ˮЗаслуженнная маленькая победа маленького недоноска,ˮ — признал Исси успешное ведение торга новиком. Неосуществленное желание задавить унгрийца, оставляло горький желчный привкус, не проходящий и раздражающий.
— Ты слишком самоуверен.
— Я так понимаю, нужных грамот вам не вручили, — угадал Колин, что было совсем не сложно. — И присланы вы оценить меня, не так ли? Поверьте, сэкономить, выйдет вам дороже. Но если считаете, что ваш белобрысый приятель справится сам, пусть выходи и докажет — он лучше. Полюбопытствую, что предпримите, если обгадиться?
— Не испытывай моего терпения, — грозно предупредил Исси, хотя понимал, этим унгрийца не проймешь.
— Тогда пожелайте младшему Гусмару удачи. Женщины любят рисковых.
Маммар заиграл желваками...
— Ты наглец, каких мало, — выдавил из себя поединщик.
— Признаться меня всегда умиляла попытка говорить там, где сказать особо нечего. Хаго о кеньи, хага а тии, — прибег Колин к старому эгле. — Мой меч, моя правда. Ну или по современному — возьми меч и докажи свою правоту. Отличный совет, не находите?
Посланник инфанта куснул губу. Слова унгрийца с одинаковым успехом можно отнести и к нему.
— С вашего позволения, саин. Если вам более нечего сказать, разве что нудить о испорченности молодого поколения, мне пора.
ˮОн меня в старики записал!ˮ — немного ошалел Исси от вызывающего прощания с ним.
Тем же вечером, в Предмостье, Маммар аф Исси встретился с одним из подручных Виллена Пса. Справиться кое о ком.
— Твой ли это парень не скажу. Но работал один. И очень я бы хотел посмотреть, кому такая работенка не в напряг. Последний раз шестерых.
— Всех?
— Оставляет одного. Передать, мол, за Гарая счет ведет. Но карманы выворачивает с педантичностью шушеры с канала.
Исси толкнул к собеседнику серебрушку. Не отвлекайся.
— Послушать, на каждый случай разный человек. Лицо никто толком не разглядел, в темноте-то, и не запомнил. Оружие, да. Шнепфер. Ну и шкуры лупит с ночных, что яичко в Пасху.
— Шнепфер не примета. Мало ли у кого ретивое взыграло.
— Не скажи. Железяка тяжеленная. Ей махать, здоровья сколько потребно? А умения?
— Гривы вифферу таскает мальчишка. И мне необходима ясность, он руку приложил или кто другой. Чересчур умный.
— Может подставной? Вроде тебя? А что? Нанял баротеро, тот и зарабатывает ему форс.
— Знаком или знаешь такого?
— Сам нет.
— А поспрашивать?
Псарь замялся. За ,,поспрашиватьˮ могли отправить ,,рыб пастиˮ. Глубоко и насовсем.
— Имя не требуется. Только да или нет.
— Они не любят когда вокруг их ходят и нюхают.
— Боишься? — Маммар добавил вторую монету. Новенький нобль.
— Не боюсь, но побаиваюсь. Потому и жив.
ˮСсышь ты, а не побаиваешься,ˮ — остался недоволен Исси встречей.
После содержательного разговора с серебряно-черным, Колин рассчитывал по скорому покинуть дворец. Не успел. В последний момент, остановили, чуть ли не ухватив за полу плаща. И пригласили пред ясные очи гранды.
— Для утреннего чая поздновато, — плелся Колин за слугой, исходя желчью досады.
Но попал унгриец отнюдь не в розовую комнату и вовсе не чаем его собирались травить. И пресловутого торта с кремовыми розами ему не предложили. Неужто учли — не любит.
ˮПо-моему день безнадежно загублен,ˮ — опасался Колин оказаться правым. В такой компании на раз-два.
Присутствовали трое. Латгард, слегка помятый, взъерошенный и недовольный. Гранда, бледней рождественской снежевиночки и недовольная. Фрей Арлем задумчивая, внимательная и недовольная.
Унгриец огляделся ненароком отыскать где-нибудь притаившихся Лисэль, Аннет или остальных из чайного трибунала. Никого не оказалось. Что и странно и обнадеживает, меньше маяться.
— Эсм, я так же обеспокоен пропажей Тамаса аф Дорсета..., — попробовал Колин отыграть первым. Здесь как в контратаке. Главное сбить темп неприятеля.
