Вихрь

Сейчас, неспешно идя по мосту к проходной института, он размышлял, как пройдет их сегодняшняя встреча. Будет ли подруга избегать его, или предпочтет вновь сблизиться? Захочет ли говорить о Вихре, или вновь будет обходить эту тему стороной? Юноша пожал плечами, не имея ответов на собственные вопросы. Волноваться было глупо. В конце концов, вскоре встреча состоится, и все станет на свои места.

Заставив себя успокоиться, Максим с удовольствием вдохнул полной грудью морозный воздух, с наслаждением созерцая виды припорошенного снегом города, занятого приятной легкой предновогодней суетой.

Наш мир все-таки прекрасен. Слава богу, у нас получилось защитить его. Не думал, что после того дня в Красном мире у меня появится возможность оценить плоды наших трудов…

Пройдя проходную, Максим направился к третьему учебному корпусу. Раньше он никогда бы не подумал, что здание находится так далеко от дороги.

Навстречу юноше шли его институтские друзья. Катя под руку с Денисом, Антон и Настя.

— Макс! — Катя заметила его первой, подбежала и легко поцеловала в щеку. Антон и Денис с улыбками пожали ему руки.

— Всем привет, — улыбнулся юноша, стараясь не смотреть на Настю.

— Как нога? — заботливо поинтересовалась Катя. Максим кивнул.

— Гарантийный ремонт почти закончен. Скоро будет, как новая. Обещали, что, вроде, не отсохнет и не отвалится, а мне того и надо.

Он не увидел, но почувствовал на себе взгляд подруги и не сумел проигнорировать его. Девушка внимательно смотрела на Максима, уголки губ тронула чуть виноватая улыбка.

— Ты к лабораторной-то готов? Скоро сессия. Настя нам уже плешь проела по этому поводу, — с нервным смешком сказал Денис, кладя руку на плечо рыжеволосой девушке.

— А вас если не пнуть, как следует, ничего делать не будете.

— Спасай, — тихо протянул Антон, тут же получив от Насти слабый удар в плечо.

— Ладно, идем, — хмыкнул Максим, — точнее, вы идите, а я поковыляю следом. К сожалению сейчас я передвигаюсь со скоростью улитки, впадающей в кому, так что…

Катя хитрым прищуренным взглядом окинула двух путешественников и спешно указала Антону и Денису на корпус.

— Давайте, вперед. Думаю, Настя Макса живым до лабораторной доведет. Пошли, пошли, чего встали?

Когда друзья, громко что-то обсуждая, отошли на достаточное расстояние, Настя сумела, наконец, посмотреть Максиму в глаза.

— Привет… — неловко произнесла она. Юноша хохотнул.

— Привет. Как ты?

— В порядке, — кивнула Настя, поджав губы. Максим неспешно двинулся в сторону корпуса.

Молчание угнетало. В глубине души юноши неприятно ворочалось ощущение, что подруге неуютно находиться рядом с ним. Похоже, во многом он оказался прав: в том, что произошедший кошмар нельзя забыть, и в том, что ничто уже не будет, как прежде. В том числе и их с Настей дружба. Эта мысль больно уколола Максима. Он поморщился, словно физически ощутил этот укол. Горькая на вкус обида щедро разлилась по его нутру.

Девушка прерывисто вздохнула и опустила глаза.

— Макс, я… — начала она, и Максим вдруг понял, что не хочет слышать ни ее новых нотаций, ни рассуждений о том, как следует жить дальше, ни даже ее переживаний. Он натянул улыбку, не позаботившись о том, чтобы сделать ее менее фальшивой, и перебил подругу.

— Я обещаю, что на эту сессию за мной не придется приглядывать. Я в учебе поднаторел, пока отлеживался. Благо, время было.

— Ох… — Настя поджала губы, — это… хорошо.

Юноша прикрыл глаза.

Столько времени я ждал нашей встречи, а теперь жалею, что она состоялась. Черт побери, лучше бы мы действительно не виделись.

Давясь собственной досадой, Максим, все еще улыбаясь, указал Насте на корпус.

— Слушай, ты, наверное, иди вперед. Я догоню.

