У выхода из бункера нас встретил Шепард. Эльфин некроголем, больше всего похожий на проросшую острой травой сколопендру на длинных крабьих лапках, с довольным писком кинулся к хозяйке и, мгновенно взлетев на плечо, удовлетворённо "замурчал", хотя этот звук больше похож, на самом деле, на едва слышимое потрескивание костяных трещоток.
— Соскучился, малыш, — девушка ласково погладила ребристо-шипастую костяную голову голема, за что была мгновенно удостоена весьма мелодичным перестуком пластинок брони создания.
— Миа, блин, а почему Шепард-то?
— А потому что живее всех живых, хотя уже и помер разок, — подмигрула остроухая.
— Эль-Лич, как мне кажется, больше под описание подходит, — хмыкнул я, разглядывая животинку. Гибкое тело, четыре пары глаз, острые мандибулы а-ля Хищник, скрывающие многозубую пасть. — Лысый и спокойный.
Эльфа встала как вкопанная:
— Саш, у вас чего, Ленин воскрес?!
— С чего ты взяла?
— Ты сам сказал, что живой, хотя раз умереть успел.
— Щютка йумора, — развёл я руками. — Звиняй, по-другому умею. Лежит себе спокойненько Ильич в мавзолее, отдыхает, и, увы, сухой и костлявенькой, но твёрдой рукой вести народы к светлому коммунизму не собирается.
Свежесозданный голем Шепард размытой молнией сиганул вверх, заставив Миа заметно покачнуться, и с довольным видом костяной морды, хелицерами прижимающей к себе трепыхающуюся пернатую мышь, приземлился на обломок стены.
Летун ещё подёргал крыльями, теряя последние серые пёрышки, и затих, усыхая буквально на глазах. Мы подошли к голему, Миа заинтересованно присела рядом с питомцем:
— Щоб мэни так жилось, — вырвалось у неё. Девушка показала изящным пальчиком на пасть Шепарда. — Видишь?
Я присмотрелся. Почесал тыковку. Присвистнул. Почесал ещё раз и, расстегнув кобуру, отошёл на несколько шагов назад.
— Ты чего, Сашка?
Я в недоумении посмотрел на лучащуюся счастьем эльфийку:
— Я? Я ничего, а вот ты скажи, зачем карманного Ктулху вырастила?
Из глубин пасти Шепарда, откуда-то из района глотки, к тушке невезучего летуна присосалось с полдюжины тёмно-красных щупалец, в местах соприкосновения с плотью они выпустили тонкие белёсые усики, кои с успехом ввинчивались внутрь пернатого грызуна.
— Боишься, что моск зохаваит?
Я постучал себя по черепушке:
— Было бы что хавать, с голоду же сдохнет. Просто напомнило один жадный до крови кустарник, — перед глазами всплыла картина ползучих корешков в неизвестном мире, меня перетряхнуло — не свали оттуда вовремя, может, и костей бы не осталось.
— Он не опасен. Просто зубы пока не приобрели должной прочности, — эльфийка ласково почесала загривок голема, на что сёрбающий некрохимероид ответил довольным постукиванием пластинок спины. — А вообще, я довольна этой разработкой. Даже не ожидала, что реплика функциональных узлов нашего славного сэра Клеймора так удачно наложится на базовую схему разведчика.
Я немножко закашлялся:
— Клеймора?
— Ага. Интересная у него структура связи ауры и физического тела.
Застегнув кобуру, я сел рядом с сумеречной девой:
— Я думал, что один такой вумный, догадавшийся умыкнуть слепок его тонких структур.
Миа засмеялась, ткнула маленьким кулачком в плечо:
— Нас как минимум двое.
— А зачем?.. — я покосился на голема, старательно высасывающего остатки летуна.
— Не знаю, куда выкинет. А разведчик, если успеет поднабрать сил и окрепнуть, станет неплохим подспорьем в пути до территорий Домов, — эльфа пошевелила в задумчивости ушками. — Да и интересно, сработает эволюционная закладка, или нет.
