Разговорившись, мы заказали еще по две кружки холодного кваса и просидели полчаса, ничего толком не делая. За это время ни одного нового покупателя не появилось, и я думала, что уже не появится, как в обеденный зал неожиданно вбежала знакомая старуха со знакомым пареньком... этому субъекту я вчера отказалась продать зелье для "волшебных снов", с помощью которого можно заказывать любые сновидения. Проблема в том, что на это зелье подсаживаются люди-неудачники со слабой психикой, создают себе жизнь во снах и перестают жить в реальности. Не для детей такие вещи.
Старуха с донельзя довольной рожей подошла к стойке и спросила, здесь ли еще ведьма. Женщина-консьерж кивнула и указала на мой столик.
Старуха гаденько ухмыльнулась и поковыляла ко мне, стуча о доски пола своей палкой. Мальчика она зачем-то послала на улицу.
— Ну так, ягодка моя, не передумала ли бумажки мне свои показать, а? — спросила она, смирив меня взглядом помутневших от возраста глаз и обдав в лицо своим ароматным старческим дыханием.
— Гхм... А какое вы право имеете их у меня просить? Идите своей дорогой, бабушка, не мешайте мне обедать, — ответила я как можно спокойнее.
— Ах так, значит!? — она повысила голос, чтобы все в обеденном зале ее, старую дуру, слышали. — Значит, ты подтверждаешь, что никаких справок у тебя из академии нет и ты вообще нигде не училась, крыса!?
— Уйдите! — прикрикнул на нее Леопольд, ощетинившись.
— Ах, уйти!? А я не уйду просто так! Темная бестия, потравила столько народу своими зельями, а я смотреть должна!? Я этого так не оставлю! Она должна болтаться на виселице, в костре гореть, лживая продажная тварь!!!
— Бабушка! — крикнул паренек, вернувшийся в зал. — Бабушка, я привел!
— О! Господин инквизитор! — старушка бросилась к фигуре в белом, появившейся на пороге вслед за пареньком.
У меня внутри при виде этой фигуры все похолодело.
Посмотрев на мужчину с перьями на плечах белой мантии и с огромным мечом за спиной, с железной флягой на поясе и с серебряным кинжалом, я поняла, что влипла, причем, кажется, на этот раз все-таки смертельно...
— Лео, живо в комнату! Собирай вещи! — шепнула я застывшему в ужасе оборотню и двинула ему под столом по ноге, чтобы очнулся.
— Но ты... — он непонимающе посмотрел на меня.
— Живо, я сказала! Ему только я нужна! Собирай вещи и уводи Черта! Я как-нибудь справлюсь...
— Врешь! Ты с ним не справишься!... — зашипел оборотень
— Уходи немедленно!!! — прошипела я ему.
Лео, поняв, что против инквизитора мы с ним одинаково бессильны, кивнул и, превратившись в крысу, скрылся.
Наш разговор занял не больше нескольких секунд, и никто его не слышал. Инквизитор все это время осматривал зал, а старуха громко рассказывала ему, какие беспорядки я здесь устраиваю, как я хозяйку гостиницы запугала и как людей травлю и обманываю.
— ...Вот эта змея! Вот она! — кричала бабка, указывая на меня и хватая инквизитора за руку и тяня в мою сторону.
Инквизитор брезгливо высвободил свою руку в чистой белой перчатке из лапок старухи и, не снимая капюшона, направился в мою сторону.
Я решила сделать вид, будто я не при чем, и сидела, спокойно похлебывая квас.
— Она ведьма, она! Заберите ее и накажите, как следует! Стольких погубила, темная! Даже ребенку хозяйки отраву дала, крыса! — вопила бабка.
— Я разберусь, — осек ее холодный металлический голос. От этого глубокого раскатистого голоса, снежной лавиной прокатившемся по залу, все присутствующие замерли и уставились в мою сторону. Я сама едва сдержала дрожь, побежавшую по плечам, и нервно сделала еще один глоток кваса. — Кто ты такая? — спросил меня инквизитор, дождавшись, пока я проглочу.
— Жертва старой карги, которой зубы скалить не на кого, — отвечаю спокойно и честно.
