Я локтем тихонько толкнул его: мол, не хами. Но "пахан" не смутился неприкрытой агрессией Пашки.
— База, — ответил он просто. — Научная база.
* * *
**
30. Город Изумрудный
Ну, база, так база. Как говорится в известной пословице, нам оно всё едино. Продолжение вы знаете...
— К хорошему-то как быстро привыкаешь, — ухмыляясь, невнятно пробормотал Игорь, когда нас загрузили на очередное транспортное средство и мы плавно понеслись куда-то по широкому туннелю в недрах поглотившего нас аппарата.
Манерой передвижения оно, это средство, напоминало наш многострадальный "цахтобус". Только было побольше размерами. Притом, настолько больше, что на нём свободно уместилась вся многочисленная гоп-компания, сопровождавшая "пахана", да плюс к тому ещё и мы, как самые дорогие гости — на самом видном месте. Этакий каравай невысокого полёта.
— Фиг ли там хорошего? — фыркнул Пашка. — На браслете бы оно...
— Так а я тебе о чём? — перебил его тот. — Давно бы уж на месте были!
— Во-во... — уныло согласился Пашка и покосился на "пахана", на пару с дедком величественно восседающего позади нас в самом центре "каравая". — Едем и едем... — едва слышно просопел он. — Запарили... Ездуны...
"Пахан" делал вид, что ничего этого не слышит. Или на самом деле отключил на время свой подслушивающий "аппарат"? Лоб его прорезала глубокая морщина, будто бы решал он в данный момент какую-то невероятно сложную задачу. Типа, великую думу думал. А может, у него просто живот болел? Кто ж их, инопланетян, знает?
— "Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной, — продолжал надоедливо гнусавить Пашка, ни к кому особо не обращаясь. — Идём дорогой трудной, дорогой непрямой"...
Я его понимал. Мне самому надоело это бесконечное путешествие к недосягаемому "Кремлю". Видимо, лунные аборигены жаждали похвастаться перед нами своим обширным хозяйством, но получалось у них это как-то нудно и неумело. Кроме наводящих тоску зелёных стен тоннелей, по которым нас перемещали, да унылых пейзажей, залитых яростным светом остервенелого Солнца, особо и смотреть-то было не на что.
К тому же нервировало присутствие упорно молчаливой свиты "пахана". За всё время нашего перелёта на коллективном "пироге" ни один из них даже "ой" не сказал. Как сели у ног своего хозяина в начале пути, так и сидели, тупо уставившись перед собою остекленевшими глазами. Чем тебе не походный музей мадам Тюссо?.. Или коллектив зомби, запрограммированный непонятно на что.
Вообще-то, может, они меж собой там и переговаривались о чём-либо на мысленном уровне, но их постные физиономии совершенно не отражали работу этой самой "мысли". Странная компания... Небось, вывели на прогулку местный дурдом — подыграть немножко.
— Скажите, уважаемый, — неожиданно пискнул "пахан", осторожно тронув меня за плечо. — Ваше имя... Оно говорит о действительных намерениях? Или это просто случайный набор звуков?
Сидевший рядом Пашка громко хрюкнул и закашлялся, а остальные члены моей команды заинтересованно уставились на меня. Мол, чем я буду крыть? Каким аргУментом, как любит повторять Пашка?
— Что вы имеете в виду? — смешался я и повернулся к нему вместе с креслом. Благо, конструкция "каравая" позволяла провернуть и такой фокус.
"Пахан" терпеливо пояснил:
— Владимир? Вас, кажется, так мне представили? Ведь это — ни много, ни мало, а претензия на мировое господство? Я правильно понимаю тонкости Вашего языка?
Теперь уже вся его многочисленная свита, как по команде, разом сфокусировала на мне свои немигающие взоры. Неприятное, надо сказать, впечатление. Будто попал под прицел.
Я удивлённо замер. Подобная интерпретация моего "ценника" мне как-то и в голову никогда не приходила.
— И, если судить по степени Вашей энерговооружённости, — продолжал мягко давить собеседник, с вежливой улыбкой поглядывая на моё запястье, — то претензии, надо полагать, не безосновательны?..