Я глянул на то, что ещё вчера вечером, после того, как спало марево, булькало в небольшом углублении, пускало крупные матово-чёрные пузыри, лопающиеся с непередаваемым ароматом хорошо переваренной гнили, и признаков жизни не подавало. Шепард, оставив высушенную тушку, поуркивал, выгибая острохребетную спинку, на которой пульсировали, увеличиваясь буквально на глазах, две крупные мозоли.
Затаив дыхание, мы смотрели за метаморфозами экспериментального некроголема. Тоненько запищав, Шепард выгнул до хруста спину, и пузыри лопнули, оставив после себя стремительно сохнущие серо-зелёные кожистые крылышки, украшенные тонкими длинными когтями.
Растопырив их в стороны, голем сделал несколько шагов, примеряясь к новой балансировке, и, умильно зачвиркав, пополз на прежний насест.
— Кажется, сработала, — Миа обняла меня, чмокнула мягкими губами в нос, серьёзно посмотрела в глаза. — Сань, а где тут можно пострелять?
Я открыл глаза. Ночь, звёзды перемигиваются, в небе неторопливо ползут две луны, рядом тихо плещется о каменные стены вода в канале, шелестит трава. Что-то не так.
Приподнявшись на локтях, я осмотрелся. Миа нет ни слева, ни справа. Только подаренная метаморфом рубашка, сидевшая на эльфийке как короткое платье, медленно остывает. В глубине Сути, на самом краю восприятия, неторопливо тают белесые последыши Тумана.
Подтянув опустевшую рубашку, я зарылся в неё носом, стараясь успеть надышаться впрок ароматом Миа.
Старикан ошибся со своим прогнозом, девушку утянуло обратно только на шестой день. Ночь, если точнее. За вычетом времени на взаимную реанимацию, это были самые счастливые четыре с половиной дня в моей жизни. И, насколько я могу понять, не у одного меня.
По крайней мере, Стефания заметно расцвела, напиталась Силой и энергией по самое не балуйся, разве что из ушек острых накопленное не брызгало.
Девушка облазила всю доступную территорию, походя начисто слопала заблудившуюся стайку хосков, насобирала образцов флоры и фауны столько, что мне стало боязно за её внепространственные карманы — как бы не лопнули от такого количества препаратов. С другой стороны — плоды природы тут весьма хорошо адаптировались к близкой аномалии, а значит, у них есть шанс прижиться на выжженных, отравленных островах, оставшихся от континента под странным названием Восточная Дага. Восстановление экосистемы — дело крайне полезное, главное, чтобы всё это добро там прижилось и не мутировало вслед за тем немногим, что умудрилось выжить под доисторическими аналогами атомного пламени.
Удачи ей в её начинаниях, искренне и от всего сердца.
Тяжело вздохнув, я свернулся калачиком, прижимая рубашку к телу. Впервые с момента возвращения я ощутил холод и одиночество.
— Ну и как тебе — быть трахнутым знойной эльфийкой?
— Вообще-то...
Артас довольно развалился в кресле:
— Не оправдывайся — не ты её, она — тебя. Изобретательная деваха, да? — Хаосит подмигнул и с чавканьем вгрызся в грушу.
— А подсматривать, товарищ бог, нехорошо, — ну и фиг с ним, с Артасом. Вуайерист хренов. — Записи ещё сделал, колись?
— Чем?
— А мне откуда знать, что у тебя там в арсенале позаныкано?
Артас покачал ногой, удерживая шлёпок только на большом пальце.
— Не записывал, — хаоситская сущность пригубила кофе. — Фото дать?
Кофе и груши... Знатное слабительное, однако. Ты б ещё лимончиком закусил, для надёжности.
— Сдаётся мне, что ни разу ты не Артас, — я посмотрел в глаза богу. Странное ощущение — с бездной не сравнится, но как будто в дурку заглянул в день открытых дверей.
— На основании чего такие весомые предположения?
Я молча сожрал грушу и цинично замариновал хвостик в чашке.
— Значит, тебе я обязан этим телом, — хмыкнул я, подтянув следующий фрукт. — Ну, здрав будь, Шут.
— Как узнал, хвостатый?
Я довольно улыбнулся:
— У тебя глаза отмороженные чуть больше, чем полностью.
