Дейтрос-1. Не бойся, девочка!

— Знаешь, — как-то попробовала объясниться Ивик, — я ведь не могу дать тебе так много, как ты мне.

— Почему? — искренне удивился Марк. — Ты мне, наоборот, так много даёшь... ты такая хорошая, такая милая. Ты самая лучшая.

Ивик с тоской подумала, что даже не может ответить ему тем же. Она не знала, самый ли он лучший. Наверное, нет. Замечательный, конечно, но...

— Ты мне всегда говоришь приятное, а я... Ты ласковый, а я совсем не умею этого, ты же видишь.

Марк не понимал, в чём проблема. Тем более что Ивик не менее часто восхищалась вслух теми его качествами, которые ей действительно нравились. И всё равно ей казалось, что она использует чувства Марка, поэтому она изо всех сил старалась проявлять нежность и любовь. И видела, что любое такое проявление делает его бесконечно счастливым.

В последнюю ночь Ивик долго размышляла над этим. Если нет готовности любить человека всю жизнь — может быть, и не стоит выходить замуж? Может быть, это нечестно по отношению к Марку?

Но что делать? Отказать? Или надо было отказывать раньше? Но получалось не то что нечестно — жестоко. Жестоко до полной невозможности так поступить.

Она даже плакала. Тихо растворялось во тьме чудесное видение из детства, мечта о ком-то прекрасном, кто встанет рядом — и кончится одиночество, а жизнь превратится в сказку. Но бывает ли так? В реальности в знакомых ей семьях никто не жил как в сказке. Известное дело, все девочки грезят о сказочном принце. Но теперь принца уже не будет. Она сама отказалась от мечты. Ей было грустно и тяжело, совсем не так, как должно быть накануне собственной свадьбы.

Но в церкви, наоборот, стало радостно и легко. Ивик не разобрала почти ни слова из того, что говорил священник, и только когда понадобилось — громко и уверенно сказала "да". Потом она опустилась на колени и склонила голову. Отныне и навеки она отдала себя Марку. Он надел ей венец, и прикосновение его рук вновь было приятно. Марк помог ей подняться. Потом сам встал перед ней на колени, она увидела склонённую его тёмную макушку, и ей захотелось его в эту макушку поцеловать. И он принадлежал теперь ей, до конца — как дитя или раб, так же, как она ему. Ивик надела венец Марку. Обряд был закончен.

Ивик улыбалась почти беспрерывно. Было ли это счастье? Наверное. Наступил покой. Она ни в чём больше не сомневалась. Только сейчас она вдруг поняла, что все её бредни про прекрасного принца, трудновыразимые ощущения — Марку до них нет никакого дела. Он ничего в таких материях не смыслит. Он счастлив, что она рядом. Вот и хорошо — она и собирается остаться с ним навсегда и быть верной ему до конца. И никаких других намерений у неё нет и не будет — уж настолько-то Ивик в себе уверена.

Разговор с мамой состоялся за несколько дней до свадьбы. Мама приехала на две недели, специально взяла отпуск. Разговор был тяжёлый, неприятный. Поначалу мама как будто спокойно восприняла её намерение выйти замуж. Ивик вообще-то надеялась её обрадовать этим известием — ведь та сильно переживала, что Ивик "никогда не устроится в жизни". Но мама и теперь оказалась недовольна.

— Ивик, — сказала она. — Если хочешь, я добьюсь твоего перевода в другую часть... тебя загнали на Север, а у тебя здоровье слабое...

Ивик застонала про себя. Про здоровье (чёрта с два слабое!) и перевод на юг мама заговаривала уже не первый раз.

— Мам, почему слабое-то? Если я не болею совсем.

— Ну как же, а зимой? Ты даже в больнице лежала! У тебя было воспаление лёгких!

Ивик прикусила язык. Вот так всегда — начнёшь врать, потом запутаешься. И так уже она с трудом отвертелась от того, чтобы на примерках раздеваться при маме. Если мама увидит следы ранения, то немедленно ринется принимать меры, спасать дочь, писать во все инстанции.

