В покои вошла Глэдис. Колдунья, как всегда, была изящна, особенно в длинном зеленом платье и серой мантии. Она любила серый цвет, тем самым подчеркивая, что владела мглистой магией. Раньше Владимира это раздражало.
— Великие силы! — удивилась она. — Что с тобой такое? — Взор ее остановился на разорванном портрете. — Ничего себе! Быстро же ты сделал выбор. Не думала, что ты прислушаешься к моим словам.
— Избавь меня от долгих речей, Глэдис. Дай мне зелье от головной боли.
— Зелье не вода, Владимир. Вспомни вчерашний день и своего брата. Хочешь пополнить коллекцию сумасшедших в замке? — Она показала склянку с лечебным зельем.
Принц прожигал ее взглядом, но она и шагу не сделала, чтобы отдать ему склянку.
— Скажи, как ты докатился до такого? — полюбопытствовала она.
— Не твое дело, ты всего лишь придворная колдунья, а я — член королевской семьи.
— Ты меня пугаешь, Владимир. Что, по замку бродит неизвестная болезнь, вызывающая безумие? Сперва тиран, как забитый кролик, уполз на крышу с незнакомцем и скончался там, затем Симион стал вести себя как одержимый, а теперь ты рвешь портрет своего ненаглядного кузена и показываешь свое высокомерие.
— Тиран? Поуважительней говори про моего покойного отца. Он был твоим королем. — Владимир дернулся вперед, схватил Глэдис за локоть и отобрал у нее зелье. Она замерла, хмуро наблюдая, как он поглощает жидкость из склянки.
— Ну? Головная боль прошла? И теперь ты будешь сокрушаться по поводу портрета? — Колдунья подняла обрывок, на котором был изображен Фредрик. — Сколько вам было лет, когда рисовали этот портрет?
Владимир вскинул меч и ударил им по обрывку. Глэдис, перед носом которой сверкнуло оружие, отступила.
— Да что с тобой?! — не выдержала она. Колдунья вовсе не заступалась за Фредрика. Она и сама не любила графа, просто не могла понять, что творилось вокруг. Для мглистых магов неведение было хуже всего. К тому же Глэдис была главной колдуньей замка, высшей в Океании. То, что она не могла понять суть происходящего, было ударом по ее гордости.
— Ты заступаешься за моего кузена?! — громко спросил Владимир. — Он же предатель!
— Предатель, — сухо повторила Глэдис. — Я доберусь до сути всего этого, принц, — пообещала она, и прозвучало это почти как угроза. Покидая комнату, она не забыла хлопнуть дверью. Обычно Глэдис ходила тихо, но сейчас ее шаги были слышны еще долго.
Владимир несколько раз взмахнул мечом в воздухе и злобно улыбнулся. Его нога стояла на четвертинке портрета.
Двести с лишним лет спустя
"Что говорить, когда тебе и так все ясно, Тэас. Владимир не был безумен. И можно ли винить его хоть в чем-нибудь из того, что он делал дальше, когда творил он это неосознанно. Мне известно, что он явился тогда к Симиону и наглядно продемонстрировал ему всю свою ненависть к Фредрику, Констару и Валарду. Симион получил то, чего добивался".
Двести с лишним лет назад
Лундес была вынуждена остановиться. За ней следили. Раскрыв посох, она решила не тянуть:
— Выходи! Кем бы ты ни был!
Фладен шагнул на усыпанную листьями дорогу и оказался напротив Эверли. Она ожидала увидеть кого-то другого.
— Ты?
Теперь, когда магия Фавластаса не действовала на нее, она могла трезво оценить ситуацию и выбор Рифуса.
— Приветствую тебя, королева.
— Не королева. — Лундес убрала посох и опустила голову. — Какая я тебе королева? Мне не найти слов, чтобы объяснить тебе то, что произошло в Астании.
Он покрепче сжал лук, который держал в руках.
— Я все знаю. С тобой произошло то же, что с остальными в тронном зале. Демон околдовал тебя, но, вижу, ты справилась с его чарами. Вот только это не вернет моего отца и твоего брата! И те мертвецы, которыми было усыпано поле перед вратами, — они на твоей совести, их кровь на твоих руках. Ты знаешь это. Мы оба знаем.