Псевдоартас как-то поплыл, подёрнулся рябью, и увеличился в размерах, изменив внешность. Передо мной сидел здоровенный рыжий негр с жутковатым шрамом на левой шеке, который не мог скрыть даже весьма искусный гримм, в безрукавке и шароварах, с парой ятаганов, заткнутых за широкий не то пояс, не то кушак. Стильненький буратино, чо. В подворотне с таким встретишься — на кирпичах озолотишься.
Я почесался за ухом, сладко жмурясь и помуркивая.
— Так с какой целью призвал сюда? Не просто ж кофе попить?
— А хоть бы и кофе, — Шут хлопнул себя по коленям. — Экселенц немного занят, так что задачу ставить буду я.
Неторопливо раскурив сигару, подручный бога Хаоса довольно растянулся в кресле, жалобно треснувшим под его весом.
— Задача, как Артас и говорил, простая — располагаешься в Эри-Тау, чутка отдыхаешь после боевых подвигов. А потом, в промежуток между вторым и пятым днём Лендорга, собрав попу в горсть, отправляешься на деактивацию следующей аномалии. Расположена недалеко от Анклава, примерно в трёхстах пятидесяти километрах от его стен на юг. Местность гористая, труднопроходимая, — глаза Шута неприятно сверкнули из-под густых бровей. — По воздуху не доберёшься, даже не думай. Фауна местная очень не любит всякие летающие штуки, плюс постоянный сильный ветер и сверхвысокие выбросы пара и газов. Давление там такое, что любой дирижопель развалится прямо в воздухе.
Ориентиры — старый разрушенный храм на востоке, река на юго-западе, дырявая горка на юге. На карте отмечено, в общем, — посланник протянул мне мятую бумажку антикварного вида.
Сунув её в карман, я погладил Скола, дремлющего на плече.
— Понял. Так что там насчёт фото?
— Извиняй, порнухи нет, — развёл Шут руками, в одной из которых оказался плоский каменный блинчик из тех, что принято пулять по воде, отсчитывая количество прыжков. Поверхность камешка тускло засветилась, над ней начали клубиться белёсые испарения, а в них — протаял образ Миа. Длинные волнистые пряди падали на грудь, губка загадочно прикушена, в глазах — нега и неясное обещание.
Шут бросил камушек мне:
— Держи на память.
— Пасиб, — ответил я, пряча камушек понадёжнее, и уже ощущая, как меня начинает тянуть обратно в Эрдигайл.
Шут сел так, что его лицо оказалось напротив моего.
— И всё-таки, каково это — когда не ты, а тебя?
— Это здорово, Шут, — улыбнулся я, погружаясь в яркие воспоминания. — До встречи.
И Туман сомкнулся надо мной.
Интерлюдия I
Туман
Колодец Хаоса, резиденция Артаса
— Что скажешь, Гаер?
Рыжий негр покосился на мантикору, разлёгшуюся у ног Артаса.
— Подозрительно везучий малой, — резюмировал свои мысли Шут. — Очень.
— Любимчик Кисмета, — мрачно хмыкнул Игрок. — Ну и плюс некоторая корректировка вероятностей с моей стороны, чтобы поскорее добрался до нужных кондиций.
— А как же та тварь Водного плана? Мозголомы от неё разбегаются как крысы.
— Пф, — бог отмахнулся, — обычная сторожевая сущность, ничего серьёзного из неё не получится.
— Та тварь Хаоса тоже не представляла ничего серьёзного, экселенц, — нехотя напомнил рыжий, — однако с нами случился Инспектор.
Игрок нахмурился:
— Там Наблюдатель ещё вероятности подогнал под свои параметры.
Артас сел в материализовавшееся кресло.
— Ты вот что скажи, Гаер, при таком развитии скоро он достигнет уровня, при котором командно сможет ликвидировать нашу занозу?
— Убийцу богов?
Игрок отмахнулся от озвученного варианта:
— Да что с ним станется? Если сам не пережрёт, то под раздачу арагорнова эксперимента попадёт рано или поздно.