— Мдя-мдя!.. — прошамкал сморщенный дедок, согласно клюя трясущейся головой. Он сидел рядом с "паханом" явно на равных и бросал на меня косые взгляды.
Вот оно что! За агрессора меня принимают! А я-то думаю, почему на их физиономиях (на всех, без исключения) какой-то завуалированный страх проглядывает? Хоть и стараются виду не подавать.
— Да успокойтесь вы! — добродушно рассмеялся я. — Никаких таких претензий с нашей стороны нет и не будет!
— Ага-ага! — дурашливо поддакнул Пашка, невольно подражая "клюющей" манере дедка. — Мы мирные люди! Очень мирные! Будьте уверены! Но! — тут же предостерегающе поднял он указательный палец и погрозил им куда-то вверх: — Наш бронепоезд стои-и-ит на запасном пути! Можете не сумлеваться!
— Что это означает? — улыбка медленно сползла с лица "пахана".
— Это означает, — вмешался Другов, осуждающе посмотрев на Пашку, — что наш Пал Ксанч дурака валяет! Не ко времени и не к месту.
"Пахан" с сомнением посмотрел на говорившего:
— Я не уверен, что правильно вас понял. Мои познания в новом для меня языке ещё не настолько хороши, чтобы понимать такие... м-м... специальные выражения. — И, как бы смакуя каждое слово, он промямлил: — "Дурака валяет"... — Потом рассудительно, будто старательный ученик, произнёс: — Ду-рак. Это — неумный человек. Я правильно понимаю?
Другов нехотя кивнул, а Пашка смачно и с явным удовольствием хрюкнул себе в подмышку. Я неприметно толкнул его в бок: "Прекрати!"
— ...А валять, — самостоятельно продолжил "ученик" свои лингвистические изыскания, — это значит положить на пол и переворачивать с боку на бок? — И он удивлённо вскинул брови: — В чём смысл данного выражения?
— "Дурака валяет", — со вздохом пояснил Другов, — означает, что он намеренно отвлекает внимание на несущественные пустяки.
— Зачем? — серьёзно спросил "пахан".
— Да для прикола! — презрительно фыркнул Игорь, наблюдая, как Пашка едва ли не облизывается от удовольствия, что навёл, как он выражается, "такого Э-Дэ-Эсу". То есть, вогнал окружающих своими выходками в полнейший ступор.
"Пахан" наморщил свой высокий лоб:
— Что такое "прикола"?
— Ну, в общем, — сокрушённо покачал головой и развёл руками Другов, — ну... чтобы было смешно.
— Но нам же не смешно! — удивлённо пискнул "пахан" и повернулся к своему высохшему напарнику за моральной поддержкой. — М?
Тот резко вздёрнул тощими плечами и покрутил из стороны в сторону своей ненадёжно закреплённой головой.
— Мне, кстати, тоже совсем не смешно... — устало ответил Другов и мрачно взглянул на Пашку.
В этот момент стены тоннеля, по которому двигался наш "каравай", исчезли, и мы с интересом оглядели внезапно открывшуюся панораму. Теперь она явно радовала глаз. Вместо надоевших до чёртиков диких нагромождений камней и горных гряд под нами распахнулся индустриальный пейзаж, чётко поделённый на равные сектора каких-то замысловатых построек, оплетённых густой сетью коммуникаций — то ли труб, то ли очень толстых кабелей. С высоты нашего полёта о масштабах построек судить было трудно. Тем более, что мы так и продолжали, очертя голову, мчаться в прежнем направлении, и пейзаж под нами лихо уносился в противоположную сторону. Я только успел отметить, что вся эта промышленная зона была накрыта гигантской прозрачной чашей. Сквозь неё хорошо просматривался висевший над головой рыжеватый и довольно крупный глобус, подсвеченный с одной стороны Солнцем. Его окружала россыпь любопытных звёзд. Само же Солнце, неутомимо посылавшее потоки энергии, пряталось за рваным горным хребтом, что полукольцом окружал сей "дивный сад".
— "Что за станция такая? — выдал Пашка, усиленно вертя своей патлатой башкой. — Дибуны или Ямская?"