— Я не имею отношения к гибели Рифуса, да и кровь Нария не на моих руках, — возразила Лундес. — Ради всех богов, не приписывай мне еще и это!
— Кто спас тебя? Полагаю, Фредрик?
— Да.
— Я видел тебя у врат, Лундес. Видел, на чьей стороне ты сражалась.
— Ты был в Тредате? Прыгнул в проход вслед за нами? Удивительно. Да ты и впрямь достоин своей славы тени.
— Тогда сражались многие астанские бойцы, но только мы с тобой боролись на стороне графства. Я не стал присоединяться к вам после победы, решил добраться до Анатары самостоятельно и понаблюдать за тобой тайно. Убедиться, что ты изменилась, что не опорочишь графскую семью.
— Убедился?
— Ты на самом деле любишь его, Лундес? — неожиданно спросил Фладен.
— Подглядывал за нами?
— Да у тебя на лице все написано, когда ты говоришь о Фредрике. Просто мне не хотелось бы, чтобы ты совершила очередную глупость и опозорила Астанию окончательно. Это ведь граф Гаус, верховный страж. Ты понимаешь, что делаешь? Ты вела себя нескромно, не так, как подобает астанской принцессе. Твой брат сказал бы, что ты вешаешься графу на шею.
— Ты не мой брат! — возмутилась она. — Ты не знал его и не знаешь меня, не знаешь Фредрика! Ты вообще ничего не понимаешь!
— Я уверен, что твой брат не оценил бы этого. Он берег тебя, как драгоценность, а теперь ты открыто делаешь все, чтобы посмеяться над его стараниями. Драгоценность пошла по рукам?
Лундес замахнулась, но Фладен остановил ее руку. Она растерялась, не зная, как себя вести, ведь после подчинения боялась выглядеть жестокой.
— Ты не смеешь оскорблять меня, — злилась она. — Не смеешь, Фладен. Будь ты трижды избранником моего брата, это не делает из тебя его сына. С чего это вдруг ты стал так защищать его правила? Когда-то сам охотно нарушал их. Как бы тебя ни называли, но кровь Эверли не течет по твоим жилам.
— Ты не изменилась, лишь надела маску праведницы. Если боишься услышать, что твой брат любил меня больше, чем тебя, то не беспокойся. Рифус был готов отгородить тебя от всего зла, что есть в мире, однако своими заботами и любовью он сделал из тебя то, что ты есть. Меня он уважал не за общую кровь, а за мою сущность. Жаль Фредрика, если он и впрямь влюбился в тебя. Чувства — тоже демоны. Они затуманивают сознание. Уж я-то знаю. — Фладен хитро улыбнулся, и эта улыбка для Лундес была оскорбительной. — Интересно, скольких еще ты обманешь после стража?
В глазах Лундес стояли слезы. Она часто дышала и благодарила богов, что тьма скрывала ее лицо от напыщенного эльфа. Ей хотелось упасть на колени, вскинуть руки к небу и закричать так громко, чтобы Рифус услышал ее. Она хотела бы спросить, почему он так поступил с ней? Почему все доверил Фладену? Ведь этот эльф оскорблял ее только потому, что когда-то она отвергла его. Но ведь не было ничего серьезного тогда. Они даже по-настоящему не целовались ни разу в жизни. Так, изображали что-то через платок. Не было между ними никакой любви. И длились их встречи недолго.
С трудом сглотнув и удержав накопившиеся в глазах слезы, Лундес дрожащим голосом проговорила:
— Я не предам Фредрика и не брошу его, если ты об этом. Твои обвинения необоснованны. Тебе просто нравится оскорблять меня.
— Ну, ты уже бросила его. Разве ты не возвращаешься в Астанию?
— Да, потому что хочу исправить то, что натворила. Я не бездушная тварь! Мне не все равно, и в углу я не прячусь! — По ее щекам все же потекли слезы, но она старалась говорить твердо. — Боги знают, я не хотела этого! Я была под властью Фавластаса! Не моя вина, что это случилось, так же как не вина всех эльфов Астании, что они попали под влияние демона. Я хочу помочь. Хочу исправить то, что было сделано. Но тебе не понять.
