Как только полковник удалился, Золотов с крайне виноватым видом повернулся к Джаникидзе, пытаясь жестами выразить всю свою беспомощность в данной ситуации. Посмотрев на его потуги, майор только улыбнувшись махнул рукой, мол 'бывает' и послал его вслед за Свиридиным.
Спустя час в кабинете начальника штаба у Золотова возникло острое чувство дежавю. Он вместе с майором Джаникидзе, стоял вытянувшись по струнке перед столом, а возле окна мерно разгуливал заложив руки за спину полковник Свиридин с весьма грозным выражением лица.
— Итак, товарищи офицеры. Что мы с вами имеем, — грозно начал полковник. — Даже не знаю с чего начать.
— Предлагаю с начала, товарищ полковник, — попытался пошутить Джаникидзе.
— Шутите, значит. Это хорошо, это вам пригодится, — остановился напротив майора Свиридин. — Грубые нарушения распорядка внутренней службы, грубые нарушения воинской дисциплины, нахождение и проживание на территории части посторонних лиц, несоблюдение инструкций по безопасности, нарушение режима караулов, грубейшие нарушения инструкций о действии в чрезвычайных ситуациях, — взгляд полковника сместился на Золотова. — Фальсификация документов, подделка подписей, превышение служебных полномочий, халатность при исполнении служебных обязанностей и так далее. Одного этого, господа, уже достаточно, чтобы вас не то что с должностей снять, а отдать под трибунал за вредительство!
И это, я еще даже к финансовым документам не притрагивался, но что-то мне подсказывает, что там я тоже найду много чего интересного. А уж как проходит боевая подготовка Альморанской армии под вашим 'чутким руководством' мне даже представить страшно.
— Разрешите высказать свое сомнение в этом вопросе, товарищ полковник, — внезапно голос майора стал железным.
— Разрешаю.
— Уровень дисциплины, соблюдаемой во вверенной мне воинской части, я считаю достаточным и оптимальным для выполнения поставленных перед нами задач. Я не один раз подавал рапорты командованию гарнизона касаемо того, что эти инструкции по безопасности совершенно неприемлемы и идут исключительно во вред исполнению персоналом базы своих непосредственных обязанностей в части боевой подготовки. Особенно в вопросах, касающихся обеспечения безопасности и контроля деятельности гражданского персонала, привлеченным к работам на базе, некоторые из которых не имеют опыта службы в вооруженных силах.
— И все ваши рапорты были вам возвращены с резолюцией 'Отказано', майор! — рявкнул Свиридин. — Вы что, считаете себя умнее министерства обороны?
— Я считаю, товарищ полковник, — невозмутимо продолжил Джаникидзе, — что министерство обороны слишком далеко отсюда и не имеет достаточно полного представления о конкретных прикладных вопросах, решаемых данной базой непосредственно на месте, поскольку с момента основания базы, я не видел здесь ни одного из авторов этих инструкций.
— Достаточно, — спокойно прервал его Свиридин. — Это все что вы хотели сказать.
— Касаемо финансов, товарищ полковник. Если вы в ходе проверки не досчитаетесь хотя бы копейки, я съем нашу бухгалтерскую книгу без соуса.
— Сильное заявление, товарищ майор, — Свиридин улыбнулся уголком рта, — хотелось бы на это посмотреть.
Хорошо, я понял вашу позицию. На данный момент у меня есть все основания отправить вас под трибунал немедленно, однако, не будем с этим спешить. Поступим так: мои люди остаются здесь вместе с вашим начальником штаба и внимательнейшим образом проверят все ваше хозяйство, а мы с вами отправляемся на полигон и посмотрим, как обстоят дела с подготовкой. С конкретной, прикладной точки зрения. Если вы действительно настолько хорошо понимаете, как нужно работать с нашими союзниками, то я сам подниму вопрос о пересмотре этих инструкций и закрою глаза на некоторые дисциплинарные нарушения, которые обнаружил.
