— Так Сунохару приняли на работу или нет? — попыталась начать хоть какой-то разговор.
— Приняли, только он у другого человека обучается и не сюда ходит, а прямо в штаб. — ответил Томоя.
— Мда, никогда бы не подумала, что Сунохара ещё в школе работу найдёт.
— Про меня то же самое думала? — кажется, он начал привыкать, уже и мою руку держит увереннее.
— Да не, всегда считала, что ты работу наверняка найдёшь. — правда, я скорее в это верила, но молчок.
— Спасибо. — Томоя как-то стушевался и покраснел. Вот и поговорили, через пару шагов остановились на перекрёстке и он высвободил руку.
— Меня тут сейчас подберут... о, уже. — белый фургон вырулил из-за угла и стал приближаться. — До встречи, Кё.
— До встречи, Томоя. — я подождала, пока он не сел рядом с водителем, какое-то время посмотрела вслед удаляющемуся фургону и тяжело вздохнула. Работа Томои из чуда света превратилась в обыденность, как и его жизнь у нас. Скоро забудемся и будем не в ванной переодеваться, а так в халатах и ходить. Хотя мы обе уже не против такого.
Рядом со мной затормозили с такой силой, что едва не вынесли на дорогу; Рё, запыхавшаяся, с залитым потом лицом посмотрела в одну сторону, в другую, а затем с отчаянием и злобой уставилась на меня. Вот блин, откуда она взялась? Увидела, что сестры нет на матче, и умудрилась сообразить? Рё тем временем ткнула в меня пальцем, закашлялась, махнула рукой, развернулась и пошла к автобусной остановке. Я последовала за ней, посматривая на полную презрительного игнорирования спину.
— Рё, может, поговорим? — позвала я. Спина даже не дёрнулась.
Томоя Оказаки
— Оказаки, твоя девушка парик нацепила? — сказал Юсуке, когда мы проехали пару перекрёстков.
— А? Нет, это её сестра-близнец была, у них волосы разные.
— Понятно. — он немного помолчал. — Как ты смотришь на то, чтобы сегодня немного потрудиться?
— Что именно?
— Наверх не полезешь, а вот подержать фонарь, как тогда, придётся. — ответил Юсуке. — Может, ещё что, посмотрим как пойдёт. Да, ты зонтик с собой захватил?
— Нет, дождя же не обещали.
— Знаю, но мне небо не нравится. — Юсуке ненадолго глянул в окно. — С такими облаками часто жди ливня.
Я засомневался, но высказываться не стал. Может, Юсуке и прав, он по этим улицам дольше меня ходит. Да и попаду под дождь — беда небольшая, до Фуджибаяши как-нибудь доберусь, а там и намекать на то, чтобы согрели и высушили, не надо. В голову полезли такие мысли, что я заулыбался и едва не пропустил момент, когда машина остановилась.
— Вылезаем. — коротко бросил Юсуке. Я выскочил наружу, и направился к фургону переодеваться. Обычно Юсуке за это время успевал разложить стремянку и инструменты, а то и залезть наверх, однако сейчас он лишь стоял, задрав голову и рассматривая фонарь.
— Хм. — наконец сказал он. — Оказаки, погляди, ты видишь там хоть какие-то трещины?
— Нет. — я попытался всмотреться. — Разве что мелкие, но их не видно.
— Вот именно. А нас сюда вызвали заменить разбитый камнем фонарь. Никуда не уходи, сейчас уточню. — он направился к радиотелефону в машине. Я ещё раз посмотрел на фонарь — никаким камнем тут и не пахло — и стал ждать, что там скажут Юсуке.
— В общем, Оказаки, там напутали немного. — наконец он закончил разговаривать. — Фонарь совсем на другой улице и его как раз Ямато с твоим Сунохарой уже чинят. Похоже, на сегодня опять работы нет.
— И зачем переодевался. — оглядел я себя.
— Можешь посидеть тут поучить, если домой не хочешь. — предложил Юсуке.
— Да нет, пожалуй, всё же пойду. — решил я. Заниматься никто не мешает — не считая того, что Рё понравилось ложиться мне на колени, после чего начинаю думать совсем не о том напряжении.
— Ну как хочешь. До завтра, Оказаки. — он передал мне мою сумку, захлопнул дверь и поехал, а я медленно направился в сторону дома.