— У меня плохое чувство юмора, — предупредил инквизитор все тем же тоном и голосом и, неожиданно схватив меня за локоть, грубо поднял из-за стола. — Стой прямо, смотри на меня, когда я с тобой говорю, и отвечай на мои вопросы.
Я встала прямо и посмотрела на слугу закона. Под шляпой он пока не видел, моего лица а, значит, не мог сразу понять, сколько ему дадут братья по Ордену за мою голову...
— Я честно продаю здесь зелья, можешь спросить у хозяйки гостиницы и у людей, которым я продала снадобья, — отвечаю, всеми силами сохраняя в голосе уверенность. Черт, и как я вообще так влипла?... что же делать?... — Их имена записаны у консьержа. Никто не отравился и не пострадал.
— Не прячь лицо, — велел инквизитор. — Или тебе стыдно смотреть мне в глаза?
— Только после тебя, — отвечаю в том же тоне. — Ни в одном законе не написано, что ведьмам запрещено носить шляпы!
— Договорилась, — подвел итог инквизитор.
Он взмахнул рукой и сделал странное движение кистью, после которого от меня намертво отшибло магию. После он, не мешкая, схватил меня за руку и, заломив ее мне за спину, прижал к себе в таком положении. Поскольку возражать и сопротивляться я уже не могла, он сдернул с меня шляпу и откинул ее в сторону.
— Итак, а теперь назови свое имя и академию, в которой училась, — попросил инквизитор тем же спокойным тоном. Он не злился и не раздражался. Просто делал свою работу.
Называть мое имя не потребовалось. Как только сидящие в зале увидели мое лицо, оно зазвучало на каждом углу, произносимое испуганными шепотками.
— Сама Бэйр!
— Бат-тюшки... что делается-то!...
— Во те-на! При мне заразу Бэйр схватили!...
— Будет, что внукам рассказать...
— Бэйр, ведьма с Великих Равнин, — ответила я твердым голосом и обернулась на инквизитора, готовясь к последствиям.
Но я не получила железным обухом меча в лоб, как ожидала. Он спокойно стоял, не отпуская моей руки.
Обернувшись, я посмотрела на лицо того, кто закончит мою развеселую жизнь, и обомлела.
Это был Арланд.
Сложно описать, что я ощутила в тот момент, когда увидела его. Чувства смешались, а перед глазами все поплыло от радости и удивления... Видеть это лицо теперь, когда я уже почти смирилась с смертью экзорциста, было настоящим чудом!
Он смотрел на меня с неменьшим изумлением, но отпускать не спешил. Я испуганно ждала, что будет дальше.
Голоса в зале зашептались. Все ждали хлеба и зрелищ, ведь у них на глазах поймали знаменитую ведьму.
— Вяжи ее уже, чего ты ждешь!
— Замолчите, — холодно велел Арланд старухе и смирил ее таким взглядом, что она за сердце схватилась. Зал мгновенно умолк после этих слов. — Бэйр, ведьма с Великих Равнин, ты арестована.
— Ты ведь не... — я пораженно посмотрела на Арланда.
— Сейчас я отведу тебя в здание Ордена, — невозмутимо сказал он. — Вещи можешь не собирать, они тебе не понадобятся. И, пожалуйста, не сопротивляйся, иначе я буду вынужден применить силу.
— Так-то, так-то! — завопила старуха, мерзко захихикав. — Получила, змея!?
— А вы встанете на учет в Орден, — заметил Арланд, повернувшись к старухе. — Вы лжете, учиняете беспорядки и обвиняете незнакомую девушку в том, чего не было. Правосудие белых сов касается не только колдунов.
Старуха аж затряслась при этих словах.
— Да я что же... я ж помочь хотела! Ведьму нашла, работу вашу выполнила!...
Арланд кинул на нее предупреждающий взгляд, и она тут же замолкла.
— Бэйр, вытяни вперед руки, — велел мне инквизитор, снимая с пояса серебряные наручники.