— "Город Ленинград!" — с усмешкой подыграл брат. — Тебе же сказали: "база"!
— Ага! "Кофе растворимый завезли на базу..."
На всём скаку мы въехали в развёрстый зев какого-то циклопического сооружения, тонким шпилем высоко вознёсшегося над расстилавшимся ландшафтом. Оно сверху донизу было утыкано грибоообразными наростами на манер балконов. Вот на один из таких "балконов" мы и пришвартовались. Надо заметить, получилось у "каравая" это довольно ловко и с изрядной долей лихачества.
Транспорт чуть дрогнул под нами и замер в неподвижности.
— Ми ехальи-ехальи, и, наконец, приехальи? — полувопросительно возвестил Пашка.
И тут же начались непонятки. Доставившее нас транспортное средство коснулось пола и моментально исчезло, едва мы оторвали свои задницы от кресел. Ну, это ладно, технологии и всё такое, понять ещё можно. И не такое видали. Однако вместе с таратайкой испарились и сопровождавшие нас лица! Все до одного! Начиная от "пахана" и кончая самым распоследним "римлянином" из его неразговорчивой свиты.
Посреди полусферического помещения, залитого всё тем же зеленоватым свечением, остались только я и моя команда.
Слава Богу, теперь уже в полном составе.
— А у нас, в Изумрудном городе, всё чудесатее и чудесатее, — недовольно крякнул Пашка. — Ну, а вы-то хоть — как? — на сей раз взаправду настоящие? — иронически оглядел он Другова. — Или тоже сейчас вот так же — "как с белых яблонь дым"?
— Не боись, — похлопал его брат по плечу. — Ленин и теперь живее всех живых!
— Так ведь то Ленин... — с сомнением обернулся к нему Пашка и смерил взглядом с ног до головы. — Куда он денется из мавзолея? А лично у меня эти грёбаные фокусы с прятками уже вот где сидят! — Он коснулся ладонью кадыка. — Говоришь с ними, говоришь, душу вкладываешь... Блин, как с человеками... А они — раз! — и нету Кука! — Он с досадой хлопнул себя по бокам: — Голограмма, мать его так! С кем, спрашивается, говорил? И опять — "белена-мочало, начинай сначала"! И веры моей уже — никому и никакой... Одна тоска зелёная!..
— Твои проблемы... — отозвался Другов.
— Мои. Но ты мне скажи... До нашего прибытия вас тоже так прессовали?
— Ты это называешь "прессовать"?
— А что? Ещё и хуже есть варианты?
Другов пожал плечами:
— Я как-то вообще не вижу повода для пессимизма. Всё идёт нормально и своим чередом.
— Что-то долго оно идёт, — сквозь зубы проскрипел Игорь. — Запарились ждать.
Как бы в ответ на "пожелания телезрителей" стены нашей камеры стали терять свою непрозрачность и через пару-другую секунд совсем растаяли. По мере проявления окружающей картинки так же плавно нарастал и шум большого помещения, в котором, как оказалось, мы теперь очутились. И как только изображение окончательно обрело плоть и цвет, мы обнаружили себя на небольшом возвышении, что-то вроде круглой сцены в самом центре высоченного светлого зала, до отказа набитого разношерстной публикой. И она, эта публика, была уже не столь солидарно молчалива, как свита доставившего нас в это место писклявого "пахана". Здесь прохлаждались не только наши братья гуманоиды, причём, обоего полу, но и уже знакомые нам представители осточертевших рептилоидов и ещё множество разных чудиков.
Среди толпы я даже различил несколько особей, чем-то похожих на муравьев, или, скорее, на тараканов, поднявшихся на задние лапы и важно шевеливших над головами развесистыми усами.
Обитатели сей просторной "хижины" оживлённо обсуждали местные сплетни (ну, это мне так казалось) и к нашему появлению отнеслись довольно прохладно. Лишь некоторые удостоили нас парой взглядов, причём, безо всякого интереса. Мол, тут и без вас уродов хватает.
