— С кем, Аристарх?
— С тобой, муфлон кучерявый! А дальше я тож не все понял. Мычит, как бычок некормленый... Хрен поймешь! Бабки гони, короче, пока этот не передумал!
Ох и выхлоп от них прет! Мама дорогая! Забрал я дензнаки, пересчитал показательно, в карман спрятал. Потом впустил 'пессенджеров'. Проследил, чтоб пристегнулись, велел спать. Задраил люк и пошел мотор заводить.
Вот новости. Не заводится мотор! Стартер жужжит, турбину крутит, а компрессии в ней нету. Кто взял компрессию?! Стал я думать о причинах происходящего казуса. Сижу, думаю... Мыслю...
За спиной переговариваться принялись —
— Аристарх, а че не едем?
— Я те доктор? Щас поедем.
— Кстати, а денег нам доктор Менг..?
— Заткнись, придурок комсомольский! Ибо сказано — не упоминай всуе!
— Да ладно тебе! Тоже мне, зам по АХЧ, номенклатура нашлась! Да тут нерусь дикая! Чоб они поняли?
— Сказал, заткнись, значит — заткнись! Целее будешь!
— Он, что? Бог, что ли, доктор твой?
— Бог не бог, а всемогущества изжарить яичницу с колбаской на твоей дурной лысине у него хватит. За длинный язык. Паяльной лампой. Яйца и колбаска, как ты понимаешь, будут тоже твои!
Пурга какая-то! Чего ж ему надо? Чего ж он, собака, не заводится-то? А заглушки в воздухозаборниках я снимал? Не снимал! Ну, я задумчивый сделался! Ну, Спиноза просто! Вылез я наружу, точно, вот они, красненькие мои. На положенном месте торчат. От, растяпа! А куда второй пилот у меня смотрел? А курсант почему не напомнил? Всех сгною! Не экипаж, а сборище больных Паркинсонов... Убрал я заглушки, под колеса глянул на всякий случай — колодки убраны. Все! Загостились мы тут. Пора нах Мааскау!
Разумеется, двигатель схватился с полпинка. Доложился я диспетчеру, получил разрешение, вырулил на двадцатку и взлетел легко и свободно. На курс прилег. Ночь. Прохлада. Порожняк. По семь метров в секунду в небо лезем. Только двигун звенит на номинале. Забрался на любезные сердцу моему четыре восемьсот, выставил крейсерский режим и чую, не так что-то. Такое впечатление у меня. Что ветер не попутный, а натурально боковик.
Скорость по нафигатору всего на двадцать узлов выше приборной. Так это за счет высоты полета. Пришлось обратиться к таблице ветров. Та утверждала, что все в порядке. Должен тут попутный дуть. А не дует! Прибавил пару сотен метров, еще хуже стало. Сто узлов. Маловато будет. Попробовал поискать нужный поток ниже. На четырех тысячах отыскал. Сто сорок пять узлов. Болтанки нет ибо нет турбулентности потоков. Полет нормальный. Все уснули. В кабине полумрак, только приборы светятся. И звезды снаружи. Небосвод звездами сияет. Луна фантастическая в левый глаз подсвечивает. До Москвы шестьсот шестьдесят миль. Пять часов лету. Лепота! От Луны дорожка по воде серебряная... И сердечко екнуло. Мы же над заливом, ешкин кот! Над Большим Заливом. Далеко от берега! И всю дорогу над ним пилить будем! Чот жутковато сделалось! Малехо.
Но преодолел я усилием воли внезапно нахлынувший ужос от осознания бездны морской, разверзшейся подо мною. Стану теперь морским пилотом на время. Тем более в хвосте у меня плотик спасательный имеется, немецкий, на двенадцать персон. На всякий случай нехороший. И дальше полетел. В Москву.
Изучаю звездные небеса, за курсом поглядываю. Двигатель контролирую и думы думаю. И вдруг чувствую — засыпаю незаметно! А это уже скверно. Помотал головой и пошел кофе варить. Благо далеко ходить не надо. Все спят. Даже Морс не шевелится. Забрался на колени к Грише и давит на массу самым пошлым образом. И когда они снюхаться успели?