— Макс, я думала, нам нужно поговорить.

— Мы уже поговорили обо всем, — юноша постарался, чтобы голос не выдал его настоящих чувств, — и я стараюсь следовать твоему совету. Забыть все. Жить дальше. Думать об учебе. В конце концов, нашу дальнейшую жизнь и ее становление никто не отменял.

Настя с надеждой посмотрела на друга.

— Это верное решение, Максим, — произнесла она, хотя в глубине ее глаз угадывалась грусть, — так всем будет лучше, поверь.

— Я знаю, — бегло отозвался юноша, покачав головой, — и лучший способ вернуть себе нормальную жизнь — это выкинуть из головы все, что произошло. Не думать об этом. А значит, и не говорить.

Настя нервно облизала губы.

— Макс, я хотела обсудить только одну вещь. Всего одну, и поставим на этом жирную точку, хорошо?

Юноша, борясь с негодованием, сдержанно кивнул, стремясь скорее дойти до корпуса, где друзей ждали Катя, Антон и Денис.

Настя, получив кивок в качестве ответа, глубоко вздохнула и сказала:

— Я хочу, чтобы мы договорились больше никогда не только не обсуждать, но и не использовать Вихрь.

Максим изумленно распахнул глаза.

— Настя, мы путешественники. Ты понимаешь, о чем говоришь? Рано или поздно нас попросту потянет в Поток. Мы рождены, чтобы путешествовать. Знаешь, такого бездарного применения потенциалу, пожалуй, еще никто не находил! — юноша не заметил, как вспылил, и сдерживаемая горечь вырвалась наружу, — в таком случае, у Эмиля от этого потенциала было бы больше пользы!

Девушка замерла, лицо ее вдруг стало белым, как мел. Максим осекся, внутренне отругал себя и понял, что только что окончательно испортил все. Однако он не стал ни извиняться, ни оправдываться, ни отстаивать свою позицию, ни идти на попятную. Он вообще ничего не стал делать, просто стоял и молчал. Настя покачала головой и, ускорив шаг, направилась к корпусу.

Максим тяжело вздохнул.

«Что ж...» — проговорил он себе, стараясь унять бешено колотящееся сердце, — «это ничего. Просто временные трудности. Все наладится — рано или поздно. Оно просто не может не наладиться, потому что мы выжили. А значит, и со всем остальным справимся».

Собственные мысли немного успокоили юношу, равно как и извлеченная из пачки сигарета. Делая глубокую затяжку, Максим продолжал твердить себе, что все наладится, и прилагал неимоверные усилия, чтобы в это поверить.

часть вторая

Маркус вскочил посреди ночи, разбуженный собственным криком, его тело блестело от холодного пота, сердце бешено колотилось о ребра. Проснувшись, мужчина испуганно приложил руку к груди и сумел вздохнуть, лишь убедившись, что в действительности ничто не нанесло ему ту ужасную рану, которую он увидел во сне. А ведь боль была такой реальной, такой... ощутимой. Словно острый кол на самом деле прошил тело насквозь.

Рядом зашевелилась молодая женщина. Она сонно застонала, открыв глаза, и приподнялась на локтях.

— Милый, — молодая женщина заботливо обняла его за плечи и напряженно посмотрела на его побледневшее лицо, — милый, что с тобой?

Маркус отдышался. Сердцебиение приходило в норму, в висках переставало стучать. Мужчина виновато посмотрел на супругу и заботливо поцеловал ее в лоб.

— Прости, — качнув головой, Маркус натянул улыбку, — прости, Сабина, я не хотел тебя будить.

Молодая женщина откинула черные волосы, попавшие на лицо, и улыбнулась.

— Последний раз ты так кричал... это давно было. Год назад или полтора? Тогда тебе снился кошмар про другой мир. Где было красное небо. А сейчас? — ее темные глаза внимательно и обеспокоенно глядели на мужа, — ну же, расскажи, и тебе станет легче, вот увидишь.

Маркус виновато отвел взгляд.

