смесь "сивика", "скайлайна" и "RX-7", причем не утрированная или карикатурная, а выдержанная в самых лучших традициях как бы не самого Делориана или Пинифаринны.
Судя по тому, с какой силой забилось мое сердце, при виде выходящей из авто Марши, это явно была ее модель.
— Как тебе? — Марша уставилась на меня, ожидая моего решения.
— Заверните! Счет, пожалуйста! — Расплылся в улыбке я.
Маргарет заржала, от души потешаясь над нами, и назвала такую цифру, что я тихонько присел. Но отступать было поздно, а на втором счету все еще болталась премия, так что и это было не смертельно.
Довольная улыбка любимой женщины стоит намного больше.
А деньги я всегда смогу заработать.
* * *
Ментат отдела "Европа" откровенно "чесал репу", говоря по-простому.
Вся его суть, прокуренная и пробитая паранойей, вопила, что я — "подстава", а профессиональные навыки и опыт убеждали в том, что подстава я не для своей службы.
— Вынуждена признать... — Стефания Чиханн махнула рукой и потянулась за сигаретами, решив последовать за профессионализмом, а не за паранойей. — Существуют следы вмешательства. Но, с таким же успехом это могут быть следы от просмотра "агрессивной рекламы" или пост стрессовые последствия. Мой дар молчит и угроз, в обозримом будущем, от этого человека, нет.
Сладострастно затянувшись вонючими сигариллами без никотина, крашеная брюнетка откинулась на спинку кресла и выдохнула клуб дыма прямо мне в лицо, язва.
— Ограничения считаю излишними, допуск к работе рекомендую полный. — Снова затяжка и я погружаюсь облако "безникотинового", очищенного и освеженного, по всем стандартам европейской культуры, табачного дыма.
Лучше бы она кальян потягивала, право слово, чем тянуть в себя дым пропитанной духами, бумаги.
У "мертвых" самый большой процент курильщиков. Нам не грозят онкозаболевания, мы и так ходим по лезвию. Врачи обещают нам, в случае ведения здорового образа жизни, 150 — 170 полных лет разумного существования, однако, пока самый долгоживущий из нас — 86 летний Оян Ши, который ведет затворническую жизнь где-то в горах, держась как можно дальше от всего мирского.
— Сайд. — Амина чуть тронула меня за плечо. — О чем задумался?
— О 170 годах жизни, которые нам прочат. — Признался я. — Смешно, правда? Мы курим, как паровозы. Бухаем, чернее чем врачи, учителя и полицейские, вместе взятые. Выжимаем из себя все, без остатка, вкладывая в свои "конструкты". Сходим с ума, от видений. Срываемся, видя несправедливость и сгораем, как мотыльки над огнем свечи. "Верша справедливость".
— Шел бы ты... К жене... — Амина мрачно огрызнулась, в тайне соглашаясь с моим мнением. — Когда еще, сможете по Парижу, прогуляться...
Мне всегда везло с руководством, всегда везло с окружающими меня людьми, но... Собственная голова и язык, однозначно доведут меня до могилы. И намного быстрее, чем в 170 лет.
Ментат вернул меня на службу — очень замечательно.
Дел накопилось — уйма.
Пришла пора дать отпор Айрику, который нещадно бомбардирует меня с этим "Отельным Робином", веря в то, что я смогу докопаться до истины.
А я — не хочу. Мне нравится, то, что "отельный Робин" творит. Нравится его любовь к демонстративной жестокости и максимальной эффективности. Мне симпатично его решение проблем. И, нет у меня желания искать человека, "потрошащего" всяческую... Ну, нет и хоть ты динамит закладывай!
Да и дела, которые лежат в ящике стола, в отделе, тоже надо закончить. И, теперь уж мне точно никто не помешает втретиться с Волл дэ Марром и вволю почесать язык.