Кё Фуджибаяши
— Нет, Рё, давай всё-таки поговорим.
Я зашла в комнату сестры и с этими словами закрыла дверь. Сидевшая за уроками Рё сначала оглянулась, а затем встала и повернулась ко мне.
— И о чём мы будем говорить?
— О всей этой ситуации. Сестрёнка, у нас тут любовный треугольник, как ни крути, и с этим надо что-то делать.
— Любовный треугольник исключительно из-за тебя. — равнодушно сказала Рё. — Отстань от Томои-куна, и всем сразу станет лучше.
— Мне не станет. Я люблю его.
— Ты его не любишь! — резко заявила Рё. — Ты его недели две назад по рёбрам ударила только потому, что он тебя обозвал! Разве это любовь?
Ну да, тогда просто мозги на секунду отключились, когда услышала, что он меня с гориллой сравнивает.
— Это уже забыто. — замахала я руками. — И больше я его не бью.
— Ты сейчас говоришь так, а потом на глаза ему давишь. — не унималась Рё. — Ты его не любишь, Кё, ты лишь нагадить мне хочешь. Прекрати уже и не мешай.
— Нагадить? — у меня едва голос не пропал от возмущения. — И с чего это я собираюсь тебе нагадить, а?
— Ну как же. Младшая сестра, которая всегда во всём была хуже и тем самым поддерживала твою заносчивость, внезапно гораздо раньше нашла парня. Как тут не нагадить?
На крыше раздался небольшой хлопок, затем ещё и ещё, а затем дождь забарабанил, постепенно скрывая солнце и погружая комнату во тьму.
— Рё. — наконец ответила я. — Что за чушь ты несёшь? Я никогда не поддерживала свою заносчивость тобой. И какая разница, кто первой нашёл парня?
— Огромная. — ответила Рё. — К тому же я не просто нашла, а забрала его у тебя. Неудивительно, что ты теперь злишься.
— Ты его у меня не забирала. — мои руки стали сжиматься в кулаки. — Он не был моим парнем. И если бы не я, то и твоим бы не стал.
— Может, и стал. — самоуверенно заявила Рё. — В конце концов, я как хозяйка дома лучше тебя.
— С твоей-то готовкой?
— Я уже умею готовить. Для Томои-куна смогу сделать что угодно и измениться как угодно. А ты, Кё, только и сможешь, что обещать не бить его, забывая когда захочется. И после этого ещё надеешься, что Томоя-кун выберет тебя?
Дождь зашумел сильнее, и в комнате стало ещё темнее.
— Если он выбрал тебя, Рё, то давно бы это сказал. А он молчит, значит, не так уж ты ему и дорога.
— Это пройдёт. Ещё немного заботы и любви — и уже никуда не денется.
— Ты что, думаешь, что он полюбит тебя, если хвостиком будешь за ним таскаться?
— Я хотя бы за ним таскаюсь с лаской и добротой. А ты что думаешь, сделаешь что-нибудь пошлое и всё, он твоя боксёрская груша навеки?
— Я не собираюсь его бить!
— Ну да, уже устала. Отдохнёшь и опять приступишь.
— По крайней мере я не разыгрываю из себя тихую и невинную девочку, хотя на самом деле...
— Что на самом деле? Ну да, я интересуюсь сексом, как же так можно, да?
— Если я интересуюсь, то и не скрываю это!
— А Томое-куну не нужна профессиональная развратница, ему как раз тихую и невинную подавай, которая постепенно перед ним раскроется!
— То есть ты строишь из себя тихую снаружи, на деле совсем не такая, и надеешься, что Томоя этого лицемерия не просечёт?!
— Ой, кто бы говорил, собака на сене. Целый год круги нарезала, а как стал не твоим, так мигом засуетилась и побежала отбивать!
Я дала ей пощёчину, и дождь застучал пулемётом. В комнате наступила тишина.
— Рё, нам нужно успокоиться и...
Она дала пощёчину мне, и щека взорвалась болью.
— Успокоиться? — тихо сказала она. — Успокоиться, улыбнуться и позволить сестре забрать моё счастье? И не надейся, Кё. Томоя-кун мой, и только мой. Ищи себе другую жертву для издевательств, а Томое-куну нужны любовь, обожание и забота, которые ты никогда не сможешь ему дать. Так что убирайся с нашего пути.