Золотов облегченно выдохнул.
— В противном случае, — неожиданно продолжил Свиридин. — Вы напишете чистосердечное признание в сознательном нарушении инструкций и нанесении своими действиями вреда вооруженным силам и нашим союзникам. Напомню, что за это, ввиду того, что мы де-факто ведем здесь боевые действия, вас вполне могут приговорить к смертной казни. Сделка вас устраивает?
— Устраивает, — не моргнув глазом, подтвердил майор, отчего Золотов, уставился на него как на чудо света.
— Хорошо. В таком случае, пройдемте на полигон, — кивнул Свиридин, ответив совершенно будничным тоном, и направился к выходу.
— Товарищ майор, да как же...
— Спокойно, Вадим. Не дрейфь, — хлопнул капитана по плечу Джаникидзе. — Ты что, в наших ребят не веришь?
— Верю, — напряженно ответил Золотов.
— Вот и все.
На этой фразе майор удалился из кабинета.
Свиридин уже успел пожалеть, что пошел на поводу у Джаникидзе, созерцая его смиренную едва заметно улыбающуюся рожу, пока они ехали в сторону альморанского лагеря. Как только машина выехала с лесной дороги на равнину, он еще раз убедился в своей ошибке.
Расположившийся в двухстах метрах от дороги мощный деревянный форт, построенный по всем законам земной военной науки двухсотлетней давности, окруженный толстыми земляными валами, выглядел более чем внушительно, как и патрулирующие его стены караульные. У ворот машину уже ждал комитет по встрече.
— Здравия желаю, господин полковник, — громогласно начал вышедший перед строем караульных седовласый полноватый мужчина, в аккуратно надетом черно-красном мундире, приложив руку к козырьку. — Генкир Далстский, начальник лагеря.
— Командующий Эстеррского гарнизона, полковник Свиридин. Прибыл для проведения инспекции лагеря.
На протянутую для рукопожатия после положенного уставом 'козыряния' руку, сир Далтский отреагировал с каким-то странным энтузиазмом.
— Мы с вами раньше уже встречались, кажется, — задумался Свиридин. — В Старом Страже, верно?
— Польщен, что вы меня помните, господин, — кивнул рыцарь. — Я командовал обороной главных ворот второй стены. Вы тогда после боя тоже жали всем командирам руки.
— Теперь вспомнил, — кивнул Свиридин. — Рад, что вы сохранили глаз, сир.
— Стараниями ваших лекарей, — улыбнулся Генкир. — Здравия желаю, господин майор.
— И тебе не хворать, Генкир, — кивнул Джаникидзе. — Товарищ полковник желает узнать, как обстоят дела с тренировками.
— В таком случае, — довольно произнес рыцарь — С чего желаете начать, господин полковник?
— Как сегодня мудро подметил майор — 'с начала'. А именно с расположения.
— В таком случае, прошу за мной.
В сопровождении почетного одоспешенного эскорта начальника лагеря, полковник, майор и двое телохранителей из 'Нормали' прошли внутрь лагеря. Первое, что бросилось в глаза Свиридину это Порядок. Именно так, с большой буквы — Порядок.
Если база учебного центра представляла собой типичное расположение части, в которой начальство не появлялось уже давно, и, судя по всему, еще столько же не планировало, то лагерь альморанцев выглядел так, будто туда завтра с проверкой приедет сам главнокомандующий. И такой порядок был определенно не тем, чего можно добиться в авральном порядке за час перед внезапным визитом начальства. Ровные, как по линейке ряды палаток, размеченные дорожки, пожарные ящики, информационные доски с кучей разнообразных документов, посты с аккуратно сколоченными навесами, под каждым из которых стоял, вытянувшись по стойке смирно при виде начальства, боец в застегнутом на все ремни и пуговицы доспехе, несмотря на стоявшую жару.
— Впечатляет, — вынужден был признать Свиридин, специально попетляв по лагерю и наугад засунув нос в несколько палаток.
