— Пожалуй, вы и здесь правы, миледи, иначе мы захлебнемся в мелких разборках, кто кому платит на улице, ремонте оборудования...
Новая деятельная жизнь закрутила девушку. Из графства Таури приехали Горен, несколько служанок, Патрик, мастер Сентис, молодой мастер сладостей Четан, которого Элья подключила к расширению ассортимента мороженого, несколько семей мастеровых, женщины которых ткали, плели кружева, могли валять вещи, а мужчины были заняты в производстве мебели.
Элья не ожидала такого количества таурцев, но сумела устроить всех не без выгоды для себя. Потихоньку выкупленная на краю столицы земля с небольшим домиком превратилась в оживленный городок. Больше сотни рабочих вели строительство нового особняка; садовник Патрик с нанятыми помощниками планировал будущий сад и следил за сооружением оранжереи; были приглашены рабочие для создания обогреваемого павильона, в котором позднее будут работать кружевницы и ткачихи.
С приездом графини Совин, находившейся в крайне затруднительном финансовом положении и согласившейся занять должность компаньонки молодой леди, Элья начала подготавливать свой выход в свет.
Графиня Совин была привлекательной и острой на язык леди. Именно ее резкость не позволила ей ужиться с зятем, в результате чего она вынуждена была переселиться в старый дом своих покойных родителей и, продавая оставшиеся драгоценности, вести жалкое подобие аристократической жизни.
Будучи деятельной дамой, она пыталась организовать мастерскую, где трудились бы кружевницы, но полученные доходы едва покрывали затраты. В небольшом городке не требовалось много кружев, а выйти на рынок в крупных населенных пунктах у нее не хватило опыта и смелости. В то же время старый дом нуждался в ремонте и грозил не пережить зиму, слугам задерживалась оплата, кружевницы требовали более качественного сырья для работы, и именно в этот момент графиня Совин получила интересное предложение стать компаньонкой. Недолго думая, она, поблагодарив стихии, согласилась.
Элье компаньонка пришлась по душе. Эмме Совин на вид было чуть больше двадцати пяти, хотя дочь уже сделала ее бабушкой. Эмма оказалась очень интересной энергичной женщиной и сразу же понравилась леди Таури.
Вместе они готовились к первому визиту во дворец. Обе оделись богато и ярко. Скромничать не собиралась ни одна из них. У королевского казначея Элье пора было получать свой доход от графства в тысячу золотых, но визит к нему являлся только предлогом. Графине Таури следовало быть представленной королю и стать частой гостьей во дворце. Это было условием ее проживания в столице. Эмма придумала сходить на разведку и посмотреть, какая во дворце атмосфера, как одеваются дамы, насколько там безопасно. Наемники, окончательно ставшие людьми графини Таури, сопровождали их, щеголяя своими нарядами и оружием не меньше дам.
Стоило обеим леди выйти из экипажа, как они привлекли внимание праздношатающихся любителей дворцовой жизни. Элья в струящемся малиновом платье, укрытом сверху черными кружевами, и в агатовом комплекте украшений выглядела немного старше своего возраста. Эмма в таком же струящемся по телу платье, только голубого цвета, и в накинутом сверху жакете, состоящем из золотых кружев и спускающемся почти до пят, смотрелась чуть более взрослой подружкой Эльи. Обе графини выглядели сказочно, словно волшебные живые цветы, по воле мага оказавшиеся в королевском саду.
— Голубчик, проводите нас к казначею, — обратилась Эмма к раскрывшему в удивлении рот при виде чудного видения слуге.
Проведя чередой бесчисленных гулких коридоров, дам вывели к солидной двери и, показав рукой, что им туда, оставили одних. Дворец произвел на них неприятное впечатление. Практически полное отсутствие мебели, ограниченное количество светильников, запах заброшенности и пустоты. Лишь несколько раз леди натолкнулись на спешащих на выход аристократов, которые смотрели на них, раскрыв рот. Эмма одарила их насмешливым взглядом, а одному даже фыркнула в лицо в ответ на жадный взгляд. Стоя у двери, вошедшая в кураж леди Совин подмигнула Элье:
— Ну что, до победного?