Полное непонимание. Ни Сатеник, ни фрей не извещены о пропаже новика из дворца. Разве что канцлер. Со своими настроениями Старый Лис сегодня справлялся просто отвратительно. Но виной ли тому запропастившийся виконт Рияр? Очень сомнительно.
ˮВот те на! Всем плевать и на этого беднягу,ˮ — неудачная попытка несколько обескуражила Колина. — ˮЧто тогда? Поединок с Гусмаром и личная встреча с нерядовым представителем инфанта?ˮ
В данном случае, не ошибся.
— О чем вы столь долго любезничали с саином Исси? — нелюбезна с унгрийцем гранда. И причина нелюбезности, прослеживалась. Отсутствие подробностей переговоров с поединщиком. А подробности ей нужны. Все подробности. Как говорится, от буквицы первой строки до последней точки.
— Он посчитал мое мнение о Габоре аф Гусмаре предвзятым.
— И вы его переменили? Мнение?
— С чего мне его переменить? Нет, конечно.
— Откроете секрет почему?
— Расхождения в способах предупреждения непоправимых последствий и невосполнимых утрат....
Канцлер восхищаясь унгрийцем, мотнул головой — во, заплел!
— .... Самый очевидный, извинения баронессе Аранко...
— А неочевидный?
— Там тоже ничего архи сложного, но и он не принят к рассмотрению.
— Значит, не срядились? — накрыл канцлер приступ сентиментальности. Молодость, молодость....
ˮВот и первопричина беспокойства. Договорился я или нет? Ладно канцлер. Ему за это платят. Много. Понимаю гранду. Сугубо личная заинтересованность. А фрей? ˮ — здесь унгриец не продвинулся в рассуждениях не на пядь и предположил самое простое. — ˮЕсли только по долгу и зову сердца,ˮ — и был не так уж неправ. Про долг и сердце.
— Договоренность это всеобъемлющее соблюдение интересов участников переговоров, — развел руками Колин.
Облегчение и просветление у гранды. Не пойми что с фрей и стариком.
ˮАй-яй-яй! — спохватился унгриец, озорно зыркнув на Старого Лиса. — Упустил маленькую поправку. Для наилучшего взаимопонимания.ˮ
— Саину Исси нечего мне предложить. Во всяком случае, сегодня.
Теперь хорошо. Троекратное ,,торгаш!ˮ только что не ощущалось тактильно. В качестве оплеух.
— И чего же вы ждете от саина Исси? Завтра или в последующие дни? — насторожено выпытывала гранда у Колина.
Насторожен и канцлер, и как не покажется странным фрей. Колин посетовал на свою невнимательность. Не уследил за Арлем на совете. Не она ли подсмотрела поданный им сигнал? Сам же от подозрений отказался. Доносительство противно Писанию. А Канон Веры для исповедницы — свет в окне.
— Персонально от Маммара аф Исси ничего, — не затягивая, пояснил унгриец. — Но и кроме него достаточно лиц пекущихся о наилучшем способе разрешения осложнений с поединком.
— То есть переговоры всего лишь отложены? — продолжала выяснять Сатеник, прекрасно понимая, к чему новик клонит. Но ей нечего предложить из обозначенного Поллаком. Ни сейчас, ни позже. А вот ,,унгрийской скотинеˮ похоже показательно плевать, кто выложит ему баронство на блюдечко.
ˮНе пожалела бы маркграфства!ˮ — колотилось её сердце переполненное отчаянием. От пустого обещания легче не делается. Маркграфства-то нет. Ничего нет.
— А лично вы, за поединок? — фрей не настолько наивна, не видеть заинтересованности унгрийца в предстоящей схватке с Гусмаром, и не настолько несведуща кто стоит за альбиносом. Поллаку сильно повезет, если он, ,,отправившись за шерстью, сам стрижен не останется.ˮ
— Как всякий мужчина под этими благословенными небесами, — не отказывается Колин решить конфликт оружием.
— Речь не обо всех, а о вас.
— Я не исключение.
Фрей хочется сказать красиво и поучительно, но она запаздывает с поиском подходящей моменту красивости. Унгриец, не удовольствовавшись коротким ответом, дал более развернутый.
— Не нахожу в том предосудительного, настаивать на признании саином Габором неправоты и принесения извинений эсм Аранко, а в случае отказа доказать ошибочность его упорствования. За неразумность должно нести ответственность.