Я настолько ошалела от произошедшего, что послушно вытянула руки, пораженно смотря на Арланда и пытаясь понять, что вообще происходит. Мне не могло даже в голову прийти, что он может навредить мне, но что он, черти его дери, делает?
— Арланд, что ты задумал? — тихо спросила я, когда мы вышли из гостиницы и двинулись куда-то по улицам, заполненным толпой. Люди, завидев нас, расступались в живые коридоры и начинали пялиться.
— Я отведу тебя в Орден, зарегистрирую твою поимку и потом отдам на суд совета, — ответил он, и, как я ни старалась найти в его интонациях какой-то особенный намек, ничего не выходило. Его там просто не было.
— Что ты делаешь, тебе совсем крышу снесло!? Они убьют меня! — я потянула руки, надеясь остановить Арланда, но он резко дернул цепь и я, как собачонка на поводке, побежала за ним.
— Бэйр, не мешай мне! — процедил он сквозь зубы, оглядываясь на толпу. Новость о том, что схватили саму Бэйр, вылетела из гостиницы вместе со старухой, вокруг нас уже собирались люди. — Иди молча и не усложняй ситуацию.
Арланд вел меня сквозь толпу собравшихся зевак, не говоря больше ни слова. Я тоже молчала и шла, смотря на пернатую спину инквизитора. Было бы унизительным смотреть в землю под таким количеством взглядом, только и ждущих, как я расплачусь или начну молить о пощаде.
Вскоре за нами уже увязалась целая процессия, многие забегали вперед, чтобы посмотреть на мое лицо и сравнить с портретом на объявлении "розыск". Такие бумаги, развешенные по всему городу, стали чем-то вроде театральных брошюр с описанием спектакля. Вскоре их перестало хватать на каждого, и они пошли по рукам. Раз за разом голоса из толпы повторяли суммы, назначенные за поимку, а особо умные советовали Арланду убить меня и получить за голову в два раза больше, но инквизитор тут же отгонял таких предупреждающим взглядом, а тех, кто осмеливался бросить в меня чем-нибудь, иной раз укладывал кулаком, специально останавливаясь и находя смельчаков в толпе.
Мы шли долго и за это время, под гнетом насмешек людей, я впала в апатию. Я не позволяла себе бояться: ведь это означало бы, что Арланд в самом деле охотился за мной все это время! Я не могла в это поверить.
Однако, на моих руках были наручники, а инквизитор вел меня к зданию своего Ордену. Я не знала, что думать, только надеялась на то, что у него есть какой-то план и он не может мне о нем сказать, пока вокруг столько людей. Я вообще мастер глупых надежд на лучшее... Но думать о том, что Арланд просто оставил прядь моих волос до дня, когда сможет официально начать карьеру с поимки самой разыскиваемой ведьмы, означало расписаться в собственном приговоре. Этого я не могла.
Здание ордена Белых сов представляло собой большое трехэтажное строение слепящей белизны. С первого взгляда становилось ясно, что это не столько посольство Ордена в очередном городе, сколько тюрьма: большие длинные окна были закрыты решетками, а тяжелые железные двери с трудом могли открыть даже двое сильных слуг.
Когда мы вошли внутрь и эти двери захлопнулись за нашими спинами, в моих ушах загудела тишина: сюда не проникал шум с улицы. Исчезли не только какие-либо звуки, но и краски. Здесь все было белое, кроме черных лестниц и тяжелых черных дверей.
Такая резкая перемена плохо на мне сказалась, я почувствовала странное давление и чуть не упала от неожиданно нахлынувшей слабости. Арланд помог мне подняться и дальше вел, поддерживая за локоть.
Мы поднялись по железной лестнице на второй этаж и там, пройдя по запутанным белым коридорам мимо десятков кабинетов и десятков людей, одетых в белые и черные мантии, добрались до большой комнаты, где за письменным столом сидел старик в белой мантии и с белой бородой.
— Запомни: не вздумай врать и говори только чистую правду, о чем бы тебя ни спросили. От этого зависят наши жизни, — шепнул мне Арланд, прежде чем войти в раскрытые двери. Я не разобрала смысла его слов, только услышала их звуки. То ли от волнения, то ли от резкой смены обстановки... от чего-то мне было здесь так плохо, что я ничего не соображала.