— И вообще, — продолжала мама, — ты живёшь в этой дыре, света белого не видишь. Ну что тут у вас хорошего? Одна улица и База. Так нельзя, это не жизнь! Патрули и общага — вот и весь твой кругозор.

— Почему нельзя, люди ведь живут, — рассеянно сказала Ивик.

— Ты не такая, как все. Ты слабее. И ты ведь, Ивик, была когда-то умной девочкой, наукой интересовалась... а сейчас что?

Ивик промолчала. Она была совершенно довольна своей жизнью, но как объяснить это маме?

— И насчёт этого венчания, — продолжала та, — может быть, ты передумаешь? Ведь ещё можно отказаться.

— Почему? — поразилась Ивик.

— Разве ты не видишь, что он тебе не подходит? Какой-то строитель... Ивик, вам же поговорить будет не о чем!

— Мам, мы сейчас находим о чём поговорить.

— Ивик, ты совершенно не знаешь жизни! Ты не представляешь, что это значит — брак с таким человеком. Послушай меня! Он простой работяга, ни одной книжки не прочитал. Рано или поздно он сопьётся. Будет тебя бить... Мужики ещё и не любят умных женщин, тех, кто их превосходит по уровню. Ты умная, тонкая, образованная. Ты талантливая, пишешь. Гэйна. Рано или поздно у него возникнет комплекс неполноценности. Все мужики хотят быть главой семьи, хотят быть выше женщины, а он никуда не денется от понимания, что до тебя ему не дорасти. Поэтому он начнёт тебя ненавидеть...

Предположение, что обычный мужчина, например Марк, в состоянии её побить, сперва вызвало у Ивик улыбку. Но потом улыбка сползла с губ. Захотелось завизжать. Впасть в истерику.

— Ладно, мам, — сказала она, — я понимаю, ты любишь меня и не хочешь, чтобы у меня был кто-то ещё... чтобы у меня была отдельная жизнь, семья. Тебе это обидно...

Мама всплеснула руками.

— Да как ты можешь такое говорить! Конечно, я хочу, чтобы у тебя была семья! Я желаю тебе только добра! Но я хочу, чтобы семья у тебя была нормальная. Нормальная, а не с этим...

Итак, маме не понравился Марк. Она ясно дала это понять. Тем не менее на свадьбе она не показывала виду, мило разговаривала со всеми, улыбалась матери Марка. Словом, с мамой проблем не было. Ивик сделала над собой усилие и перестала о ней думать.

Свадьба была большая, настоящая, такая же, как у Даны и у других знакомых Ивик. Такие события в Дейтросе праздновали с большим размахом и знанием дела. Почти вся трента гуляла на свадьбе, все холостые парни и незамужние девушки воинской части, вся бригада Марка здесь, в Маире — он уже месяц как переселился сюда — и половина его прежней бригады, да ещё всевозможные друзья и знакомые. Все родственники Марка — его одиннадцать сестёр и братьев, Ивик до сих пор не запомнила их всех по именам и в лицо, его родители, близкие родственники... И вся шеха Ивик. И родня с её стороны: мама с папой, Ричи, тёти и дяди с семьями... все, кроме Аны — Ана только прислала письмо и подарок. Ивик даже не знала, сколько гостей — сотня, две?

Приехала Ашен с Тримы, приехала Дана с маленькой дочкой в сумке-перевязке на животе.

После церковной церемонии Ивик и Марк выпили по бокалу вина, обнявшись, и все гости последовали их примеру, а заодно слегка перекусили со столов, стоящих полукругом. Столы ломились, но это была только закуска, настоящий пир ещё предстоял. Новобрачные первыми прошли по кругу в парном танце. Для Ивик это было мучением — ни она, ни Марк танцевать толком не умели. К тому же на них смотрело столько народу, а оба не были людьми компанейскими. Но кое-как они сделали круг, и после этого пошли танцевать уже все. Танцы чередовались с элементами "языческой свадьбы", в Дейтросе до сих пор сохранились обряды дохристианских времён, конечно, теперь без всякой мистической нагрузки, просто игры. Ивик всегда очень нравился момент, когда жених с завязанными глазами выбирал невесту из множества девушек, ощупывая протянутые ему руки. Обычно жениху это удавалось лишь с пятого-шестого захода. Ивик поставили в ряд из двух десятков хохочущих девчонок. Марк дошёл до неё, взял её кисть, погладил нежно. Ивик слегка сжала его руку, желая подсказать, — хотя это было бесполезно, многие девчонки хитрили так же, стараясь запутать жениха. И вдруг Марк дёрнул её за руку и притянул к себе, чем вызвал общий вопль восторга. Он отыскал её, даже не дойдя до конца ряда, да ещё так уверенно принял в объятия, словно у него и тени сомнения не было.