Я молча посмотрела на неё, держась за щёку, а затем развернулась и вышла. Зашагала вниз по лестнице, надела обувь, пинком распахнула дверь и окунулась прямо в обрушивающуюся с небес стену.
Томоя Оказаки
Вот это попал так попал.
Когда первые капли дождя шмякнулись на голову, то лишь зашагал побыстрее — не так уж и далеко оставалось. Но капли стучали всё сильнее и чаще, и вот уже стою под козырьком остановки и напряжённо смотрю в небо. До Фуджибаяши ещё минут пятнадцать бежать, и именно что бежать, так что оставалось надеяться, что скоро всё утихнет. Иначе рабочая форма до завтра не высохнет, даже если вся семья стирать соберётся, да и то ещё удовольствие под таким ливнем находиться.
Но дождь утихать не собирался, наоборот, становился всё сильнее и сильнее. Ну и что делать, не ночевать же здесь? Я уже начал снимать рубашку, надеясь под её защитой быстро добежать, когда к моим ногам подкатился мокрый и грязный комочек.
— Ботан? — я с трудом узнал кабанчика. Он что, опять сбежал и тоже попал под дождь? Если так, то лучше бы ему заскочить сюда, ещё простудится. Но Ботан не завернул под навес, как не подзывал его, наоборот — хрюкнул мне и укатился в дождь. Затем прикатился обратно, зубами ухватил меня за штанину и потянул. Он куда-то зовёт меня? Что-то случилось с Кё? Едва я подумал об этом, так тут же, наплевав на укрытие, выскочил в дождь и помчался за спешащим изо всех лап кабанчиком.
Кё мы обнаружили в парке — она стояла посреди дороги, и её плечи тряслись.
— Кё! — я мигом схватил её и потащил назад, к скамейке с навесом, которую заприметил по пути. Девушка нисколько не сопротивлялась и покорно уселась на скамейку. Я мигом достал из рюкзака свою школьную форму и накинул ей на плечи и спутанные грязные волосы.
— Вытрись хотя бы этим. — она послушно стала вытираться. Я уселся рядом и перевёл дух. Тоже не помешало бы чем-нибудь вытереться, но не рабочей одеждой же, особенно в присутствии девушки. Ботан тем временем запрыгнул к Кё и начал ласкаться с ней, пачкая форму. Надеюсь, её не придётся выкидывать.
— Томоя. — тихо сказала Кё, закончив вытираться и так и оставив форму на себе. — Я нежная и ласковая?
— Кё, что произошло? — ответил я вопросом на вопрос.
— Просто скажи, я нежная и ласковая? — Кё всхлипнула. — Или только и могу, что драться?
Её глаза покраснели, а то, что осталось от туши, расползлось по лицу, пусть даже она и вытерла часть моей формой, волосы из тёмно-каштанового сделались просто грязного цвета. Что-то произошло за эти полтора часа, что мы не виделись, и надо было узнать, что именно.
— Кё. — осторожно сказал я. — Ты можешь быть какой захочешь, в том числе нежной и ласковой.
— То есть сейчас я не такая? — ещё раз всхлипнула она.
— Я не видел много нежности с твоей стороны, но очень хочу увидеть. — постарался выбрать ответ, и вроде подействовало. По крайней мере, Кё перестала всхлипывать.
— Так что всё-таки случилось? — вновь попробовал спросить я.
— Я поругалась с Рё. — Кё посмотрела на свои колени. — Сильно поругалась. Мы высказали друг другу всякое, и... она сказала, что тебе нужна милая и хорошая девушка, а не... я. — нет, она опять начала хлюпать носом.
— Ну-ну, Кё. — я осторожно протянул к ней руку. — Кто тебе сказал, что ты не такая?
— А разве не так? — она ещё больше сгорбилась. — Я тебя била и обзывала, везде ищу выгоду, говорю о себе как о какой-то чемпионке во всём, отпускаю пошлые шуточки...
— Брось, Кё, это ещё не делает тебя плохой.
— А ещё, когда моя сестра наконец-то нашла себе парня, я пытаюсь отбить его. — прошептала она. Ботан усмиряющее залез ей на колени, и Кё стала поглаживать его по мокрой шёрстке. Я и не знал, что ей ответить. Честно, здесь уж скорее меня, отчего-то засомневавшегося в правильности изначального выбора, надо винить во всём.
— Кё. — спросил я, надеясь хоть сейчас получить ответ и как-то разобраться в ситуации. — А почему ты в меня влюбилась?