Попил кофею, на место вернулся. Пока поизучал подходы к аэродрому московскому, пока шер-шавель, а за окнышками уже светлеть стало. И быстро так. И вот открылся мне вид величественный. Море подо мною бескрайнее, солнышко выглянуло и плоскости мне как крылья у фламинго в розовый цвет снизу окрасило. И закучерявились подо мною полегоньку облака, и плотнее все делаются. Пока не затянули, как ватой, весь мир, от горизонта до горизонта. Сбылась мечта идиота. Я пилотирую свой личный белый самолет, сам весь в белом над белыми облаками. Только сандалики мои подкачали. Надо будет белые купить, дабы гармонию не нарушать.
Любуясь видом неземным, не заметил, как пришла пора снижаться. И тут мне и торкнуло. Облачность-то не шуточная. Связи нет. Далеко до Москвы. УКВ не достает пока. Пошарил по диапазону — тишина. Потрескивает местами. Ни тебе разговоров, нарушающих правила радиообмена, ни-че-го. Но на небе не останешься, и снижаться надо. На трех тысячах нырнул я в эту вату и поплыл в молоке. И за двадцать пять миль только привод московский и услыхал. Жить стало лучше, жить стало веселее. Только не обрадовала меня Москва. Порт закрыт, пока туман не развеется не примет нас. И тут от "понаехавших" оборону круговую держат. Туман вот москвичи гостеприимные придумали на мою голову, лишь бы никто к ним не втулился. И не развеется туман за полчаса, которые мне осталось лететь. Придется побарражировать над Москвой и окрестностями. Топлива в достатке у меня. Неважно, что понапрасну его грузом вожу. Топливо не перегруз. На тысяче метров вышел я из облачности и землю вдали не увидел. Туман плотный укрыл линию береговую. Спрятал от меня Москву и москвичей. Только луковка с крестом золотая из тумана торчит, сияя в пасмурном небе, да радиотелевышка с огнями красными, непогашенными. Вот и вся мне Москва.
Через час солнышко палевом своим огнедышащим и тучки испарило до прозрачности, и туман моментально исчез, и взору открылся город. Ну натурально — Ялуторовск, если сверху посмотреть. Куда декабристов законопатили. Двух-одноэтажненький такой. Домики по большей части кирпичные. Разноцветные. Чистенький такой. И Красная Площадь с Белым Домом посередке в аккурат. Напротив храма по мотивам Василия Блаженного.
Вышел в створ полосы и над самым торцом ощутил крайнюю необходимость в скорейшем приземлении. Вот подлость какая. В самый ответственный момент желудок решил, что налетался в волю и хочет не по-маленькому. Вот ни раньше, ни позже, а тютелька в тютельку. И пришлось на второй заход уходить. На высоту круга выскочил, Катю разбудил безжалостно. Высоту автопилоту задал и велел супруге по "чемодану" крутиться, пока не вернусь на рабочее место. И в хвост стремительно удалился. Вот вам, наверное, весело, мои любимые маленькие радиослушатели? И диспетчеру стало весело, когда, вернувшись, я объяснял ему причину ухода на круг. А мне вот как-то было не до смеху.
— "Ты счастливчик!" — сказал мне дисп, снова разрешая посадку. — "Тебе есть куда сходить!"
Сел я вполне прилично, на мой строгий и взыскательный вкус. На осевую, правда, метра на три не попал, но сел параллельно ей. И мягонько так. Пассажиры и остальной экипаж, правда, проснулись. По заруливании выпустил я помятых будущих сограждан на твердь земную и, простившись наскоро, мимоходом, стал готовиться к выходу на новую Родину. С целью детального ее изучения на предмет пригодности для ПМЖ. С этой целью вывел экипаж на водно-гигиенические процедуры в аэродромные службы. Благо диспетчер подсказал, в какое строение ломиться.
Новая Россия, Московский протекторат,
Аэропорт Москва. 08:00, 22 год, 24 число 6 месяца, воскресенье.