— Как ты умудрился? — прошептала Ивик, обнимая его.

— А по запаху, — объяснил Марк, — от тебя так чудесно пахнет!

Ивик лишь головой покачала. Её изумляло тонкое обоняние Марка, эта его способность почти по-собачьи чуять запахи.

После танцев и игр начался пир, потом затеяли ещё новые развлечения, Ивик уже почти ничего не соображала, усталость начала одолевать её.

Зал полон народу, а лица тают и расплываются. Вроде почти и не выпила ничего, подумала Ивик, а ведь совсем пьяная. Клори в руках Арики и Тайро. Новая песня Арики.

А утром кончилось лето. Глазам светло.

Осеннее небо — ветер и синь в окно.

Осенние фразы — лёгкие, как вино,

Осенние мысли — терпкие, как печаль:

О чём не мечталось летом — к чему теперь?

Ивик подсаживается к ним. И Марк кладёт ей руку на плечо. Ивик поворачивает лицо, чтобы улыбнуться ему. Ломкий, звонкий голос Арики:

А сердце моё легко, как летящий лист,

А руки мои — как сердце твоё — пусты,

А небо моё атлантам не давит плеч,

А купол его — хрустален и невесом,

А слёзы мои — в сухую листву росой,

А радость твоя — как иней на стеблях трав...

Ивик всегда так нравились её песни. И эту она обязательно выучит. Все затихли, все слушают. Вышло немножко грустно, но Ивик и не хотелось безудержного веселья.

Осенние дни мои! Акварельный сон,

Не солнце, а бледных раковин перламутр,

И сердце — моллюск, и жемчуг его — печаль.

Прохладное море недвижно у берегов,

Прохладное небо баюкает облака,

Что грезят о снеге и тихо плывут во сне.

Нестрашно звенят обрывки былых цепей:

О чём не мечталось летом — к чему теперь?*

[* Полина Фёдорова.]

Вдруг клори оказывается в руках Ивик. Марк чуть отодвигается, чтобы ей было удобно. Все ждут, все смотрят на неё. Ивик всегда была за чужими спинами, на втором плане, она очень не любит, когда смотрят на неё, — но сейчас так надо, придётся спеть... И ничего не идёт в голову. Мелькают какие-то обрывки. Ивик встала. Прислонила клори к спинке лавки.

— Пойдёмте танцевать!

Танцевали парами, потом все вместе, "большим каскадом". Потом снова парами — медленный танец, трёхтактный, быстрый, снова медленный. Ивик покачивалась в объятиях Марка. Он что-то шептал ей на ухо. Потом снова танцевали в общем кругу, ходили цепочкой, выписывая замысловатые фигуры. Ивик подняли на руки, и сверху она бросала в толпу белые цветы из своей диадемы — кто поймает, тому повезёт в следующий раз. Ашен поймала цветочек, Ивик это заметила и обрадовалась. Может быть, Ашен оживёт. Может быть, у неё ещё будет счастье.

На улице стемнело, когда Ивик выбралась из круга танцующих. Звёзды, похожие на светлую пыль, усеяли небосвод. Две луны были почти полными, третья, голубой Исгар, — тонким полумесяцем. На улице было по-осеннему холодно, но Ивик разгорячилась, и ей хотелось прохлады. Она устала. Слишком много народу, слишком долго всё продолжается. Конечно, людям охота повеселиться, свадьба — общий счастливый праздник. Но Ивик уже хотелось побыть одной. Или чтобы все разошлись и оставили их с Марком вдвоём — об этом Ивик думала с волнением и радостью. Но разве же гости разойдутся так рано...