— Ты могла сопротивляться. Я был в тронном зале, когда подчиняли других, и смог устоять перед демоническими чарами. К тому же остальные не ожидали появления Фавластаса и не могли подготовиться, вот и стали его рабами.
— Ты думаешь, что я знала, в кого он меня превратит, когда впервые заговорила с ним? — поразилась Лундес. — Думаешь, я так хотела власти, что заручилась поддержкой демона?
— Да, именно так я и думаю. А еще я считаю, что тогда в тронном зале умереть следовало тебе, а не моему отцу. Никто: ни я, ни Рифус, ни даже мой отец — не смогли обуздать твой непокорный характер. И Фредрик не сможет изменить тебя. В лучшем случае ты разрушишь ему жизнь, а когда он умрет от старости, ты подыщешь себе другого человека. Прежде чем кидаться на меня и доказывать, что я не прав, спроси себя, действительно ли мои слова лживы?
Лундес не могла говорить. Она тряслась, но из ее груди не вырвалось ни звука.
— Молчишь? Тогда я скажу тебе, зачем следовал за тобой. Никогда больше не возвращайся в Астанию. — Ему самому были неприятны эти слова. — Не думай, что я желал короны, это неправда. Однако теперь, когда Фавластаса в Астании нет, я — король. И я запрещаю тебе пересекать границу астанского леса. Обещаю, что буду бороться за каждого лишенного воли эльфа.
— А если я не стану тебя слушать?
— Тогда я не буду защищать тебя от нападок обезумевших астанцев. Они пока еще во власти Фавластаса.
— Значит, и король их — Фавластас, не ты.
— Не все эльфы попали под влияние демона. И те, кто не попал, против тебя. Это их решение.
— Что ты сказал им про меня?
Вместо ответа Фладен нацелил на нее лук.
— Не двигайся, Лундес. Не двигайся.
Пока она пыталась совладать с собой, он оставил ее одну. Эверли опустилась на колени, закрыла лицо руками и зарыдала в голос. Поначалу она старалась остановить слезы, но не смогла — и в результате сдалась. Как будто специально поднялся ледяной ветер и выпал снег. Прав был Фредрик, крутилось в голове Лундес. Весь мир словно сговорился против них, все окунулось в холод и темноту, все потеряло смысл. И единственный ответ на миллионы вопросов — тишина.
Ее рыдания заглушал свист ветра. Она сидела на земле, и ей было все равно, что пальцы окоченели, а одежда испачкалась. Наверное, она бы так и замерзла в том лесу, недалеко от Анатары, если бы две крепкие и надежные руки мягко не обхватили ее за плечи и не заставили двигаться. Она уже почти не чувствовала ног и рук, тихонько застонала и подняла глаза.
— Фредрик? — Должно быть, он был ненастоящим. Или же... и вправду он? В таком случае ей было все равно, как он оказался там и почему. Следил ли он за ней с самого начала или нагнал, чтобы сказать что-то. Главное, что это был он.
Граф поднял ее на руки и прижал к груди, согрев своим меховым плащом.
— Все будет хорошо.
— Фредрик... — Она хотела ему что-то сказать — что-то важное, но не смогла. Вместо этого опять зарыдала.
— Успокойся, — заботливо произнес граф. — Не думай о том, кто довел тебя до такого. Кем бы он ни был, он ошибся. — В его голосе прозвучали презрительные ноты, обращенные к обидчику. Правда, граф еще не знал, что обидчиком был Фладен.
— Фредрик, забери меня с собой, — с трудом попросила она. — Я больше ничего не хочу. Просто забери меня с собой.
— Тише, — мягко протянул граф и поцеловал ее соленые губы. — Мы возвращаемся в Анатару. Я нагнал тебя, чтобы сказать, что я передумал. Это самоубийство, то, что ты собиралась сделать. За пределами графства не спастись. Уже поздно бежать. А мы ведь не делаем глупостей, верно?
Принцесса слегка кивнула и зажмурилась.
Глава 17. Холод аданея
В то утро, когда Лундес крепко спала в отведенных ей покоях, граф собрал оставшихся в Анатаре стражей.