Везде все было настолько тошнотворно однообразно, чисто и аккуратно, что подмеченная им забытая кем-то на деревянном бортике грязная тряпка вызвала настоящий восторг своей реалистичностью в этом мире неправдоподобной армейской аккуратности. Разум просто отказывался верить, что это лагерь армии, которая несчастные несколько месяцев назад была феодальной.
— Солдат должен быть приучен к порядку, — гордо ответил Генкир, мимолетом бросив гневный взгляд на стоящего неподалёку дневального, в чьей зоне ответственности находилась тряпочка.
— А бардак сам собой получится, — усмехнулся Джаникидзе. — Если вы удовлетворены осмотром, предлагаю посетить школу и ознакомиться с процессом интеллектуального и нравственного, так сказать, воспитания ваших солдат.
— Ведите, — кивнул Свиридин, которого уже начинала напрягать эта 'музейная' обстановка.
'Школой' оказалось несколько сложенных из бревен одноэтажных вытянутых строений, перед каждым из которых красовался здоровенный информационный щит, завешанный в несколько слоев бумагами. Из-за зданий доносились какие-то крики, и Генкир уверенно повел комиссию прямо на задний двор. Походя между зданий, Свиридин краем глаза заглядывал в раскрытые настежь окна и с удовлетворением наблюдал сидящих за партами разновозрастных бойцов в расстегнутой форме, которые с лицами, отражающими жестокую борьбу силы воли с непомерной летней ленью, пытались что-то конспектировать в таких знакомых тетрадях, земного производства, прямо как их коллеги на Земле.
— Я смотрю, с грамотностью у вас проблем нет? — поинтересовался полковник.
— Практически изничтожена, — гордо сообщил Генкир. — Есть отдельные 'неспособные' лица, но даже они хотя бы по слогам читают. Сначала, конечно, было много нежелающих учиться, но, когда мы начали за это пороть и увольнять, все резко взялись за ум.
Наконец, они вышли на учебный плац школы, и тут полковник слегка обалдел. На площадке, под палящим солнцем, в упоре лежа, находилось примерно двести голых по пояс бойцов.
— Ра! — гаркнул ходящий вдоль стенок квадрата инструктор, бдительно скользя взглядом по блестящим от пота спинам.
— Ра!!! — повторил квадрат, — выполнив очередной подход.
— Хэс!
— Хэс!!! — повторили бойцы, касаясь грудью плаца.
— А это у вас что? — полюбопытствовал Свиридин, наблюдая как с бойцов сходит седьмой пот.
— Это 'Разминочное повторение', — ответил Генкир. — Проверяют знание алфавита и одновременно разминаются после аудиторных занятий.
— Двадцать девять букв?
— И десять цифр.
— Неплохо, неплохо, — кивнул Свиридин. — А если собьются?
— Сначала.
— Эске!!! — гаркнул квадрат, замерев в исходном положении.
— СМИРНА!!! — проорал инструктор, заметив, наконец, начальство и подбежав к нему. — Здравия желаю, товарищ полковник! 2-я рота 3-го батальона 2-го полка ведёт учебные занятия. Инструктор роты, старший сержант Коновалов.
— Вольно, — кивнул Свиридин. — Позови сюда командира роты.
— Вонторн, ко мне! — рявкнул сержант.
— Командир 2-й роты, Гвих Вонторн! — подбежал пыхтящий, как паровоз, потный боец, вытягиваясь в струнку.
— Вольно, — ответил полковник. — Хм, Вонторн? Знакомое имя, ты не родственник князя Анкена Вонторна?
— Я его племянник, господин полковник.
— Ах, вот как. И что, не смущает проходить военную подготовку с простыми крестьянами?
— В армии есть только одни знаки различия — по воинскому званию, господин полковник, — резко, без колебаний ответил комроты.
— И, если тобою поставят командовать, например, свинопаса, у тебя это не вызовет претензий? — провокационно поинтересовался Свиридин.