Увидев меня, старик за столом вздрогнул. Его лицо вытянулось, а рот сам собой открылся, обнажив железные зубы.
— Я привел Бэйр, ведьму с Великих Равнин, — спокойно сказал Арланд, положив перед стариком листок с моим портретом и суммой награды.
— Д-да, я вижу... — кивнул старик, не сводя с меня пораженных глаз.
— Нам долго ждать? — учтиво поинтересовался инквизитор.
Старик опомнился, с шумом выдвинул ящик стола и достал оттуда листок с какими-то таблицами. Обмакнув перо в чернила, старик поднял глаза на нас.
— Назовите имя, инквизитор, — попросил он.
— Арланд Сеймур.
— Как давно окончили обучение?
— Меньше месяца назад.
Старик посмотрел на него с весьма скептическим выражением лица.
— Взгляните, — Арланд вынул из железного тубуса на поясе свернутый плотный лист бумаги, на котором большими буквами были написаны его имя и фамилия, а все остальное мелкими, едва различимыми.
Лист оказался в руках старика и тот внимательно всмотрелся в написанное сквозь круглые очки.
— Поразительные способности, — одобрительно заметил он. — Давно не было таких одаренных молодых людей. Надеюсь, вы долго прослужите Ордену, — он посмотрел на Арланда.
Тот никак не отреагировал на похвалу, словно и не слышал слов старика. Черные глаза отстраненно блуждали по белым стенам.
Старательно вырисовывая буквы, архивариус записал что-то в досье инквизитора, а потом в свою бумажку с таблицей.
— Я полагаю, этот случай особый, — сказал Арланд, принимая свою бумагу обратно. — Суд нельзя затягивать, и я в праве потребовать, чтобы совет собрался немедленно. И еще: я хочу участвовать в совете на стороне защиты,
— Да, конечно, имеете право, — кивнул старик. — Подождите в коридоре возле комнаты совета. Думаю, подготовка займет не больше получаса.
Старик побежал куда-то, а Арланд вновь повел меня по этажам и коридорам. Он не говорил ни слова, а я ничего не спрашивала.
Единственное, о чем я теперь думала, так это о том, что меня ждет.
В голову вдруг закралась глупая мысль: интересно, а последний ужин или последнее желание тут есть?... Я бы попросила пиццу, наверное.
Одумавшись, я тряхнула головой. Нашла время думать о еде!
Мы остановились возле закрытой черной двери и стали ждать. Я вновь взглянула на Арланда, надеясь, что он подаст мне какой-нибудь знак, но он словно не замечал меня. Его лицо ничего не выражало.
Взгляд сам собой скользнул на его новую одежду. Белоснежная мантия с перьями на рукавах, украшенная серебряными амулетами, была крепко застегнута, из-под нее выглядывал жесткий ворот рубашки, врезающий в горло. Руки в плотных белых перчатках.
Несмотря на то, что на городских улицах было пыльно, на одежде инквизитора не было ни пятнышка, а перья, которые должны были бы вылететь от одного трения о ремни ножен, держались, как новые. Заклятие, поддерживающее чистоту и крепость, наверняка было не единственным, наложенным на этот костюм.
Ни лице Арланда не было никаких следов жестоких страданий или шрамов. Единственное, теперь его белые волосы были убраны в высокий хвост, а не спадали на плечи. От этого он выглядел строже, а черные глаза и брови еще больше выделялись.
Похоже, экзамены не причинили ему вреда, выглядел он неплохо. Даже лучше, чем в последнюю нашу встречу. Гораздо лучше, чем я сама.
Подумав о том, как смотрюсь со стороны, я невесело усмехнулась. Положение спасала только новая жилетка!
Наверное, рассуждать об одежде перед судом инквизиции было не самым подходящим занятием, но что мне оставалось? Я могла прикинуть, насколько мне грустно будет умереть в девятнадцать, могла бы поплакать о Дейке и Лео, попытаться понять, какие нереализованные планы на жизнь заставляют меня сожалеть больше всего... но все это было бессмысленно.