— Тот же сон, — пожал плечами он, — только словно... реальнее. Живее. И я снова видел тебя и то, как ты убиваешь нас с помощью какого-то кола. А еще там был юноша. И я дрался с ним, причем мы как будто менялись телами. И еще одна девушка. Она пыталась закрыть огромную световую дыру посреди какой-то комнаты. А вокруг были мертвецы, прикованные к стенам. Множество. И у всех ножевые ранения в грудь. Черт, я чувствую себя сумасшедшим, когда рассказываю это.

Сабина внимательно слушала. Полтора года назад муж уже рассказывал ей этот сон, только в меньших подробностях.

— Никакой ты не сумасшедший, — мягко произнесла молодая женщина, — это ведь сон, во сне всякое может привидеться.

Она неуверенно нахмурилась, раздумывая, озвучивать ли мужу следующую мысль, и, в конце концов, решила сделать это:

— Я не стала тебе в прошлый раз предлагать онейроскоп... но раз сон повторился, может, ты...

— Нет, — нахмурившись, отрезал Маркус. Голос прозвучал резче, чем ему хотелось, и он устало потер рукой лицо, — прости. Просто я... понимаешь, онейроскопию психотерапевты назначают нестабильным работникам. Если я сам обращусь, это потянет за собой кучу ненужных исследований, а на работе я ведь не... я стабилен.

Сабина примирительно кивнула, взяв мужа за руку.

— Ну, хорошо, хорошо. Ты прав. Я просто подумала, что это может пойти на пользу, но если ты не хочешь... — она покачала головой и крепче сжала руку супруга, — давай лучше просто поговорим об этом сне, хорошо? В этот раз тебя там тоже звали по-другому?

— Да. Эмиль. Эмиль Морган. Не понимаю, почему.

Сабина погладила мужчину по плечу.

— У тебя напряженная работа. Вот и снится всякая жуть. Я, пожалуй, попрошу Эрика, чтобы приглядывал за тобой на службе.

Маркус снисходительно улыбнулся, вновь поцеловав жену.

Он не стал говорить ей, что вряд ли Эрик сумеет ему чем-то помочь. И не стал объяснять, почему так опасается онейроскопии — просмотр его снов, пожалуй, о многом сказал бы психотерапевту. В течение полутора лет, с того самого момента, как Маркус впервые увидел этот сон, подобные видения не прекращались. В тот день в его душе словно поселилось что-то чужое, что-то, чего не было раньше. Будто бы человек, которого звали Эмилем Морганом и впрямь забрал часть его сознания, не дал до конца вырваться из мира с красным небом. С тех самых пор периодически сны о Красном мире с завидной стабильностью посещали Маркуса. Ему снились отдельные фрагменты жизни человека, выглядевшего в точности, как он сам, только с изуродованным ужасным шрамом лицом и отсутствующей фалангой безымянного пальца левой руки. Трудно было составить общую картину о том, кто такой Эмиль Морган, однако в одном Маркус был уверен — хорошим этого человека назвать точно нельзя. Не раз во снах мелькали сцены убийств. Эмиль, орудуя ножом, как настоящий профессионал, убивал людей разного пола и возраста, которых объединяло нечто, невидимое для невооруженного глаза обычного человека. Морган называл это потенциалом…

Маркус одернул себя, заставив не погружаться в несуществующие воспоминания. Нужно было отвлечься от них. Мужчина поднялся с кровати и ободряюще улыбнулся жене.

— Куда ты? — нахмурилась Сабина.

— Не волнуйся, — кивнул Маркус, — я ненадолго. Приведу мысли в порядок и вернусь. Спи, хорошо?

Молодая женщина явно не хотела оставлять мужа одного, однако знала, что помочь сейчас ничем не сумеет. Она изредка просыпалась, когда очередной кошмар, о котором он предпочитал не рассказывать, будил его, а после Маркус позволял себе, пользуясь служебным положением, выпивать. Это случалось нечасто, но сильно беспокоило Сабину — ее огорчало, что свое успокоение Маркус ищет на дне бокала, а не в ее объятиях. Молодая женщина каждый раз хотела сказать об этом супругу, но его выражение лица говорило, что момент неподходящий. Сабина, вздохнув, кивала, проглотив обиду и улыбалась. Так же она повела себя и в этот раз.