Намерения унгрийца, прозвучав достаточно миролюбиво, оставляли широкое.... широчайшее поле для домысливания. Неразумность в чём? Ответственность перед кем? И само собой чем? Разобраться, камешек к камешку в будущее баронство, поскольку Гусмар никаких извинений не принесет. Ни публично, ни с глазу на глаз, ни письменно, ни устно. Ни в мыслях, ни в холерном бреду. Отсюда, покаяние Габора маловероятно и сие обстоятельство унгрийца устраивает. Свое он, так или иначе, взыщет.
— Вы слишком печетесь о баронессе, — выказал подозрение канцлер, начисто лишенный иллюзии бескорыстия человеческой породы. Насколько он успел изучить новика, у того каждый шаг приносил прибыток. В буквальном и переносном смысле. Подобное произойдет и с поединком. Как унгриец преуспеет, не представлялось даже ему, искушенному в жизни. Многолетний опыт придворного не подсказывал вариантов, лютым волкам насытиться, а овцам благополучно уцелеть. А они, варианты, должны быть.
ˮАппетит у шельмеца, будь здоров!ˮ — в который раз икнулся Латгарду баронский феод. И что поразительно, никакой обремененностью моралью. Платите и получите требуемое. — ˮЦеннейший тип, наш Поллак.ˮ
— Мы оба из Унгрии. Для нас это много значит.
Признание любви к ехидне из уст унгрийца выглядело бы гораздо правдоподобней. Или объяви он себя святой Лючией*. Тоже самое.
Издеваешься?
Издеваешься?!
Издеваешься!!!!
Реакция всех троих. Отповедь окончательно зарвавшемуся лицемеру.
— Некоторое время назад землячество вас нисколько не вдохновляло, — взялась говорить гранда. Высокий статус это не преимущество. Тягло, со всеми вытекающими последствиями.
— Некоторое время назад эсм, я счастливо жил в Мюнце...
Недоверчивый взгляд канцлера впился в Колина. Услышим доказательства и подробности пасторального жития?
— ...где знаком каждой уличной шавке. Меня привечали во всяком доме, во всякое время. Ночь-полночь, день-полдень. Поили-кормили в шинках под поручительство собственным именем и не напрягали ни с закладом, ни с долгом. А девицы почитали за честь добиваться моего внимания. В Карлайре я лишился всего, что мне близко...
— Особенно внимания девиц, — комментарий достоин фрей, но прозвучал от Сатеник.
— Не особенно. Но, то же, знаете ли, не хватает.
Любимый приемчик камер-юнгфер. Как сообразите, так и понимайте. Нехватка внимания или дефицит девиц?
— Эсм Янамари оказалась в том же положении, что и я. Быть унгрийцами, спасительная возможность не отчаяться в одиночестве. Просто чудо, нам нашли угол под этой крышей. О куске хлеба и не говорю.
— Для бедных провинциалов вы неплохо устроились, — усмехнулся канцлер жалобе новика. А вспомнив отданные Поллаку шестьдесят четыре нобля, готов и аргументировать свои слова.
— Как смогли, — ответил Колин, потому как ответить полагалось. Ну, или не полагалось молчать.
— Но достигнутое вы легко потеряете, сведя поединок не в свою пользу, — Латгард постарался донести до новика аксиому о бренности сущего.
Подобный исход Сатеник не устраивал совершенно. Её не устраивал любой исход, где Габор останется в статусе единственного претендента проводить ночи под одним с ней одеялом, на законных основаниях. Свое будущее она желала связать с тем, чей герб выше, кровь чище, а корона полновесна. Минимум ей нужна ровня! И дальше, как можно дальше от Карлайра.
Унгриец изменил бы себе, не попробовав выжать из встречи больше, чем предлагали. Раз уж угодил на праздник вопросов-ответов, надо пользоваться. Речь не о гранде. Владетельница Серебряного дворца для него открытая книга. Возможно, в ней имеются и другие, не менее захватывающие главы, посвященные более достойным желаниям, но сейчас страницы посвящены кончине белобрысого. С канцлером и того проще. Латгарду мало своих секретов, подавай ему чужие. Так что из триумвирата Колина больше привлекала фрей.
ˮКак её угораздило? Обычно исповедовать назначают умудренных жизнью седоголовых старцев. Врачевать душевные раны и наставлять, но никак не расковыривать болячки и распинать за них. Похлопотали? За оставшееся серебро Крайда, король наследницу Ноксов в бейлифы засунет? Или тут играют с Холгером, а то и сам Холгер? Приметил партию своему бастарду и того гляди уломает Моффета, легализовать права, прижитому вне брака дитю. Кому-то достанется Сати, кому-то сойдет и Арлем.ˮ
— Положусь на милость небес, — стандартно ответил Колин канцлеру и остальным.