Многие из "уродов" держали в руках (и в том, что их заменяло) какие-то прозрачные полусферические сосуды, вроде наших фужеров, и, не переставая болтать, шипеть и стрекотать, частенько прикладывались к ним. Шнырявшие в толпе знакомые нам "пауки" зорко следили за наполненностью тех "фужеров", то и дело подливая туда какую-то ярко-вишнёвую жидкость.
Откуда-то сверху доносились заунывные протяжные звуки, перемежавшиеся колотушечными двух-трёх-секундными вставками через определённые интервалы. Надо понимать, это звучала музыка. Да уж, не хэви-металл...
Ну? И чем вам не светский прием у какого-нибудь местного Его Величества?
— Как мы вовремя-то подоспели! — радостно гигикнул Пашка, перегнувшись через перила, которыми была ограждёна наша "сцена", и заинтересованно оглядел толпу. — Я бы тоже, кстати, горло промочить не против. Чем-нибудь вот энтаким!
— Травануться, "кстати", не боишься? — хмыкнул Игорь.
— Дык ведь они же не травятся? — широким жестом обвёл Пашка толпу, всё более вдохновляясь пришедшей в голову идеей. — Здесь, вон, и родственничков наших до фигища шляется. По образу, так сказать, и подобию сотворённых. И ничё, бухАют! Без особого для себя ущерба... Эй, любезный! — тут же окликнул он пробегавшего мимо нашего помоста членистоногого "официанта". — Сообрази-ка и нам того нектарчику!
Тот на мгновение замер, переваривая не совсем обычную команду, и, сорвавшись с места, куда-то убежал, затерявшись в толпе.
— Наш Паша нигде не пропадёт! — хохотнул брат. — Только с коня слез, и уже бухла требует!
— А чем мы хуже их? — независимо парировал "Паша". — Чай и мы роду-племени гуманоидного. И ничто гуманоидное нам тоже не чуждО!
— Ну-ну... — тихо обронил Другов с едва заметной усмешкой.
Будто из ниоткуда, позади нас возник "официант" и тихо переливчато пискнул, привлекая внимание. В передних лапах-тростинках он ловко удерживал поднос с заказанным "нектарчиком". Ровно по количеству персон.
— Оперативненько! — удовлетворённо крякнул Пашка, подхватил прозрачную ёмкость с напитком и поднёс к губам. Остальные не спешили последовать его примеру. Я заметил, как Другов с братом едва удерживаются от смеха.
Ожидаемая реакция не заставила себя долго ждать.
— Твою мать! — возопил Пашка, плюясь красной жидкостью. — Что за ослиную мочу ты мне припёр?!
— Я знал, что тебе понравится! — расхохотался брат.
— "Эй, любезный! — послышался искажённый акустикой "паука" Пашкин голос. — Сообрази-ка и нам того нектарчику!"
— Вот гадёныш! — рассвирепел тот и едва не запустил в "официанта" "фужером". — Ёщё и дразнится!
Другов со смехом перехватил его руку:
— Пал Ксанч! Ведите себя прилично! Вы же не казарме!
Что интересно, робот правильно оценил Пашкино намерение и, едва тот на него замахнулся, скачком отпрянул назад и в сторону. Видимо, подобное отношение к своим услугам ему было не впервой. Кстати, "фужеры" на подносе при этом даже не шелохнулись. Лишь красная жидкость лениво качнулась внутри.
— Ну и как тебе "нектарчик"? — хитро сощурился Другов.
— Так вы знали, чтО это за гадость?!
— Было дело, — скромно потупился тот. — Но, согласись, на всё ведь привычка нужна, верно? — Он взял у робота с подноса свой "фужер" и аккуратно пригубил. — Теперь даже кажется, что вроде как и неплохо...
— Чтобы я ещё раз? Да эту хрень?.. — Пашка продолжал усердно отплёвываться.
— Ты, эт самое... — хегекнул брат. — Не зарекайся! Скоро тебя за уши от этой "хрени" не оттянешь!
— Да ладно!
— Угу. Как только результат оценишь.
— Даже и пробовать не собираюсь!
— Так ты уже попробовал...
Не переставая мелко отплёвываться, Пашка бешеными глазами уставился на него, держа на отлёте сосуд с "хренью".