Чей-то силуэт возник сзади. Ивик уклонилась и развернулась — слишком резкое и размашистое движение для её женственного наряда. Силуэт превратился в Ашен. Лицо её в сумраке казалось совсем белым, совсем истончившимся. Ашен изменилась, повзрослела. Ивик ни разу не видела её после окончания квенсена, только письмами обменивались. Ашен проходила обучение, адаптировалась для работы на Триме. Там же её родители. И Дэйм.

— Не помешаю?

— Нет, конечно, — горячо сказала Ивик, — ты расскажи — как ты там вообще?

— Да ничего. Работы много.

— Ты всё время на Триме?

— Почему, иногда мы и в Дейтросе бываем. Но редко. Родители чаще, они Вейна навещают.

— Тяжело там?

Ашен задумалась.

— Трудно сказать. Там интересно. Опасно, конечно, а где не опасно? Там совсем другая жизнь, другие люди... — она умолкла. Потом посмотрела на Ивик.

— А ты знаешь, я ведь с тобой поговорить хотела. Если будет желание, я могу устроить, чтобы тебя взяли в следующий набор на адаптацию. Нам нужны ещё агенты. Работать на Триме — ты как к такому отнесёшься? Понимаешь, там всё-таки не одни патрули и дорши. Там есть что посмотреть...

— А я справлюсь? — неуверенно спросила Ивик.

— А почему нет? Ну как — хочется?

Конечно, хочется, какой вопрос! Даже просто побывать на Триме интересно. А уж работать! Даже всё равно, кем — не резидентом, не в контрразведке дарайцев вылавливать, так хоть в группе обеспечения агентурной деятельности. Или боевиком в охране фантомных объектов.

Здесь всё же рутина. Крупные прорывы и бои — раз в несколько лет. И так всю жизнь. Ивик ничего не имела против этого, её устраивала размеренная, всегда одинаковая деятельность.

Но быть агентом на Триме! Это шанс, который выпадает не каждому. Я ведь никогда себе не прощу, если откажусь, подумала Ивик. Никогда! Авантюрная жилка внутри так и задрожала.

— Да, — решилась она, — конечно, хочется. А когда?

— Не торопись, — усмехнулась Ашен, — время ещё есть. Я не знаю, когда будет следующий набор и когда удастся насчёт тебя договориться. Может, года два или три надо подождать. Буду тебя иметь в виду, ладно? Мне с тобой тоже будет веселее... если не вместе, то хоть знать, что ты где-то недалеко.

— Хорошо, — медленно сказала Ивик. Мысли её приняли другое направление.

...Всё это, конечно, очень здорово, и речи нет об отказе. Но... у неё ведь сегодня свадьба, как будет с семейными делами? С Тримы она сможет, конечно, возвращаться в Дейтрос, к Марку. Но не каждый день, даже не каждую неделю. Путь по Медиане до родного дома недолог. Но у неё будет очень мало свободного времени. Мало выходных. Не вопрос, многие гэйны живут так. И не только гэйны — геологи, исследователи Медианы, моряки, лётчики. Как-то их супруги терпят. И дети терпят. Но всё-таки с Марком будут проблемы. И жалко его просто. Наверное, он совершил ошибочный шаг, когда женился на гэйне. Теперь уж ничего не поделаешь.

Успеется, решила Ивик. Всё равно Трима ещё не скоро. Там будет видно.

— Ты такая красивая сегодня, — заметила Ашен. Сзади возник ещё один силуэт. На этот раз Марк. Уже без мантии, в белой рубашке. Он улыбнулся Ашен застенчиво и положил руку на плечо Ивик. Девушка поёжилась и прижалась к нему.

— Кажется, завтра ясно будет, — сказал Марк, — смотри, небо совсем чистое — ни облачка.

Эпилог

Как модно, как модно

Танцуют пары под аккорды, аккорды,

И можно говорить свободно, свободно

Про жизнь и про любовь.

"Ариэль"