— Никак нет, если его компетенция, как командира, не будет вызывать у меня сомнений, — снова без колебаний отчеканил боец.
— Похвально, Вонторн. Свободны, возвращайтесь к занятиям.
— Есть! — ответил парень и, развернувшись, направился к солдатам, которые с интересом наблюдали за ними с другого конца площадки, сгрудившись под небольшим навесом, дававшим тенек.
— Джаникидзе, скажите честно, — повернулся к грузину полковник. — Вы их тут гипнотизируете или как-то еще мозги промываете? Как это вообще понимать?
— Никак нет, товарищ полковник. Только воспитательная работа и принцип коллективной ответственности, пусть и в достаточно жесткой форме, — невозмутимо ответил майор. — Жизнь у них тут очень тяжелая и организована гораздо жестче, чем допускается в наших учебных заведениях. Поэтому такие вопросы как формирование коллектива и всеобъемлющая взаимовыручка становятся вопросом выживания, в некоторых случаях буквально.
Кроме того, мы намеренно не делаем различий между простолюдинами и дворянами, последние, в большинстве случаев, либо оказываются на командных должностях естественным путем, либо увольняются по собственному желанию.
— Могу с гордостью отметить, что среди будущих офицеров около четверти — неблагородного происхождения, — доложил сир Далтский. — Многие весьма талантливы, даже на фоне отпрысков благородных домов.
— Чудеса, — покачал головой Свиридин. — Ну, ведите дальше.
Пообщавшись с начальником школы, которым оказался местный, если можно так выразится, 'ученый' родом из Золотограда, полковник сделал для себя несколько важных заметок. Мастер очень хвалил земные канцелярские принадлежности и сетовал на их малое количество, из-за которого полноценно учить можно было только будущих офицеров, солдатам большую часть информации приходилось запоминать, из-за чего много времени уходило на повторение, да и отрабатывать письмо приходилось на восковых табличках, что дело тоже не упрощало. Увы, все-таки местные перья, чернила и бумага, были очень дороги, да и производились в весьма скромных объемах. Но, несмотря на это, обязательный минимум чтения, письма и счета доводился до каждого, включая не очень сообразительных.
А уж от имевшихся в учебном центре 'принтеров' мастер так и вовсе входил практически в экстаз, такой, что для его успокоения пришлось пообещать оборудовать там полноценную типографию... запросы на что, честно говоря, Джаникидзе тоже писал не раз, и теперь явно довольно лыбился у него за спиной.
Окончательно устав от лагеря, Свиридин, потребовал вести его в поле и показывать 'динамику'. Желание начальства — закон, и спустя несколько минут, процессия вышла из противоположных ворот крепости, направившись к полигону. Там перед полковником предстала внушительная картина нескольких гектаров земли, перепаханных ямами, холмами и траншеями, заставленной полосами препятствий, длинными стойками манекенов, мишеней и тренировочных площадок. И на всей этой территории, как взбудораженные муравьи, носились толпы альморанских солдат. В форме, без формы, с рюкзаками набитыми камнями, с деревянными макетами оружия, подгоняемые криками, пинками и личным примером инструкторов.
На глазах у Свиридина по ближайшей к ним полосе пронесся здоровенный, как славянский шкаф, десантник, с громыхающим штурмовым рюкзаком и, грациозно перемахнув деревянный бортик, с разбега перелетел через наполненную грязью яму, устремившись дальше. Вслед за ним этот же маневр с разной степенью успеха попытались проделать альморанские пехотинцы, на лицах которых была крепко отпечатана одна единственная мысль: 'Когда ж я сдохну?'
— 3-0, — тихо пробубнил Свиридин, созерцая этот маленький филиал ада под палящим солнцем.
— Куда желаете дальше, полковник? — поинтересовался Генкир. — Занятия по рукопашному бою, полигон боевых магов, конники, стрельбище?