— Отмените поединок, — тут же потребовала фрей от унгрийца, тоном далеким от дружелюбия.
Гранда невольно вздрогнула, словно услышала непристойное предложение обращенное непосредственно к ней. Новик остался невозмутим. Его не наигранное спокойствие добавило Сатеник тревог.
ˮВполне ожидаемо,ˮ — не удивился Колин топорной настырности Арлем.
— Вам простительно не знать. При отсутствии взаимной договоренности сторон.... А мы не договорились, поединок может отменить только король и только для лица, в чьих услугах неотложно нуждается. Эсм..., — очередной вежливый поклон, предназначенный исключительно гранде и только ей. — Очень огорчительно, что вы не король, а я не тот человек, чья помощь вам жизненно необходима. Но поверьте, я искренне верю, подобные обстоятельства взаимно преодолимы.
Упомянутые ранее всуе Небеса сегодня откровенно потворствовали унгрийцу. У Сатеник полное понимание услышанного. И у канцлера. На его глазах, ни с чего, наметился союз. Еще не распределены риски, не назначены обязанности, но первые шаги... шажочки к сближению обозначены. И кем? Поллаком! Из двоих, стороной в создаваемом союзе менее всего заинтересованной. Поскольку толку с гранды, что с охромевшей пристяжной в упряжке. Тянуть в полную силу не сможет, а помешает непременно. Но желание изъявлено и не отвергнуто!
Когда проживешь долгую насыщенную событиями жизнь, отучишься удивляться многому. Старой дружбе развалившейся от невинной шутки. Краткой вспышки гнева рассыпавшей многолетнее плодотворное партнерство. Родству не отличимому от вражды и вражде завещанной предками на века. Тиранам, величаемых благодетелями, и достойных мужей оплеванных за благодеяния. Договоренностям, нарушенным раньше, чем высохли чернила подписей под ними. Клятвам верности стоимостью в полгроша и верности без всяких клятв неподвластной ни времени, ни невзгодам, ни влиянию. Многое не ворохнет остывшее сердце. Многое, подающееся хоть какому-то вразумительному объяснению. Но не теперь. Происходящее между грандой и новиком объяснению не подавалось, с какого бока не смотри. Обладая отменным воображением, без этого у трона не протянуть, Латгард не смог выжать из себя ничего достойного. Не хватило фантазии. Ни тебе завалящей догадки, ни плохонькой мыслишки на новиковы фокусы. В голове пусто, что у нищего в заплечной торбе.
ˮОн давно все обдумал,ˮ — кинулся перебирать Старый Лис известные, но удручающе скудные сведения биографии Поллака. — ˮПоиск убийц Гарая только способ демонстрации отменного владения мечом. Связь с Аранко — умение предусматривать и предугадывать. Спорно принес ли ей полную Homagium ligium* или ограничился consilium*, а то и вовсе ocsulum*. Ненавязчиво обозначил независимость от гранды и остальных. Новиков проигнорировал. Не надобны ни стадом, ни порознь. А баронеска, чтобы не напели, не посмеет и пикнуть ему против. Не из страха. Поллаку она всецело доверяет. И зависима от него. Ссора с Гусмаром тому свидетельство. Девчонка удачно раскрыла рот произнести нужную нелепость, альбинос заерепенился, пʼров благородно вступился и моментально сотни судеб и десятки планов повисли на острие унгрийского клинка. Кажется, это поняли все, кроме жертвы — Габора аф Гусмара. Но организовать ссору пустяки. Надо не навлечь гнева половины гербов королевства, победить, не побеждая и проиграть, не проигрывая. И получить награду, не заслужив ни упрека, ни косого взгляда, ни шепотков в спину. По всей видимости, справится. Не понятно как, но справится. И вряд ли альбинос последний через кого он переступит. Остается уяснить, для чего ему Сати? Во что хочет втянуть нашу засидевшуюся невесту?ˮ — сколько всего и сразу, и настолько непонятно, что Латгарду сделалось неуютно. Нервный озноб захолодил между лопатками. — ˮЧем история закончится?ˮ — возвращался и возвращался канцлер к совершенно не первостепенному вопросу. Следовало бы спросить: ,,Для чего все началось?ˮ