— Да, пока не отдаст, не выпустим. — Погрозив кулаком, Таури глубоко вздохнула и нацепила улыбку. — Дело принципа, — прошептала она и посмотрела на свою компаньонку, которая смотрела на нее подбадривающе.
— Тогда вперед! — как полководец, скомандовала Эмма.
И обе леди ввалились в приемную, смеясь от будоражащего кровь затеянного маленького преступления.
— Доложите его сиятельству, что к нему графиня Таури и графиня Совин, — оповестила Эмма секретаря. Мужчина с большими залысинами с некоторыми сомнениями встал.
— Ну же, чудеснейший, шевелитесь, — подбодрила его разыгравшаяся Эмма.
Секретарь совсем растерялся, но выдвинулся к кабинету казначея, выворачивая шею и не выпуская из виду двух веселых необычайно красивых леди.
— Ваше сиятельство, там к вам их сиятельства.
— Корин, не бубните, кто там? — послышался грозный рык льва.
— Леди графиня и Таури Совин, — отчитался так и не выпускающий из поля зрения прелестных дам обалдевший секретарь.
— Бедняга, заработался, — сочувственно громко прошептала Эмма. — Пошли, большего от секретаря мы не дождемся.
Леди самостоятельно пригласились в кабинет казначея, вытолкали секретаря, все так же не сводящего глаз с них, и начали разговор.
— Граф Динари, мы к вам по делу. Надеюсь, меня вы помните. — Эмма вопросительно посмотрела на сидящего за огромным столом невысокого мужчину.
— Да, леди Совин, как я вас могу забыть, когда ваше поместье всегда задерживает выплату налогов, — проявил недовольство 'лев'.
— Ах, какие пустяки, — махнула ручкой Эмма, — у графини Таури к вам дело, а вы все о былом, как старикан, право, ворчите, бубните.
Казначей недовольно поджал губы, подтверждая всем своим видом, что да, он старикан и шутки шутить не намерен. На вид ему было около сорока, но у магов частенько возраст зависит от настроения, от внутреннего ощущения прожитых лет. Так, например, Эмма, познакомившись с Эльей, за считаные дни сбросила лет десять-пятнадцать, а казначей мог непроизвольно добавить себе возраста из-за вредной работы, хотя вряд ли. Немного сутулящийся, невероятно серьезный, возможно даже грозный, но слегка растерянный от напора графини Совин.
— Дорогая, говорите вы о нашем деле, — прохаживаясь по кабинету и рассматривая скудное убранство, произнесла Эмма.
— Ваше сиятельство, к вам поступили мои деньги из графства, я пришла за ними! — радостно выпалила Элья.
— Простите, ничего не знаю. Какие деньги, почему ко мне? — совсем не радуясь, отбился казначей, недовольно поглядывая на бродящую позади Эмму.
— Ну как же, вот указ королевского поверенного, так что платите по счетам! — Помахав бумажкой перед носом, Элья все же дала ее в руки графу.
— Так-так, ну что ж, все верно, — не стал отпираться его сиятельство, — только денег в казне нет.
— Как это нет? Я не давала разрешения тратить мои деньги, — возмутилась девушка.
Казначей развел руками, всячески показывая, что ничем помочь не может, и посмотрел на дверь, надеясь, что леди догадаются двинуться к выходу. Графиня Совин догадалась. Подойдя к двери, она, выглянув в приемную, подарила очаровательную улыбку секретарю, потом захлопнула дверь и задвинула засов. Две леди и казначей оказались заперты в кабинете.
— Ой, — счастливо улыбаясь, выдохнула леди Таури.
— Ах, — поддакнула ей леди Совин и, эротично вытаскивая из рукава длинную атласную ленту, начала приближаться к графу Динари.