Джокер при упоминании последнего едва заметно шевельнулся, но сразу стало понятно — случишь что, из этого положения тела ему не придётся потратить ни одной лишней миллисекунды для того, чтобы мгновенно вступить в бой с упомянутым противником.
— Спокойнее, Гаер, сюда ему никогда не попасть. Итак?
Шут едва заметно расслабился.
— Я с этим чудовищем не справлюсь. Даже если Убивец будет с нами — сольёмся. Хвостатый — сомнительно. Слишком мало сведений о его расе, о создателях расы вообще ничего не найдено, ни малейшей зацепки. Неушедшие — слишком призрачные сущности, чтобы по ним воссоздать финальные характеристики объекта. Остаётся полагаться на волю Кисмета. Впрочем, тестовый забег в Музее показал приличные результаты, особенно для абсолютно непритёршейся команды.
— Про Музей я в курсе, — Артас посуровел. — Старый там чего учудил?
— Проморгал целевой объект, позже сам его и зачистил.
Мантикора устроилась на коленях бога, с довольным видом подставляя голову под тонкие, длинные пальцы Артаса.
— Так и надо было. Слаат слишком много требовали. Ещё?
— Лаганар уволок вместе с пациентами ещё и боевую железяку, подобранную Лексом.
— И это нормально. Несколько артефактов в их мирах не будут лишними.
— Ещё он провёл инициацию зерна, — Шут пожевал толстыми губами. Весомо добавил: — С привязкой.
— Всю толпу?
Гаер кивнул.
— Что ж, ещё одна ниточка воздействия не будет лишней. Всё?
— Так точно, экселенц, больше эксцессов не выявлено. Разрешите вопрос?
Артас покачал головой — сколько циклов прошло, а никак не может привыкнуть к манере смены стилистики речи своего подопечного.
— Давай уж.
— Может, вы ему тело в мужское трансформируете?
Артас расхохотался. Мантикора, зашипев от громких звуков, прижала уши плотно к голове.
— Обойдётся, — весомо выдал бог, отсмеявшись. — По-моему, ему вообще плевать на пол своего организма, главное, что здоров и имеет много новых возможностей для познания. Опять же, у органиков-самцов есть вещь, портящая очень многие планы. Тестостерон. Сколько уже наших затей провалилось из-за того, что кто-то из Дестабилизаторов ощущал внезапно всю мощь стальных яиц и отправлял под откос тщательно выверенные, просчитанные до мельчайших отклонений вероятности?
Джокер совсем по-человечески поскрёб затылок. И присвистнул, видимо, подсчитав.
— Но у самок же тоже гармоны?
— Ему от этого ни тепло, ни холодно, Гаер. И да, думаю, стоит менять нашу стратегию. Угрозами, шантажом, подставами можно выиграть, но гораздо больший гешефт будет от лояльных Стабилизаторов. Поменяли бы чуть раньше, и ни Инспектора, ни Убийцы, ни, тем более, того чудовища не было бы.
Шут кивнул. Судя по задумчивому, рассеянному взгляду, боевик всё ещё вёл подсчёты провалов из-за гормональных всплесков органиков.
— Насчёт арагорнова "подарочка"... Локализовать удалось?
— Нет, экселенц, — Шут, вечно весёлый безумец, покачал головой и как-то разом погрустнел. — Следы теряются в пограничных ветвях.
— Сколько он уже?.. — неоконченный вопрос был понят правильно.
Гаер молча показал два пальца.
Пальцы Артаса побелели, стиснув подлокотник. Миг, и материал разлетелся пылью.
— Пока не вмешались Старшие, нужно самим ликвидировать это. Заодно и лояльность в паре вопросов сможем получить.
Взмах кистью, и Джокер, молча кивнув, покинул территорию Колодца Хаоса. Приказ о поисках следов получил высший приоритет, надо исполнять.
— Арагорн, поздравляю, ты подставился так красиво, что даже мне хочется поаплодировать тебе, — задумчиво произнёс бог Игры, запуская пальцы в короткую шерсть мантикоры. Демонический зверёк лишь довольно сощурился и обвил хвостом руку Артаса.
Часть II
Dementia et Fortitudo
Глава 12