— Продолжим исследование. — И это были далеко не первые слова верховного стража, обращенные к своим воинам.
Двадцать эльфов замерли в ожидании приказов. Многие из них только поднялись в замок из тоннелей, так же как и их лидер. Теперь все они расположились в каминном зале.
— Кадан, — Фредрик устремил взгляд на одного из своих подчиненных, — вместе мы спустимся в самую большую из дыр и на этот раз проверим левый тоннель. Те, кто был со мной ночью, видели этих существ. Мне не хотелось бы утверждать, что они действительно из аданея, но ничего иного не остается. Тут поговаривают, что убить чертей, демонов и подобных им тварей нельзя. Бытует такое мнение, блуждают по замку слухи. И очень надеюсь, что не вы их порождаете.
— Верховный страж...
— Граф...
— Мы уверяем, что...
— Как бы ни было тяжело, — перебил их Фредрик, — слово "невозможно" с этого дня запретное. Положение у нас непростое, это верно, но если подумать, то нам подарили шанс докопаться до тайны тысячелетия. Раз так вышло, что прошлое проявилось в наши дни, мы выжмем из ситуации все положительные моменты и насытимся информацией. Во время сражения изучайте врага, будьте очень внимательны, не поддавайтесь ярости. Наш противник — ученый, и сражаться с ним и его окружением придется умом. Отмечайте поведение подземных существ и влияние нашей магии на них. Если атакуете, только жезлом. Реже используйте светлую магию. Против аданейцев должна сработать небесная сила.
— Что прикажете делать остальным? — поинтересовался Скарлиз.
— Те, кто действовал со мной этой ночью, сегодня могут отдохнуть, в том числе и ты, Скарлиз. Остальные возьмите на себя те дыры, что в юго-восточной части замка.
— Как прикажете, верховный страж.
В дверь постучали.
— Кто? — спросила Лундес, обернувшись. К тому моменту она уже была на ногах, но появляться на людях не спешила. Чувствовала себя разбитой, бесполезной, пустышкой. Прежде чем ответить гостю, кем бы он ни был, она взглянула на себя в зеркало. Катастрофа! Глаза красные и отекшие от слез, губы потрескавшиеся. И как показываться кому-то в таком виде?
— По правде, — начала Лундес, тщетно пытаясь привести себя в порядок, — я хочу побыть одна! Кто это? Фред? Ты?
— Нет. Лундес, прошу, откройте. Это Скарлиз. Мне приказано осмотреть вас. Я здесь лекарь.
— Я в порядке, — скептически глядя на себя в зеркало, сказала Лундес.
— У меня приказ, принцесса.
Эверли вздохнула, в последний раз попыталась что-то сделать с волосами и, наконец, подступила к двери, повернув ключ в замке.
— Открыто.
Он сразу же вошел. Она уныло посмотрела на него, ощущая себя грязной, как никогда.
— Ладно, заходи, Скарлиз. На самом деле, спасибо, что пришел. — Лундес отошла в сторону, пропустив его в комнату. — Признаться, приятно видеть сородича, особенно после...
— Да-да, я слышал. И тут тоже есть что обсудить.
— Так ты пришел осмотреть меня как лекарь или Фред... Фредрик... граф Гаус попросил поговорить со мной и поднять боевой настрой?
— Вы проницательны, принцесса.
— Ты мне льстишь.
— Замрите ненадолго, сначала я все же проверю ваше поле как лекарь.
— А то вдруг я шпионка и сама того не знаю, — высказала она популярную в замке версию.
— Вас волнует этот вздор?
— Ну а вдруг не вздор? Последнее, чего я хочу, это помочь врагу уничтожить Фредрика.
— Верховный страж поручился за вас, несмотря на явное недоверие и некоторое давление его окружения. Вы должны ценить это и поддерживать графа, а не вносить сомнения в умы других, как это делаете сейчас со мной. Неужели вы не понимаете, что усложняете и без того непростое положение верховного стража? Вы боитесь самой себя? Думаете, что враг способен видеть нас вашими глазами? Уж поверьте, будь это так, вы бы знали и граф бы понял. У вас провалы в памяти? Не помните, что ели на завтрак, с кем беседовали за обедом или о чем спорили за ужином?