С мужчиной ранее ничего подобного не случалось.
К нему вообще редко заходили посетители, тем более дамы, тем более такие красивые и что-то затевающие.
На общественных мероприятиях его сторонились, так как он не мог отделаться от мысли, во сколько обходится каждый прием, и лицо королевского казначея всегда было кислым. Телосложение выдавало в нем человека скорее духовных достижений, чем физических, что также не привлекало к нему девиц.
Сейчас наводящий ужас на подчиненных грозный лев страшно растерялся и совершенно не знал, что противопоставить двум разыгравшимся чаровницам.
Графиня Совин, наслаждаясь происходящим террором, даже прищелкивала языком от удовольствия. Она давно уже не чувствовала себя такой привлекательной, уверенной и неотразимой.
Подойдя вплотную к многолетнему мучителю — пусть не лично, но сборщики налогов немало попортили ей нервов в свое время, — она привязала одну руку графа к новомодному стулу с подлокотниками. Словно опомнившись, вторая графиня, более молодая, делая сострадательное выражение лица, выхватила из своего рукава такую же ленту и привязала вторую руку казначея к подлокотнику. Обе дамы старательно навязали узлы и сделали пышный бант по завершении работы. Его сиятельство, наконец восстановив самообладание, усмехнулся.
— Что дальше, милые леди? Денег я вам все равно не дам, хоть пытайте, — опрометчиво закончил он.
— Какой отважный, — растроганно произнесла Элья и бросила восхищенный взгляд на него и умоляющий на подружку. Динари приосанился.
— Настоящий казначей, — браво подтвердила Эмма. — Дорогая, пока наш пыточный инструмент не растаял, прошу выдать его мне. — И протянула ладошку.
Девушка, немного засуетившись, достала из сумочки горсть льда.
— Немного подтаяло, — расстроилась она.
— Ничего, начинаем. — Взяв несколько кусочков, Эмма бросила их казначею за шиворот. От неожиданного коварства его сиятельство взревел.
Секретарь за дверью начал стучать и требовать немедленного освобождения начальника. Услышав призывы помощника, казначей мужественно стал терпеть скользящие по спине льдинки.
— Дорогая, — в восторге прижала руки к груди Эмма, — это ли не образец геройства!
— Потрясающе, — раскрыв пошире глаза, прошептала Элья, — но мы еще не получили мои деньги, придется подвергать пыткам дальше.
Проявив немного сочувствия, девушка снова полезла в свою сумочку и медленно вытащила намокшее ото льда перо.
— Испортилось, — расстроилась она.
— Ничего, так даже чувствительнее будет, — подбодрила соучастницу Эмма.
Как более опытная и возрастная, она принялась водить перышком по лицу, по шее казначея. Когда она кончиком залезла в ноздрю, он забавно всхрюкнул. Подбодренная реакцией, Эмма стала искать еще коварные места. Следующим оказалось ухо. Не выдержав, его сиятельство рассмеялся. Секретарь перестал стучать в дверь и, крикнув, что бежит за помощью, затих.
— Надо торопиться, — предупредила более юная соучастница.
— Ваше сиятельство, отдайте нам нашу тысячу золотых, и ваши мучения закончатся, — ткнула пальцем в казначея графиня Совин.
— Леди, я вам уже сказал, у меня нет денег, приходите через полгода, — гордо ответил Динари, вызвав невольные улыбки мучительниц.
— У меня есть мятные палочки, если их съесть много, то перехватывает дыхание, но боюсь, что помощь подоспеет раньше, — высказалась Элья.
— Нет, этого грозного и решительного мужчину мятными палочками не сломить, — задумчиво ответила компаньонка.
— Тогда будем бить по самому дорогому? — ужасаясь, спросила юная дева, прижимая руки к груди.
— Нет выхода, — сурово сдвинув брови и ударяя кулаком по столу, решилась леди Совин.