— Хорошо, милый. Если что-то нужно…

— Спасибо, — спешно кивнул Маркус и покинул спальню.

Широкими шагами мужчина направился в ванную комнату. При его появлении в просторной ванной зажегся приятный чуть приглушенный свет. Узорчатая плитка с движущимся рисунком начала переливаться успокаивающими огоньками, иллюзорные рыбки принялись плавать по запрограммированной траектории.

Маркус приблизился к зеркалу и внимательно изучил свое лицо. Казалось, он рассчитывал увидеть уродливый шрам, бывший его неизменным спутником в Красном мире. Однако лицо выглядело, как всегда — никаких старых ран или пигментных пятен не было. Единственный шрам, которым жизнь наградила Маркуса, находился на спине — получил обломком арматуры во время облавы около семи лет назад. Других отметин на теле у мужчины не было. Однако Маркус отчего-то не верил собственным глазам. Он дотронулся до собственного лица, затем прикоснулся к зеркалу, словно мог пощупать отражение и удостовериться, что кошмар не прорвался за ним в реальную жизнь.

Проведя в ванной несколько минут, Маркус направился в кухню. Мягкий приглушенный свет проследовал за ним, сопровождая каждый его шаг. Войдя в просторное помещение, мужчина подошел к окну, поднес руку к сенсорной панели, и ставни бесшумно поднялись, открывая вид на еще темный, окутанный туманом город. Солнце только начинало свое долгое дневное шествие из-за горизонта, озаряя множественные башни небоскребов. Рассвет едва уловимо начинал пробуждать все вокруг.

Привычный вид немного снял напряжение, и Маркус облегченно вздохнул. Несколько секунд он, не мигая смотрел в окно, пока глаза не начали слезиться, затем подошел к бару и извлек оттуда дорогую початую узорчатую бутылку с янтарной жидкостью. Одной из привилегий его службы была возможность употреблять запрещенные напитки для снятия стресса. Сейчас он был искренне благодарен судьбе за это.

Плеснув горячительного напитка на дно снифтера, Маркус вдохнул терпкий аромат.

Сорок лет выдержки. И я считаю особым случаем для употребления простой ночной кошмар. Кажется, мне нужно отдохнуть…

Пригубив бренди, Маркус поморщился от непривычно резкого вкуса, однако отставлять недопитый бокал не решился. Напиток приятно обжег горло. Мужчина вздохнул и замер, глядя в неопределенную точку пространства перед собой. Сознание уносилось куда-то далеко, оставляя место чему-то чужому, иному, пока, казалось, совсем не растворилось внутри самого себя.

Точка пространства, в которую Маркус смотрел, вдруг начала переливаться всем спектром цветов. Помещение наполнила сложная тихая симфония звуков, поначалу казавшаяся совершенно беспорядочной, однако уже через секунду она обрела глубочайший смысл.

— Сабина… — вместо того, чтобы крикнуть, мужчина лишь прошептал имя супруги. Похоже, молодая женщина вновь уснула, и звуки с кухни не разбудили ее.

Маркус застыл, понимая, что сон все же проник в его реальную жизнь. Перед ним открывался портал… Мужчина от испуга задышал чаще, воздух показался ему раскаленным, словно через него пробегали мощные электрические разряды. В помещении резко похолодало, запахло озоном, как после осеннего дождя. Маркус хотел закричать от страха, но какая-то часть… какая-то чужая его часть не давала ему издать ни звука. Этой части его души портал посреди кухни казался чем-то обыденным и привычным, хотя и вызывающим благоговение.

Все еще не понимая, что происходит, Маркус ощущал, что начинает стремительно меняться внутри своего сознания. И эти перемены обдавали его то жаром, то холодом. Но вскоре ему стало от этого легче, как будто он перестал сопротивляться и принял что-то новое в себе. Он властно взмахнул рукой, и портал, словно лопнув, исчез. Снифтер с треском упал на пол и разбился на несколько крупных осколков. Сначала Маркус с досадой посмотрел на разливающуюся янтарную жидкость, а потом снова перевел взгляд на то место, где недавно сиял портал.