— Вижу-вижу. — Обрадовала меня Марша, встречая на выходе из этого серенького и неприметного здания, в котором обреталась целая служба контроля, управляемая ментатами. — "Годен"?
— Годен. — Я подхватил жену за талию и закружил вокруг себя, в лихом темпе. — Все возвращается, на круги своя. Так что, с понедельника, возвращаю кухню под твое чуткое руководство.
Мы бродили по улочкам города, рассматривая достопримечательности, и пугали бесстыдных, но уже становящихся такими же серыми, парижан, своими яркими нарядами и блестящими глазами.
Грязная Сена, совершенно не впечатляла, а судя по душку — в ней кто-то сдох, причем уже давно.
Питерские каналы и мосты, на мой, совершенно не патриотичный взгляд, на добрый порядок милее и более чем на десять — душевнее. А уж с бескрайними берегами родного Иртыша, дикого и вольного, вообще сравнение не в пользу утисканной в каналы, как проститутка в корсет, Сены.
Только презервативы, разбросанные мимо урн, как напоминание толерантности и сексуальной революции. Слабая попытка украшения города, красивого только на картинке.
Марша со мной была не согласна.
Вдыхая воздух города Дюма и Парижской коммуны, она круглыми глазами смотрела по сторонам, видя только то, о чем говорилось, не замечая того, что творилось.
Множественные лавчонки, с "профильными носами" их владельцев, кучки громко гогочущей молодежи и бесконечные уныло-матерные граффити на стенах.
Полицейские, провожающие нас взглядами, вздрагивали от чужого языка и жались к своим машинам.
Один-единственный раз, пара молодых патрульных подошла к нам и попросила предъявить документы.
Увидев корочки "Фемиды", широко улыбнулись и отвалили в сторону, о чем-то сообщая по рации своему диспетчеру.
Попытка подняться на Эйфелеву башню, едва не закончилась полным фиаско — очередь из японцев, индийцев и прочих, дважды опоясывала опоры башни и двигалась в час по чайной ложке.
На помощь пришли уже знакомые полицейские, отконвоировав нас через шумную толпу, прямо к лифту и пошептавшись там с местной службой охраны.
Вид сверху, действительно кружил голову.
Марша замерла у перил и словно завороженная, рассматривала город.
А я — любовался ей.
— Останемся здесь на ночь? — Марша сидела напротив меня в маленьком кафе, под открытым небом. — Пожалуйста.
— Выбирай, где остановимся. — Подмигнул я.
Сказки хочется всем.
Жаль, не так мы воспитаны, чтобы целоваться в присутствии лифтера.
Лифт, размером с комнату, собирал постояльцев и развозил их по этажам со скоростью неспешно плетущийся улитки, важно открывал свои зеркальные двери и тихонько шипел в динамиках Азнавуром.
Сделанный под старину, с обилием зеркал, откидными скамеечками и золотыми финтифлюшками, тем не менее, это был совершенно новый лифт, со всеми функциями безопасности.
Очень интересная модель.
Богатая.
И толпа собралась, вовсе не маленькая — человек 25-ть, не меньше.
Толпа оттеснила нас с Маршей к самой стенке лифта, а нам того и надо — никто не смотрит.
Судорожно дернувшись, лифт замер. Снова дернулся и поехал вниз.
Дернулся и сменил освещение на аварийное.
Азнавур сменился вежливым женским голосом, объясняющим, на трех языках по очереди, что причин для паники нет и надо просто оставаться на своих местах.
Французский сменился английским, английский — русским.
Девушка, отбарабанила обращение на русском языке и добавила неопределенный артикль.
Ага, тот самый, из анекдота.
Судя по смешкам — русских в лифте было немало.
Лифтер, выражая всем своим видом уверенность, перекрыл доступ к управляющей панели, заложив руки за спину и расставив ноги на ширину плеч.
И мягко сполз вниз, оставив на стенке за собой пятно крови и выбитых мозгов.