Казначей побледнел и опустил глаза на свое самое дорогое, чуть не упустив момент, когда старшая леди взяла хозяйственную книгу и медленно вырвала оттуда страницу.
— Не-е-е-ет! — Громогласный вопль казначея впоследствии обсуждали потомки не одно столетие.
Выхватив у Эммы вырванный лист, леди Таури с выражением крайней жестокости на лице стала рвать его пополам, после еще раз, а леди Совин уже тянула следующую страницу.
— Нет, оставьте, прекратите, что вы делаете?! — бушевал казначей, пытаясь освободиться из на удивление крепких лент.
Элья быстро просмотрела следующий листок и страдальчески воскликнула:
— О стихии, это же счета, сплошные цифры! Разве их потом восстановишь?! — И разорвала лист.
— Прекратите немедленно, злодейки! — рычал казначей.
— Отдайте положенную выплату, — отвечали дамы.
На пятом листке его сиятельство сдался и, кивнув на полку, разрешил взять десять туго набитых мешочков. Граф Динари оживился на секунду, когда увидел, как маленькие сумочки леди, висевшие аккуратными расшитыми кошелечками на запястьях, трансформируются в приличного размера сумки, причем без всякой магии, всего лишь путем умелого складывания, и снова обмяк.
В этот момент раздался грохот, и дверь в кабинет была выбита. На пороге появились дюжие молодцы, а следом за ними — его величество Фердинанд.
Строгий, оценивающий обстановку взгляд задержался на роскошных бантах, держащих руки казначея привязанными. Король отметил наполненное страданием выражение лица Динари, с удовольствием рассмотрел двух леди, старательно делающих вид немного пошаливших и безобидных дам. Одна была слишком юна, хоть и хороша, вторая казалась знакомой...
— Леди Совин? — не сдержав удивления, спросил его величество.
Графиня поклонилась еще раз, подтверждая догадку.
— Вы как-то необычайно помолодели, — проявил подозрительность Фердинанд.
— Активный образ жизни очень бодрит, ваше величество, других секретов у меня нет.
— Представьте мне вашу подельницу, — давая знак удалиться сопровождающим рыцарям, весело приказал король.
— Графиня Таури, вдова, — торжественно провозгласила Эмма.
Элья сделала изящнейший реверанс, склонила голову и не видела, как его величество вопросительно поднял одну бровь, кидая на леди Совин недоуменный взгляд. Та, так же молча излучая укоризну, ответила, мол, надо в ногу со временем шагать, теперь модно так выражать верноподданнические чувства, и тоже, улыбаясь, красиво повела ручкой и присела в реверансе. Король попытался помахать кистью, копируя дам, но жест не удался, и, плюнув на новшество, он задал волнующий вопрос:
— Скажите мне, леди, почему мой казначей связан и заперт с вами?
Графини замялись, не зная, как, не вдаваясь в подробности, быстро и четко ответить. Все знали, что король не любит словоблудия и суров с теми, кто плетет словесные кружева.
Как лицо заинтересованное и буквально кожей ощущая, что терпение величества на исходе, Элья, улыбаясь, ответила:
— Мы его пытали.
'Четко и по существу', — подумала она, пытаясь ласковым и радостным выражением лица показать, что всем было приятно.
Однако развесившие уши рыцари в приемном покое, услышав признание, сочли нужным протиснуться в кабинет. Банты на руках у казначея с той позиции видны не были, и поэтому они с откровенным ужасом взирали на двух прелестнейших дам и с трудом сопоставляли прозвучавшие слова и внешний вид леди.
— Что же вы хотели получить от графа Динари?
— Долг, ваше величество.
Дальнейшие разъяснения обошлись без недоразумений, более того, у казначея нашлось немало завистников, и многие пары долго еще играли в спальнях в 'казначея и разбойницу'.
А через пару недель компаньонка леди Таури неожиданно переехала во дворец, став официальной любовницей короля и хозяйкой-управительницей дворца.