И встреча состоялась. Встретили нас ласково, но непреклонно, два омона. Почему это я решил, что это именно омоны? Так на них русским языком написано было: ОМОНы. И спереди, и особо крупными буквами — сзади. Встретили они нас, как родных, практически. И лица у них были ну очень близкородственные. Все показали, все рассказали, кобуры с оружием опечатали и потребовали уложить их в специально отведенную сумку, которую тут же опечатали. Проделавши все это, с видом крайне вежливым сказали на милицейском диалекте, чтобы мы немедленно зарегистрировались для временного проживания. Иначе случится нарушение паспортного режима, что повлечет за собой... и услышали мы тут же не сходя с места непродолжительную лекцию о вреде для здоровья личной незарегистрированности...
Мое робкое предложение о переносе регистрации на после умывания понимания в стражах порядка не встретило ни малейшего, на что мне в относительно вежливой форме и было указано несколько нервным тоном. Хорошо, что супруга моя женщина, не владеющая русским милицейским разговорным, а то мне стало бы неудобно за Родину и отдельных ее представителей в лице отдельных сотрудников ОМОНа. И переводить я ей не стал. И Грише кулак скрытно показал, чтоб переводить не вздумал. Впрочем, у Гриши челюсть тоже слегка отвешенной сделалась, ибо понял он скрытый смысл звуков, издаваемых омонами. И не ожидал он столь ласкового гостеприимства от сотрудников государственного учреждения.
Зная вздорный характер российского омона и подозревая в тутошнем характер не менее легкий и покладистый, повел я экипаж на регистрацию в указанном нам направлении. В неумытом виде. Как есть. Ля натюрель. Экипаж, помаргивая немытыми глазками вытянулся за мною сопровождаемый впередисмотрящим и замыкающим омонами. Так и довели до ресепшена с восседающей за стойкою юной омоновкой, где и передали с рук на руки. Нет, какой сервис! Восхищен! Нам и в помещении ни одного шанса заблудить не дали!
Первым делом, изъяв у нас "корочки", омоновка выдала взамен три экземпляра Das grosse Buch-ов, почему-то обозвав их "анкетами", и решительно предложила заполнить. На моё тихое ворчание себе под нос: "А оно нам надо?" — ответила голосом просительно-раздраженным:
— Ой, та шо вам, трудно, штоле?! Та заполните уже как-нибудь. Всиравно никто ни читае! А с мене требувають. Шоб було!
Экая сирота казанская. Или полтавская? Ладно... потерпимо... Сгреб я эти цидули и заполнять стал. Все три разом. Своею собственной рукой... добьемось мы освобожденья... В основном односложно — "да", "нет", "не был", "не участвовал", "не привлекался", "не состоял", "а вам какое дело?"... Порадовал своим отсутствием пункт о национальной принадлежности. И не менее того порадовал пункт о национальной принадлежности родителей. Большие выдумщики анкетку составляли. Большие мастера своего дела. Чувствуется партийно-кадровая школа... Но справился с заданием. Официальное лицо между тем задавало вопросы о цели и сроках посещения протектората, стучало по клавиатуре, заполняя какие-то неведомые формы, и вернуло, наконец, наши айдишки с прищеплеными скрепочкой регистрационными картонками. Изъяло у меня заполненные наугад анкетки, определило писульки в специальную папочку и официально заявило о завершении регистрационных формальностей, сказавши —
— Добро пожаловать. Вэлкоум! В столицу Новой России город Москва!
Прямо так было и сказало милым малоросским говорком. Потом проинструктировали нас, что тут можно, что нельзя. "Нельзя" оказалось многовато. Например, нельзя курить и распивать спиртные напитки в общественных местах. Это значит и на улицах. В салоне автомобиля во время движения. Нельзя... На что же это похоже?
Худо-бедно вырвались мы из омоновских лап и, помахивая оными регистр-карточками, отправились умываться. И строить планы осмотра. А для начала перекусить не помешает. У здания аэропорта скучали два таксиста. Увидев нашу компанию, начали активно конкурировать между собой, обещая немыслимые опции сервиса. Цену, однако, друг другу не сбивали. Выбрал я кэб менее покоцанный на вид, не обращая внимания на заманухи. Все едино врут. Оба вместе. Ну какие могут быть "как пушинка, с ветерком" на грунтовом проселке? Болтуны, однако.