Неопределенный артикль зазвучал громко и отчетливо. Запах пороха и отсутствие звука выстрела меня несколько напрягли.
Неужто, "Отельный Робин"?!
— Господа! — Голос в динамике принадлежал плохо говорящему по-французски человеку.
Судя по окончаниям — кто-то из наших братьев-славян. Скорее, даже поляк. Или венгр. А может быть и "хороша, страна Болгария!", но в таком случае, дела совсем плохи.
С болгарским акцентом разговаривал только один человек, пообщаться с которым хотелось "интерполу". Очень давно хотелось. Но, тщетно.
Я знаю, дело по этому "Болгарину" лежит у меня в ящике стола и я над ним как раз работал.
В своем роде, очень честный человек — не играй с ним и все будут живы.
Только требования...
— Я рад вас приветствовать. Меня зовут Мишель. И у меня только две просьбы. Не шумите и не пытайтесь покинуть лифт. Мои люди плохо говорят по-французски, но хорошо стреляют. — При этих словах пятеро разномастных молодых людей и две девушки, растолкав всех, подошли к дверям лифта и обнажили оружие. — Пока я разговариваю с полицией, Вам придется посидеть на полу этого чудесного творения. Не скрою, если мы не договоримся — будут пострадавшие.
Безукоризненно вежливый, спокойный голос просто завораживал.
Толпа покорно уселась на пол.
Марша потянула меня за собой, но один из "охранников", видя, что я продолжаю стоять, направил на меня ствол своего пистолета и поманил пальцем к себе.
Пришлось поцеловать Маршу в макушку и, осторожно лавируя между сидящих людей, подойти.
— Самый смелый? — Поинтересовался парень на русском и замер с отвиснувшей челюстью, услышав в ответ, куда он может пойти.
Пальчики у него побелели, но кидаться с кулаками на меня он почему-то не решился.
— Встань на место лифтера! — Потребовала одна из девушек. — И стой ровно. Иначе — первая пуля тебе, вторая — твоей... Девушке.
Ругаться и она не стала.
"Вежливость" — визитная карточка Мишеля Крупинеску, полу грека, полу болгарина. Вся его организация, занимающаяся захватами заложников, наркотиками и заказными убийствами — вежлива, внимательна к мелочам, аккуратна и эффектна при исполнении своих акций.
Не знал бы я то, что знаю... Решил бы, что "Отельный Робин" из их числа.
Устроившись рядом с панелью, слегка прикрывая ее спиной от наших вооруженных охранников, вспоминал правила поведения при захвате заложников и уже дважды связался по "лайну" с Аминой, рассказывая о творящемся у нас беспределе.
В ответ узнал, что среди постояльцев отеля — три русских бизнесмена, английская группа гребцов и французский политик, которого выгнала из дома жена, после того как он застал ее в постели с любовницей.
С её, любовницей.
Скандал разгорался не шуточный, но сейчас было не до него: Амина предупредила, что штурмовать лифт — занятие не для слабонервных и, среди парижского полицейского бомонда, таковых смелых не нашлось.
Так что, ждем, когда "Фемидовские полевики" отработают по схемам и минут через тридцать, будем гулять свободно.
Слабонервные полицейские, первым долгом озаботились о переговорах. И самым первым вопросом стал "а заложники не пострадали"?
Наши бизнесмены на "великом и могучем", вклинились в разговор и стало очень не уютно — в лифте заорал динамик, прибивая к полу всех, своим ревом.
Через десяток секунд, нас предупредили, что за выкрики с места, если мы не понимаем хорошего отношения, нас будут наказывать.
— Сайд. Меня зовут Мухаммад и я "Обсервер". — Голос в мозгу, спокойный и уверенный, сразу расставил все по местам, просто одним своим присутствием. — Рассказывай, что у вас?
Оперевшись спиной на стенку, принялся повторять диспозицию.
— Семеро из двадцати?! — Мухаммад присвистнул. — Регистрирую наличие оружия у 11 человек.