Кё Фуджибаяши
Ну и вопрос он задал. Хотя отвечу, конечно. Сейчас на что угодно ответила бы, даже спроси он размер груди и цвет трусиков. Щека всё ещё горела, и вместе с ней душа, готовая на всё плюнуть и плыть по течению, а вынесет оно меня к берегу с Томоей или нет...
— Потому что ты намного сильнее меня, Томоя.
— Вообще-то я никогда тебя в драке не побеждал... — осторожно начал он.
— Я не про это. — от упоминания о драках мне стало ещё чуточку хуже. — Ты сильнее внутри, Томоя, ты преодолел то, что я бы никогда в жизни не смогла. Все мои успехи — ничто по сравнению с твоими.
— Кё. — медленно сказал он. — На всякий случай, если ты забыла — я прогульщик и двоечник, у которого всё плохо с целями в жизни, у тебя же ровно наоборот. О каких успехах ты вообще говоришь?
— Ты так и не понимаешь, Томоя. — я даже чуть улыбнулась. — Ну да, я успешная отличница, но у меня хорошая и любящая семья, в том числе милая младшая сестра, которую надо защищать. У меня нет и не было ограничений, могу заниматься чем угодно, и рвусь к вершинам, чтобы никогда не оказаться в нищете. У тебя же нет матери и фактически отца, тебе не о ком заботиться, ты травмирован и привык жить в бедности. — я набралась смелости повернуться к нему. — Многие в твоих условиях пошли бы по пути Ёхея или даже хуже, но ты продолжал бороться, продолжал улыбаться и просто жить. Ходил на уроки — пусть как вздумается, но ходил. Худо-бедно сдавал экзамены — даже когда в прошлом году я стояла над душой. А сейчас работаешь, и нацелен работать дальше. Неужели ты думаешь, что я в твоих условиях добилась бы большего? Скорее пошла бы грабить прохожих или прицепилась к какому-нибудь парню на содержание. Поэтому я и люблю тебя, Томоя. Я ещё никогда не встречала парня сильнее тебя.
Дождь, казалось, немного утих, словно тоже вслушиваясь в мои слова. Томоя с абсолютно недоумённым выражением открыл было рот, но я продолжила:
— И за всё остальное тоже люблю. Ты красив, Томоя, и у тебя ясные глаза. С тобой очень хорошо, даже когда дразнишься, потому что могу дразниться в ответ и знаю, что ты не обидишься, не начнёшь плакать и читать мораль. Ты всегда поможешь, когда это нужно, и мне хочется помогать тебе. Я очень люблю тебя, Томоя, и... пожалуйста, люби меня.
Ну вот, унижаюсь до таких вот мольб, но мне даже после признания не стало лучше. Люблю, люблю — а толку-то? С Рё ему однозначно лучше, сейчас скажет что-нибудь типа "давай останемся друзьями" и всё, можно переходить в режим депрессии.
Но вместо ответа он тихо засмеялся. Я даже несколько испуганно посмотрела на него, но это не был какой-то жуткий смех. Скорее... радостный?
— Спасибо тебе, Кё. — ответил он. — Теперь я понял, почему тоже люблю тебя.
Ч-ч-что?
— Мне ведь тоже хорошо с тобой, даже если дразнишься или дерёшься, потому что ты никогда не обидишься и не надуешься, когда я буду отвечать. — он посмотрел мне в глаза. — Ты тоже всегда мне помогаешь, пусть и скандаля в процессе, и тоже очень красива, особенно когда заматывала волосы через лицо. — Его улыбка стала шире. — И я не знаю насчёт тебя на моём месте, но я на твоём точно не добился бы таких успехов.
— Томоя. — выдохнула я.
— Кё. — он протянул ко мне руку.
И мы поцеловались. Мокрые, пахнущие, выглядящие как замарашки, мы целовались, и просто не могли прекратить. Наши губы соприкасались, наши руки ловили друг друга, наши сердца бились одновременно. Рё, отец, выборы президента, работа — все эти и прочие проблемы были забыты, стали незначительны, не имели никакого смысла. Важно было лишь тепло самого близкого человека в мире, целующего тебя, обнимающего тебя, одним прикосновением вселяющего уверенность в том, что наступит новый день, все проблемы решатся, все беды исчезнут, все преграды падут.