Однако, заехав в Москву, был поражен, как наличием собственно асфальтового покрытия, так и его качеством. Как будто тут у них Собянин мэрией заправляет. И стало мне чуток странно. Высадились возле неплохого с виду уличного ресторанчика под разросшимися липами, неподалеку от центра. И покормили нас вкусно. И зрелище нам представили. В полусотне метров омоны, остановив открытый УАЗ, шмон устроили. Экипаж УАЗа выстроили у стеночки, наклонив градусов под сорок пять и оперев на верхние конечности. Нижние конечности им распнули значительно шире плеч. Потом ощупали с целью выявления запрещенных к ношению предметов. Не выявили. Один отправился досматривать транспортное средство, а второй остался приглядывать за задержанными, время от времени поддерживая среди них дисциплину и порядок при помощи "демократизатора". "Интересные шляпки носила буржуазия!" — как говаривал Шумил. И все менее что-то мне в этом городе жить хочется. Почему-то! Не обнаружив искомого, бедолаг таки отпустили на волю, не упустив возможности на прощание провести среди них профилактическую работу "демократизаторами". Подозрительно-плотоядно поглядывая на нас, стражи мира и спокойствия уселись в полноприводный мерс милицейского окраса и укатили переулками. Недо...копались, и то хорошо!
Потом явилась легконогая официантка, в коротеньком беленьком фартучке чуть длиннее юбочки, и принесла заказанные окрошку, "Азу по-татарски" и напитки, мимоходом включив телевизор. Стали мы кушать и попутно информацию усваивать о положении дел в протекторате. Дела в протекторате шли прелесть как хорошо! И могли бы идти еще лучше, если бы... 'Демидовская 'военная хунта', нелегитимно захватившая власть на части территории Новой России не проявляла бы очевидных тенденций к сепаратизму и, отказываясь подчинятся законному правительству, не саботировала бы исполнение распоряжений законного правительства Новой России". Особенно в части, касающейся "финансовой дисциплины и исполнения государственного бюджета". Понятно. Послали военные московских дармоедов по сексмаршруту. Говорящий из телевизора бюст смутно знакомой наружности привычно-уныло посокрушался о дурном примере, негативно воздействующем на городское правительство Новой Одессы также , призвал к национальному единению и, наконец, исчез с экрана, уступив место Ксюше Собчак. Очаровательная Ксения проникновенно рассказала нам о текущих в "доме два" событиях, после чего участники брачных игрищ павиано-гиббонов принялись азартно лаяться друг с другом.
К этому моменту мы уже успели позавтракать и расплатиться. После чего поспешно удалились, оставив официантку напряженно внимать событиям, происходящим в означенном доме на далекой родине. Гуляли мы по тенистым московским улочкам и удивлялись. Удивлялись ухоженности этих улочек. Из всех городов, виденных нами в Новой Земле, Москва выглядела исключительно ухоженной. Асфальт, ровно стриженые газоны, масса маленьких магазинчиков, бутиков, кафешек и иных заведений, делающих жизнь легкой и приятной. Богато выглядела Москва. Опрятно и богато. Аккуратные двухэтажные коттеджики из памятного по Порто-Франко разноцветного кирпича. Садики и скверики везде. Очень уютный городок у новомосквичей получился. Непонятно, правда, на какие-такие шиши это изобилие и комфорт. Может, они тут кимберлитовую трубу отрыли неимоверного диаметра? Или жилу золотую исключительной толщины и процентного содержания драгметалла?
Набрели мы в процессе гуляния на книжную лавочку. И зашли. Интересовала нас с Екатериной Матвеевной экономическая, демографическая и прочая статистика. А тако же политико-экономическая программа тутошнего правительства. Домыслы и слухи штука, конечно, ориентирующая и направляющая народные массы в нашем лице, но вот загорелось нам получить информацию для размышлений и анализа из первых рук.
